Рыночные отношения

Анатолий Алексеевич Гусев (2024)

Роман «Рыночные отношения» можно условно назвать любовно-производственным. Действия в нём происходят в «святые» девяностые. Молодые люди пытаются выжить в тех непростых условиях, сохранить свою любовь и завоевать себе место под солнцем.

Глава 6

Строительный рынок находился относительно недалеко от метро и был разделён на две части дорогой. Обе части сформированы из рядов серо-голубых контейнеров. Внутри каждый хозяин торговой точки обустраивался как мог.

Утро. Рынок нехотя просыпается, лениво поскрипывая, распахиваются створки контейнеров, хозяева выставляют товар.

Всю ночь шёл снег. Перед контейнером, гордо именуемым торговым павильоном, он лежал чистый, нетронутый, засыпал все прошлые следы, попал снег и вовнутрь. Катя взяла веник и стала подметать. Закончив уборку, она ушла в «каморку» в конце контейнера ожидать покупателей.

Контейнер обшит листами ДСП и был разделён на три неравные части. Основная, большая часть, включая двери, представляла собой витрину и выставочный зал одновременно: с потолка свисали люстры, а стены были увешаны различными светильниками, розетками, выключателями, удлинителями в основном турецкими «VI-КО» и «Мakel», а также литовскими и российскими, а ещё провода, лампочки и прочая мелочёвка, как импортная, так и отечественная. В меньшей части, поделённой надвое, стояли деревянные самодельные стеллажи — это склад, там хранились коробки с товаром и «каморка». В ней находились стол, стул, кассовый аппарат и, главное, обогреватель. «Каморка» отделена от основной части и склада теми же листами ДСП, имела окно и дверь, снаружи была увешена часами. Вообще в контейнере не было ни пяди свободного места, всё было завешено товаром и заставлено коробками.

Хозяева торговой точки, муж с женой, Павел и Светлана, «ИП Павел Сергеевич Бобров», держали ещё две на других рынках, а сюда заходили каждое утро за выручкой по очереди — то он, то она.

Справа от контейнера муж с женой, Антон и Галина, торговали хозтоварами: веники, швабры, топоры, вёдра и прочее, прочее, прочее. Антону лет сорок, по движениям и фигуре видно, что когда-то он занимался спортом. Галина полненькая шатенка, чуть младше своего мужа, но руководила ИП и вела все дела именно она.

Слева армяне держали два контейнера со всякими рейками, досками, брусом, балясинами и прочей деревянной всячиной. Вернее, у них было не два контейнера, а четыре. На контейнеры сверху было поставлено ещё по контейнеру. В одном был склад, а другой разделён ровно пополам: в первой половине — склад, а во второй что-то типа офиса или комнаты отдыха. Там стоял стол, стулья, кресло и дорогой масляный обогреватель. Холодно, всё-таки зимой в России.

— У вас разве холодно? — говорил Самвел, хозяин четырёх контейнеров. — Вот у нас в Армении в горах действительно холодно.

Самвел — сорокалетний армянин, смуглый, выше среднего роста, горбоносый, очень был бы похож на индейца, если бы не излишний волосяной покров на теле. По документам, он продавец в «ИП Светлана Алексеевна Волнянкина», но на рынке Светлану Алексеевну никто в глаза не видел и все знали, что хозяин, на самом деле — Самвел. С ним в паре работал двоюродный племянник Самвела по имени Арарат. Арарат тощий, чуть выше Самвела и в отличие от него светлокожий, хитрый, но слегка недалёкий парень лет двадцати пяти. И ещё с ними работал их продавец Сергей.

Павел появился в контейнере слегка раздражённый.

— Что, нет покупателей? — спросил он.

— Пока нет, — ответила Катя, — рано ещё, да и снег шёл.

— Может быть. Поздоровался с этим «арой» молодым, как его? Арарат. Лучше бы не здоровался, всё настроение испортил. Он высказал мысль, что все русские бабы бл… шлюхи. Не так сказал, но ты поняла.

— Поняла. Да он молодой, глупый…

— Они все так думают, суки. Я ему говорю: «Ты что, гад, считаешь, что моя жена, мать, дочь, тёща, в конце концов, вот это самое?» Так и хотелось ему вмазать.

Пашка потряс кулаком. Паша сильный, здоровый, если бы он вмазал, то тощий Араратик не устоял бы. Паше около тридцати лет, точно сколько Катя не знала.

— Тебе не обидно, как женщине?

— Обидно, Паша. Да разве их переубедишь? Глупые они, ничего не понимают. Одеваемся мы не так, ведём себя не так. Нам что же паранджу на себя надевать, чтобы им угодить? У себя дома я одеваюсь, как хочу.

— Вот именно. Ехали они бы назад в свою Армению, что они сюда припёрлись?

— Землетрясение их сюда пригнало.

— Да это когда было? Семь лет прошло. А они здесь остались. Ладно, хрен с ними. Сколько вчера набрала?

— Вчера не я была. Галя.

В контейнере работали «два через два», выручку сверяли по записям в тетради. Паша оставил немного денег на сдачу, записал, что надо привезти и ушёл.

Пошли первые покупатели. Сразу же ушли две коробки ламп по сто ватт, и «сотки» сразу же всем понадобились, остатки их в третьей коробки ушли очень быстро. А Павел ничего об этом не знает. «Ну, ладно, — решила Катя, — позвоню ему вечером домой».

В контейнере холодно, хотелось в каморку к обогревателю, но покупатели шли и шли.

Под вечер пришёл парень, чуть выше среднего роста, худой, по виду деревенский, купил десять метров провода, спросил про коробку «соток».

— Нету, — сказала Катя, — кончились ещё с утра. Ни одной не осталось.

— Жаль. А как вас зовут?

— А вам зачем?

— Познакомиться хочу. Меня Колей зовут. Я с честными намерениями, могу и жениться.

— Меня Катей зовут, только поздновато, Коля, я замужем. А вы откуда?

— Из Белоруссии. А что заметно?

— Есть немного.

— Да ты тоже не москвичка, — перешёл на «ты» Коля.

— Верно. Что у вас там, в Белоруссии девок нет?

— Есть. Да только Лукашенко за два года правления так гайки затянул, что ни вздохнуть ни пё… Хм. Да. Пшеницу разрешил покупать по определённой цене. А кто её по такой цене продаст? Теперь у нас даже пирожные из ржаной муки. Захотелось как-то сразу в Россию перебраться. Да, вот так.

— То есть ты хочешь жениться по расчёту. Нужда заставляет?

— Не только. Ещё и по любви. Так может у тебя подруга есть?

— Конечно, есть, Марина. Мы с ней вместе в педагогическом учимся.

— Будущая учительница?

— Да.

— Значить, интеллигентная. Мне такие нравятся. Не еврейка?

— Нет, а что?

— Да была у меня в Минске еврейка. Красивая… И меня любила. Говорила: «Женись на мне, Коля, работать не будешь». А кто откажется? Пришёл я к ней на смотрины, сидим на диване, и тут входят в комнату два махровых еврея — отец и старший брат. Отец посмотрел на меня и сказал: «Это не наш». Как же я после этого жидов ненавижу!

— А что же ты её не добивался, если любил её.

— Её в Израиль увезли. Ладно, познакомь с подругой. Она, такая как ты?

— Ну, не то, чтобы совсем. Но где-то близко. Знойная женщина, мечта поэта.

Эта фраза из фильма «Двенадцать стульев» Колю не насторожила:

— Да? Познакомь.

— Хорошо, она просила меня сегодня к ней зайти, я с ней поговорю. Если она согласится, то… Приходи завтра.

— Да что завтра? Давай сегодня зайдём, посидим, поговорим интеллигентно.

— Хорошо, — согласилась Катя после минутного колебания. — Через час у метро.

Через час они встретились и поехали к Катиному дому. По дороге Коля купил литровую бутылку водки «Финляндия».

— Не слишком ли много для интеллигентного разговора? — засомневалась Катя.

— Нормально. Останется, так останется. Я на водку не жадный. Главное, чтобы твоя подруга дома была.

— Я ей уже позвонила из телефонной будки. Ждёт.

Они прошли мимо Катиного дома к блочному двенадцатиэтажному дому, зашли в подъезд и поднялись на лифте на пятый этаж.

Дверь им открыла дородная женщина лет тридцати, хотя на самом деле, она Катина ровесница. Катя далеко не хрупкой конструкции, но с Мариной не сравнить. Увидев столько килограмм красоты, Коля явно поплыл. А когда на него в коридорчике пахнуло терпким женским по́том и дорогим парфюмом он осоловел окончательно.

На столе у Марины в комнате уже стояла немудрёная закуска и три рюмки.

— Не, не, Мариш, — замотала головой Катя. — У меня муж, ребёнок, мне завтра на работу, да и хозяевам надо сообщить, что в контейнере не хватает. Это ты бездельница, не работаешь. А Коля у нас мужчина хоть куда, ему и водка не беда. Посидите, поговорите интеллигентно без меня.

Катя улыбнулась своей импровизации, Коля был в прострации и ничего не слышал и не видел, а Марина обиделась.

— Что это я бездельница? Я бы пошла работать, — сказала она, — если там у вас на рынке кому-нибудь будет нужен продавец, сообщи мне.

— Работать холодно.

— Ничего, я уже работала в прошлом году. Ты забыла? Деньги нужны.

— Хорошо, пчёлка. Зачем ты меня звала, только за этим?

— Нет. Но и за этим тоже. Мне тут подруга передала для твой Томочки кое-что из одежды. У неё дочка выросла. Вот смотри. Коля, ты проходи, я сейчас.

Марина стала доставать из целлофановой сумки платьица, юбочки, трусики, маечки и две женщины стали оживлённо обсуждать каждый предмет детской одежды.

— Ну, как? Возьмёшь? — спросила Марина, когда вещи кончились.

— Конечно, возьму. Томочке в самый раз будет.

«И зачем всё это надо было обсуждать, если так и так всё взяла?» — недоумевал Коля, сидя один в комнате.

Катя шла домой с пакетом вещей для дочери и улыбалась: Коля, наверное, не ожидал такого счастья и теперь прикидывает — немало ли он взял водки? А у Марины давно мужика не было.

Утром на улице Катя встретила Марину, от неё разило перегаром и мятной жевательной резинкой.

— А где твой кавалер?

— Удрал.

— Прям сразу?

— Нет, утром. Он же всю водку вылакал в одну харю.

— Да ладно. Совсем один?

— Ну, почти… Я помогла немного, — скромно потупив глазки в землю, сказала Марина. — Да нет, водка ещё осталась, грамм двести. Но всё равно! Он нажрался до состояния полного нестояния. Знаешь сколько трудов мне стоило возбудить его, а потом это возбуждённое в себя впихнуть. Он чуть не уснул на мне.

Видно, что Марина возмущена до глубины души.

— Утром, — продолжала Марина, — он пошёл на кухню водички испить. А вернувшись, взгромоздился на меня и показал на что способен. Мне даже понравилось. Потом я задремала, а когда проснулась, его уже не было. Сбежал, гад. Ну, и хрен с ним. Увидишь — передавай привет.

— Хорошо, Мариш, передам.

— И по поводу работы, не забудь.

— Не забуду.

Павел появился в контейнере часов в одиннадцать с двумя коробками «соток» в руках.

— Тысяча двести пятьдесят рублей за штуку приобрёл здесь недалеко, — сообщил он Кате.

— А продавать почём будем?

— Так же по полторы тысячи.

— Двести пятьдесят рублей с лампочки? Что можно купить на двести пятьдесят рублей?

— Коробок спичек, ещё и сдачу дадут.

— Зачем же ты их брал по такой цене?

— Чтобы были. Завтра из «Света» привезу по нормальной цене. За ними же прийти кто-то должен сегодня?

— Да, должен.

— Ну вот. А то не одной «сотки» в контейнере. Пусть знают, что у нас всегда всё есть.

Павел помолчал, а потом сказал с лёгкой досадой:

— Напарница твоя, Галка, уходит. Нашла тёплое место где-то в магазине. Что ж понять можно. Тут холодно очень. Надо искать кого-то.

— Считай, уже нашли. Моя подруга вчера просила ей место поискать на рынке.

— Шутишь?

— Нет. Однокурсница моя. Она баба одинокая, ей деньги нужны.

— Отлично. Приводи завтра. Я тебе двадцать тысяч дам за выход.

— Да что ты, Паш, не надо.

— Надо, надо. Ты только приведёшь, а дальше я сам здесь с ней поторчу, всё объясню, всё покажу. Как, не вороватая, на руку?

— Откуда я знаю? Думаю, что нет.

— А как добывать деньги, не воруя у хозяев, ты ей сама объяснишь?

— Само собой, Паша. А как же? — улыбнулась Катя.

К контейнеру подошёл гражданин лет так далеко за шестьдесят, но крепкий.

— Лампочки есть? — спросил он бодрым голосом.

— Есть, — ответил Паша, — сколько ватт интересует?

— А почём они?

— Полторы тысячи.

— А чьи они?

— Купите — ваши будут.

— Я спрашиваю: кто производит?

— Саранск, Мордовия, — удивляясь вопросу, ответил Павел.

— А сколько они там стоят?

— Рублей пятьдесят, — ещё больше удивился Паша.

— Что же ты их по полторы тысячи-то продаёшь? Не стыдно?

— За пятьдесят рублей, папаша, в Саранске продадут не меньше вагона лампочек, да перевозка сколько-то стоит, да хранит их где-то надо, и продавцы здесь не просто так мёрзнут, вот цена и набегает.

— Спекулянт, — сказал гражданин.

— Идите, товарищ, своей дорогой, не мешайте работать.

— Спекулянты, — возмущённо махая руками, сказал папаша и заскрипел по свежевыпавшему снегу к другим торговым точкам.

— Вот с такими людьми приходится работать, Паша, — улыбнулась Катя.

— Идиот.

— Социализм из головы людей ещё не выветрился. Они же выручку с прибылью путают. А это, может быть, просто одинокий человек, пришёл поболтать от скуки.

— Скандалист он одинокий. Хотя, если так разобраться, превратили Россию в страну печальных миллионеров. Тут озвереешь. Ладно, работай, пошёл я.

Коля пришёл ближе к вечеру.

— Есть коробка «соток», — хмуро спросил он.

— Есть.

— Давай.

Катя принесла коробку.

— Скотчем ручку сделать?

— Сделай. Знаешь, что, Катя: я, конечно, парень простой, но так надо мной ещё никто не издевался.

Катя удивлённо посмотрела на него.

— Да кто над тобой издевался, Коля? Ты просил познакомить с подругой. Я познакомила.

— Да, но такие объёмы…

— Ну не всем же быть худыми, кому-то надо быть и красивой. И объёмы: ты же их освоил. Марине даже понравилось.

Коля покраснел.

— Что ты стесняешься? Всё естественно, — улыбалась Катя. — Можешь ещё зайти при случае, дорогу знаешь.

— Нет уж, спасибо.

— Она не всегда была полной, это её после родов разнесло, гормональный сбой. Ещё раз родит, может быть, похудеет.

— Нет, в эту лотерею я играть, точно не буду.

— Правда? А ей не очень понравилось, что ты всю водку в одну харю выпил.

— Ну, не всю, пусть не врёт. Я вообще, почти не пью, а тут как-то разошёлся. Под завязку Марина даже понравилась. А утром, ох, как мне плохо было!

— Да вроде не так уж и плохо, как Марине показалось.

— Ой, давай без этих интимных подробностей. Должен же я был женщину отблагодарить за гостеприимство.

— У тебя получилось.

— Ладно. Сколько с меня?

— Сто пятьдесят тысяч. Если хочешь, пробью и напишу тебе двести тысяч, если хозяин не заметит.

— Пиши, не заметит, ему по фигу.

— Надеюсь, это возместит немного твои финансовые потери и моральные страдания?

— Возместит, — улыбнулся Коля, — а всё-таки жаль, что ты замужем.

— Да? А я лично не жалею.

Катя пробила кассовый чек и выписала товарный на двести тысяч рублей и подала его Коле. Он взял его и отсчитал сто пятьдесят тысяч. Катя взяла их, пересчитала, повертела в руке и сказала:

— Николай, а ты действительно всё в одну харю делаешь?

— А что?

— Да ничего.

— А! — дошло до него, и он протянул ей ещё десять тысяч.

— А вы догадливы, сэр, это делает вам честь. Заходите ещё.

— Ну, не знаю. Пока, Катя.

— До свидания, Коля.

На следующий день Катя привела на работу Марину. Их там уже ждали Павел и Светлана.