Москве не хватает любви

Алексей Андреев

Смешная (а местами — грустная) история о людях, живущих в самом прекрасном городе на Земле. Дружба, любовь, воспоминания и летняя Москва. Ничего лишнего. Книга содержит нецензурную брань.

***

— Ты книжку прочитал уже? — спросила Ира, когда мы уселись за тот же столик, что и в прошлый раз.

— Нет еще, в процессе.

— Да чего там читать-то? Я за одни выходные осилила. Помню, в юности мне Гиллиам очень нравился. Он смешной.

Ну да, Гиллиам — смешной, тут поспорить сложно. Но с чего она взяла, что мне нравятся смешные книги? С чего она взяла, что мне вообще нравятся книги? Последний раз я много читал, когда в двадцать лет сломал ногу, поскользнувшись на замёрзшей луже, и почти всю зиму просидел дома. Смартфонов тогда еще не было, а от телевизора меня уже тошнило, вот и пришлось целыми днями только тем и заниматься, что читать. Гиллиам, Брэдбери, Толкиен, Кизи, Сэлинджер… Я освоил почти всю папину книжную полку, но любителем литературы так в итоге и не стал. Занудные они все какие-то, эти писатели. Даже те, которые смешные — все равно занудные.

— Я хочу картошки! — сказала Ира, когда мы приступили ко второму стакану, — Тебе взять?

— Ага, возьми. И два соуса еще!

— Окей!

Ира пошла к стойке, и я заметил, что парень, сидящий за соседним столиком, пялится на ее ноги. Да, ноги у Иры красивые, я его вполне понимаю. И вообще она вся целиком красивая. В этом-то и была главная проблема. Я никогда раньше не имел дела с красивыми женщинами, и совершенно не представлял, как с ними нужно обращаться. Все мои немногочисленные подружки вполне годились для того, чтобы после пары бутылок пива взять их за руку и сказать что-нибудь вроде: «Вы не слишком привлекательны, я — тоже совсем не Челентано, чего зря время терять?». Но с Ирой я на такое не способен. Рядом с ней я чувствую себя нелепым угловатым подростком, пытающимся заглянуть под юбку взрослой женщине на эскалаторе в метро. И моей смелости хватает лишь на то, чтобы шутить и любоваться.

— У тебя такой вид, как будто ты помирать собрался, — сказала Ира, вернувшись за столик с картошкой и соусами.

— А, может быть, и вправду собрался, откуда тебе знать? Я вчера в трамвае чеченцу на ногу наступил, а эти ребята обид не прощают. Вот я и готовлюсь…

— Как ты узнал, что он — чеченец?

— Ну, морда у него такая была… Как будто еще вчера Ачхой-Мартан оборонял, понимаешь?

— Да выдумываешь ты все! — засмеялась Ира и поправила волосы, — Как всегда!

Ее легкость и простота вовсе не помогают мне чувствовать себя рядом с ней увереннее. Даже наоборот — если красивая женщина еще и проста в общении, то это уже высший сорт. А где я, и где высший сорт?

В бар вошел высокий статный мужик в белом поло и с окладистой бородой, и уселся за стойку. Вот это, я понимаю, самец! Сейчас он подойдет к нам, властно обнимет меня за плечи и скажет что-нибудь вроде: «Беги-ка домой, мальчик, тебя бабушка заждалась!». А сам сядет рядом с Ирой и положит свою увесистую ладонь ей на коленку. «Ну что, детка, не хочешь прокатиться на моем волосатом мотороллере?». Она виновато глянет на меня и…

— Да что с тобой сегодня, Вадим? — Ира помахала рукой перед моим лицом, а потом сунула мне в полуоткрытый рот ломтик картошки. Я его съел.

— Просто задумался. О роли человека в обществе, так сказать.

— И какая же у тебя роль в обществе?

— Хреновая.

Я посмотрел на Иру и вспомнил, что еще с утра собирался сделать ей комплимент насчет нового цвета волос. Не то чтобы он слишком уж сильно отличался от старого, но я слышал, что если женщина меняет что-то в своей внешности, это надо обязательно заметить и оценить. Но теперь уже поздно, целый день прошел. Поэтому я решил вместо комплимента рассказать ей про Борю.

— У меня тут старый приятель из Питера вернулся, спрашивал, не продает ли кто квартиру. Желательно в северных районах.

— Хорошие у тебя приятели, — ехидно сказала Ира, — Если у него есть деньги на квартиру, то и на риэлтора, думаю, найдутся.

И то верно. А еще верно то, что она не будет так вот сидеть со мной каждую пятницу до скончания времен и ждать, когда я наконец решусь сделать первый шаг. Я и так уже выбрал все возможные лимиты времени. От этих размышлений мне стало совсем грустно, и я сказал, что пива больше не хочу. Мы допили то, что оставалось в стаканах, доели картошку и пошли к метро.