Никому о нас не говори

Алёна Черничная (2024)

Я никогда не обращала на него внимание, не пыталась войти в его окружение. Не интересовалась сплетнями, даже когда о нем шептался весь университет. Мне было плевать на Тимура Горина. Но однажды я оказалась не в том месте и не в то время. Теперь я знаю, кто такой Тимур, и какая тьма хранится в его сердце. «Никому о нас не говори. Проболтаешься, тебе не жить» — это все, что сказал мне Горин в ту самую ночь, когда нас связала одна общая тайна. Тайна, из-за которой я готова на все ради него…

ГЛАВА 19

«Спасибо». такое простое слово. Всего семь букв — и столько смысла. Слово, которое должно идти от самого сердца. Но именно сейчас оно стало каким-то неподъемным для меня. Я смотрю на эти буквы, напечатанные на экране моего телефона, и они как поперек горла встают.

Мама на дежурстве, в моей комнате тишина, на часах почти одиннадцать вечера, но все еще не зашторены окна, а на письменном столе горит лампа. Я сижу на кровати и который час подряд верчу в голове мысль. Верчу ее и так и сяк. Пытаюсь найти в этой мысли брешь, которая позволила бы мне не думать, что разоблачение Полины связано со мной. Да, я верю в совпадения, но не в этот раз. Горин мог слить то видео и раньше, но почему-то сделал это именно сегодня, когда он все видел и слышал сам.

Я отчаянно ищу причины, мотивы этого поступка, но лишь сильнее вязну в вопросах, на которые у меня ответов нет. Есть факт. Тимур решил наказать Петрову именно в тот момент, когда это оказалось так нужно. Она сбежала с остальных пар, переключив все косые взгляды, направленные ранее в мою сторону, на обсуждение собственной персоны. Даже за это уже нужно сказать Тимуру спасибо. И пусть мы договаривались больше никак не соприкасаться, я все равно

хочу поступить правильно. Но маюсь битый час над этой благодарностью.

У меня нет номера телефона Горина, поэтому я снова нашла его личную страницу в социальных сетях. Он был там около шести часов назад.

«Спасибо» — эти семь букв сейчас горят на экране телефона в окошке неотправленных сообщений. Горят десять минут… Двадцать. Я то стираю это слово, то набираю снова. И так происходит до тех пор, пока меня не накрывает психоз в дуэте с раздражением.

Боже! Я ведь совсем недавно клялась самой себе ничего не усложнять. Выбросить все из головы. И что я делаю сейчас? Да к черту! Закусив до боли нижнюю губу, я отправляю Тимуру в личные сообщения сухое

«спасибо» и сразу же блокирую телефон. Засовываю его под подушку, ложусь на нее и крепко зажмуриваюсь. Все. Спать. Что сделано, то сделано.

Делаю вдох, собираясь отключиться от всех мыслей о сегодняшнем дне и… резко подрываюсь на кровати. Под моей подушкой четкая и ощутимая вибрация, означающая, что на телефон упало сообщение. Я достаю оттуда свой мобильный моментально и не дышу, когда убираю блокировку с экрана.

«Ты впще н поо понятливая?» — приходит какой-то набор букв от Тимура.

Нахмурившись, несколько раз я перечитываю его ответ. Ничего так и не поняв, решаю уточнить:

«Что?»

Под именем «Тимур Горин» сразу появляется надпись «Печатает…». Пара секунд, и его ответ уже светится у меня на экране:

«Нхй мне прислать. Пончля? Отвалу».

Хлопаю глазами, глядя на буквы. Догадываюсь, о чем речь в сообщении, но у Горина либо дисграфия,

либо он просто никогда не учился грамоте. Вздохнув, я все же пишу ему:

«Я просто хотела поблагодарить за то, что ты поставил на место Полину».

Мое сообщение прочитано сразу, но статус «Печатает…» больше не появляется. Зато телефон в моих руках оживает полностью. На экране теперь светится оповещение о видеозвонке от Тимура Горина.

Я вскакиваю с кровати. У меня шумит в висках, а руки и ноги уже дрожат. Но я не отвечаю. А вдруг это случайно? Нажал куда-то не туда, только вот звонок продолжается и через пять, и через еще нескончаемое количество секунд.

Любопытство действует в сговоре с вязким волнением, и я не могу сдержать глупый порыв. Я нажимаю

«ответить».

— Да, — почти шепчу телефону, который держу в ладони фронтальной камерой вверх, демонстрируя потолок. — Алло.

— Какого хрена ты меня не понимаешь? — сразу раздается сиплый голос в динамике, но без изображения. Экран просто черный. — Я просил забыть вообще о моем… сщущ… — Тимур запинается, молчит, а потом выдает как на духу: — существо… вании.

Я снова свожу брови к переносице. Да, это голос Тимура, но он какой-то другой. Сильно охрипший и очень уставший. Осторожно поглядываю на экран и так же осторожно говорю в микрофон:

— Извини, знаю. Я просто посчитала нужным сказать тебе «спасибо».

— А оно мне сдалось? — Голос Тимура становится похожа на рык. Но сразу же в унисон ей доносится шипение и глухой грохот. — Чтоб вас черти драли! Ненавижу! — слышу уже издалека.

И тишина.

— Тимур, — зову тихо.

А черный экран неожиданно перестает быть таковым. Изображения хаотично меняются: яркий свет, разноцветные пятна, темные линии, в которых я вдруг угадываю очертания уже знакомых татуировок…

— Блин, это видео… — В тишину моей комнаты из динамика врывается голос Тимура. — Вот че ты придол… долбалась, че? — Язык Горина заметно заплетается.

— Ты пьян… — догадываюсь я и не отрываю взгляда от маячащих изображений на телефоне.

Но там все как в калейдоскопе — вертится и крутится в разные стороны. А потом останавливается, и на фоне темного неба я вижу огромное белое строение в фонарях, которое со всех сторон огибает экран с бегущими буквами. Я узнаю эту громадину. Это стадион «Ростов Арена».

— А-а-а! Я из-за тебя-а потерял ключи от таачки, — растянутый возглас Тимура снова слышу приглушенным.

Хватаю телефон двумя руками и, забыв, что собиралась прятаться от камеры, поворачиваю ее к себе.

— Ты что, пьяный за рулем? — Всматриваюсь в экран. Кажется, я только что задала вопрос черному вороту кожаной куртки и металлическим заклепкам на ней. Это все, что сейчас заметно на видео.

— А тебя трогает чужое горе? Хочу и пью, хочу… за руль сажусь. — Все те же заплетающиеся фразы, но уже с привычным привкусом издевки.

— Тимур, может, вызвать такси? — начинаю осторожно. — Тебе нельзя за руль в таком состоянии. Тебе лучше… — но дыхание перехватывает на полуслове.

Горин вдруг сам показывается на камеру. Светит своим фейсом, от вида которого у меня округляются

глаза. Даже через нечеткое и затемненное изображение я вижу разбитую бровь Тимура, грязные пятна на его щеках и скулах и губы в кровоподтеках.

— Что это? — испуганно выдыхаю я.

Тимур молча буравит меня мутным взглядом через экран. Теперь я точно понимаю — он пьян.

— Это тебя на твоих… — произношу сдавленно, боюсь сказать лишнее, — боях?

И Тимур запрокидывает голову и орет куда-то в небо:

— А-а-а! Да че ты лезешь? Где эти долбаные ключи!

Перекошенное лицо Горина исчезает с экрана, и я опять вижу хаотично мелькающие огни, заклепки его кожанки и очертания «Ростов Арены».

— Ты где? Около стадиона? Тебя есть кому отвезти домой? — Один за другим вопросы срываются с языка, а я уже нервно хожу из угла в угол своей спальни.

— Я… сам… доеду… — Пьяный голос Тимура опять слышится через громкое шуршание.

— Позвони кому-нибудь, пусть тебя заберут.

— Да, давай! — Лицо Тимура появляется на экране. Точнее, его половина. За бритой головой я четко вижу огромный стадион. А следом на видео маячит бутылка, зажатая в татуированной ладони. Я не могу разглядеть, что это, но Горин прямо-таки с упоением принимается хлестать ее содержимое из горла. Парочка жадных глотков, и его косой взгляд показывается в кадре. — Щас в чат нашего универа скину маячок: «За-бе-ри-те меня, кто мо-о-о-ожет». И вбще… — Тимур резко повышает децибелы своего голоса. Он буквально орет на меня в экран. Я даже вздрагиваю, отшатываясь от мобильного. — Дай! Мне! Тупо! Сдохнуть!

И видео в телефоне опять становится чередой меняющихся со скоростью света изображений: фонари, ветки деревьев. Я четко слышу звон бьющегося стекла и глухой стук.

— Тимур, ты меня слышишь?

Тишина. А на экране я вижу просто черное небо и оранжевые блики фонарей.

— Горин! — шиплю в телефон, изо всех сил сжимая его в ладони.

Взглядом впиваюсь в видео и вслушиваюсь в каждый звук. Но Тимур не отвечает. Да и слышно теперь только шум проезжающих машин. Что, черт возьми, там происходит? Куда делся Горин?

— Тимур! — громко произношу в динамик.

Но ответа нет. Я все еще вижу ночное небо и уличные фонари. Он что, выбросил свой телефон? А что делать мне?

Замерев посреди комнаты, смотрю на экран мобильного. Я ведь должна сейчас тоже отключиться? Не могу же вечно смотреть на небо где-то в районе стадиона? Только мой большой палец все никак не может нажать на красную кнопку и отбить вызов.

Кажется, Горин пьян в стельку. А еще хуже, что он собирается сесть в таком состоянии за руль… Только вот какое мне до этого дело?.. Сама не замечаю, как уже измеряю шагами свою спальню: от стола к кровати и вдоль окна. Ну сядет Тимур за руль. Ну не справится с управлением и… Останавливаюсь посреди комнаты, а по позвонкам ползет холодок. Сейчас Горин может не только себя угробить, но и еще кого-нибудь. Мое непрошеное воображение уже рисует четкую картинку, как черная иномарка, которая пару дней назад везла меня домой, летит по мосту, а потом и в сам мост.

— Тимур! — опять повышаю я голос на телефон, стиснутый в руках.

Ничего. Все те же фонари и шум проезжающих машин. Да плевать! Резким движением пальцы

отбивают этот видеовызов. И что-то внутри меня обрывается, когда я смотрю уже просто на черный экран. Перестаю ощущать свое же сердцебиение на какие-то мгновения, а во рту появляется мерзкий привкус горечи. Я словно сделала что-то нехорошее и неправильное. Панически хочется отмотать эти секунды назад. Что-то изменить…

Закусываю губы так, что морщусь. Боже, о чем я? Что изменить? Кого? Горина? Какое вообще я имею к этому отношение? Кидаю телефон на кровать, и он теряется где-то в складках пушистого пледа. А я отворачиваюсь к окну и резко дергаю тюль. На подоконнике мирно стоит фикус, раскинув свои ветки с мелкими листочками. Трогаю их, а потом тыкаю пальцем в землю — сухая. Неодобрительно качаю головой. Надо же! Я не поливала цветок с позапрошлой недели.

Иду на кухню, а оттуда несу кружку с водой. Я аккуратно заливаю сухую землю в горшке, сосредоточенно наблюдая за тем, как фикус поглощает жидкость. Мое дыхание вдруг замирает. В груди свербит какое-то новое ощущение. Оно такое колючее, что я замираю на месте. А через мгновение мое тело прошибает жар. Ну какой, к черту, фикус! Я одним махом выливаю остатки воды в горшок и бросаюсь на поиски своего телефона в пушистых недрах пледа.