Кладезь погибших сюжетов

Анна Панкратова (2024)

Мойра изгнана в мир без магии, где медленно умирает от опухоли мозга. Она готовит свою последнюю пьесу, гениальную и жестокую, ведь знает, что ее смерть разрушит Врата меж мирами. Тогда магия уничтожит электричество и привычный уклад жизни, пробудит метки, заставляя стихии сходить с ума. Дочери Элайджи вовремя узнают о планах мойры запустить последнюю пьесу и намерены спасти Врата. Так стерва снова оказывается в Соларисе. А в игру вступает первый человек в истории — Никлаус, что зовёт себя Хаосом. Дафна мучается от кошмаров, в которых попадёт в Зазеркалье. А Блэр пытается не влюбиться в Клауса, который вызвался охранять ее от бывшей жены и первой женщины — Времени, которая задумала уничтожить души. На чьей стороне Клаус? Сумеют ли они спасти Врата? И что делать, если ты оказался в голове умирающей мойры — кладезе погибших сюжетов?

Глава 3. Жнецы смерти и черные крылья

1

Они шли по территории Коры. Постоянно петляли, ведь натыкались на болота. Элайджа периодически клал кинжал на землю, чтобы убедиться, что они движутся в правильном направлении, высматривал богиню, надеясь на помощь, но та к ним не выходила. Иногда он сдирал запекшуюся кровь с раны на плече дочери, чтобы выудить еще магии Хаоса. Блэр послушно закусывала губу, позволяя делать ей больно. Понимала, что так нужно. И понимала, что заодно отец считывал ее эмоции, уже зная, что юное сердце заинтересовал Никлаус, но ничего не говорил.

Когда Элайджа в очередной раз остановил Блэр и кивнул на ее плечо, она сдернула рукав, сама сковырнула ногтем кровь.

— Боль делает нас сильнее, пчелка, — сказал Элайджа, вонзая в рану подросший ноготь. Блэр не выдержала и зашипела. — Научись не замечать ее.

— Ты из меня воина хочешь сделать? — прошептала Блэр, надеясь, что отец не слышит, как дрожал голос.

— Ты живешь в мире, где есть магия: никогда не знаешь, когда наступит новый конец света. И в тебе больше нет магии Хаоса.

Вздох облегчения сорвался с губ: не придется снова терпеть боль. Блэр побежала за отцом, что успел уйти вперед, торопясь найти Никлауса до того, как испарятся последние частички магии.

— Пап? — Блэр натянула рукав рубашки, что уже пропиталась кровью. — Поговорим? Я знаю, ты знаешь.

— Не о чем говорить.

Блэр покрылась мурашками, ведь никогда не слышала столько холода в голосе Элайджи. И если до этого она отнекивалась от чувств всеми силами, то теперь выпустила их, словно в отместку отцу, который впервые был настолько прямолинеен. Всю жизнь он учил, что она вольна делать, что хочет, совершать ошибки, учиться на них, падать, но подниматься, но не сейчас.

— Пап! Я же не виновата! И я…

— Мы найдем Никлауса, узнаем, что ему нужно, как спасти Врата, но ты не будешь с ним общаться наедине. Поняла?

Элайджа остановился так резко, что Блэр врезалась в его спину, ойкнула и схватилась за правую руку. Отец заметил кровь, что текла из-под рукава, удрученно вздохнул и оторвал край своей футболки.

— Я не планировала ничего, — пробубнила Блэр. — Я просто… просто… Он помог нам!

— Он стар, как этот мир, пчелка. И сейчас он пытается втянуть нас в свою игру. — Элайджа спустил рукав ее рубашки, протер рану. — Он будет манипулировать. Ему что-то нужно, понимаешь? И ты — слабое звено.

Грудь Блэр сдавило от обиды. Элайджа обвязал ткань вокруг плеча, закрывая пульсирующую рану, разъеденную магией.

— Он помог нам.

Элайджа повернул Блэр, поднял за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.

— Никлаус интересен тебе, потому что он — загадка. Ты привыкла, что любого парня читаешь, как открытую книгу, всегда знаешь, что им от тебя нужно. Тебе с ними скучно. Ты слишком юна и сейчас хочешь не любви, а эмоций. Чего-то, что заставит адреналин бурлить в венах. Ты хочешь кого-то, кто заставит тебя гадать, что же чувствует человек, чего он хочет от тебя. Понимаешь?

Блэр обиженно мотнула головой. Все не так! Она хотела узнать, кто этот Клаус, что ему нужно. И посмотреть еще раз на эти ямочки на щеках. И в эти глаза… Элайджа, считав ее эмоции, покачал головой.

— Я запрещаю тебе сближаться с ним. Он разобьет тебе сердце.

— Ты сказал, я в праве выбирать!

— Но не того, кто старше тебя на несколько тысяч лет. И я даже не могу сказать на сколько.

— Ты говорил, это нормально!

— Но не когда это человек, который зародил жизнь!

— Ты знаешь его?

— Нет. Но его знает Николас. И, по его словам, Хаос уснул, когда были созданы Врата меж мирами. С тех пор его никто не видел. Все были уверены, что он умер.

Блэр отступила от отца, понимая, что ничего не понимает. В голове не укладывалось, что Клаусу может быть так много лет, что он мог столько повидать и даже участвовать в создании Врат. Он выглядел не старше сорока, а его глаза и вовсе горели жизнью, словно он молод, полон надежд и планов на будущее.

— То есть, следуя твоей логике, маме надо было бежать от тебя?

— Да. Бежать без оглядки.

— Но она осталась! И смотри, что вышло!

— Случайность. Удача. Она… — Элайджа закрыл глаза, пытаясь выразить то, что ощущал. — Заставила меня ощутить себя молодым. Ради нее я захотел вновь жить. И я бы никогда ее не обидел. Но это я. А это Хаос.

— Но пап!..

Элайджа приложил ладонь к ее рту, заставляя замолчать. Радужки глаз покраснели, мышцы напряглись, и Блэр услышала то, что обеспокоило отца: кто-то приближался. На секунду она подумала, что это Кора, но потом вспомнила, что богиня всегда появлялась из тишины, сотканная из листьев и коры собственного леса. Эти же шаги били тревогой по душе, замораживали сердце. В лесу стало холоднее, кожа покрылась мурашками, словно льдинками.

— От меня не отходишь. Работаешь кинжалом, как я учил, но только если подойдут близко. Сама в битву не лезешь. Если меня достанут — улетаешь любой ценой, поняла?

— Я не брошу тебя!

— Улетаешь. И это приказ короля, поняла?

Блэр сжала зубы, ощущая магию, что впилась в душу, вгрызлась в нутро, зная, что не сможет ослушаться.

— Кто это? — прошептала она, а холод затянулся на шее.

— Понятия не имею.

Блэр сжала протянутый кинжал, заметила, как отец вызывает магией меч, встает в стойку, готовый отражать атаку.

Сначала она ощутила их. А потом увидела. Фигуры в черных плащах, таких длинных, что те волочились по земле, источали мороз, остудивший вмиг лето. Воздух наэлектризовался, изо рта вырывался пар, а кожу жгло, как огнем. Элайджа толкнул Блэр за спину.

— Пустоты? — прошептала она, вспоминая рассказы об искореженных душах, что держали в страхе Соларис много лет.

— Нет. Хуже. Эти думать умеют.

Блэр заметила, что под капюшонами прятались обычные лица. Глаза скрывались в тени, но выступали носы, на свету виднелись губы, искореженные улыбками.

Атака началась быстро. Вот они еще застыли, оценивая друг друга. А вот уже неизвестные пошли вперед, орудуя серебряными нитями, обвенчанными иглами, словно колючками. Меч встретил одну из нитей. Та обмотала сталь, а Элайджа едва успел сильнее сжать рукоятку, чтобы не выпустить ее из рук. Фигуры окружали их, такие спокойные, словно уже выиграли. Элайджа сумел освободить меч, голыми руками сорвав нить. Блэр содрогнулась, видя, как по пальцам потекла кровь.

— Предлагаю диалог! — воскликнул Элайджа, хватая Блэр за руку, ведь нападавшие оказались и сзади. — Что вам нужно?!

Одна из фигур скинула капюшон, остальные замерли. Нити застыли в воздухе, некоторые — в миллиметре от щеки Блэр. Элайджа прижал дочь к груди, отвел мечом угрозу. Женщина склонила голову. На вид обычный человек: темные волосы, собранные в хвост, искрящиеся глаза, за которыми таилась жизнь. Но по ее шее ползла чернота. Вены выступали, словно гниль, поднимались по подбородку, портя прекрасное лицо. Блэр пискнула, видя, что почерневшие вены уходят под плащ, подозревая, что они «украшали» все тело.

— Мы пришли за Никлаусом. Здесь его магия. — Голос женщины звенел в ушах, замораживая душу. Он коснулся души, оставляя шрам.

— Жнецы, полагаю? — выплюнул Элайджа, покрепче прижимая Блэр к себе. — Мы сами ищем Хаоса. Здесь его нет.

Женщина втянула носом, хищно уставилась на кинжал, что крепко сжимала Блэр. Они встретились взглядами, и принцессе показалось, что ее душу прожгли, прощупали на расстоянии, ведь боль и ужас расползлись по телу, попадая в вены.

— Какая встреча. — Женщина сделала шаг, но наткнулась на меч, что выставил Элайджа. — Мне не нужна твоя дочь. Сейчас точно. Босс дала ясные указания: Никлаус портит ее план.

— Кто ваш босс? Вы служите Подземному царству, значит, мне. Я ваш король. И я не разрешал вам показываться живым.

Блэр расширила глаза, понимая, наконец, кто перед ними. Отец сказал «жнецы», значит… Жнецы смерти? Те, кто забирают души мертвых в Подземное царство?!

Женщина улыбнулась такой холодной улыбкой, что у Блэр свело зубы, словно она откусила от фруктового льда. А потом жнец надела капюшон.

— Ты не наш король, Элайджа. — Она махнула руками. — Отнять кинжал. Напугать. Но оставить в живых: их время еще не пришло.

Блэр покрепче вцепилась в кинжал. Где-то на подкорке царапала мысль, что это неразумно, но желание увидеть Клауса перевешивало. Элайджа выдохнул, погружая лес в темноту. Черный дым закрыл их в кокон, отрезая от мира, тишина давила на уши. Жнецы медленно наступали, словно у них в подчинении было все время, поднимая нити.

— Их можно убить? — прошептала Блэр.

— Боюсь, что нет. Отдай мне кинжал и улетай.

— Нет!

— Это приказ.

Пальцы разжались, подчиняясь, Блэр закусила язык, сдерживая ругательства, а Элайджа уже перехватил кинжал и оттолкнул дочь.

Тело рвалось в небо, но Блэр, как будущая королева, боролась с приказом и магией, ведь не могла бросить отца. Она вызвала черные нити, надеясь, что сумеет стеснить движения жнецов, переключивших внимание на Элайджу. Один из врагов оказался в плену ее нити, выпустил собственную, опоясанную шипами, и зашипел от боли. Элайджа выругался, видя дочь.

— Перстни! Без них они вернутся в подземку! — закричал он, отражая серебристые нити мечом.

Не думая, чтобы не успеть испугаться, Блэр потянула нить, которой держала жнеца, отрезая пальцы. Тот завизжал, превратился в черный дым и просочился сквозь землю.

Элайджа улыбнулся. Женщина, что говорила с ними, вновь скинула капюшон и завизжала. Исчезли холод и спокойствие. Словно дикая кошка, она кинулась на Блэр, бормоча что-то.

— Кора! — крикнул Элайджа, впуская богиню в оплетенную дымом территорию.

Богиня запрыгнула на одного из жнецов, полоснула острыми ногтями по лицу, спрятанному под капюшоном. Ее тату мерцали ярко-красным, длинные волосы работали не хуже нитей, сжимая горло врага.

— Один нужен здесь!

Кора кивнула, хватая жнеца за руку и срывая перстень. Она легко спрыгнула на землю, когда фигура в плаще стала дымом и вернулась восвояси.

Женщина успела коснуться Блэр ногтем, заканчивая бормотать. Острая боль полоснула по ребрам, хотя жнец царапала щеку. Голова закружилась. Мир завертелся. Заискрился, словно она оказалась в испорченном фильме, пестрящем помехами.

Элайджа оттащил женщину. Все длилось меньше секунды, но этого хватило, чтобы Блэр упала на колени.

— Это тебе за Метью, сука! Он не вернется в тело столетия!

— Как и ты, — прошипел Элайджа и отрезал ей пальцы вместе с перстнем. — Блэр? Блэр?!

Элайджа рухнул рядом с дочерью, забыв о жнецах. Блэр уже едва дышала, едва понимала, что происходило. Мир шатался, а тошнота подступала к горлу.

— Кора! — взревел Элайджа.

— Помоги лучше!

Элайджа зашипел, но выставил руку, оплетая жнецов нитями с такой яростью, что все они оказались разрезаны пополам.

Блэр оказалась на руках у отца. Она видела, как Кора снимала перстни с жнецов, заставляя их исчезнуть.

— Ты всех убил!

— Кора! Забудь про них, ты нужна…

Но зачем нужна Кора, Блэр не услышала, ведь ее поглотили тьма и боль.

2

Дафна рывком открыла дверь и чуть не рухнула в палату. Филипп оттолкнул ее и занес Флоренс, которая, к счастью, все еще была без сознания.

Аврора вскочила. Если она и была напугана или шокирована, то не выдавала этого. Даниэлла застыла, так и не опустив рукав рубашки, чтобы скрыть перебинтованную руку. Она молча наблюдала, как Филипп клал на кровать ту, кто пытался лишить ее всего.

— Умрет Флоренс — Врата меж мирами падут, — затараторила Дафна. — Ее надо спасти! Прости, мам! Прости!

Слезы все же покатились по щекам, подавляемые чувства рвались наружу, Дафна уже едва понимала, что происходило, утопая в страхе, вине и безнадеге.

— Швы на шее? — спокойно спросила Аврора, оборачиваясь к заходящей медсестре. — Код пять, всех сюда.

Медсестра расширила глаза, но сумела взять себя в руки и вылетела в коридор. Филипп плюхнулся в кресло, смахнул пот со лба.

— Пыталась убить себя. Блэр остановила время. — Слова чудом вырывались из горла Дафны, сжатого канатом. — Прости! Прости!

Персонал забегал в палату, окружая Флоренс. Суета накрыла Дафну новой волной паники, она даже не поняла, кто взял ее за плечо и поволок за собой.

— Идем, мы тут не нужны, — сказала Даниэлла.

Аврора вытащила из ящика серебряную нить, вручила черноволосой девушке.

— Опухоль мозга, последняя стадия. Попытка суицида, — холодно перечисляла Аврора, собирая волосы в хвост. Дафна застряла в дверях, не узнавая свою маму: властную, строгую, холодную. Никаких эмоций, лишь действия, которые спасут пациента. Даже если этот пациент — та, кому она желает смерти.

— Рана на горле вот-вот разойдется, — сказала медсестра.

Аврора оттолкнула ее, коснулась руки Флоренс, но потом замерла, впервые дала волю чувствам и нахмурилась.

— Ее время остановлено… — Аврора закрыла глаза, выругалась. — Нужна капельница с магией.

Медсестры засуетились, та, которой дали нить, уже побежала к коридору, но Аврора подняла руку.

— Мою. Быстро! Затем я исцелю рану, сейчас нельзя.

Дафна перестала дышать, Даниэлла, так и державшая ее за локоть, и сама застыла в дверях.

— Моя королева, у нас достаточно магии…

— Нужна моя! Другая не поможет! Это приказ!

Все застыли на секунду. Может, в крови Авроры и не было королевской магии, но она все еще была их королевой и главой больницы, а потому начали выполнять приказ.

Даниэлла опомнилась и потянула Дафну прочь, когда медсестры втыкали иглы в вены Авроры и Флоренс, связывая их нитью.

— Мам!.. — закричала Дафна, утопая в истерике.

— Все хорошо, родная, — улыбнулась Аврора. — Ты молодец.

Дафна видела вымученную улыбку матери, вспомнила перебинтованную руку Даниэллы, догадываясь, что и ей делали магическую капельницу. Сердце колотилось о ребра, в панике отбивая ритм шагов персонала.

Даниэлла все же вытащила Дафну за дверь. Та успела увидеть, как вены матери загорелись серебром, засияла нить, передающая магию Флоренс…

— Моя вина… моя вина… — шептала Дафна. Дверь захлопнулась, а она оказалась в объятиях Даниэллы.

— Ты все сделала правильно.

— Я притащила сюда ту, кого все ненавидят!

— Но теперь мы готовы и знаем, что ее смерть уничтожит Врата, так? Не будь ее здесь, мы бы были в беде, едва это случилось.

Мозолистая рука сжала ее плечо, Дафна вздрогнула, но услышала голос Филиппа:

— Никто не винит тебя. Напротив — ты помогла нам.

— Но мама…

— Поспит чуть больше и восстановится.

Дафна еще раз всхлипнула, но начала приходить в себя. Ее усадили на скамью в коридоре, Филипп накрыл ее своей рубашкой, ведь она дрожала.

— Где Элайджа? — спросила Даниэлла.

— С Блэр. Ищут того, кто помог ей остановить время, — ответил Филипп. — Плохая идея так их отпускать!

— Это же Элайджа… — вздохнула Даниэлла, непроизвольно касаясь живота.

— Поздравляю! — Дафна кивнула на живот. — Крылья, да?

— Крылья, верно. Спасибо.

— Хранитель жизни. Здорово.

Дафна улыбнулась, несмело протянула руку и, получив кивок, коснулась живота. Теплая волна захлестнула ее, хрупкая душа трепетала под пальцами, крошечная, но яркая.

— Папа сказал, они ищут Хаоса. Понятия не имею, кто это. Но это он помог нам спасти…

Дафна замолчала, убрала руку, словно своими словами могла сломать ту хрупкую надежду, что ощутила, едва коснулась малыша. Даниэлла опустила рубашку, тяжело вздохнула.

— Хаос, что зародил жизнь? Думала, он давно… не знаю… умер?

— Выглядит, как мойров дьявол из любимого сериала Би.

Дверь палаты захлопала, когда из нее поочередно начал выходить персонал. Одна из медсестер сообщила, что жизни Флоренс больше не угрожает опасность. Даниэлла резко выдохнула, закрыла глаза, а Дафна не удержалась и коснулась, чтобы считать эмоции: да, как она и предполагала, королева рада, что Врата останутся целы, но очень напряжена, что жизнь той, кого она ненавидит, теперь так значима.

— Я, пожалуй, полечу домой. Надо поговорить с дедушкой, собрать общий совет, решить, что делать дальше… Без Элайджи, конечно, бессмысленно о чем-то говорить…

— Ладно. Я останусь с мамой.

Филипп вызвался проводить Даниэллу до выхода из больницы, видно, чтобы обсудить ситуацию без лишних ушей. Дафна же зашла в опустевшую палату. Аврора сидела на кресле, подобрав под себя ноги, укрытые пледом. По нити перетекала серебряная магия, вены ярко мерцали, освещая полутемную палату, ведь закрыли жалюзи. Флоренс все еще была без сознания. Рана с шеи исчезла, щеки немного порозовели, но худоба и выпирающие кости выдавали ее скорую кончину.

Аврора открыла глаза, услышав шум, слабо улыбнулась. С ее щек напротив сходил румянец, она выглядела уставшей, глаза покраснели, ведь она потеряла слишком много магии.

— Блэр хочет поделиться с ней своим временем, чтобы дать нам шанс понять, что делать.

Аврора протянула свободную руку Дафне, крепко сжала ладонь дочери и покачала головой.

— Это не поможет. Зачем ей годы жизни, если ее убьет опухоль? Время не вылечит ее.

Дафна взглянула на Флоренс, покрылась мурашками. Хотела бы она понять, что чувствовала. Ей жаль эту женщину? Она хочет узнать ее? Свою настоящую мать? Но потом теплота и любовь Авроры захлестнули душу, и Дафна закусила губу: Аврора ее мама. И ничто это не изменит.

— А если остановить ее время?

— Мы не можем остановить его навсегда. Ненадолго… с моей магией хранителя времени она протянет чуть дольше. Это даст нам шанс понять, что делать с Вратами.

Дафна кивнула, понимая вдруг, в какую заварушку они попали. Аврора устало вздохнула, закрыла глаза.

— Я должна переживать за твоих отца и сестру?

Дафна пожала плечами, не желая беспокоить маму еще сильнее. Словно ее слова могли что-то изменить. Словно Аврора и сама не поняла, что раз их нет тут, они мойра пойми где рискуют своими жизнями.

— Расскажи, пожалуйста. — Аврора дернула нитью, что связывала ее с Флоренс. — Все равно нет сил злиться.

— Она слепая, кстати… — прошептала Дафна, а Аврора вздернула брови, шокированно смотря на ту, что когда-то придумала ослепить ее. — Земля круглая, да?

— Слишком.

Дафна набрала в грудь побольше воздуха и рассказала все с самого начала: от побега до встречи с Хаосом.

3

Блэр казалось, что ее переехала электричка, раздавив каждую косточку. Она разлепила веки, прогоняя сон, борясь с болью, которая норовила утащить обратно в небытие. По венам текла раскаленная лава вместо магии.

— Ш-ш! — Кора бормотала над ней, водя руками по телу. Татуировки мерцали ярко-фиолетовым, показывая, что она использовала весь резерв магии. — Сейчас боль стихнет.

И едва Кора закончила заклинание, и правда стало легче. Теплая волна накрыла обожженный организм, смывая невидимые раны. Блэр расслабилась, липкое тело после озноба перестало трясти. Она стерла со лба пот и несмело села.

— Что это было?

— Магия мертвых. Это был трупный сглаз. Не умерла бы… но мучилась бы так, что в итоге бы сама сиганула с обрыва. Кажется, ты задела ту тетку за живое.

Блэр вытаращила глаза, но Кора махнула рукой. Длинные зеленые волосы волочились по полу, а тату, усеивающие коричневое, как кора, изящное тело, замерцали желтым.

— Ой! Да у тебя столько людей, кто точно бы снял этот сглаз! Тебе ли бояться, принцесса?

Блэр тряхнула головой, несмело пошевелила руками, боясь возвращения боли, но по венам текло только спокойствие.

— Где папа?

— Пошел дальше: другого шанса найти Хаоса у нас не будет. Видела бы ты, как он орал. Я думала, он от злости и меня случайно прибьет. Никогда не видела его в такой ярости. А я ведь пыталась отрубить ему руку когда-то!

— Ладно. Найдем его.

— Нет, принцесса. Приказ моего короля. Мы ждем его здесь.

Блэр сощурилась, не пытаясь препираться, ведь знала, какая Кора преданная и упертая. С такой спорить сложнее, чем с бетонной стеной: вторую хотя бы можно взорвать заклинанием.

— Ты, кстати, знаешь, что тебя зачали на этой кровати?

Выпад Коры сжег наметки плана на побег быстрее, чем Даниэлла создала бы огненный шар на ладони.

— Тут? О-у! Не уверена, что хочу это знать.

Кора повиляла бедрами, отходя к окну, лукаво улыбнулась, оглядываясь на смущенную Блэр, которая даже не заметила, как легко ее отвлекли.

— Как-то они решили устроить отдых от городской суеты… и поехали сюда наслаждаться друг другом.

Блэр закатила глаза.

— И я помню этот разговор… мол, «я готова, Элайджа!», а он такой: «Только если ты уверена!».

Кора приложила руку ко лбу, наслаждаясь реакцией Блэр, которая скривилась, наблюдая за переигрыванием богини леса.

— А потом они пытались. И пытались. И снова пытались…

— Хватит! Знаю я, что пытаться они очень любят. Удивлена, если честно, что у меня все еще нет братьев и сестер.

Кора улыбнулась, сложила руки на груди, оттягивая короткое платье вниз.

— Просто папка твой слишком ответственный. Что даже скучно…

— Откуда ты все это знаешь? Подглядывала?

Кора игриво пожала плечами, подмигнула.

— На болотах бывает скучно.

— О-у! Я не хочу это знать… правда… Это же… Хочешь я подарю тебе эротические романы? Знаешь, сколько такого сейчас пишут в Терравиле?

Заскрипел пол. Кора приложила палец к губам, бесшумно двинулась к арке в кухню, где скрывалась дверь на улицу.

Кора упала, а Блэр дернулась было в ее сторону, но замерла, увидев Никлауса. Озорная улыбка разожгла злость, а спокойный взгляд пробудил обиду.

— Только тронь!..

— Она просто спит! — подмигнул Никлаус и оперся о дверной косяк, сложив руки на груди. — Зачем мне ее трогать, а? Убийства, к твоему сведению, появились вовсе не из-за меня, а из-за Времени. Она это начала!

— Время? — пролепетала Блэр, злясь все сильнее, но уже на саму себя. Надо дать отпор! Прижать негодяя к стенке, как учил папа, приставить кинжал к горлу. Но вместо этого она любовалась накаченными руками, покрытыми иероглифами, узорами и завитушками. Она сощурилась, силясь понять, что там было изображено, но Никлаус подошел к ней так близко и так быстро, что она сумела лишь прикусить язык, чтобы не охнуть.

— Аделин, если быть точнее.

— Знаешь ее?

Блэр сделала шаг назад, уперлась в стену и покрылась мурашками, когда Никлаус взял ее за плечи и улыбнулся. Лицо, покрытое едва заметными морщинками, оказалось так близко, что она сумела рассмотреть его черные глаза, выделенные скулы и щетину. Как же она злилась, ведь перед ней впервые оказался человек, эмоции которого были закрыты от нее толстой дверью. И, как назло, именно этого человека ей так хотелось прочесть!

— Было дело, пчелка.

— Не называй меня так!

Блэр вспомнила отца, а потому вырвалась из чар Никлауса и оттолкнула его, вызвав смех. Именно об этом папа и говорил!

— Что тебе нужно?

— Может, ты меня заинтересовала. Твоя мама уже занята, а я падок на тех, кто управляет временем…

Никлаус взял книгу Стивена Кинга, полистал страницы и отложил, тяжело вздохнув.

— Да и… скучно! Этот мир стал слишком… предсказуемым. С тех пор как я проснулся, не было ничего интересного. Ни болезней, ни войн… ску-ко-та!

Блэр отняла у Никлауса пластинку с песнями Бритни Спирс, пока тот не успел найти проигрыватель. Он хмыкнул и спрятал руки в карманы, разглядывая покрасневшую Блэр, сверкая глазами.

— Так что тебе нужно от меня?

— Познакомиться!

— Я серьезно!

Никлаус хмыкнул, облизал губы, казалось бы, чтобы стереть усмешку, но не сумел. Тогда он тряхнул плечами и подошел к Блэр почти вплотную. Она и не думала отходить, уперто смотрела в его глаза, пытаясь придумать, как прорвать оборону, чтобы прочесть эмоции.

— Знаешь, чем ты мне нравишься? Ты меня не боишься. И это так… любопытно.

— А я должна тебя бояться?

— Ты уже знаешь, кто я. Думаю, ты достаточно умна, чтобы понимать, что просто так я не заинтересуюсь юной девчонкой. Хоть и будущей королевой.

Сердце неприятно кольнуло, но Блэр закатила глаза: он прав, папа предупреждал, что ее хотят для чего-то использовать, но менее больно от этого не было. Это же надо было заинтересоваться мужчиной, которому уже… а сколько ему лет?

Никлаус провел пальцем по ее красной щеке, коснулся белой пряди, а потом встретился с Блэр взглядом.

— Сколько тебе лет? — спросила Блэр, хватая его за руку. Она впилась ногтями в шершавую ладонь, но вновь уткнулась в барьер. Вздох разочарования едва не слетел с губ, но она пыталась не показывать обиду. Словно бы Никлаус не читал ее эмоции, как открытую книгу!

— Мне уже… хм… а сколько же? — Никлаус перехватил ее руку и притянул Блэр к себе. — Я не все это время ходил по земле, — зашептал он, а она ощутила горячее дыхание, отметила, что от его тела шел жар, как от хранителей душ. — Периодически я возвращался в хаос, слишком утомленный этой бренной жизнью. Знаешь, что меня пробудило?

— Дай угадаю: разрушенное Зазеркалье.

Никлаус коснулся пальцем ее губ, а потом резко выпустил. Она часто дышала, пыталась усмирить чувства и понять какой мойры происходило.

— Не совсем. Твоя мать призвала Время, пробудив ее, а заодно и меня. — Никлаус вальяжно развалился в кресле, почесал подбородок, отчего заблестели перстни. — Признаться, я не сразу обрадовался. Я планировал проспать еще немного… Я прогулялся по Соларису, вышел в Терравил. Ох, не поверишь! Пару лет я жил в отеле и целыми днями смотрел сериалы! Крылатый случай! Эти люди без магии научились творить такой контент! И знаешь, пчелка, «зима близко».

Блэр вскинула глаза, понимая предостережение, ведь читала «Песнь льда и пламени». Но Никлаус уже снова улыбался.

— Что ж. Здорово поболтали. Еще увидимся, пчелка.

Никлаус пошел к выходу, а Блэр смотрела ему вслед, борясь с собой: она хотела, чтобы он остался, хотела узнать его, затащить в постель, но вместе с тем желала, чтобы он ушел и больше не возвращался в ее жизнь.

— И это все? Так зачем приходил-то?

Его губы дрогнули, он опустил руку, что уже тянул к дверной ручке, и повернулся. Блэр поежилась, ощущая на себе его тяжелый взгляд, который словно разглядел всю ее подноготную. Качнув головой, Никлаус вновь к ней подошел.

— Твоя душа… эх, не должен я раскрывать все карты… нехорошо получается, конечно…

— Говори или я тебя врежу! — Блэр схватила его руку и ощутила чужое удивление. Всего секунда. Мимолетная вспышка, словно колибри, что коснулась и скрылась. Она не сдержала восторг, радуясь победе, но Никлаус уже взял себя в руки и вновь выстроил барьер.

— Во время первого воплощения твоя душа была Любовью. Я не смог справиться с искушением… мне стало так любопытно, едва нашел тебя.

Никлаус нежно провел пальцем по ее щеке.

— У тебя ее глаза, пчелка. Жаль, ты никогда не вспомнишь те времена…

— Катись в подземку!

Блэр оттолкнула Никлауса, и он послушно отошел, склонил перед принцессой голову.

— Вообще-то меня не пускает туда бывшая жена.

— Еще раз тронешь мою дочь — выколю тебе глаза.

Блэр обернулась на голос Элайджи и облегченно выдохнула. Как бы сильно она ни пыталась строить из себя отца, быть такой же сильной и бесстрашной, как он, рядом с Хаосом все попытки с треском проваливались.

— Зачем помог остановить время? Разведка сказала, ты навещал Флоренс. Желал ей смерти.

Никлаус тяжело вздохнул, сделал шаг к Элайдже и посмотрел на него так, словно он был рядовым, что никак не понимал, что не стоит лезть в дела высших чинов.

— Планы изменились. Я думал, будет весело, но выяснилось, что кое-кто уже ждет ее душу в подземке, чтобы кое-что сделать, что будет совсем не весело. Поэтому, Элайджа, мой король, — с издевкой сказал Никлаус и положил руки на его плечи, заглянул в злые глаза, продолжая ухмыляться, — сохраните жизнь стервы, пока я не придумаю, как быть.

Элайджа стряхнул руки с плеч, а потом сгреб Хаоса в охапку и прижал к стене. Тот даже не вырывался, пока Элайджа грубо касался его груди, пытаясь нащупать душу, но тот насмешливо глядел, как искажалось от злобы лицо короля, который впервые в жизни потерпел неудачу. Казалось, Клаус искренне наслаждался каждой секундой: флиртом с принцессой, спором с ее отцом. Сексуальный пройдоха не умел быть серьезным, хотел веселиться и сеять тот самый хаос, в честь которого себя величал.

— Твое дело, Элайджа, сохранить жизнь этой сумасшедшей девки. Она моя дочь, кстати… В каком-то смысле.

Блэр тонула в тревоге, наблюдая, как отец проигрывал сражение, что еще даже не началось. Она сделала небольшой шаг в сторону спящей Коры. Никлаус оттолкнул Элайджу, а его улыбка все же погасла. Глаза стали черными, словно в них плескалась сама тьма, что норовила утянуть за собой в ничто. Блэр сделала еще шаг к Коре, не отводя глаз от противостояния, но мужчины не замечали, как она шла к богине леса.

Элайджа вытянул руку, материализуя меч, объятый черными нитями. Никлаус устало вздохнул, но потом тряхнул плечами и вызвал колючий дым, состоящий словно бы из тысячи иголок, который преобразовался в меч.

— Серьезно думаешь, что сможешь убить меня?

— О, не убить! Отрубить руки, чтобы не распускал их! — воскликнул Элайджа и занес меч.

Блэр упала на колени рядом с Корой и приложила палец к вене на шее, вспоминая уроки отца, ведь ни разу не усыпляла и не пробуждала кого-либо. Облегченно выдохнула, едва Кора открыла глаза, а татуировки замерцали красным, показывая взволнованность.

— Тихо! — прошептала Блэр, прикладывая палец к губам. Кора оценила ситуацию, кивнула.

Элайджа прижал Никлауса к стене, приставил меч к его шее, но Хаос выдохнул, заставляя сталь расплавиться. Кора свела руки, чтобы колючки оцепили руки Никлауса в наручники, а Блэр подула, окружая шею Хаоса черным дымом, таким же колючим, как его меч. Как же жаль, что под рукой нет наручников, что могли бы лишить магии!

— Молодец, — улыбнулся Элайджа, заставляя Блэр гордиться собой, но лишь на секунду.

Никлаус закатил глаза, тяжело вздохнул, а потом резко развел руки, избавляясь от наручников. Шипы, острые, словно иголки, вонзались в его шею, но он даже не морщился.

— Серьезно? Ребят, я — первоисточник магии.

Хаос схватил руками ошейник, кровь потекла по пальцам, но он выглядел все таким же спокойным, словно это не причиняло ему боли. Ошейник растворился.

— Слушайте, я всегда за диалог! — весело воскликнул Никлаус.

Блэр подошла к замершему отцу, коснулась его руки, чтобы считать эмоции: обескуражен, насторожен, но не злится. Определенно не доверяет Никлаусу, но интересуется им.

— А еще лучше просто сходить на свидание с твоей дочерью! По-моему, я отличный такой вариант для зятя…

Ярость отца едва не сбила Блэр с ног. Она успела заметить довольную — такую хитрую и лукавую, что хотелось врезать по лицу! — улыбку Никлауса, который играл, наслаждался шоу и вниманием. А потом Элайджа, наплевав на магию и оружие, попытался ударить Никлауса в нос, но тот умело увернулся и дал обидчику под дых.

— Прекратите уже! — закричала Блэр.

Ее не слышали. Элайджа и Никлаус продолжали наносить друг другу удары, продвигаясь к двери. Кора устало вздохнула и положила руку на плечо Блэр.

— Знала я, что Элайджа будет всех твоих хахалей бить. Эх… он слишком тебя любит.

— Клаус не мой хахаль!

— Угу.

— Кора!

— Да верю я, верю.

Элайджа сумел схватить Никлауса и выкинуть на улицу. Дверь сорвалась с петель, Хаос упал на землю. Улыбка погасла. Он поднялся, отряхнул майку и брюки. Блэр выбежала следом за отцом, увидела, как он вызвал крылья и едва не выругалась: что за безумие тут происходит?

Элайджа начал колдовать черную нить, но Никлаус закатил глаза и свел лопатки.

Все замерли. Удивленно смотрели на черные крылья, что появились за спиной Хаоса. Пышные, пушистые перья в несколько рядов сверкали на солнце, поднимаясь выше головы, отливая темно-синим. Блэр покрылась мурашками, ощущая себя вдруг такой маленькой рядом с Никлаусом, забыв, что у нее были такие же крылья, только светло-желтые.

— А почему у душнил тогда нет таких? — спросила Кора, подходя к Никлаусу.

— Страх потеряла, богиня? — прошипел он. Кровь стекала с разбитой губы. Волосы растрепались, а майка покрылась пятнами пота, крови и грязи. Но потом он резко расслабился и рассмеялся. — Вот это я понимаю веселье!

Элайджа спрятал крылья, остывая. Взял Блэр за плечо, не позволяя подходить к Никлаусу. Она была так занята разглядыванием крыльев, что даже не попыталась считать эмоции отца. Ее куда больше волновали черные перья, которые трепыхал ветер, и, по правде, рана на губе, которую так хотелось промыть, а еще лучше — залечить. Но она знала, что отец ни за что не позволит использовать новые силы на том, кто только что приставал к ней.

— Тебя ищут жнецы смерти. Знаешь? — спокойно спросил Элайджа.

— О, это? Просто привет от бывшей женушки.

— Женушки?

— Ладно, ребят. Позаботьтесь о Флоренс, а я пока придумаю, что делать после ее безвременной кончины. Всем пис!

И, не дожидаясь реакции, Никлаус сделал пару шагов, чтобы разогнаться, и взлетел. Повисла тишина, нарушаемая звуками леса. Блэр часто заморгала, пытаясь избавиться от наваждения, так изумили черные крылья, что переливались в лучах солнца, словно манящая тьма…

— Ну и зачем ты его избил? — спросила Блэр. Кора кивнула и вздернула брови.

— Не доверяю тем, чью душу не могу прочесть.

Элайджа выплюнул кровь, поморщился, коснувшись разбитой брови.

— Дай сюда! — Блэр поднесла руку к ране и нервно облизала губы.

— У мамы спросим…

— Сама разберусь! Не за чем ей знать про это все.

Элайджа улыбнулся, а потом снова поморщился, едва Блэр коснулась брови. Он зашипел, но начал расслабляться, ведь боль уходила. Блэр и сама не поняла, как это сделала, но знала, что не хотела видеть боль отца, а потому кончики пальцев начали искрить, а рана заживать.

— Еще где?

— Пальцы.

Блэр залечила его пальцы, вспомнила про свое плечо и стянула рукав рубашки. Элайджа помог развязать ткань, и они заметили ровную кожу, на которой не осталось даже шрама.

— Твоя сила растет, — констатировал Элайджа, а потом прижал дочь к себе. Так неожиданно, что Блэр ойкнула, но расслабилась в руках отца. — Прости! Больше никогда не возьму тебя с собой!

— Пап! Я же… я же…

— Чуть не умерла. Скажи спасибо, что Кора умеет трупные сглазы снимать.

— Она сказала, я бы не умерла. Просто захотела бы самоубиться.

Элайджа качнул головой, тяжело вздохнул, замечая рассвет, что сиял вдали.

— Летим домой. Мама, верно, с ума сходит. Кора?

Богиня леса подошла, склонила голову.

— Всегда рада помочь, мой король.

— Перестань. С меня ужин завтра, ладно? Мы будем рады тебя видеть.

Кора улыбнулась, тату замерцали светло-желтым.

— Летите уже! А то Аврора подаст завтра к ужину тебя, мой король.

Элайджа и Блэр вызвали крылья. И вместе взлетели.

4

Элайджа и Блэр перелетели через забор и сели во дворе. Отец щелкнул дочь по носу, вздернул брови, напоминая договор: никаких жнецов смерти, во всяком случае, пока. Она кивнула, ненавидя себя за то, что придется скрывать правду даже от Дафны, хоть и понимала, что нельзя тревожить ее еще сильнее сейчас, когда в Соларисе где-то умирает Флоренс.

Они услышали шаги. Элайджа облегченно вздохнул, заметив Филиппа. Они пожали друг другу руки. Филипп склонил голову перед Блэр.

— Мой король, моя принцесса. Рад, что вы целы!

— Флоренс?

— В палате. Жива. Истерит. Но жива.

Элайджа неопределенно дернул плечами, отдаляясь от Блэр, не давая ей считать эмоции. Он свел лопатки, пряча крылья.

— Выберешь человека, который сможет пробраться в Подземное царство максимально незамеченным, сольется с мертвыми и немертвыми.

Филипп кивнул, тревога зажигалась на бледнеющем лице.

— Ты там король, нет? Не можешь сам пойти?

— Боюсь, они служат уже не мне. — Элайджа взглянул на входную дверь, убедился, что никого нет рядом, и продолжил: — Мы встретили жнецов смерти. Я должен знать, кому они теперь служат, кто разрешил им показываться живым и зачем им Хаос.

Дверь особняка со стуком распахнулась, по ступенькам сбежала Аврора. Филипп, заметив ее, склонил голову и двинулся к воротам.

Солнце начало подниматься, освещая зеленую лужайку. Аврора бежала по мощенной дорожке, засаженной розами по обе стороны. Ветер трепал ее белые волосы. Не думая, она кинулась на шею Элайджи.

— Вы живы! — воскликнула она дрожащим голосом, ведь счастье и злость смешались в диком танце. — С ума сошел!

— Это был наш единственный шанс, — спокойно ответил Элайджа, проводя по ее щеке.

Аврора покачала головой и распахнула руки, зовя Блэр. В объятиях мамы всегда было спокойно и тепло. Ее любовь согревала, дарила счастье. Но сегодня она впервые ощутила обиду, понимая вдруг, как они заставили ее переживать, когда сбежали на поиски Хаоса.

— У папы все было под контролем! Немного по лесу погуляли. С Корой пообщались.

Аврора нахмурилась, вглядываясь в лица мужа и дочери, пытаясь найти последствия произошедшего, но не найдя даже царапин, она успокоилась.

— Нашли?

— Нашли, — ответил Элайджа.

— Получили ответы?

— Скорее еще больше вопросов.

Аврора коснулась белой пряди дочери, провела по ее щеке, тяжело вздыхая, а Блэр расслабилась: мама не была удивлена, что в ней проснулись силы хранителя времени, словно ждала этого все годы.

— Где Даф?

— У себя.

— Я пойду к ней, ладно?

Блэр устало зашагала к дому. О себе давала знать бессонная ночь, так еще и организм не до конца пришел в себя после трупного сглаза. Но она была дома! Жива. И внезапно на лице расцвела улыбка, ведь душа слишком давно мечтала о приключениях. А потом еще и вспомнила Никлауса, который открыто проявлял к ней интерес… Хоть и не отрицал, что заинтересовался ей не просто так, но…

— Моя принцесса!

По ступенькам сбежал Кристоф, обеспокоенно смотря на Блэр. Волосы взъерошены, рубашка расстегнута, а в глазах такой испуг, словно он потерял ее навечно.

— Крис… — договорить Блэр не успела, ведь оказалась в его объятиях. Усталость отзывалась дрожью в ногах, но она ощущала облегчение Кристофа, его радость от встречи и поняла, что нельзя это продолжать. Отец и сестра правы: закончи отношения с бедным парнем до того, как он влюбится по уши. — Нам надо поговорить.

— Ты, верно, устала. Позволь проводить тебя до спальни. Или я могу разогреть…

— Я не голодная. Но…

Она ощутила его волнение, увидела тревогу в глазах. Эмоции Кристофа сливались с ее, пугая, засасывая в водоворот боли.

— Ты очень хороший человек. И я не жалею, что мы попробовали. Но… ты не мой человек, понимаешь?

Кристофер замер, отпустил ее руку и сделал шаг назад. Она ощутила облегчение, ведь так не придется тонуть в его эмоциях.

— Блэр… принцесса…

— Прости! Я думала…

— Так бывает. Я понимаю. — Кристоф склонил голову. — Моя принцесса, могу я что-то сделать для вас?

— Крис… может, мы могли бы…

— Вы моя принцесса. Так будет лучше.

И, не дожидаясь ответа, Кристоф двинулся прочь. Блэр смахнула слезы, не ожидая, что закончить отношения будет так больно. Но правильно. Определенно правильно.

Блэр заползла по лестнице на второй этаж. Чувства и усталость лишали последних сил. Она юркнула в комнату сестры. Дафна, свернувшись калачиком, лежала на кровати. Услышав шум, она резко села, но, заметив сестру, расслабилась.

— Хвала крыльям, ты в порядке!

Блэр плюхнулась на кровать, устало закрыла глаза.

— Я была с папой. Что могло пойти не так, трусиха?

Дафна тяжело вздохнула, касаясь плеча сестры.

— Нашли?

— Нашли.

— И?

— Я не знаю, Даф. Ничего не знаю.

Блэр повернулась к сестре, не в силах разжать веки.

— Стерва?

— В больнице. Но мама говорит, завтра ее надо перевезти сюда, так что…

— Угу. Класс. Ладно, разберемся, правда?

— Правда. Спи, ты устала.

Блэр хотела сказать еще что-нибудь, успокоить сестру, расспросить про Флоренс, но уснула, слишком уставшая.