Когда погасло солнце

Алла Кастелл (2024)

Тизерия — принцесса из процветающего Тарда. Когда закончится лето, она умрет — так пророчит ей ведьма. Единственный способ спастись — выйти замуж за главу вампиров. В замке Стареса Тизерия открывает мир бессмертных, полный тайн и древних легенд. Халеси — наемная убийца из разоренного войной Грагоса. Все, чего она хочет — это свободы. Но из гарнизона только два пути: милость короля или смерть. И когда Халеси отправляют на юг, чтобы выдать замуж за принца, она попадает в клетку крепче предыдущей. Их судьбы переплетаются: пророчества, ложь, месть и проклятия втягивают Тизерию и Халеси в мир интриг, где ошибка может стоить им свободы и даже жизни.

Глава 4. Халеси

Внутри королевский дворец ничуть не изменился за прошедшие восемь лет. Для тринадцатилетней меня все здесь было роскошным и величественным. Таким же оно и осталось. Война коснулась всего Грагоса, но не тронула замок.

Каменные ступени тщательно вымыты. Над широкой лестницей, как и прежде, большую часть стены занимает гобелен с гербом Грагоса. На синем фоне изображена желтая звезда, внутри которой находится оранжевое солнце. В гарнизоне этот рисунок украшает тысячи щитов.

Я шагаю за двумя королевскими стражниками. Они ведут меня по длинному коридору, в конце которого находится кабинет моего отца.

Здесь царит полумрак. Я игнорирую наползающие волны страха, стягивающие желудок в тугой комок. Через редкие маленькие окна, расположившиеся почти под самым потолком, поступает мало света, а большая часть ламп не зажжена. Сюда последствия войны все-таки успели добраться.

Я вхожу в кабинет одна, стражники остаются за дверью. Интересно, король так уверен в своих силах или не доверяет гвардейцам, раз не боится остаться с наемницей наедине.

Помещение залито солнечным светом. Мне приходится щуриться, пока глаза привыкают к яркости этой комнаты после темного коридора. В центре стоит длинный стол. Одну из стен полностью занимает шкаф, заполненный книгами в кожаных переплетах, стопками пергаментов и рядами пузырьков с разноцветной жидкостью.

Король Хилай сидит за письменным столом, спиной к окну. Он кивает на стул напротив. Я сажусь и укладываю руки на подлокотники.

Стол, разделяющий нас, — слишком маленькое расстояние.

На Хилае простая черная рубаха и жилет, по перстню на каждой руке. Черные волосы зачесаны назад, и я вижу седину на висках. Ни короны, ни мантии. Можно легко притвориться, что передо мной не король Грагоса, а мой отец. Пусть и не очень заботливый.

Я не встречалась лицом к лицу с королем Хилаем несколько лет. Конечно, я видела его за эти годы. Уверена, и он видел меня.

Наши взгляды встречаются. Это то же самое, что смотреть в зеркало. Зеленые глаза, как и службу в гильдии наемников, подарил мне Хилай.

— Здравствуй, Халеси, — он нарушает тишину. — Как проходит служба?

— Я жива, — слова вылетают прежде, чем я успеваю задуматься, какого ответа ждет от меня Хилай. — Это можно считать успехом?

Я едва не прикусываю край губы, но успеваю себя остановить. Хилай не отрывает от меня глаз. Его лицо не выражает никаких эмоций. Но это спокойствие не предвещает ничего хорошо. Мне хочется поскорее получить задание и убраться отсюда.

— Пожалуй, да, учитывая, что обоих моих наследников отняла у меня война.

Хилай рассматривает свои сцепленные в замок руки. Я стараюсь усидеть ровно на стуле.

Бессмысленная война с северянами за проклятый кусок земли длилась почти десять лет. Цена, которую заплатил король Грагоса за победу, оказалась высока. Три года назад погиб его старший сын, а через полгода второй сын попал в плен. То, что от него осталось, повергло в шок даже самых отчаянных наемников.

Два года назад, после окончания войны, Хилай женился во второй раз. Молодая королева родила ему сына. Третьего и единственного.

— Какое задание вы хотите мне поручить? — я прерываю паузу.

Хилай поднимает на меня зеленые глаза. Он качает головой, словно стряхивает с себя воспоминания.

— Никаких больше заданий, — он расцепляет руки и кладет их на стол. — Я решил официально признать тебя. Вчера я объявил об этом совету. Они не стали мне перечить и согласились, что это разумное решение. Моему наследнику только исполнился год, и, если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы моего сына лишили трона, пока он будет еще ползать под столом.

У меня с трудом получается вдохнуть. Я пытаюсь переварить его слова, но получается у меня с трудом. Я ожила чего угодно, но не этих слов.

«Ложь», — шепчет противный, давно забытый голос надежды.

Восемь лет я провела в гарнизоне, притворяясь, обманывая, убивая и воруя ценные вещи и информацию. Бастард, ненужная дочь, которую выбросили из замка, едва мне исполнилось четырнадцать.

— Халеси, через неделю я объявлю тебя своей дочерью, — продолжает Хилай. — Я должен был сделать это уже давно. Теперь мы будем вместе, и я постараюсь восполнить все потерянное время.

Мне хочется поверить ему, но я не могу. Не после восьми лет в гильдии наемников. Я сжимаю челюсти.

Если Хилай хотел быть мне отцом, он бы мог это сделать уже давным-давно. Но нет. Я просто нужна ему в качестве запасного варианта. Оберегать трон для его наследника.

— Почему ты не сделал этого раньше? — задаю я вопрос, за который сразу же начинаю себя презирать.

— Было опасно держать тебя в замке. Тогда никто не был готов к тому, чтобы король признал своего бастарда, тем более дочь. Сейчас другие времена.

— И другие обстоятельства, — добавляю я.

Хилай вновь сцепляет руки и неотрывно смотрит на меня таким знакомым, но таким чужим взглядом.

— Я бы правда хотел все исправить, — тихо говорит он. — И сделать это гораздо раньше, Халеси.

Я поджимаю губы и отвожу взгляд. Могу ли я доверять моему отцу? Могу ли я доверять королю? Ответов у меня пока нет, хотя в груди все предательски сжимается. Одно знаю точно: я выберусь из гарнизона. Выберусь из клетки, в которой провела восемь долгих лет.

— Но как примут остальные такую новость? — я окидываю взглядом комнату. — Не буду ли я в опасности здесь?

Хилай улыбается. Впервые с того момента, как я пересекла порог его кабинета. Но эта улыбка пугает меня сильнее, чем ледяная маска спокойствия.

— Тебе не нужно об этом переживать, — мягко говорит он. — Это моя забота, и я уже все продумал. Через несколько дней я объявлю о своем решении и представлю тебя двору. А затем ты уедешь из Грагоса. Народ примет тебя гораздо быстрее, если ты выйдешь замуж и послужишь нашему королевству на благо.

Выйдешь замуж.

Послужишь нашему королевству на благо.

Хилай никогда не станет мне отцом, пока он король Грагоса. Король ищет выгоду во всем.

Я убеждаю себя, что мне все равно. Чем дальше отсюда, тем лучше. Я заталкиваю обиду куда подальше. Лучше никакого отца, чем тот, который позволил мне провести столько лет в гарнизоне. Надеюсь, я не попаду в руки к человеку хуже, чем те, что держат меня здесь.

— Я нашел для тебя прекрасную партию, — продолжает Хилай. — Уверен, что вскоре ты обретешь свое счастье. А вместе с тем, ты послужишь своей стране, как истинная дочь короля. Этот союз очень важен для Грагоса, особенно в такие непростые времена.

Скорее всего, прекрасная партия в понимании Хилая — это не доброта, красота и прочие важные качества супруга для любимой дочери. Для короля важна лишь выгода, которую он получит. А для меня важна выгода, которую смогу получить я: убраться из гарнизона. Каким бы ни оказался мой будущий муж, сомневаюсь, что он хуже наемников, хуже чужой крови на руках, хуже петли, что стягивает горло и вынуждает подчиняться. Подчинение или смерть — вот и весь выбор. Мне нужно, чтобы выборов стало больше.

И сейчас для меня важна только одна вещь.

— Куда я поеду? — спрашиваю я.

Губы короля растягиваются в улыбке. По спине пробегает холод.

— В Тард.

Королевство Тард располагается на юге. Грагос и Тард на востоке разделяет горный хребет, а на западе — Шорк. И у края горного хребта три королевства встречаются в одной точке.

Я улыбаюсь в ответ. Чем дальше отсюда, тем лучше.

Вечер медленно опускается на город, когда я возвращаюсь в гарнизон. Сегодня здесь полно народу. Все площадки для тренировок заполнены. Отовсюду раздается лязганье железа. Чьи руки не заняты мечом или луком, заняты игрой в кости. По двору бесконечно снуют люди.

Я стараюсь пробраться в свою комнату незамеченной.

В комнате пусто. Миата, скорее всего, сидит в столовой в компании многочисленных тарелок с едой.

Заперев дверь на засов, я дважды дергаю ручку, а затем поворачиваюсь к небольшому окошку и окидываю взглядом нашу скромную обитель. Две кровати, прижатые к стенам, стол у окна, два сундука, два табурета и полка над камином. Вот и вся комната.

Это моя последняя ночь в гарнизоне.

Я открываю сундук и перебираю одежду. Вряд ли что-то из этого мне понадобится. Со дна я достаю все самое ценное: травы, аккуратно разложенные по мешочкам, и склянки с микстурами и ядом. Нахожу несколько монет, спрятанные среди рубах, и пару камней.

Рядом со мной на полу образуется кучка вещей. Я складываю одежду обратно и закрываю крышку.

Отодвинув сундук, я добираюсь до тайника в полу и достаю мамин кулон. Подношу его к окну и долго смотрю на него. Изящную серебряную цепочку украшает лунный камень. Если повернуть его на солнце, внутри камня появляется голубоватый отблеск.

В нерешительности я кручу кулон в руках. Хочу ли я напоминание об этой жизни? А смогу ли я забыть ее? Я сжимаю камень в ладони, а затем отправляю его в сумку, к склянкам и монетам.

Миаты все нет. Я хожу из угла в угол и нарезаю круги по нашей комнатке. Через маленькое окошко проникают лучи закатного солнца и оставляют на полу и стенах яркие полосы света. Чем дольше не приходит Миата, тем сильнее стены начинают давить на меня, словно комната еще сильнее уменьшается в размерах.

Я прячу сумку в сундук и выскальзываю в коридор. В последний вечер в гарнизоне мне хочется попрощаться не только с Миатой.

Пройдя через небольшой двор, я сворачиваю направо. По этому пути я ходила тысячи раз. Я бы смогла пройти здесь в полной темноте. Ноги сами ведут меня к башне целителей, что стоит у южных ворот гарнизона. Раньше башней пользовались часто, но тяжелый подъем мало подходил раненым гвардейцам, поэтому лекари переместились в соседнее здание, а башню оставили для заготовки целебных трав и настоев.

Возле крыльца я останавливаюсь и смотрю вверх, вновь прося у Богов сил.

Я захожу внутрь и поднимаюсь по винтовой лестнице. Все здание пропитано ароматом алоэ, календулы, мяты, ромашки, шалфея, чабреца и десятками, а может, и сотнями других растений. Запахи сливаются в один, если не прислушиваться и не пытаться отделить что-то одно.

Я поднимаюсь до конца лестницы и останавливаюсь, чтобы перевести дух. В помещении, прямо под крышей, пусто. Сюда добираются только запахи трав и солнечные лучи.

Я подхожу к окну и упираю ладони в каменный подоконник.

Столица простирается прямо передо мной. На горизонте уходящий день оставил широкими мазками желтые, оранжевые и розовые полосы. От вида на закат все тревоги покидают мои мысли. Остается только это мгновение, эти несколько минут в тишине, когда вокруг никого нет, когда все люди остались внизу.

Теплый летний ветер касается лица и волос.

Завтра на рассвете я уеду отсюда, а эта башня будет все так же стоять здесь и хранить воспоминания обо всех горестях моей жизни. Восемь долгих лет она слушала меня. Вся злость, вся радость, все отчаяние и вся надежда остались здесь, на вершине. Сколько раз я смотрела вниз, размышляя, ради чего я продолжаю бороться? Вид на закатное небо давал мне веру в то, что однажды я буду провожать солнце свободной.

— Халеси, — знакомый голос вырывает меня из раздумий. — Ты там?

Я подхожу к лестнице.

— Здесь, — Мой голос разносится по башне, отскакивает от каменных стен и эхом возвращается.

— Я сейчас поднимусь, — отзывается Миата.

Я сажусь у стены, прямо на холодный каменный пол, и поджимаю колени к груди. Голова Миаты появляется в проеме. Ветер отбрасывает ее светлые волосы назад.

— Мне будет не хватать тебя, — поморщившись от холода, Миата садится рядом со мной. — Но приятно, что башня будет целиком в моем расположении.

— Ты уже знаешь?

— Кассиус сказал. Еще добавил, что отрежет мне язык, если я проболтаюсь, — она поворачивает ко мне голову. — Он заходил и оставил для тебя одежду. Поздравляю, ты теперь помощник лекаря.

Я поднимаю брови, а затем ухмыляюсь. Разумеется, король не может признать свою дочь, а затем объявить, что все это время я жила в гарнизоне и убивала людей, зато может сказать, что я жила в гарнизоне и лечила людей.

— Ты не говорила, что ты дочь короля, — Миата щурит глаза. — Ох, прости, наверное, стоит теперь обращаться к тебе Ваше…

Я толкаю ее в плечо, не дав закончить предложение, и она валится набок, громко смеясь. Я улыбаюсь, наблюдая, как Миата садится и вновь прижимается спиной к стене.

Несколько минут мы молчим, смотрим, как оставшийся краешек солнца исчезает за горизонтом. Небо разгорается все сильнее. Мягкий оранжевый свет озаряет наши лица и стены помещения. Я сижу на каменном полу, но вовсе не чувствую холода в это мгновенье.

— Я не говорила, потому что в этом не было смысла, — я нарушаю тишину. — Я незаконная дочь короля, который оставил меня на воспитание гвардейцу. В гарнизоне это был бы лишний повод обратить на себя внимание, а это худшее, что могло случиться, особенно когда ты наемник. Поэтому я предпочитала никому не говорить.

Миата берет меня за руку и сжимает мою ладонь.

— Ты же будешь навещать меня?

Я сжимаю губы. Видимо, не только солнце может подарить надежду. Самую сильную надежду дарят люди.

— Через несколько дней я уеду из Грагоса. Хилай… король выдаст меня замуж ради выгодного союза.

Голубые глаза Миаты округляются, а затем ее губы растягиваются в широкой улыбке.

— Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на тебя в свадебном платье, — с ухмылкой говорит она. — Умоляю, скажи, кто этот везунчик.

Я разрываюсь между желанием снова толкнуть ее и закатить глаза. В итоге решаю не делать ни того ни другого. Я смотрю на Миату, и горькое осознание сдавливает грудь. Возможно, я вижусь с ней в последний раз. Последний раз мы сидим на вершине башни, в последний раз вместе ждем, когда погаснет солнце.

Я смотрю в окно. Закатное небо уже начало темнеть. Мысленно я обращаюсь к небесам и прошу у них маленькую просьбу, а затем поворачиваюсь к Миате.

— Это наследник короля Тарда, — отвечаю я.

Ее круглые глаза становятся еще шире. Миата прижимает пальцы к губам в тщетной попытке скрыть улыбку. Я уже готова толкнуть ее еще раз.

— О, небеса! — восклицает она. — Простите, Ваше Величе…

Я не даю ей договорить и толкаю ее в плечо. Падая набок, Миата разражается смехом, таким заразительным, что я смеюсь вместе с ней.

Таким я и запомню наш последний вечер на вершине башни.