Верные братству

Алексей Золотарев

Войны за веру всегда жестоки. Каждый, кто нашел в себе силы вступить в одно из братств Теоса, знает об этой истине. И он готов посвятить всю свою жизнь исполнению долга перед Создателем в непрекращающихся сражениях с иноверцами.Троих воинов Красных всадников, одного из славнейших братств Теоса, отправляют на помощь одинокому владычеству, что совсем скоро подвергнется нашествию неверных. Но у одного из них есть еще одна ничуть не менее важная миссия. Выполнит ли он ее? — Ведомо лишь Создателю.

Глава I

В новый путь

Дорстан спускался по узкой винтовой лестнице, ведущей на нижние этажи замка, когда на одном из немногочисленных пролетов с ним повстречался брат-послушник. Тот передал, что кастелян⁷ ждет Дорстана в малом чертоге. Плохо спавший этой ночью Красный всадник решил сначала посетить утреннюю трапезу, чтобы прийти в себя, а затем уже отправляться к смотрителю замка. Пройдя еще один пролет, Дорстан как раз оказался в обеденной зале, откуда уже веяло ароматом свежеиспеченного хлеба.

Трапезная, как и все остальные комнаты замка, не блистала красотой, здесь не были развешены стяги, но своему назначению она вполне соответствовала. Два длинных стола, поставленные вдоль стен, могли вместить всех братьев Красных всадников, что находились сейчас в Древнем Оплоте, а на деревянном помосте у дальней стены, немного в отдалении от остальных, могли отобедать и высшие чины братства.

Осмотревшись, Дорстан не нашел Эдмунда, — видимо, брат-рыцарь уже потрапезничал и, как всегда в это время, отправился на внутренний двор замка оттачивать мастерство работы с мечом. Каждый день спозаранку Эдмунд уделял на это по меньшей мере час. Дорстан также нередко присоединялся к его тренировкам, однако сегодня он был явно не в том состоянии, чтобы отрабатывать приемы мечевого боя.

Раздосадовавшись от того, что старый товарищ не сможет скрасить сегодняшнее утро, Дорстан побрел к свободной скамье, подождал, пока послушник нальет в миску ячменной каши и даст кусок хлеба, после чего принялся утолять мучивший его голод. Буквально за пару мгновений опустошив миску и заев ее содержимое ломтем хлеба, Красный всадник почувствовал, как сытная каша немного подняла настроение и придала сил. Хоть утренняя трапеза редко отличалась от той, что была сегодня, в этот раз Дорстану каша очень уж понравилась. Похоже, что после дрянно проведенной ночи это лучшее из лекарств.

Наконец-то придя в себя, Дорстан решил не медлить и направился по узким коридорам в малый чертог замка. По пути он встретил нескольких братьев, однако никто из них не видел Эдмунда, даже те, что также поутру занимались с оружием.

Но вот очередная лестница с чрезмерно узкими ступеньками привела Дорстана на самый верх донжона, где и стояла добротная дубовая дверь, ведущая в обитель кастеляна. Долго не медля, Красный всадник взялся за ручку и налег на нее плечом. Дверь распахнулась, открыв вид на довольно просторную комнату с собственным камином. Посреди нее высился заваленный различными бумагами стол, за которым восседал брат-кастелян Древнего Оплота Миттерихт. Однако помимо него в комнате, облокотившись на камин, стоял и Эдмунд.

Увидев в дверном проеме Дорстана, кастелян улыбнулся:

— А, брат Дорстан. Рад, что ты пришел, да будет милостив к тебе Создатель! Проходи, — жестом Миттерихт пригласил брата к своему столу.

Кастелян был уже не самым молодым Красным всадником, однако нельзя было его назвать и престарелым. Хоть седая щетина и украшала лицо управителя замка, его крепкому телосложению и отменному здоровью могли позавидовать многие более юные члены братства. До того как стать кастеляном, Миттерихт прошел через огонь больших битв, однако, ни одна из них не оставила на его суровом, но по-отечески добром лице ни единого шрама..

Миттерихт славился деловитостью, которую он продемонстрировал и сейчас. Дорстан успел лишь поприветствовать братьев, как смотритель замка перешел к сути:

— Буду краток, братья: недавно я получил весточку от Старшего брата Михельса, — не теряя времени, начал кастелян, — а также вчера в Древний Оплот прилетел голубь от моего старого знакомого брата Авера. Он сейчас командует силами братства на Новом берегу. Так вот — на севере герцы решили выдвинуться на наших братьев по вере. Видимо устали разорять земли тамошних ванов, вот и готовятся устроить набег на Новый берег. Старший брат приказал отправить опытных воинов туда, к брату Аверу. Думаю, вы и так понимаете, что у нас осталось не так уж и много бойцов, вкусивших дух настоящих сражений. А братьев-рыцарей, — кастелян посмотрел на Эдмунда, — и братьев-сержантов — так и подавно, — теперь Миттерихт повернулся к Дорстану.

После битвы на Красной реке Дорстан, как и многие другие Красные всадники, был удостоен звания сержанта. С того поражения асмалитов прошло уже шесть лет, но за это время ему так ни разу и не пришлось обагрить меч вражеской кровью. Его служба в замке на Северном пути была довольно однообразной — дозоры, тренировки, трапезы. Крайне редко Дорстан улучал возможность покинуть стены Древнего Оплота и прокатиться верхом до Межпутья — ближайшего города, расположенного между замками братства Красных всадников и Великой чертой крепостей Черного союза — другого братства Теоса, что охраняет покой жителей Теонии, в то время как Красные всадники защищают единственную дорогу от Теонийского полуострова до Митридиатии.

До этого не особо следивший за словами кастеляна Дорстан навострил уши — возможность покинуть порядком наскучивший ему замок не могла не заинтересовать его.

— Но долг есть долг, — тем временем продолжал Миттерихт, — и поэтому я должен отправить хотя бы одного брата-рыцаря на помощь. И я решил, что ты, Эдмунд, как раз тот, кто сможет добраться до Нового берега и помочь нашим братьям в борьбе с иноверцами.

Рыцарь почтительно кивнул.

— Разумеется, твой оруженосец будет с тобою, — добавил брат Миттерихт, предупреждая возможный вопрос соратника. — Что же касается тебя, Дорстан, то я готов предложить тебе выбор: останешься ли ты в Древнем оплоте или разделишь путь с Эдмундом?

Конечно же, для Дорстана выбор был очевиден: отправиться в далекие земли защищать сынов Создателя, да еще вместе со старым другом — дело самое славное. Но помня о главных качествах настоящего брата Красных всадников, а именно, о терпении и смирении, сержант лишь преклонил голову и покорно сказал:

— Я сделаю то, что будет мне приказано.

— Хорошо, брат Дорстан, — одобряюще сказал хранитель Древнего оплота. И, чуть-чуть промедлив, решил: — лишних людей на Новом берегу не будет, так что готовьтесь вместе отбыть на север.

Красные всадники обменялись кивками, и кастелян сразу же продолжил пояснять:

— Кроме нас, с Северного пути должен отправить брата-рыцаря и Высокий утес. Вам стоит соединиться с ним в Межпутье и уже вместе по дороге Ванов отправляться на север. Пройдя через ванские княжества, вы как раз окажетесь у границ Нового берега. Однако до меня долетали вести, что некоторые князья-иноверцы ополчились против всех верных теосцев. Так что будьте осторожны. К тому же, возможно, вам стоит, как только окажетесь у Среднестоля, повернуть на восток и добраться до Златограда. Хоть этот злосчастный город уже давно прогнил в верованиях ванов, там можно достать судно, с помощью которого будет легко преодолеть воды залива Первого шага.

— Но найдется ли у нас золото, чтобы купить корабль? — разумно уточнил Эдмунд.

Кастелян цокнул языком и безрадостно покачал головой:

— К сожалению, казна замка уже совсем опустела — мало кто ценит наш труд на благо всех живущих по воле Создателя. Может быть, в замках братства на Имперском материке и найдется золото на корабль, но здесь у нас его нет, — с нескрываемой досадой ответил брат Миттерихт. — Но надеюсь, что Создатель будет к вам благосклонен, и вы сможете пересечь земли ванов.

— Мы сделаем все, чтобы помочь народу Теоса, — уверенно заявил брат-рыцарь.

— Я знаю. А теперь ступайте и готовьте лошадей — уже сегодня вам следует выдвинуться в путь, — приказал кастелян.

Дорстан и Эдмунд поклонились, после чего покинули малый чертог. Однако не успел сержант закрыть дверь, как его вновь подозвал к себе брат Миттерихт.

Когда Дорстан вернулся, кастелян что-то искал в большом сундуке, стоявшем за его столом. После недолгих поисков смотритель замка достал какой-то сверток, положил его на стол и аккуратно размотал. Руки Миттерихта мешали Дорстану разглядеть тот маленький предмет, что, скорее всего, годами таился в этом свертке.

— Дорстан, не окажешь ли ты мне маленькую услугу? — голос кастеляна стал заметно мягче, чем обычно.

— Все, что в моих силах, и на что есть воля Создателя, я выполню, — заверил его сержант, до сих пор пытаясь понять, что Миттерихт скрывал в своих ладонях.

— Я лишь попрошу тебя передать брату Аверу одну вещь, — с маленькой искринкой в глазах сказал смотритель замка, открыв ладонь — на ней лежал золотой перстень с изображением птицы.

Дорстан порядком смутился:

— Но ведь всем, кто вступает в братство Красных всадником, следует отказаться от всего того, что было у них до принятия обета. И ни одному брату не следует хранить какие-либо ценности и украшения.

— Ты говоришь как истинный брат Красных всадников, — без какой-либо наигранности похвалил Дорстана кастелян, — но это нечто большее, чем просто красивый перстень. Я знаю, что брат Эдмунд точно бы отказался, но ты-то можешь мне помочь?

— Но ведь это противоречит обету! — настороженно произнес сержант. Казалось, что во всем происходящем есть какой-то подвох: «Не может ведь пусть и не самый ярый, но очень опытный Красный всадник, служивший в братстве не один десяток лет, все это время не следовать обету?!»

— Такова правда, но у меня нет другого выхода: я уже стар, а перстень должен оказаться в руках достойного наследника, — кастелян начал ходить из стороны в сторону.

Дорстан заметил: движения кастеляна стали дергаными, а на лице от волнения выступил пот. На памяти сержанта, такое случилось с Миттерихтом впервые за все шесть лет службы в Древнем оплоте.

— Но ведь не может все так закончиться, — нервно теребя короткую темную бороду, продолжал кастелян, — шесть лет назад я совершил ошибку, но не намерен совершить ее вновь. Кольцо должно быть передано брату Аверу.

— Но я не могу!

Брата Миттерихта все больше охватывала тревога, он схватился за голову, но тут внезапно остановился, после чего прикоснулся рукой к брату-сержанту.

— Я ведь помню, ты ведь был моряком на том когге, на «Пляшущей девице», верно? — уточнил кастелян, но не став ждать ответа, сразу же продолжил: — Я ведь помню, как вы перевозили нас из Когтя Грифа сюда…

Дорстан еще сильнее опешил. До того злополучного плаванья, когда он оказался выброшенным на берег Матрилокии, «Пляшущая девица» не один раз пересекала Великое море. И иногда, среди тех, кого они перевозили, встречались и рыцари, и братья Красных всадников. Но как мог его, простого моряка, заметить кастелян, которого не было на борту во время того злополучного последнего путешествия когга?! На этот вопрос он не мог найти ответа.

Дорстан вновь взглянул на брата Миттерихта. Теперь тот стал больше похож на старика — от смятения его плечи опустились, а крепкое тело потеряло свою могучую стать. Дорстану вдруг стало жаль кастеляна. Он робко взял его руку, и, сам не понимая, что делает, взял перстень, после чего отпрянул от Миттерихта. Единственное, что он выжал из себя, было короткое: «Я доставлю перстень».

Тут же кастелян изменился в лице, он вновь стал напоминать отважного ветерана, видавшего не один десяток битв. Он выпрямился и неожиданно приобнял Дорстана, что еще больше озадачило сержанта.

Но нежность быстро ушла, и вернулась прежняя жесткость. Кастелян Древнего Оплота, стерев с лица выступивший пот, жестом приказал Дорстану идти, и тот незамедлительно выполнил указание. Только когда брат-сержант уже скрылся из виду, закрыв за собой дверь малого чертога, Миттерихт позволил себе тихо произнести:

— Да благословит тебя Создатель, Дорстан! Ты и не знаешь, какую услугу оказываешь всей Империи…

Только спустившись с вершины донжона, Дорстан позволил себе разжать руку и рассмотреть предмет, доверенный ему кастеляном. Это был простой золотой перстень с выгравированной птицей. Правда, Дорстан так и не смог понять, с какой именно. Все это навело его на не самые приятные мысли: кастелян нарушил обет, сохранив это кольцо у себя, а Дорстан, вместо того чтобы сообщить об этом главе братства, пообещал Миттерихту пронести перстень через сотни миль и доставить его другому брату Красных всадников. Получалось, что Дорстан сам нарушает обет.

Когда рыцарь или простолюдин решает посвятить всю свою жизнь служению Создателю, защите детей Теоса, он должен отказаться от всего, что связывало его с прошлой, мирской жизнью. Все, что остается у братьев — лишь имя и висящая на шее стрела — символ веры каждого, кто чтит Создателя. После принятия обета братства, будь то Черного союза, братства Красных всадников или же братства Отважных, воин получает одеяния и оружие, которые будет носить вплоть до своей кончины. Новоиспеченные братья должны забыть обо всех земных радостях, обо всех украшениях и празднествах. Вся их служба теперь — охранять покой тех, кто не может себя защитить от притязаний иноверцев.

Но почему же Миттерихт позволил себе сохранить напоминание о своем прошлом? Дорстан никак не мог найти ответа на этот вопрос. Но еще больше его терзало то, что он сам не знал, почему согласился исполнить просьбу кастеляна, с которым никогда не имел действительно братских отношений. Не мог ведь Дорстан нарушить законы братства только потому, что хранитель Древнего Оплота вспомнил о «Пляшущей девице»?!

От размышлений Дорстана отвлек шум стремительно приближающихся шагов. Он быстро спрятал перстень в поясной сумке и в спешке направился в общую спальню, чтобы собрать свои немногочисленные пожитки. Пройдя по темным каменным коридорам, Дорстан очутился в длинной, но очень низкой комнате, где даже не самому рослому человеку приходилось следить, чтобы не удариться о потолок головой. Здесь находились спальные места половины жителей Древнего Оплота, еще двадцать человек проводили ночь в такой же зале на другом этаже замка.

Дорстан прошел вплоть до своей «кровати», которой служил старый набитый соломой тюфяк. Возле него в небольшом льняном мешке хранились все его вещи: пара шосс, чистые рубахи, красный плащ и самое ценное — не раз ремонтированная, но все еще способная держать удар кольчуга.

Зная, что даже сейчас Северный путь, соединяющий Теонию и Митридиатию, — не самое безопасное место, Дорстан решил не пренебрегать защитой и сразу надел кольчугу, поверх которой накинул плащ алого цвета. Дорстан носил его с честью, ведь среди гарнизона Древнего Оплота было всего пять братьев-рыцарей и четыре брата-сержанта, что имели право облачаться в алый плащ Красных всадников.

Собрав все остальные вещи и предусмотрительно завернув перстень кастеляна в единственный платок, Дорстан отправился в оружейную, где получил свой довольно потрепанный бацинет, меч, нож и красный щит с белой стрелой. Копья хранились на другом складе, расположенном у конюшни, куда Дорстан и отправился.

Массивная деревянная конюшня занимала почти треть внутреннего двора замка. По пути к ней Дорстан заметил мечущегося то в одну, то в другую сторону белобрысого паренька возрастом примерно тринадцати лет. То был послушник братства Тарвин, брат-оруженосец и помощник Эдмунда. Сейчас Тарвин лихорадочно готовился к предстоящему походу, загружая съестные припасы на свою лошадь.

Не обращая особого внимания на молодого оруженосца, Дорстан вошел в конюшню и добрался до стойла, где отдыхал рослый пепельно-вороной жеребец, которого Дорстан впервые оседлал еще в битве на Красной реке. С тех пор брату-сержанту так и не удалось найти подходящее имя для своего коня, но, некоторые братья говорили, что оно к лучшему — Красному всаднику не пристало привязываться к своей лошади, ведь в любой битве можно ее потерять. Порадовав коня свежей морковью, Дорстан вывел его из конюшни, предварительно установив седло. Но перед тем как сесть на жеребца, отправился за копьем, не забыв по пути наполнить свою кожаную флягу чистой водой из колодца.

Закончив все приготовления, Дорстан оглянулся в поисках своих спутников — Эдмунд и Тарвин уже были на конях, готовые в любой момент двинуться в путь. Вороной боевой скакун брата-рыцаря также был на привязи у юного оруженосца. Лошадь же самого Тарвина была загружена припасами на долгий путь, то же самое можно было сказать и про коня, на котором грозно восседал брат Эдмунд.

Увидев уже собравшегося в дорогу Дорстана, Эдмунд жестом подозвал его к себе. Быстро вскочив на своего коня, брат-сержант подъехал к старому другу.

— Я смотрю, ты уже готов выдвигаться в путь, — произнес брат-рыцарь. — Даже, кажется, не собираешься скучать по Древнему Оплоту…

— Брат Красных всадников должен лишь заботиться о защите верных теосцев, ему неведома привязанность к чему-либо.

Эдмунд усмехнулся, и на его испещренном шрамами лице появилась улыбка:

— Верные слова, брат.

Вместе Красные всадники направились к воротам. Дорстан окинул взглядом Древний Оплот: двоякое чувство охватило сердце воина — хоть ему уже давно хотелось покинуть замок, он не был готов попрощаться с ним навсегда. За шесть лет он привык к этим каменным стенам и к невысоким, украшенным зубцами башням, и, несмотря на свои же слова, он все же подозревал, что будет тосковать по этому месту и с благоговением вспоминать дни, проведенные здесь.

Но только Создатель знает, куда судьба направляет его верных воинов. Может быть, она еще приведет Дорстана к знакомому очагу в замке на Северном пути. Но пока его дорога лежит в земли ванов — иноверцев.

Перед братьями Красных всадников отворились массивные замковые ворота, и им открылся вид на огромное травяное море, которое разрезала одинокая широкая тропа. Легкий южный ветер дул со стороны Кровавого залива, чей берег был всего в миле от Древнего Оплота. Где-то вдалеке возвышались три горы, из камня которых сотни лет назад был построен Высокий утес — главный замок братства на Северном пути. К нему и вела единственная дорога.

Попрощавшись с братьями, всадники молча покинули пределы Древнего Оплота и неспешно повели коней через степь, раскинувшуюся на весь Северный путь. Оказавшись в пяти фарлонгах от замка, Дорстан последний раз насладился его видом. Но неожиданно на самой вершине донжона он заметил бритую голову брата-кастеляна, наблюдавшего отдаляющимися от замка Красными всадниками.

Примечания

7

Кастелян — управитель замка