Джон Арин. Проклятая земля

Айгуль Гилязова (2023)

Получить звание кадета, а потом солдата — знак почёта для молодых парней, ведь попасть в кадетский корпус могут только юноши из высшего общества. Только они могут быть солдатами, чтобы принести славу своей семье. Однако Джону Арину не нужны почёт и слава, он не из высшего общества и у него нет семьи. Джон лишь хочет доказать себе, что не хуже остальных, и мечтает сбежать из своего персонального ада, в который превратился для него дом Ролленов. Только на людях Рон и Эшли Роллены называют Джона своим воспитанником, но на деле он для них слуга…

Глава 2

Ночная тренировка

— Кадетом? Ты — кадетом? Может, ты ещё и командующим мечтаешь стать? — С нотками усмешки в голосе спросила Эшли Роллен, вскинув брови до середины лба и округлив свои небольшие глаза.

Случилось это после того, как Джон подошёл к Эшли, наблюдавшей за тем, как её сын учится биться на мечах, и попросил разрешения и ему немного потренироваться. От неожиданности просьбы леди Роллен на мгновение потеряла самообладание и открыто рассмеялась над Джоном, от чего всегда раньше себя сдерживала.

Вслед за своей матерью засмеялся и Дин. Он во всём копировал поведение родителей и потому сейчас, хоть и не видел ничего смешного ни в сложившейся ситуации, ни в словах своей матери, посчитал своим долгом повторить за ней смех.

Джон начал робеть, но попытался сохранить невозмутимость.

— Да. Через месяц мне исполняется шестнадцать. Тогда я поступлю в кадетский корпус и уйду из вашего дома. — Сказал он, сам дивясь, откуда у него столько смелости, чтобы поделиться своими планами.

«Остальные тренируются с детства, а ты никогда даже меч в руках не держал! Разве это возможно, чтобы парня, не умеющего биться, взяли в кадеты?», — Ругал он себя, пытаясь выбить из головы дурацкую идею стать кадетом. Но потом понимал, что это его единственный шанс выбраться из дома Ролленов. И единственный способ проверить, способен ли он на что-то или Роллены правы, усмехаясь над ним.

До этого дня о своём желании Джон умалчивал, чтобы избежать насмешек со стороны ненавистной ему семейки. А уйти он хотел тайно, под покровом ночи, пока Роллены спят.

И сейчас, когда под звонкий смех Эшли Роллен минутная смелость растворилась как сахар в чае, он стоял перед ней, неуклюже переминаясь с ноги на ногу, и думал, какой же он болван, что высказал всё вслух.

Порой улыбки леди Роллен и её вежливый тон заставляли Джона поверить, что она действительно желает ему добра. Он даже переставал злиться на неё за то, что она заваливала его тяжёлой работой, и сам же оправдывал свою воспитательницу мыслями в духе «Ведь не может леди Роллен обращаться со мной так же, как со своими детьми. Дин и Деми — юные лорд и леди, а я… Леди Эшли не желает мне зла, просто она по-другому не может поступать.».

Подобные мысли рассеялись под смех Эшли Роллен. Как рассеялись и мечты о том, что он достаточно силён для того, чтобы быть кадетом.

«Идиот! В себя поверил. — Поругал Джон себя в мыслях. — Леди Эшли права — смешно даже подумать о том, что меня возьмут в корпус!».

А ведь всего несколько минут назад он смотрел на то, как хлюпкого по телосложению Дина Роллена, который неуверенно держал меч обеими руками о самый конец рукояти и при каждом ложном нападении учителя трусливо визжал, тренируют, чтобы сделать кадетом, и на секунду подумал, что сам справился бы куда лучше.

Эшли Роллен наконец вернула самообладания и перевела свой смех не в издевательство, а в веселье будто со смешной шутки.

— Джон, — заботливым голосом обратилась она к воспитаннику, — милый Джон, в твоём возрасте нормально мечтать. Но в кадеты ты не годишься. Ты ведь даже не умеешь держать меч, ты не сможешь пройти отбор.

— Госпожа Эшли, я внимательно слушал наставления учителя, когда Дин тренировался. И я прошу всего о нескольких минутах тренировки, чтобы учитель показал самое необходимое, остальному я научусь сам. — Ответил Джон, поубавив пыл.

— Научится сам. Какой ты смешной, Джонни! Никто не может сам научится быть кадетом. — Теперь Эшли улыбнулась снисходительно: так, будто видела перед собой наивного ребёнка, вообразившего себе, будто умеет летать.

В улыбке Эшли Роллен, однако, был страх. Она знала наверняка, что Джон покрепче её сына и покажет себя лучше, и не могла допустить, чтобы какой-то сын шахтёра обошёл Дина.

— Возвращайся к своей работе, Джон. — Сказала она с нежностью, будто действительно заботилась о нём и хотела дать полезный совет. — Каждый в этом мире должен заниматься своим делом. Быть кадетом — это ведь не для тебя. У тебя, Джонни никаких способностей к этому.

Ответить Джону было нечего.

— Да, госпожа Эшли, — сказал он, заглушив в себе недовольство, и пошёл к забору, чтобы выполнить своё сегодняшнее задание — заменить ржавые гвозди на новые и приколотить новые доски вместо сломанных. Сначала ему предстояло спилить доски нужной формы и размера, потом покрасить их и приколотить вместо старых.

— Но, Джон, — сказала Эшли, чем остановила его на полпути, — ты не расстраивайся так, из тебя выйдет хороший шахтёр, как твой отец. Добывать сталь, из которого сделают мечи для солдат — это ведь тоже хорошая работа.

— Да, госпожа Эшли. — Снова согласился Джон отчаянным шёпотом и ушёл делать свою работу.

Ему оставалось только краем глаза наблюдать за уроком, пытаясь запомнить издали доносившиеся обрывки слов учителя, запоминать услышанное, а ещё удивляться, как Дину удаётся быть настолько неряшливым.

— Вот же ж шут! — Шепнул он себе под нос, когда меч Дина в очередной раз отлетел в сторону, стоило учителю легонько задеть его в бою, а сам ученик плюхнулся на пятую точку даже без толчка, просто потеряв равновесие на ровном месте.

От своих мыслей Джону самому тут же стало стыдно.

«Не заслуживает Дин таких насмешек», — подумал он.

Из всей семьи Ролленов лишь на Дина Джон не держал обиду — он был единственным, кто не отпускал колких шуток в его адрес. Когда родители или сестра ехидничали, младший Роллен смеялся вместе с остальными, но сам никогда не говорил кривого слова, а в отсутствие других членов своей семьи разговаривал с воспитанником родителей на равных. Джону иногда даже казалось, что не наставляй его родители «не быть приятелем тому, кто его ниже», он бы даже стал с ним дружить.

И всё же, он не мог не заметить, что Дин смотрится по-настоящему смешно в роли кадета. Телосложение хилое, глаза трусливые, будь перед ним сейчас настоящий противник, он бы сдался, не раздумывая. По лицу его было видно, что никакого энтузиазма учиться у него нет, а становиться кадетом он не хочет. Джону показалось несправедливым, что Дина, у которого нет ни способностей, ни желания освоить битву на мечах, тренируют лучшие учителя города, а ему самому не разрешают даже прикасаться к мечу и заставляют заниматься чёрной работой.

— Держи меч крепко. — Наставлял Дина измученный бесполезностью своей работы учитель, но тот будто его не слышал, хоть и отвечал послушным кивком на каждое замечание.

«Даже я запомнил», — подумал Джон, наблюдая за тем, как Дин снова берёт меч за рукоять так боязливо, словно боится уколоться.

Несмотря на злость из-за ощущения несправедливости, ему в этот момент стало жаль Дина. По натуре он был мягким, как рыхлый снег, не хотел ни в какой кадетский корпус, но должен был повиноваться родителям, стремящимся сделать его командующим. Джону подумалось, что несмотря на всю разность и пропасть между ними, у них одинаковая проблема — оба не вольны сами выбирать свою судьбу.

После обеда, когда Джон сел за стол, к нему присоединилось всё семейство Ролленов. Но не для того, чтобы поесть, они уже отобедали.

— Слышал, ты собрался поступить в кадетский корпус. — Сказал старший Роллен, посмотрев на Джона как голодная собака на кусок мяса.

— Я… я думал об этом, господин Рон. Вернее, я бы хотел попробовать. — Промямлил парень, растеряв скудные остатки и без того не существующей у него уверенности в голосе.

— Он бы хотел попробовать. И откуда у бездарей столько желаний? — Фыркнул Роллен, повернувшись к своей семье. Он дождался, когда семейство, соглашаясь, поддакнет и добавит от себя пару эпитетов, и перевёл ядовитый взгляд на воспитанника. — Запомни, Джон Арин, ты не достоин становиться ни кадетом, ни солдатом!

— Я ему так и сказала. Он не сможет даже пройти отбор, так что нечего там позориться. — Вмешалась Эшли.

Оба старших Ролленов в глубине души понимали, что у Джона есть все шансы. Именно это их и раздражало. Их собственный сын тренировался с самыми лучшими и дорогими учителями города, но за всё время нисколько не продвинулся в мастерстве, а Джон, если отбросить его нерешительный и вечно сгорбленный вид перед ними, выученный из-за постоянных насмешек и наказаний, выглядел воинственно, обладал стойким характером, а телом был хоть и не крупным, но сложенным крепко.

— Можешь попробовать. — Сказал Рон Роллен, вставая из-за стола, потом возвысился над Джоном и, оскалившись, добавил. — Но если пойдёшь пробоваться, сюда тебе назад дороги нет. Если не возьмут, а тебя и не возьмут, у тебя одна дорога — шахта.

— Вот именно, шахта! — Ухмыльнулась Деми, поддерживая отца. — Я уже говорила тебе, Джон, высший свет не для тебя.

Все Роллены вставили свои слова, только Дин молчал и извинительно смотрел. Ситуация была ему неприятна, но ничего в поддержку Джона он не мог сделать кроме того, чтобы промолчать и ещё сильнее его не обидеть.

Когда наступила ночь, Джон пробрался в его комнату.

— Дин. Спишь? — Шепнул он.

— Ещё нет. — Послышался шёпот из темноты.

— Одолжи, пожалуйста, свой меч. Хочу потренироваться.

— Он там, в углу.

Джон взял меч и пошёл было к выходу.

— Джон, подожди. — Остановил его Дин. В это время он встал из постели и уже натягивал на себя уличную одежду. — Я с тобой.

— Вот ещё. — Фыркнул Джон. — Твои родители узнают — я опять буду в подвале ночевать.

— Не узнают. Они давно спят. И к тому же, ты не сможешь тренироваться один, тебе нужен противник. А у меня два меча.

Парни на цыпочках, не создавая шум, пробрались на улицу и ушли достаточно далеко от дома, чтобы не было слышно звона стали.

Противники встали напротив друг друга.

— Нападай. — Сказал Джон.

Дин сделал неуверенный рывок вперёд и неловко замахнулся в воздухе. Казалось, что не он управляет мечом, а меч им, тяня за собой, схватив за руку, и тряся его так же, как ветер трясёт готовые оторваться от ветки осенние листья. Джон отбил его атаку одним лёгким ударом, и меч Дина как всегда отлетел в сторону.

— Держи крепко за рукоять, — наставил Джон словами учителя, — ты держишь о самый край, поэтому хват получается слабым.

— Мхм, — кивнул Дин и последовал совету.

На этот раз получилось лучше, но за два часа тренировки Дину так и не удалось хотя бы приблизиться к тому, чтобы одолеть противника. Каждый раз, когда на него нападали, он не отражал удар, а прятал лицо или пятился назад, издавая девчачий визг. Сам он нападал настолько неуверенно и медленно, что у противника оставалось уйма времени, чтобы проследить за его движениями, понять направление удара и предугадать его дальнейшие действия.

— Из тебя явно получился бы кадет лучше, чем из меня. — Сказал Дин после очередного раза, когда Джон выбил меч из его рук.

— М? — Округлил глаза Джон, а внутри от таких внезапных и редких в его жизни слов словно пролилось тепло.

— Ты первый раз в жизни держишь в руках меч, но бьёшься лучше меня. — Склонил голову Дин, разочарованный в самом себе. — Мне никогда не стать таким же сильным, как ты.

Кто-то, кто имеет хотя бы косвенное отношение к боям, понаблюдав за тренировкой двух парней, сразу бы заметил, что движения Джона оставляют желать лучшего, и что он смотрится так же нелепо, как и его соперник, но Дину, уже который раз подряд проигравшему Джону, показалось, что он искусно владеет мечом.

— Ничего… Ты ведь тренируешься с лучшим учителем города. Научишься. — Подбодрил Джон, хоть и сам не верил в то, что произносит.

Дин полуулыбнулся со сжатыми в тонкую полоску губами и оставил его слова без ответа.

— Я боюсь, Джон, — признался он на обратном пути к дому.

— Чего боишься?

— Тренировок. — Ответил стыдливо.

— Как же ты собираешься поступать в кадетский корпус, если тебе страшно даже на тренировках?

— Мама говорит, что я должен попасть в список лучших кадетов и отправиться в столицу, охранять короля.

И Джону, и самому Дину уже сейчас было ясно, что это лишь фантазии Эшли Роллен, но никто из них вслух свои мысли не озвучил.

— И я тоже боюсь. — Признался Джон, чем удивил собеседника. Он всегда казался Дину бесстрашным. — Твоя мама говорит, что у каждого в этом мире своё место. Иногда я боюсь, что она права, и мне так и суждено остаться никем, всю жизнь посвятить грязной работе и умереть какой-нибудь невзрачной смертью под завалами камней. — Он немного помолчал и дальнейшими словами снова удивил собеседника. — Тебе повезло, Дин. Все в городе знают фамилию Роллен, а если ты станешь кадетом, твоё имя будет на слуху у каждого и тебе будет дозволено стать главнокомандующим. И даже если ты не станешь командующим, ты вернёшься, выберешь себе красивую жену и проживёшь с ней в большом доме. А может, построишь не просто большой, а огромный дом. Таким, как ты, дозволено мечтать. Всё, о чём могу мечтать я — выбраться из ада и перебраться в ад менее страшный.

— В ад? Ты о чём?

— Ты же не думаешь, что поле битвы похоже на рай? — Джон спросил риторически, но по взгляду Дина понял, что тот и не думал, что на поле боя настолько уж страшно. — Скорее всего, уже при первом или втором бою я стану удобрением на той земле.

— Но тогда почему ты туда хочешь?

— Там я по крайней мере буду чего-то стоить, буду не ниже остальных. Надеюсь, что буду. — Поправил он сам себя. — Тебе не понять, Дин, с тобой никогда не обращались как со скотом. Но хуже смерти только жизнь, при которой у тебя уже горб болит от постоянных поклонов. А знаешь, я наконец определил свою мечту. С моим происхождением я не могу метить хотя бы на роль командующего отрядом. Но если хотя бы несколько человек решат, что я чего-то да стою, и если хотя бы для пары человек я стану Джоном Арином, который был достоин зваться солдатом, этого достаточно.

Вернувшись домой, они осторожно и без шума открыли дверь. И всё же, пройти незамеченными им не удалось.

Сидя на кресле, их поджидал старший Роллен.

— И где вы были? — Спросил он грозно, после чего взглянул на мечи. — Ты отобрал его у моего сына?!

— Нет, господин Рон, я лишь попросил Дина одолжить мне меч. — Принялся оправдываться Джон.

— Так я тебе и поверил! Должно быть, ты даже силой поволок моего сына за собой.

— Нет. Я говорил ему остаться, он сам захотел пойти. Скажи, Дин, ведь так? — Посмотрел на Дина умоляющими глазами, но тот лишь стоял как столб и не мог произнести ни слова.

Он точно знал, что отец ничего ему не сделает, даже если он скажет правду и подтвердит слова Джона, но Дин никогда не отличался смелостью перечить родителям. Напротив, в присутствии старших Ролленов он преображался и даже поведением начинал походить на родителей. У Дина Роллена не было своего поведения, было только то, что он копировал у других, и для старших Ролленов он был как сырое тесто, из которого можно вылепить всё, что душе угодно.

— Так скажи, Дин, он говорит правду? — Вежливо обратился Рон Роллен к сыну. Только голос давал понять, что он ждёт отрицательный ответ.

Дин по-прежнему молчал.

— Трус! — Закричал ему Джон, не выдержав. — Трус, вот ты кто! А я ведь делился с тобой своими планами!

— Ты это моему сыну?! — Рон Роллен ударил Джона так сильно, что он отлетел в сторону.

В подвал на этот раз его практически бросили, а не просто приказали туда спуститься. Впервые в жизни Джон сделал шаг для того, чтобы приблизиться к цели — устроил тренировку — и вот чем это для него обернулось.

«Ад. Настоящий ад!», — подумал он, смотря, как над его головой закрывается деревянный люк, с которого сыплются опилки.