Москве не хватает любви

Алексей Андреев

Смешная (а местами — грустная) история о людях, живущих в самом прекрасном городе на Земле. Дружба, любовь, воспоминания и летняя Москва. Ничего лишнего. Книга содержит нецензурную брань.

***

К Боре я приехал насквозь мокрым. Десяти минут пешком от остановки хватило, чтобы дождь пробрался через два капюшона аж до самой лысины, а в кроссовках начало хлюпать, как на сельской дороге по весне.

— Ого-о-о! — протянул Боря, увидев меня, — Так и заболеть недолго. Но ничего, сейчас мы тебя продезинфицируем!

И Боря заговорщицки мне подмигнул. Впрочем, я и без того догадывался, что пить мы сегодня будем не чай, не в Бориных это правилах — гостей чаями потчевать.

— Водка, виски, ром? — спросил он, когда я еще даже не успел стянуть с себя насквозь мокрые кроссовки.

— Водка.

— О, это правильно! — одобрил мой выбор товарищ и зазвенел рюмками откуда-то из глубин кухни. — Ты сразу в комнату проходи, там сидеть будем.

В комнате уже стоял накрытый видавшей виды скатертью стол, а рядом с ним — два потертых венских стула. Вообще, весь интерьер с первого взгляда давал понять, что квартира эта съемная. Сервант с хрусталем, огромная нелепая люстра, скрипящий под ногами паркет… И только белый «Макинтош» на рабочем столике в углу выглядел чем-то не имевшим отношения к Советскому Союзу. Да, этот чертов понторез всегда был неравнодушен к продукции фирмы «Apple».

Мы выпили по первой, а потом сразу же и по второй. За те пять лет, что я не видел Борю, он стал еще больше. И брюхо у него стало больше, и борода, и даже шея, как мне показалось, увеличилась в диаметре.

В школе его, разумеется, дразнили «боровом». Но тогда это было не очень-то и актуально — какой там боров! Так, подсвинок чуть крупнее среднего. Зато теперь Боря оправдывал свою кликуху на все сто. Все сто с лишним килограммов.

— Ты, Вадос, совсем не изменился, — сказал он после третьей рюмки и как-то даже по-отечески положил руку мне на плечо. Пахло от Бори отличным парфюмом, и я подумал, что надо бы подарить Кириллу на следующий день рождения такой же. Вдруг у него все-таки получится перебить запах кислого пота, и Леве не придется каждый раз зажимать нос, проходя мимо моего напарника?

— А ты стал похож на попа. Надеюсь, не будешь пытаться меня воцерковить?

Боря гулко расхохотался, а потом налил еще по одной. Пить с ним всегда было тяжело. К тому моменту, когда Боря только начинал хмелеть, я уже балансировал где-то на грани между «нажрался» и «нажрался в говно». А мама ведь говорила, что надо больше каши по утрам кушать.

— Слушай, а как там Денис поживает?

От этого вопроса мне сразу стало немного не по себе. Разумеется, в том, что я не знал, как там поживает Денис, не было ничего зазорного, но все-таки… Все-таки, я мог бы это и знать. Может быть, я даже должен был это знать.

— Надеюсь, что еще хоть как-нибудь да поживает, — ответил я как можно более уклончиво, — Тысячу лет его не видел.

Боря понял, что я имею в виду, и печально покачал головой.

— Нет, ну он еще жив, это точно, я с его отцом недавно разговаривал. Но дела, конечно, плохи…

Разговаривал с отцом Дениса? Зачем тогда меня спрашивать? Наверняка уж Виктор Александрович ничего от Бори не утаил насчет своего непутевого сыночка.

— Когда я видел Дэна в последний раз, он сидел возле магазина и клянчил деньги у прохожих. Было это в начале весны. Больше мне нечего о нем тебе рассказать.

Боря снова покачал головой.

— Надо бы с ним как-нибудь повидаться…

— Ну, если ты давно не общался с бомжом, и хочешь это исправить, то вперед!

— Да он же не бомж, ты чего! Просто алкаш.

— Не бомж он только потому, что квартира не на него записана. Иначе бы уже давно ее пропил.

— Может быть…

— Не «может быть», а «так оно и есть».

Боря наконец смекнул, что мне не слишком-то хочется говорить про Дениса, и перевел разговор на другую тему. Рассказал, какой стервой оказалась его жена, как он хотел бы забрать у нее сына, как ему не позволят это сделать насквозь мужененавистнические органы опеки…

Я даже смог вспомнить, как выглядит Борина жена, которую видел только раз, лет десять назад, да и то мельком. Но одного взгляда на эту девицу с выправкой прусского офицера и таким выражением лица, будто она случайно проглотила свою ведьминскую метлу, мне хватило, чтобы понять уровень ее стервозности. А вот Боре для этого понадобилось немного больше времени.

Когда первая бутылка водки оказалась пуста, а вторая — пуста наполовину, я понял, что пора ехать домой. Мы обнялись на прощание, и Боря все-таки еще раз вспомнил про Дениса.

— Давай съездим к нему, Вад! Пожалуйста…

— Может быть, как-нибудь, — ответил я и закрыл за собой дверь.