ХХL училка для (не) Послушника

Аглая Алая (2024)

— Отец, батюшка, можно вас так называть? — смотрит она мне в глаза, стоя передо мной на коленях, и я только молча киваю в ответ. Да откуда она взялась?! Прости, Господи. Мягкая, как волшебное облачко — только дотронься, и сам с ней вознесёшься на небеса. Глазища огромные, в них — целый мир. Губы спелые, алые, брусничные. Так и надкусил бы. Щёчки румяные. Как яблочки в нашем саду монастырском. Ох, Господи, прости меня грешного! Да что это за искушение-то святого Антония такое на мою голову?! От всех ведь сует и благ мирских уехал. И соблазнов… Он миллионер под прикрытием, скрывающийся от папарацци и секс-скандала в деревенской глуши и старинном монастыре у своего брата. Она — аппетитная булочка, которую сослали в деревенскую школу от назойливого ухажёра. Что вообще может быть общего у этих двоих? Таких разных и противоречивых?!

6

Я наконец-то дома. Нашла своё место на этой Земле. В школе детей немного, да это же просто рай для учителя!

Преподаю в младших классах, точнее, он у нас всего-то один, а после обеда иду к себе в свой уютный домик с огородом. И родители-то какие у моих учеников заботливые! Помогли мне огород вспахать: я же к концу учебного года почти пришла, весна была в самом разгаре, так мне и грядки сделали, и картошкой всё засадили, я себе и помидоры успела купить, вон уже цветут вовсю.

Так что теперь у меня есть чем заняться на досуге: огород, природа, любимые книги. Сплошь классика: Толстой, Достоевский, Пушкин…

И подруга у меня даже есть, чтобы было с кем поболтать, когда становится одиноко: так мы с Лялей и дружим с первого дня нашего знакомства.

— Слушай, Ляля, а почему ты не уехала в город, как все остальные твои одноклассники? — спрашиваю я её, когда мы с ней сидим и пьём чай у меня на веранде. С душицей и с клубничным вареньем. С моего же собственного огорода.

Это ли не настоящее счастье!

— А я там была, — задумчиво смотрит на меня Ляля. — Но как-то не сложилось, — и я понимаю, что она уходит от ответа.

Наверняка какая-то грустная история о разбитом сердце. Расспрошу её потом при случае.

— А ты сама-то отчего убежала? — смотрит она на меня в упор, и я улыбаюсь в ответ:

— От суеты. От злобы. От назойливых мужиков, — и мы обе с ней прыскаем от смеха. — Почему-то им надо только одно. Как-будто всё, что у меня внутри для них не существует. Только пустая оболочка, понимаешь? — объясняю я ей.

— Понимаю, — грустно кивает Ляля. — Очень даже хорошо понимаю. А вот хотелось бы встретить настоящего принца, который не только мечтает о том, чтобы затащить тебя в постель, но который бы полюбил тебя за твою душу, — задумчиво произносит она и тянется в свою сумку.

Достаёт оттуда книгу, и я читаю название на обложке: «Пятьдесят оттенков серого».

— Вот прямо как здесь, — многозначительно смотрит на меня.

— И ты туда же?! — в голос смеюсь я.

— А что, красивая любовь, почему бы и нет, — пожимает плечами Ляля.

— Какая любовь? — возмущаюсь я. — Там же книга как раз не про это!

— А ты сама-то хоть читала? — строго смотрит на меня подруга.

— Да мне даже читать это не надо! — отмахиваюсь я в ответ. — Я и так вижу, что не «Анна Каренина», — доедаю я своё варенье.

— Ну вот ты возьми, и почитай, — тычет в меня своей книгой Ляля. — А потом уже выноси свои суждения. Ты же учитель литературы, должна знать материал!

— Ну хорошо, — соглашаюсь я. — Оставляй. А там посмотрим. Может и гляну на досуге, что там за шедевр изящной словесности. — Но вообще, мне твой отец рассказывал, что у вас тут монастырь старинный. И церковь при нём. Сплошная духовность и скрепы.

— Да, это точно, — допивает свой чай Ляля. — Этого не отнять. Спасо-Успенский монастырь Сергия Радонежского. Он совсем в упадок пришёл с церковью, пока к нам не приехал на служение отец Дмитрий. И всё восстановил. Даже и не знаю, откуда он столько денег взял, наверное, пожертвования какие-то, — рассказывает Ляля. — Туристы стали приезжать, торговля начала развиваться. Я одного мёда с вареньем в прошлом году три тонны продала. Только на нём всё и держится. Даже не все в город уезжать стали, а кто-то, наоборот, даже вернулся, например, я, — хохочет подруга. — Так что глядишь, может и встречу какого-то заезжего миллионера тут у нас, — подмигивает Ляля.

— Да уж, по поводу миллионеров очень даже сомневаюсь, — пожимаю я плечами. — А те, кто мне попадались — сплошь были подонками и извращенцами. Так что не очень-то я в них верю, но книжку так и быть почитаю, — подвигаю я к себе мировой бестселлер. — Жарко сегодня, вот думаю, сходить что ли позагорать? — вслух размышляю я.

— Да конечно, сходи на речку, у нас народу никого, можно и в чём мать родила купаться, — уже собирается уходить Ляля. — Если пойдешь за деревню и свернёшь по тропинке у большого валуна, там как раз есть спуск к реке, а там заводь, ни одной живой души, и всё ветками укрыто. Так что пользуйся! — рассказывает мне Ляля про своё секретное местечко. — Там всё равно никто не ходит, так что можно смело и без купальников всяких. Очень удобно, потом и сохнуть не надо, — уже выходит она за дверь, и я решаю, что надо обязательно воспользоваться её советом…

Иду по пустынной тропинке, кругом стрекочут кузнечики, жужжат пчёлы, и я ещё раз убеждаюсь, как же мне здесь хорошо. Ни за что не уеду обратно в город… Даже если мне миллион предложат…

И тут наконец-то нахожу тот самый потайной спуск к Лялиному секретному месту. Раздвигаю ветви и мягко ступаю по пушистой траве.

Слышу тихий всплеск. Это течение реки?

Начинаю уже стягивать с себя сарафан, но тут снова слышу слабое журчание реки и вдруг понимаю, что я здесь не одна.

Собираюсь уже уйти, раз не получается уединится, но тут вдруг мой взгляд упирается в это. Точнее, в него.

И я больше не могу отвести взгляда.

Я смотрю, как завороженная, на это речное божество, точнее, на этого мужчину, который спокойно и ровно рассекает мощными руками гладь воды.

О Боже, какой он красивый! Да это Давид Микеланджело, если бы он вдруг ожил… Стою, не дыша, укрытая густой листвой, спускающейся до самой земли. Я понимаю, как нехорошо подсматривать, но когда видишь такое…

Что очень сложно, а практически невозможно увидеть в реальной жизни каждый день… Мощные мускулистые плечи, грудь, с намокшей на ней густой растительностью, которая так соблазнительно курчавится и спускается по чётким кубикам пресса ниже… И ниже… Что укрыто водой от любопытного и нескромного взгляда.

Моего нескромного взгляда.

Я чувствую, как у меня намокли ладони, дыхание участилось, да что это такое со мной?! Это невоспитанно, неприлично, гадко!

Мне надо быстро уйти.

Но я не могу.

Это так гадко… И сладко, чёрт побери!

Вот это речное божество, наконец-то, начинает выходить из воды, и я жду, словно заговорённая, когда же над поверхностью появится то, к чему спускается эта мокрая дорожка из чёрных густых волос… Я надеюсь, что он всё-таки одет.

Но нет…

Он тоже решил уединиться, наверняка уверен, что здесь его никто не увидит.

Но я вижу это. Я вижу его.

Такого просто не бывает в жизни. Я, конечно, не могу похвастаться тем, что многое повидала, но то, что сейчас открывается моему нескромному взору, просто великолепно. Это поражает любое воображение.

О да, там есть чему поражать!

И слабый неконтролируемый вздох вырывается у меня из груди.

Незнакомец поднимает свой взгляд, всматривается в густую листву, но я уже со всех ног бегу наверх, прочь от этого соблазна и наваждения.

И от этого видения, которое стоит у меня перед глазами…