Рыночные отношения

Анатолий Алексеевич Гусев (2024)

Роман «Рыночные отношения» можно условно назвать любовно-производственным. Действия в нём происходят в «святые» девяностые. Молодые люди пытаются выжить в тех непростых условиях, сохранить свою любовь и завоевать себе место под солнцем.

Глава 4

На работу Татьяна пришла с очень нехорошим предчувствием.

Офис фирмы «Чоклид-Трейд» — это большая комната, где стоят столы офисных работников. Кабинет начальника — это отдельно огороженное помещение в этой же комнате с хорошей звукоизоляцией: что происходит в кабинете — никто не видит и не слышит.

Стол Татьяны в углу возле окна, она сидит спиной к кабинету начальника и лицом к сотрудникам. Компьютер на столе только у неё и у главного бухгалтера, в смысле на столе большой белый монитор, а сам компьютер под столом.

Это, конечно, не вся фирма. Есть ещё оптовый склад, где работают грузчики, кладовщики, два магазина и две палатки на «Черкизоне», основном источнике «чёрного нала» и плюс туда спихивали всю не кондицию и левый товар.

Татьяна села за свой стол и первым делом скачала с компьютера на диск всю информацию о поставщиках продукции и об оптовых покупателях. Диск убрала в сумку.

Внешне Татьяна была спокойна, а внутри трепетала каждая клеточка. Страшно. Страшно и обидно. Два года всего и проработала менеджером по сбыту. Это, считай вторая должность по значимости после генерального директора. Три года Татьяна к этому шла. Добилась благодаря своей цепкой памяти, умению и желанию учиться, а не чем-то там ещё. Что она знала о кофе, какао и шоколаде до поступления на фирму? Ничего. То, что растворимый кофе продавался в Союзе всего одного вида, в коричневой жестяной банке с нарисованными на ней чашкой с блюдцем, шоколад «Алёнка», какао «Красный ярлык» в зелёной пачке, которое надо варить. Вот и всё. А теперь Татьяна знает о кофе, какао и шоколаде если не всё, то очень много. Какао, как оказалось, может быть и растворимым, растворимый кофе может быть в порошке и сублимированный, а ещё молотый и в зёрнах сырых или обжаренных, он имеет два сорта «Арабика» и «Мокко», и Таня знает все их тонкости и отличия вкуса. А шоколад — белый, молочный, чёрный, но, надо признаться, «Алёнка» всё-таки была лучше.

И всё это может сейчас закончиться и все её усилия пропадут даром. Что же ей делать? Что делать?

Как пришёл начальник, она не увидела, а только услышала. Внутри у Татьяны всё похолодело, и она стала ждать неизбежного. Зазвонил телефон на столе. Она сняла трубку:

— Слушаю.

— Татьяна Александровна, зайдите, пожалуйста, ко мне, — раздался в трубке голос начальника, не предвещавший ничего хорошего.

Татьяна зашла в кабинет внешне спокойная с независимым видом.

Начальник сидел за столом, развалившись в своём офисном кресле на колёсиках. Он повернулся к Татьяне, и она увидела жёлтое пятно заживающего синяка.

— Как? Нравиться?

— Упали? — сочувственно спросила Таня.

— И упал тоже. Ты, конечно, Татьяна Александровна, не виновата, но отвечать за своего кавалера придётся именно тебе. Компенсация за испорченный Новый Год. С таким фейсом я ни сам не мог сходить в компанию, ни к себе пригласить гостей. Не знаю, как ты провела Новый Год, Шишкина, но я лично очень скверно. От тебя сатисфакция, за испорченный праздник. Согласись, что это справедливо.

Татьяна подумала, что шеф сам виноват: нечего было приставать. Но вслух сказала:

— Я не понимаю вас, Владислав Евгеньевич.

Шеф усмехнулся и выкатился на кресле из-за стола, широко расставил ноги и расстегнул ширинку на брюках.

— Каждый день мне будешь делать, утренний минет.

— Что делать? — в голосе Татьяны послышался ужас.

— Ты что, не знаешь, что такое минет? Знаешь анекдот? Франция. Пятилетний Поль говорит трёхлетней Жанне: «Пойдём на балкон, ты там мне сделаешь минет». Она смотрит на него удивлёнными невинными глазками как ты сейчас. Поль говорит: «Ты не знаешь, что такое минет?» «Нет, я не знаю, что такое балкон».

Владислав Евгеньевич, довольный, расхохотался. Тане было не до смеха.

— Я не зверь какой-нибудь, — улыбался шеф, — конечно, ты это будешь делать за отдельную плату. А если мне захочется тебе сунуть в другое какое-нибудь место, то плата возрастёт в зависимости от места.

И Владислав Евгеньевич опять захохотал.

Татьяна с испугом и отвращением смотрела то на красную рожу начальника, то на его расстёгнутую ширинку.

— А кавалеру твоему мы не скажем ничего. Это будет наша маленькая тайна. Сатисфакция в переводе — удовлетворение. Я жду.

— А если я откажусь?

— Тогда, увы, нам придётся расстаться, — серьёзно, с угрозой в голосе, сказал Владислав Евгеньевич.

— Я плохо работаю?

— Работаешь ты хорошо и получаешь неплохо, даже очень хорошо получаешь, а за дополнительную нагрузку будешь получать ещё больше. Да и нагрузка не такая уж и большая. Попробуй. Ты так меня ни разу и не отблагодарила за назначение на такую должность. Могла бы, и сама догадаться. Но ты можешь исправить эту маленькую ошибку. Ну, смелей, Татьяна Александровна. Оплата на месте.

Шеф из кармана брюк достал деньги. Татьяна презрительно раздула ноздри и твёрдо сказала:

— Я увольняюсь.

Лицо шефа сделалось суровым, он сел нормально в кресло, застегнул ширинку.

— Пожалеешь, — сказал с угрозой.

— Вы мне угрожаете, Владислав Евгеньевич?

— Предупреждаю.

— До свидания, Владислав Евгеньевич, — подчёркнуто холодно сказала Татьяна.

На губах начальника играла презрительная улыбка.

— Ещё увидимся, Татьяна Александровна.

— Я так не думаю.

Татьяна вышла из кабинета шефа, села за своё место, выключила компьютер, собрала свои вещи, встала из-за стола и сказала:

— До свидания. Счастливо всем оставаться.

— Что случилось, Татьяна Александровна?

— Меня уволили.

— За что?

— Начальство всё объяснит.

Татьяна на автомате пришла домой, ещё не осознавая весь трагизм случившегося. Отмахнулась от вопросов матери, легла на свою постель и уставилась в потолок. Потом до неё начало доходить, что она осталась без средств существования и что делать — неизвестно. Татьяна разрыдалась.

Нарыдавшись вдоволь, она успокоилась, пошла в ванну, умылась и стала листать записную книжку. Нашла номер телефона пейджинговой компании, набрала его и передала сообщение: «Позвони, срочно». Роман позвонил минут через пятнадцать:

— Что случилось?

— Меня уволили, — сказала Татьяна и вдруг опять разрыдалась, — я не знаю, что мне делать.

— Жди, скоро приеду.

Приехал Роман не скоро, а часа через три с толстым изданием «Работа для Вас». Расположились на кухне.

— Ну, и за что он тебя выгнал?

— Что это за слово такое «выгнал»? — возмутилась Таня. — Оно мне не нравится. Я сама уволилась, если хочешь знать.

— Хорошо, уволилась. Зачем?

— Начальник мне сделал непристойное предложение. От предложения и от должности пришлось отказаться.

— Какое предложение?

— Очень уж ты любопытный, как я погляжу. Какая тебе разница? Что мне делать? Мне ребёнка кормить надо!

Из комнаты выглянула мать:

— Танечка, что случилось?

— Всё хорошо, мамуль.

Мать ушла в комнату приглядывать за внуком.

— Что мне делать? — более спокойно спросила Таня.

— Работу искать. Он тебе заплатил за декабрь?

— Да.

— Ну и всё. Ищи работу. Как мы приехали из Ташкента: там мы чужие — русские, а здесь мы из Узбекистана — не свои. И что делать? Купили мы с отцом по коробке мороженого и на Казанский вокзал. Прошлись по электричкам, продали, вернулись, купили ещё по две коробки. Так и выживали.

— Мне, что мороженым торговать в электричках?

Таня представила себе, как она в дорогой дублёнке и сапогах идёт с коробкой мороженного по проходу в вагоне.

— Почему мороженым? — вскипел Рома. — Можно и не мороженым. А даже если и мороженым? Что здесь такого? Тебя же не минет, делать заставляют!

После этой фразы Татьяну передёрнуло, и Роман понял, что сболтнул лишнего: именно это, наверное, шеф ей и предлагал.

— Извини, сорвалось. Пойдём в твою комнату, что-то мне тут не думается.

Они перешли в большую комнату, Татьяна удобно устроилась в кресле.

— И так, продолжаем разговор. Тебе надо искать работу.

— Да что ты говоришь? А то я не знаю? И, кроме того, Пронин может обзвонить всех своих оптовиков и поставщиков и меня никто из них не возьмёт на работу.

— Пронин — это начальник?

— Да.

— И почему они его должны послушать?

— А почему — нет? Чтобы не испортить с ним отношений. И потом, пока найду, пока отработаю, это когда я зарплату получу? Только в марте. А у меня мужа нет, а ребёнка кормить надо.

— Но ты, работая менеджером по сбыту, должна была хорошо получать? Неужели никаких сбережений нет?

— Нет сбережений. Шеф не так много и платил, жадный. Только из бедности начали выползать. Всё как на зло! В этой квартире ремонт сделали, муж однокомнатную квартиру получил, там ремонт сделали, мебель купили. И вообще, муж от меня на машине уехал.

— О! Щедро.

— Там и его деньги, конечно, были.

— Всё равно — щедро.

— Щедро. А теперь как я жить буду? Работы нет.

Глаза Тани увлажнились.

— Но сегодня только третье января, и ты ещё ничего не искала, — удивился Роман.

— Ну и что? Работа, что? На дороге валяется?

— Ты скачала оптовиков?

— Да.

— Тогда эту информацию надо продать.

— Кому?

— Поставщикам.

— Где гарантии, что меня не кинут?

— Почему тебя должны кинуть?

— А почему — нет? Если бы я была любовницей кого-то из поставщиков, то это была бы хоть какая-то гарантия. А так могут посмотреть, скачать, а мне сказать, что им это неинтересно.

— Зачем же ты тогда скачивала, если продать нельзя?

— Так ты сказал, я скачала.

— А!

— Оптовик один крупный появился, — ехидно улыбаясь, сообщила Татьяна. — Он раз в полгода всегда появляется. Из Казахстана. Фуру туда целую нашей продукции гонит. А я взяла и сообщение его на почте удалила.

— Молодец, пакость хорошую шефу сделала. А этому из Казахстана? Если ему надо товар, то он до твоего шефа всё равно достучится.

— Ну и пусть.

— Так перехватить надо. Це́лую фуру продать — это, какие деньги?

— Большие, конечно. Но чтобы продать фуру, товар надо сначала купить, а денег нет.

Роман остановил свой бег по комнате, подошёл к Татьяне, опёрся кулаком своей левой руки о её правую ногу, а свою правую руку положил на левое плечо девушки и сказал, глядя в глаза:

— Дорогая моя, с деньгами любой дурак сможет, ты без денег попробуй.

— Как? Мы даже список товара получить не сможем. Для этого нужен факс, чтобы получить, а потом передать список позиций, а у меня факса нет.

— Это, конечно, прискорбно, что у тебя дома факса нет. Но ты не поверишь — у меня есть.

— Дома? Что-то я не заметила.

— Не дома, на работе, но есть. Завтра туда поедем, и получишь ты твой список. Ты знаешь, у кого взять товар для этого казаха, чтобы передать список?

— Знаю.

— Тогда звони своему казаху и узнай: будет ли он в принципе с тобой работать. У тебя и фирмы нет, а, значит, и нет расчётного счёта. А он, может быть, только по безналу рассчитывается.

— Нет, только по налу, причём чёрному. Уж я-то знаю.

— Ну, так иди, звони, договаривайся.

— Хорошо.

Татьяна встала, нашла в своей сумке записную книжку. Нашла нужный номер и стала крутить диск телефона.

— Фирма «Исайбай-экспресс», — сказал женский голос из трубки.

— Это из Москвы звонят, — сказала Татьяна. — Могу я услышать Исаева Ивана Игнатьевича?

— По вопросу?

— По вопросу приобретения товара у фирмы «Чоклит-Трейд».

— Хорошо, минуточку.

В трубке молчание, потом мужской голос произнёс:

— Слушаю.

— Иван Игнатьевич, это Татьяна Шишкина из «Чоклит-Трейда».

— Рад тебя слышать, Таня. Что-то ты сегодня припозднилась.

— Я больше не работаю в «Чоклит-Трейд».

— Что так?

— Уволили.

— Хорошего работника? Ты шутишь! Что-то здесь не так. А! Наверное, было неприличное предложение, и ты отказала?

— Иван Игнатьевич, вы будете со мной работать? — не обращая внимания на вопрос в свою очередь спросила Таня.

— Буду. Ты хочешь сделать бяку шефу и попутно разбогатеть? Не вижу препятствий. Но для тебя, Танечка, препятствий много. Если ты их сумеешь преодолеть, то молодец будешь. Я жду эти две полурабочие недели, но 15 января ты должна мне что-нибудь сказать. Если у тебя ничего не получится, то я звоню твоему шефу. Закон рынка: ничего личного — это бизнес.

— Хорошо, Иван Игнатьевич, — радостно сказала Татьяна, — договорились, я позвоню ещё до пятнадцатого. И ещё. Вы по факсу можете мне скинуть перечень товара, который вам нужен?

— Конечно, по какому номеру.

— Я вам завтра позвоню. Во сколько?

Татьяна посмотрела на Рому вопросительно, тот показал десять растопыренных пальцев. Таня поняла, кивнула и в трубку:

— Часов в десять по Москве. Удобно? Тогда до завтра.

— Ну, что, — сказал Роман, — теперь осталось уговорить поставщика дать товар на реализацию.

— Это-то самое трудное, — вздохнула Татьяна. — Придётся отдаваться поставщикам в самых извращённых позах.

— Чего!? — взревел Роман.

— Шучу я, Ромка, шучу. Здесь как повезёт. Могут согласиться, а могут, и нет. Владислав Евгеньевич многим кому насолил. Могут из вредности мне уступить, что сомнительно: они товар за баксы покупают. Зачем им давать на реализацию, даже назло? Но, всё равно нужны деньги: на машину, на склад.

— Отцу позвоню в Ханты-Мансийск. Может быть, отстегнёт немного.

— Иди, звони.

— Я от себя позвоню.

— Почему?

— Это денег стоит.

— Про меня при мне отцу рассказывать не хочешь. Ну и правильно. Он тебе скажет: «Зачем тебе нужна баба с довеском?»

— Чушь говоришь. Не скажет.

— А скажет — что ответишь?

— Скажу, что я люблю эту женщину.

— И давно любишь? — с интересом спросила Таня.

— Ну, как тебе сказать? — закатив глаза к небу, спросил Рома. — С прошлого года.

Таня засмеялась.

— Ладно, — сказала она, — от себя позвонишь, только мне сообщи.

— Всенепременно.