Больной вопрос

Анна Дашевская (2024)

Москва XXII века — какая она? А если вокруг магический мир, в котором более или менее мирно сосуществуют компьютеры и амулеты, электронная почта и магические вестники, порталы и дирижабли? Самые тяжёлые болезни лечат целители-эльфы, самые крупные банки во всём мире, и в Царстве Русь в том числе, принадлежат гномам, а Хранителями библиотек вообще становятся непонятные существа… Частный детектив Алексей Верещагин живёт и работает в этой магической Москве. У него есть дом, сыновья, любимая работа, друзья, домовые… Всё есть. Вот только уже две недели, как нет покоя, потому что однажды утром у Алекса заболел зуб. Вот только в стоматологическом кабинете вместо доброго доктора обнаружился свежий труп. Вот только новый клиент не может ждать, пока детектив решит свой больной вопрос. И покатилось расследование, захватывая с собой, словно снежный ком, всё новые и новые происшествия, обстоятельства и улики.

Глава 7

«Куда девался прежний жар? Да вы грустней пустой бутылки!»

«Сирано де Бержерак», Эдмон Ростан

За ужином вновь собрались пятеро мужчин: Алекс и его сыновья, Суржиков и Глеб. Стас и Серж очень быстро съели всё, поданное на стол домовушкой, после чего один из близнецов повернулся к актёру:

— Дядя Володя, вы нам обещали консультацию по роли!

— И от слов своих не отказываюсь.

— Завтра сможете?

— Не знаю пока, — он взглянул на Алекса, тот едва заметно покачал головой. — Давай так: я утром тебе скажу, когда смогу.

— Так завтра утром мы в восемь уйдём, у нас первая пара в девять начинается у обоих!

— Значит, оставлю записку вот тут, в столовой, — и Суржиков похлопал ладонью по столу.

— Ладно! — Стас поднялся из-за стола. — Большое спасибо, всё было очень вкусно! Гречневая каша с грибами — это вообще нечто особенное! Надо будет летом обязательно съездить куда-нибудь в лес, а то что это, своих грибов нету. Правда, пап?

И. пока Алекс обдумывал, что ответить, близнецы испарились, словно их тут и не было.

— Ужин и правда получился потрясающий, — сказал Глеб. — А чаю дадут?

— Чай в кабинете пить будем, не всё ж нам коньяк глушить, — Верещагин поднялся из-за стола. — Аркадий, подашь?

— С мёдом? Или с вареньем? — спросили с подоконника?

— И с печеньем тоже, — хмыкнул прожорливый стражник. — Я сегодня не обедал, и, кажется, не завтракал.

Когда на блюде с печеньем осталась едва половина, Алекс взглянул на Суржикова и спросил:

— Начнёшь? Что там мэтр Алариен, и будем ли мы браться за этот заказ?

— Даже и не знаю, — Влад с сомнением покачал головой. — С одной стороны, он искренне обеспокоен исчезновением архива с записями. С другой… — и он замолчал так надолго, что Никонов не выдержал.

— Ау-у! Там вообще была другая сторона? Или он подобен ленте Мёбиуса, этот мэтр?

— Да-да. Конечно, была, — мотнул головой Суржиков. — Я просто пытаюсь сформулировать свои впечатления. Алариен не говорил всей правды, но это и понятно, кто ж в таком разговоре до донышка раскрывается? Но…

Даже мне, занимающемуся сыском без году неделя, понятно, что без своего человека в доме до такого архива не добраться. Неужели опытный психиатр и психолог, эмпат к тому же, за годы общения со своими людьми не увидел двойного дна?

Никонов поинтересовался:

— Ты считаешь, он неискренен?

— Угу. Мне кажется, что он где-то врёт, — не задумавшись, ответил Суржиков. — Только не пойму, в чём. Он точно переживает из-за записей, но вот всё остальное… Не верю!

— Станиславский ты наш, — умилился Алекс. — Давай так: свяжись с ним и назначь встречу на завтра, на вторую половину дня. Я съезжу с тобой вместе, посмотрю и послушаю. А там… будем сверлить по месту. Прихвачу бланк договора, чтобы сразу подписать, если мы решим, что берёмся. Принято?

— Как скажешь, шеф! — молодцевато сказал Влад. — «Лучше опасаться Без меры, чем без меры доверять.

От бед спасает только осторожность».^[10]

— Отлично! А теперь займёмся нашими стоматологами.

— Я тогда пошёл? — привстал Суржиков. — Чего тут вам отсвечивать?

— Нет уж, сиди! — категорически возразил Глеб. — Мало ли, какая умная мысль придёт в твою набитую классикой головушку? Итак, Алекс, что у нас по статуэтке?

— Была серия из десяти штук, — начал рассказ Верещагин. — Делались Гильдией артефакторов по заказу первого медицинского института, предполагалось дарить особо выдающимся студентам. Наша девушка получила восьмую статуэтку из десяти. Список остальных я запросил, но пока не прислали. Правду говоря, и запрос был отправлен часов в шесть вечера, когда я домой вернулся, так что отвечать, скорее всего, было уже некому.

— Ты прав, конечно, этот след надо отработать, — кивнул Никонов. — Но вряд ли Асклепий окажется не только возможным орудием убийства, но и его причиной, такое бывает только в литературе. «Шесть Наполеонов» и тому подобное…

— Слушай, а между собой эти амулеты не соединялись? — спросил Суржиков. — Цепь из них нельзя было составить?

Алекс задумался, потом покачал головой.

— Не знаю, не спросил. Но это-то несложно, позвоню с утра автору разработки и узнаю. Ты прав, действительно, нужно исключить и такой вариант. Глеб, а у тебя что?

— У меня… — он порылся в сумке и достал папку с бумагами. — Протокол вскрытия и ответы от криминалистов. Преимущественно всё с частицей «не». Не возбуждайтесь особо, это копии. Вскрытие показало, что причиной смерти был удар по голове с повреждением мозга. Женщина была здорова, беременность на третьем месяце, — тут он глянул на Алекса жёстко. — Проговоришься Черняеву или её родственникам — убью.

— С ума сошёл? — обиделся Верещагин. — Вот уж чем никогда не страдал, так это болтливостью!

— Ладно, не сердись… лучше я предупрежу, чем с языка сорвётся. Так, значит, дальше… Отпечатков пальцев тьма, особенно в приёмной и на стоматологическом кресле, но свежих — только убитая и её муж. За двумя ма-аленькими исключениями, — он замолчал, триумфально дожидаясь вопросов.

— Ну? — оправдал ожидания Влад.

— Во-первых, на сейфе.

— На каком?

— На том, что в приёмной.

— То есть, за спиной у убитой фактически…

— Да, именно так. И на входной двери тот же набор, даже не набор, а, я бы сказал, вся пятерня отпечаталась. А кроме этого, на внутренней стороне входной двери, на ручке — отпечатки четырёх пальцев левой руки, совершенно другие. И те, и другие мужские, но пятерня такая… крупная, широкая, с короткими пальцами. В отличие от второго посетителя.

— Так, — Верещагин нахмурился. — А в кабинете?

— В кабинете — только Черняев. И ещё слепки ауры могут быть интересны…

Он передал протокол магического исследования места происшествия Алексу, и тот углубился в чтение. Впрочем, текста было немного, чуть больше страницы, и дочитал он быстро, после чего поднял глаза на Никонова.

— Значит, преступников было двое?

— Получается так. Двое, оба чистокровные хомо. Пришли по отдельности, первый — через десять минут после ухода Черняева, и пробыл буквально пять — шесть минут, второй появился вскоре после его ухода и оставался на месте одиннадцать минут. Собственно, он ушёл за двенадцать-тринадцать минут до твоего появления.

— Вряд ли это было рассчитано, — сказал задумчиво Суржиков. — То есть, что Алекс придёт к одиннадцати, записано в рабочем журнале, но ведь он мог прибежать и пораньше! Там же указано, что острая боль… А Черняев попросту должен был оказаться на месте, его отсутствие — чистой воды случайность. Могли и на доктора охотиться, а женщина — ненужный свидетель.

— Могли, — не стал спорить Никонов. — В жизни Рузанны Асканян мы пока не нашли никаких тёмных мест, где могли бы спрятаться причины для убийства. Да и после замужества она, по словам соседей, вела весьма простой образ жизни: на работу — с мужем, развлекаться — с мужем. Иногда встречалась с подругами, но это происходило раз в месяц, а то и реже.

— Ты Черняева предупредил, чтобы он был поаккуратнее?

— Предупредил. Не уверен, что он услышал, он вообще не очень в себе, поэтому я отправил парня за ним присмотреть, и местной страже передал распоряжение свыше — поставить у квартиры охрану.

— Что не в себе, это понятно, — Алекс вздохнул. — Уж на что я с Еленой давно разъехался, а когда её тело обнаружили, тоже не веселился^[11].

— Скажи мне, Глеб, а когда она в последний раз встречалась с подругами? — спросил вдруг Суржиков.

Хмыкнув, майор полез в записи, долго перелистывал, наконец ткнул пальцем в страницу.

— Вот! В пятницу на прошлой неделе. А вчера у нас был… Понедельник?

— Понедельник. Значит, прошли три дня, из них два — выходные…

— Ты думаешь, что-то на этой встрече пошло не так? — Алекс нахмурился. — Сколько их там было?

Никонов снова заглянул в документы.

— Четверо. Рузанна — пятая. Надо всех опросить, но я ещё не успел.

— Давай мы завтра в первой половине дня этим и займёмся, — предложил Верещагин.

— С подругами я сам справлюсь, а ты по своему делу пробегись. Вечером встретимся, — Глеб захлопнул папку и потянулся. — Всё, граждане, я на выход, а вы спать. Время к полуночи, до нового дня осталось совсем недолго…

Когда за ним захлопнулась дверь, Суржиков спросил:

— Тебе ведь доктора Черняева рекомендовали?

— Да.

— Хороший знакомый?

— Не вполне. Я-то звонил своему врачу, а он на учёбе в Бритвальде. И как раз я попал, когда он с коллегами выпивал в пабе, вот одна из этих коллег и посоветовала пойти к Черняеву, мол, совсем рядом, и руки хорошие.

— Одна… Дама, значит?

— Ну да. Саша, врач мой, даже пошутил, что ссылаться на рекомендацию не надо, а то медсестрой у Олега Евгеньевича жена работает, нехорошо получится.

— Получается, знакомы они были чуть лучше, чем просто коллеги, — проговорил Суржиков медленно. — Чуть ближе.

— Ты считаешь, она была его любовницей?

— А почему нет? Женат он недавно, до этого, думаю, монахом не жил… Интересно было бы её расспросить о предыдущей жизни доктора.

— Боюсь, поездку в Люнденвик городская стража нам не оплатит, — хмыкнул Алекс. — Идём-ка спать, в самом деле, завтра наш ждут эльфийские заморочки и всякие другие дела.

Они разошлись по своим комнатам, но Влад ещё долго ворочался, обдумывая историю убийства Рузанны, её учёбу, работу и мужа. Отчего-то муж этот заочно Суржикову совсем не нравился. Изредка мысли его перескакивали на пропавшие записи мэтра Алариена, и тогда рисовались картинки вовсе уж фантастические. Так он и уснул, посреди рассуждения о необходимости подробного выяснения жизненного пути доктора Черняева, и снились ему зловещие убийцы (все как один в костюмах Макбета, тана Кавдорского, и его леди) и их признания.

В половине четвёртого он проснулся резко, словно его толкнули.

Вокруг было тихо, только где-то далеко, в районе Сухаревской площади сварливым голосом лаяла собака. Но это же явно не могло разбудить? Нет, конечно… Тогда что?

Суржиков стал перебирать в памяти всё, что случилось за сегодняшний день: эльфа и его пропавший архив, возвращение домой и ужин, совещание в кабинете… Нет, не то. «Ужин! Ах, Тьма! Я же записку мальчикам не оставил!» — вспомнил он внезапно, и даже застонал от неудобства.

— Что случилось, ты здоров ли? — откуда-то сверху, словно с потолка, спросил немного сонный голос домовушки Мелании.

— Всё в порядке, спасибо! Спи, извини, что побеспокоил, — вполголоса ответил Влад, нашаривая тапочки.

Как был, в пижаме, он прошёл к небольшому письменному столу, стоявшему в его комнате, зажёг крохотный голубовато-белый магический фонарик и при его свете быстро написал карандашом: «Смогу завтра вечером или в пятницу с утра. В.С.»

Отнёс записку в столовую, положил на стол, вернулся в комнату и, забравшись под одеяло, мгновенно вырубился до утра безо всяких сновидений.

Примечания

10

«Король Лир», Шекспир.

11

События из романа «Труп в доме напротив».