Инсун Эшли Бэрри

БоЖенька (2023)

Не каждый может видеть инсуны, это привилегия открыта только хранителям, таким как Эшли Бэрри. Эшли обычный подросток, чьи желания понятны каждому: сбежать из маленького города, найти своё призвание и разобраться с близкими. Но для этого нужно своровать сотни белых страниц инсуна. В попытке сбежать от трудностей, Эшли уходит в книгу с головой.И, кажется, теперь тебе предстоит решать проблемы.

VI

И я никогда тебе этого не прощу…

***

В кабинете издалека слышится гомон. Люди что-то шепчут, спорят, злятся. И только ты входишь…

Тишина.

— В туалете такая очередь, вы бы знали, — шутишь ты, пытаешься то ли разрядить обстановку, то ли оправдать опоздание.

Шейми единственное пестрое фиолетовое пятно в толпе. Остальные человек семь, как пешки, то в черных, то в белых мантиях. Они глядят на тебя выжидательно. Сверлят взглядом. И… Проходят мимо.

Не переминув, впрочем, толкнуть тебя плечом в узости дверного проема.

Ты ребячливо показываешь язык вслед, как вдруг на тебя налетает Шейми.

Бьет рукавами как хищная птица крыльями, хватает когтями, и клюет:

— Это по-твоему шутки?! Совсем рассудок посыпался? Тебе за последние два дня ни одной перитаки не начислили! Ты же совсем не работаешь!

И Шейми приволокла тебя к столу, бросила жертвой в гнездо бумаг. А следом упорхнула к себе. И стала кружить коршуном вокруг кресла: ни сесть, ни постоять спокойно. То губу грызет, то руками всплескивает. И волнуется, на тебя глядит.

Да, перитаки, считай как валюта. Суть и ценность одна: пахай, чтобы заработать на новый день, который также проведешь в труде. И самое лучшее, что ты можешь сделать для своего будущего — работать-работать-работать.

Потому никто не тратит время на лишние слезы, сплетни или бесцельные прогулки. Они не начисляют тебе перитак.

И если ты позволишь себе слишком долго бездельничать, следующий день для тебя может и не настать.

Ты расторопно берешься за бумаги. Глядишь на информатир выжидательно — но тот молчит. И, делать нечего, ты принимаешься разбирать завал.

Прытко раскладываешь: ведомость-ведомость-ведомость, поручение, ведомость. Извещение — в мусорку. Ведомость, ведомость.

Начинаешь приглядываться в слова.

"Обжегся языком","подпрыгнула от грохота","прищемил палец" — все это лихо швыряешь в сторону папки с рефлекторным испугом.

"Трясется, глядя в окно","отказывается перейти мост" — толстенная старая папка страха высоты.

Ты только хватаешься за лист, как тут же находишь ему место. И со стороны — ты хаотичный буран, сметающий все на своем пути. А на деле великолепная машина с четкой системой и планом.

Шейми цокает где-то на периферии. Ходит из стороны в сторону. Но, сдаваясь своим же мыслям, она хватает со своего стола дырокол и идет к тебе. Без обвинений, без объяснений, она принимается складывать отобранные тобой листы, и прошивать их.

Удивительно.

Впервые мне довелось видеть, как Шейми бескорыстно и человечески поступает. Заболела, наверное.

К середине дня кипы листов переместили вас на пол. Обложившись ведомостями, вы, слаженным конвейером, перекладывали материалы.

Как вдруг:

— Готово, — Шейми поднялась во весь рост, вытянулась, похрустела суставами, — отнесу волнение перед праздником Глэдам. Странно, что любой мандраж с самого начала не направляют в отдел радости. Вот мне как будто надо туда-сюда бегать, принеси-подай…

И Шейми уходит, так и не перестав ворчать. И ты сидишь в одиночестве, в центре вороха чьих-то страхов и понимаешь, что внутри тебя тоже теплится тревога.

Перитаки, получается, не просто белые листы — это способ существования. Аббатство следит за каждым шагом, действием каждого человека и решает, кто жизни достоин, а кто нет. И если сверху ведают о твоем праздном безделье, то, получается, и о ночных похождениях прекрасно знают. Тогда почему Эшли Бэрри не приструнили сразу, почему не наказали, не оштрафовали, не заперли? Почему позволяли сбегать? Они чего-то ждут? Но чего?

Конец ознакомительного фрагмента.