Тёмные судьбы. Intro

Андрей Зверев (2024)

Судьбы этих четверых связаны. Девушка, сбежавшая от мести оборотней на другой континент и вынужденная скрывать свою истинную суть. Адвокат, против которого ополчился ведьминский ковен. Преступник в прошлом, а ныне частный детектив, втянутый в опасную игру. И охотник на чудовищ, что живут среди людей. Однажды их пути пересекутся…

Глава 8 Ангел

Двадцать лет назад

Они все были здесь: капитан Саммерс, молоденький лейтенант, имя которого я так и не смог запомнить, рядовой Хорёк, Пупс, Бомба и другие бойцы. За длинным дощатым столом всем хватило места. Окон тут не было. Прокуренную комнату с низким потолком, границы которой терялись в полумраке, кое-как освещали факелы, закреплённые на кирпичных стенах.

— Что-то сержанта Линча не видно, — замечаю я, ни к кому особо не обращаясь.

Капитан Саммерс, сидящий напротив, утирает со лба сочащуюся из раны кровь, рассеянно оглядывается, затем вперяется в меня мёртвыми белыми глазами, отчего я инстинктивно делаю движение назад, вжимаясь в спинку стула.

— Придёт, никуда не денется, — чёрные потрескавшиеся губы кривятся в усмешке.

— Капитан Саммерс… Джон… мне очень… — я с трудом подбираю слова, опустив глаза, чтобы — упаси, Господь — снова не встретиться с ним взглядом. С любым из сидящих за этим столом.

— Не надо, майор, — перебивает он меня скрипучим голосом и поднимает чуть помятую, покрытую копотью армейскую кружку, — По-другому всё равно было нельзя. Будем!

Остальные поддерживают его нестройным хором. Я поднимаю свою кружку, подношу к губам — от запаха пойла, которое в ней плещется, начинает щипать глаза. Странно, что остальные тянут это нечто с видимым удовольствием. Что ж… Я делаю первый маленький глоток. Жидкий огонь разливается во рту, дыхание перехватывает. Наверное, серная кислота именно такая на вкус. Я ничего не вижу от навернувшихся слёз — будто в каждую глазницу засунули по чищеной луковице. Одновременно желудок посылает остальной организм на хер и судорожно пытается выбраться наружу. Меня вот-вот вывернет наизнанку.

Сильный удар выбивает кружку из моих рук.

— Вы, млять, охренели, вашу мать! — раздаётся откуда-то рык сержанта Линча, — Грёбаные уроды, совсем берега попутали!

Мне пытаются что-то влить в рот. Вода! Выпиваю, кажется, несколько литров, прежде чем становится немного легче, и я начинаю смутно различать окружающее. Сержант Линч пытливо всматривается в моё лицо. Его единственный глаз всё такой же зелёный и горящий злобой, каким я его запомнил. Он хватает меня за шкирку, совершенно позабыв про субординацию, и тянет куда-то, приговаривая:

— Пошли-ка отсюда, майор! Какого чёрта ты вообще тут делаешь?!

Мы оказываемся у массивной деревянной двери. Линч распахивает её пинком ноги:

— Тебе туда! Давай резче, не тормози!

Секунду я вглядываюсь за порог — там кромешная тьма, а в тусклом свете, падающем из дверного проёма, видно только хлопья падающего снега. Странно, но холода не чувствуется.

— А ты? — спрашиваю, прежде чем сделать шаг вперёд.

— За меня не волнуйся, майор. Мне тут с ребятами кое о чём перетереть, и я сразу за тобой, ага?!

— Сержант Линч, без вас я отсюда не уйду, — заявляю я Кабану, — Вы следуете со мной, это приказ!

— Да хлоп твою мать, майор, ты совсем звезданулся?! — вопрошает он, изумлённо вздёрнув бровь над выпученным глазом. Я в ответ молча качаю головой, мол, своего намерения менять не собираюсь.

— А-а-а, ладно, — смирившись, машет рукой Линч, — Вместе так вместе!

И когда я, расслабившись, поворачиваюсь к выходу, пинком отправляет меня вперёд. Я вываливаюсь наружу и, не найдя под ногами твёрдой поверхности, с криком падаю в темноту. Падаю бесконечно долго, ловя ртом снежинки и понимая, что то, что я вначале принял за снегопад, на самом деле — пепел.

***

Я рывком сажусь на больничной койке. Всё ещё чувствуя на губах вкус пепла, пытаюсь вдохнуть полной грудью и содрогаюсь от рвотных позывов. Всё из-за чёртово й трубки в моей глотке — надо скорее от неё избавиться! Вот так, осторожнее… Ага, уже гораздо лучше! Взгляд падает на капельницу, трубка тянется от иглы в левом предплечье. Та-а-к… Это, наверное, лучше не трогать. Рядом раздаётся раздражающий писк какой-то медицинской хреновины. Дверь открывается и в палату вбегает испуганная молоденькая медсестра. Выдавливаю из себя хриплое:

— Воды!

Она молча хватает с подоконника графин и набирает мне полный стакан. С каким-то восторженным ужасом смотрит, как я залпом выпиваю его, сжимая трясущимися руками.

— Чего уставилась? — обычно я веду себя гораздо вежливее, но то обычно, а сейчас…

— Вы очнулись, — словно не веря своим глазам громким шёпотом отвечает она.

— Да и что такого? — ворчу, — Стоп! Сколько я был в отключке?

— Я лучше позову врача, — сестричка начинает пятиться к двери.

— Сколько? — мой грозный рык больше похож на карканье, но срабатывает.

— Вы провели в коме два месяца.

Я никогда в жизни не смогу повторить то, что выдал в тот раз. Под конец моей многоэтажной словесной конструкции, в которой приличными были только предлоги, лицо медсестры полыхало как маленький лесной пожар, а красивые глазки не отрывались от меня, как у змеи, зачарованной игрой на флейте. Пожалуй, в тот момент охренел бы даже Кабан, будь он рядом.

— Простите, сестра, немного погорячился.

— Ничего, — она кивает, на её лицо возвращается нормальный цвет, — Я здесь такого наслушалась… Особенно от военных. Хотя вы, конечно, теперь мой фаворит.

Я не могу удержаться от смеха:

— Надо же! И у кого же был Переходящий Кубок Лучшего Сквернослова раньше?

Девушка хихикает в ответ:

— Знаете, у нас вчера одну больному стало плохо — еле откачали. Клиническая смерть длилась три с половиной минуты, представляете? А он, как очнулся, так врачей обложил, что ужас просто! Всё кричал, чтобы его обратно вернули. Говорил, ему оттуда забрать кого-то надо…

Чувствую, как под правым глазом начинает биться жилка. Тёмный зал, чадящие факелы на кирпичных стенах, длинный дощатый стол, мёртвые глаза бойцов, тьма и пепел…

А сестричка всё щебечет:

–… и вырывается! Так ему такую дозу успокоительного вкатили — до сих пор спит, как зайка. А наш врач потом нам и говорит…

— Простите, — прерываю я разговорчивую девушку, — Скажите пожалуйста, а сколько у этого буйного глаз?