Воронка второго шанса

Анна Михайлова (2024)

Драгомиру — одному из верховных волхов, Ведающему, не пристало ошибаться. Он уже сделал это однажды, полюбив ту, что выбрала не его. На сей раз цена ошибки может быть такова, что жизнь всех жителей княжества окажется на кону. Зло идет по пятам, пощады не будет. Что выбрать — силу, древний закон или чувства?

Глава 5

«Домашний хомячок», как прозвал своего найденыша Драгомир, не пришел в себя ни на завтра, ни послезавтра. Удобный попался питомец — ни кормить, ни лоток копать. Если бы не масса вопросов, на которые у него по-прежнему не было ответа, он бы вообще не заморачивался. Ну, спит кто-то в его постели — так тихо себя ведет. Ни храпит, никаких прочих неприятных звуков. Молчаливая женщина — это ж клад какой! Только такую и надо выбирать. Даже поскандалить не получится. Вот стоит она, руками гневно машет… Уйдешь в другую комнату — и тишина.

Жизнь входила в прежнее русло. Разве только после занятий к нему в домик приезжала Яра, проводила необходимые медицинские процедуры, выпивала чашку любимого кофе и ехала домой. Беригор, ее воевода, рвался было с ней, но достаточно было одного ее взгляда — и огромный воин оставил затею. Насквозь продиктованную ревностью. Да, собственник он был изрядный.

Чтобы удостовериться, что иных миров, кроме двух ему известных нет, Драгомир перелопатил всю свою библиотеку. Ни один из фолиантов, ни на одном из известных языков не писал ни о чем подобном. Что ж, версию надо было проверить. Как говорит Яра — отсутствие результата — тоже результат.

После отъезда жены воеводы он частенько простаивал у изголовья кровати, внимательно всматриваясь в лицо незнакомки. Спокойное, умиротворенное. Если бы не клякса с засохшей кровью на ее волосах — можно было подумать, что просто спит крепко. Мазь, которую он аккуратно наносил каждый вечер, заживила рану, припухлость на голове почти ушла. Вымыть ее — и следа не останется от ранения. Остальное можно будет окончательно долечить, лишь бы только пришла в себя. Хорошо бы удостоверится, что здорова, и удар головой не вызвал никаких необратимых изменений. А то вдруг — ослепла или парализовало? Бр-р-р-р. Да и жаль будет такую молоденькую. Ей только жить и жить.

На пятый день Драгомир ехал домой один, Яру вызвала к себе мать князя. Дивляна была одной из немногих, чьей дружбой жена воеводы дорожила и не могла отказать в просьбе. Он подозревал, что дело скорее всего в том, что князь Велеслав — ее сын, по-прежнему не хотел жениться, с чем Дивляна была категорически не согласна. И шла на любые ухищрения, чтобы добиться от него законных внуков.

Драгомир не волновался. Знал, что Яра приедет позже, как сможет. Ее гипертрофированная ответственность не дала бы усидеть на месте. Особенно когда дело касалось здоровья. Недаром три года назад сама после ранения сорвалась, леший знает в какую даль: моровое поветрие лечить. Хорошо хоть волчат с собой взяла, весь отряд. А то могла бы и одна умчаться, слишком зла была в тот момент. Естественно — на воеводу, с которым они грызлись при каждой встрече. Как при такой вражде смогли сойтись — не понятно, но живут сейчас душа в душу, всем на зависть.

Было пасмурно, мелкий дождик осторожно накрапывал, завешивая бриллиантовыми каплями иголки огромных сосен, пропитывая сыростью ткань плаща и вороную лошадь всадника. Еще не холодно, пока свежо. Холодает ближе к ночи, но с каждым днем холод будет подступать все раньше и раньше. Пока не укроет землю первым несмелым снегом.

На полпути Драгомир замер — прислушиваясь. Дом, его дом — запаниковал? Испуганно заверещал, призывая хозяина.

— Что случилось? — мысленно спросил он.

— Там… тут… быстрее хозяин! — невнятно бормотала сущность.

— Что за… — Драгомир соскочил с коня и рванул сквозь пространство, не экономя силы. Не до того сейчас. Если случилось нечто, что так напугало отнюдь не слабый дом и его хранителя…

Ворвался внутрь, как ревнивый муж из анекдотов.

— Что у тебя? — бросил он огню в печи.

— Там…. Там она…. — тот опасливо высунулся из заслонки, нервно подрагивая язычками пламени.

— Да что у вас тут происходит? — рявкнул волхв, широким шагом пересекая комнату. Огонек виновато задвинул заслонку, делая вид, что его тут не предусмотрено минздравом. Драгомир распахнул дверь в спальню, готовый встретить неведомое чудище, черную сущность, злого колдуна… А увидел своего найденыша, ничком лежащего на коврике перед кроватью.

— Что, неваляшка, неужели опять головой стукнулась? Что ж ты землю постоянно лбом трогаешь? — мужчина опустился на колени, осторожно поднял девушку и уложил на кровать, с которой та, вероятно встала. Кажется, или у нее чуть порозовели щеки?

Присел рядом, взял за руку и начал считать пульс. Сегодня он слышался более уверенно.

— Неужели на поправку идешь? Все-таки заставили мы с Ярой тебя вернуться да? — он повернул голову девушки, осматривая заживающую рану на голове. Цела, не открылась. Только зловещие кляксы спекшейся крови на снежно-пепельных волосах, — вот поправишься, сдам тебя Яре. Пусть сама с такой неуклюжей нянчится.

Словно услышав его планы на будущее, девушка медленно открывает глаза. А у Видящего, одного из верховных волхвов Миргородского княжества, внутри не просто холодеет. Леденящий ужас сковывает душу. Он впивается в нее глазами, пытаясь найти хоть что-то, что укажет на ошибку. Но нет. Все настолько очевидно, насколько страшно. Все именно так, как он видит.

Огневка!

Значит — у нее нет права на жизнь. Даже несмотря на то, что он сам ее спас и она едва жива.

Пока Драгомир пытается осознать увиденное, девушка с усилием размыкает губы:

— Где я? — едва слышно шепчет она.

— Это мой дом.

Девушка хмурится, переваривая информацию. Потом просит:

— Пить…

— Сейчас принесу, — кивает мужчина и встает с постели. Надо собраться с мыслями. Выходит в горницу, нарочито медленно подходит к столу. Набрав в чашку воды из кувшина, возвращается. Вновь смотрит в ее яркие янтарные глаза и нервно сглатывает. Не бывает у людей таких глаз. Никогда не было. А вдруг? Вдруг ошибся?

Драгомир осторожно приподнимает за хрупкие, как у птички, плечи и подносит к ее рту кружку. Девушка с жадностью приникает к воде и пьет, едва не давясь. Видимо перестаралась, потому что закашлялась. Пришлось отставить посудину и вернуть ее на подушки. Надсадно дыша, незнакомка с трудом успокоила дыхание.

— Как ты себя чувствуешь? — волхв присел на кровать, стараясь придать лицу доброжелательное выражение.

— Муторно. Голова болит.

— Ты пять дней была без сознания. Я нашел тебя в лесу с пробитой головой и разодранной куртке.

Девушка нахмурилась, не открывая глаз. Силилась вспомнить что же с ней было, но голова была тяжелой.

— Кажется на меня напало животное…

— Не напрягай пока голову. Все вспомнится в свое время. Скажи лучше, как тебя зовут?

— Лера. Валерия.

— Я — Драгомир.

— Очень приятно, — прошептала девушка, вновь открывая глаза. Разговаривать с хозяином дома, прячась за закрытыми веками, было по меньшей мере глупо. Она с любопытством обвела взглядом комнату. Кругом дерево, стены похоже сложены из огромных бревен. Мебель грубоватая, но сделана на совесть. Обстановка — как будто под старину. Даже одеяло, на котором она лежит, подбито мехом. Не удержавшись, девушка провела пальцами, удивляясь его мягкости.

Кто же этот мужчина? Какой-то бизнесмен, который любит древнерусский стиль? Еще и имя такое странное. Никогда такого не слышала. Она осторожно перевела взгляд на собеседника. Худое, скуластое лицо с легким загаром. При этом, словно в противоположность — снежно-белые волосы, которые его отнюдь не портят. Густые темные брови хмурятся, губы недовольно поджаты. Внимательные серые глаза потемнели, словно он зол и едва сдерживается. На кого зол? На нее? Разве она в чем-то виновата?

— Что ты делала в лесу? — холодно спросил волхв.

Девушка захлопала ресницами, мучительно пытаясь восстановить картинку последних событий.

— Драг, ты дома? — раздался сильный голос с порога.

Глаза девушки испуганно округлились.

— Это мой друг, — нехотя успокоил он пациентку, — Яра, заходи, — это уже воительнице.

— Как у нас дела? О! Очнулась! — широко улыбаясь, воительница подходит к кровати. — Наконец-то! А то я уж волноваться начала. Выхаживаем тебя, а ты все никак глаза не откроешь.

— Нормально все с ней, — буркнул Драгомир, пересаживаясь в кресло, чтобы не мешать. Хотя какой теперь в лечении смысл, если все равно найденыша нужно уничтожить. И чем раньше, тем лучше.

— Как тебя звать? Я — Яра.

— Лера.

— Здорово. Давай-ка я тебя осмотрю. Расскажешь про самочувствие, — не зная планов волхва в отношении пациентки, Ярослава начала деловито над ней хлопотать.

Девушка послушно отвечает на вопросы, во все глаза рассматривая воительницу. Ее местная расшитая одежда никак не вяжется с современной речью и уколами, которые та ловко делает пациентке.

— А вы вообще кто? — не выдерживает найденыш.

— Мы? Люди. Что — не похожи? — смеется Яра.

— Одежда у вас… странная.

— Это еще не самое странное, поверь мне. Пока тебе не об этом нужно думать. А о том, чтобы быстрее встать на ноги. Ты сильно пострадала.

— Если уже с кровати свалилась, то значит точно на поправку идет, — проворчал волхв.

— Ты с кровати вставала? Малышка, зачем?

— Я… я пить хотела. И в туалет, — смущенно прошептала девушка.

— А вот это я так понимаю — засада. Ты же ничего человеческого здесь так и не построил? — обвиняюще повернулась к Драгомиру воительница.

— И куда мне было канализацию тянуть? До Миргорода? Или местные озера отравлять? Тем более что благодаря тебе, я большую часть времени в городе торчу. Здесь мне санузел нужен на очень крайний случай.

— Мужчи-ины! — закатила глаза Яра, — иди настой что ли укрепляющий завари. Пока мы тут по-девчачьему пошепчемся.

Нехотя, Драгомир пружинисто поднялся с кресла. На… как ее там — Леру? старался не смотреть. Зачем? Ей жить осталось — максимум пару дней. Пока он не вытрясет из нее все, что нужно. А после — прикопает на ближайшей полянке. Огневки жить не должны — это закон. Главное, все сделать правильно. Чтобы не поколебать хрупкое равновесие стихий.

Чтобы не злить строптивую воительницу, вышел в горницу. Зная ее подозрительность, подошел к кухонному уголку, отсыпал нужных трав. Яра наверняка попробует напиток, поэтому не стал халтурить. Залил сухоцветы горячей водой и накрыл тарелкой.

Огонь в печке стыдливо жался к стенке.

— Ты увидел то же, что и я?

— Не знаю… — прошелестело пламя, — и да, и нет…

Если есть хоть какой-то шанс, то рисковать нельзя. Слишком дорогой ценой дался мир в прошлый раз.Драгомир отошел от печи и встал у окна. Темнело, стволы деревьев за поляной были едва различимы. Размеренно дыша, он старался восстановить в душе холодную отрешенность, чтобы исполнить должное.

— Что с тобой? — Яра бесшумно подошла и встала рядом, — ты сам не свой.

— Девочка. Она опасна, — не стал врать волхв.

— Она? Да она едва дышит.

— Ты ее глаза видела?

— И что? Оттенок необычный, как и волосы. Это повод ее в чем-то обвинять?

— Она вероятнее всего огневка.

— Кто?

— Очень давно в нашем мире жили такие, как она. Умеющие управлять огнем гораздо лучше других. И умеющие выжигать чужую силу. Как думаешь, что произошло? — криво улыбаясь, он резко повернулся к собеседнице.

— Они попытались захватить власть?

— Они попытались уничтожить всех, кто мог оказать им сопротивление. Маломальское. Большая сила рождает упоение и безнаказанность.

— И что было дальше? — Яра нахмурилась, но взгляд не отвела.

— Мы уничтожили их. Всех. Ценой чудовищных потерь для таких, как мы. И чтобы такое не повторилось, было решено, что огневки не должны появляться в нашем мире. Или должны быть уничтожены. Много веков их не рождалось.

— Ты хочешь сказать, — Яра вся подобралась, взгляд заледенел, — что собираешься уничтожить эту девочку?

— Я должен. Это непреложное правило для таких, как я.

Карие глаза полыхнули гневом. Где-то в глубине души Драгомир пожалел, что сказал правду, но врать ей — было выше его сил. Единственная женщина, чьим мнением он дорожит.

— А не пошли бы вы со своими правилами! — полыхнули яростью карие глаза, — было у вас что-то в не пойми-каком-году — девочку это не касается, понял?! Она не из вашего мира, на нее ваши правила не распространяются. Ты сам сказал, что в нашем мире нет ни сил, ни умений. За что ее в расход? За цвет глаз?!

— Яра, это не обсуждается. Мне жаль.

— Знаешь, куда можешь свои жалелки засунуть? — она не отвела глаз, даже когда по волосам волхва заискрились искры силы, а в серых глазах появились опасные всполохи. Рука воительницы инстинктивно легла на меч, — доберешься до нее только через мой труп, понял?

— Яра, не доводи до греха… — сощурил он глаза.

— Ты сам до него доводишь.

— Понимаешь же, что против меня в моем доме даже тебе не выстоять? — спокойно, с расстановкой произнес он.

— А я все-таки попробую. Но этого ребенка тебе не отдам, — Яра чуть изменила положение ног, готовая перетечь в боевую стойку.

Сила вокруг Драгомира заклубилась мощнее, глаза опасно потемнели. Даже на расстоянии Яра почувствовала, как от искрящейся в воздухе мощи поднимаются волосы на затылке. Кровь гулко застучала в висках. Но страха не было. Была уверенность в своей правоте. И готовность удержать друга от непоправимого шага. Ишь чего удумал! Из-за старой легенды детей убивать.

— Хорошо, давай поговорим, — волхв примирительно поднял ладони, внутренне восхищаясь ее готовностью к самопожертвованию. Даже заведомо зная, что ей не выстоять.

— О чем тут говорить? Либо я ее сейчас заберу, хотя она слишком слаба для транспортировки. Но я рискну. Либо — оставляю здесь, но ты даешь слово, что не тронешь. Ни прямо, ни косвенно. И мы выясняем, как она тут оказалась.

— Яра, дорогая, — Драгомир деланно-расслабленно сел в кресло, давая себе время прикинуть варианты, — ты не понимаешь, о чем просишь. Я не могу нарушить правила, установленные задолго до моего рождения.

— Все ты можешь. Но то ты и Верховный. А кроме того — повторяю: она не относится к вашему миру. И ваши правила ей побоку. Неужели ты бы и меня убил, если бы меня занесло с таким цветом глаз? — она прищурилась, ожидая ответа.

— На тебе было кольцо Велеса. Тебя бы я не тронул. Во всяком случае — повременил.

— Вот и в этом случае — повременишь, — отрезала Яра.

— Когда Огневка войдет в полную силу — нам не поздоровится.

— Хочешь сказать, что она одна справится со всеми волхвами?

— В стародавние времена волхвы были намного мощнее, нас, нынешних. Потеря части силы — это один из отголосков той древней битвы.

— Ты уверен, что она — Огневка? Видел ее дар?

— Нет пока. Слаба она сильно. Но мой хранитель дома, — волхв кивнул на печь, — что-то почувствовал. А он, в отличие от тебя, не склонен к сантиментам.

— Слово, Драг. Не уходи от темы.

— Давай так: я дам тебе слово, что не трону ее сейчас. Но как только пойму, что она несет угрозу людям и этому миру — я ее уничтожу.

— Не пойдет. Слишком расплывчатая формулировка. Как только она сама объявит о намерении причинить вред этому миру. Только тогда. Наличие даже сильного дара не говорит о злых намерениях.

— Боги, какая же ты невыносимая! Хорошо, даю слово.

В тот вечер от найденыша никаких сведений не добились. Напоили отваром, и она почти сразу провалилась в сон. Не успев восхититься чудесным санузлом за кромкой деревьев. Всего-то шагов двадцать от дома! Как-то не планировал волхв его ни с кем делить. И построил исключительно в целях для себя любимого на самый крайний случай. А потому — подальше, чтоб ландшафт не портил.

Яра засиделась у кровати девушки дольше обычного. Нехотя засобиралась, когда совсем стемнело. Несмотря на возникшее разногласие, позволила другу подсадить себя на лошадь.

— Можешь не бояться за нее, — усмехнулся Драгомир, все понимая без слов, — я тебе слово дал. И не нарушу.

— Знаю.

— Тогда что за угрюмость на лице?

— Скорее — любопытство. Хочется побыстрее узнать, кто она и как здесь оказалось.

— Потерпи до завтра. Расспрошу утром или уже с тобой, после занятий.

— Присмотри за ней, Драг. У меня нехорошее предчувствие. И мне кажется — что и у тебя тоже.

— Тогда ты понимаешь, как тяготит меня данное слово.

— Я волнуюсь за девочку. А не за то, что она может сделать. Не чувствую в ней опасности.

— Ты просто не встречалась с огневками, Яра. Иначе бы так не рассуждала. Езжай. Я присмотрю за ней.

Успокоив Ярославу, волхв вернулся в дом. Поужинал, пролистал несколько старинных фолиантов про былые битвы с владычицами огня. Экскурс в историю был, конечно, интересен, но ничего нового он не узнал. Так и не приняв никакого решения, плюнул на все. Наскоро ополоснувшись в бане, пошел спать. Утро вечера мудренее.