Башни витаров

Валентина Хайруддинова

Юный зверолов Тимша и охотник Синигир живут в Синем лесу. Они – соперники. Однако таинственный случай заставляет вчерашних недругов вместе отправиться в главный город окрестных земель – Дювон. Уже в начале путешествия планы Синигира и Тимши меняются, а знакомство с углежогом Муром переворачивает их привычные представления о жизни. Вступив в борьбу со злом, герои раскроют тайны прошлого и настоящего, узнают многое о себе и друг о друге, научатся ценить дружбу, любить и прощать.

Глава пятая

в которой охотник и зверолов оказываются в доме углежога, Тимша прыгает в воду и восхищается,

продает тележку и рассказывает о происшествии в Синем лесу

Путники остановились у порога, рассматривая комнату, довольно хорошо освещенную круглой лампой, прикрепленной к стене при помощи черных цепей.

Единственным украшением каменных стен являлись окна с разноцветными стеклами. Посередине стоял большой темного дерева стол, вокруг него — стулья с высокими резными спинками. Справа в стене зиял огромной пастью камин, огороженный витой решеткой. Слева расположился небольшой шкаф, также темный, с затейливым рисунком на дверцах — из него старик доставал что-то, кряхтя и кашляя. Пол под ногами был выложен темно-зелеными глиняными плитками.

— Располагайтесь, хозяин сейчас придет, — объявил старик.

Он отошел от стола, где, благодаря его стараниям, уже стояли блюда со съестным, и направился к выходу.

— А наши лошади? — крикнул вдогонку зверолов.

— Я о них позабочусь, — прохрипел старик, не оборачиваясь, и скрылся за тяжелой дверью, оставив путешественников одних.

С минуту они молчали.

— Тут живет наш углежог, — не трогаясь с места, наконец, пробормотал Синигир.

— Как здесь, — Тимша помедлил мгновение, нашел слово и продолжил:

— Мрачно.

— Этот дом ему подходит, — проговорил Синигир.

— Да, такой же необыкновенный.

Необычное впечатление производило жилище Мура: тут было все только самое необходимое, ничего лишнего, ни одной милой мелочи, создающей уют, поэтому чистота и довольно богатая мебель не радовали глаз, а угнетали.

— Хозяин суровый, похоже, человек, — заметил Синигир.

— Да, тоскливо проводить в таком доме дни, а уж ночи — подавно.

— Жизнь моя не слишком богата весельем, — неожиданно прозвучал знакомый мягкий, но с нотками железа голос, служивший предметом некоторой зависти для юного зверолова.

— Ой! — вскрикнул юноша от неожиданности.

Громкое его восклицание, вызвав эхо, легким звоном пролетело по полупустому помещению и растаяло под высоким потолком. Хозяин зажег свечу, взял со стола поднос с едой и направился к выходу.

— А мы тебя ждем, — забыв об угнетающей обстановке, сказал зверолов, провожая уходящего Мура недоуменным взглядом.

Но тот, как оказалось, направился не к выходу, а к двери, которая находилась позади путешественников, как раз справа от входа. Эту деревянную дверь, украшенную резьбой и железной ручкой, они не заметили, стоя к ней спинами.

— Прошу вас, — с этими словами Мур с подносом исчез за дверью.

Зверолову и охотнику ничего не оставалось, как последовать за ним по крутой лестнице на второй этаж.

Комната наверху выглядела более жилой и уютной, но только в сравнении с нижним помещением. Здесь тоже находился камин, но в нем полыхал яркий огонь, а рядом стояли два плетеных кресла, на которые хозяин набросил крашеные бараньи шкуры. У окна располагался стол, не такой громоздкий, как в комнате на первом этаже, поменьше, накрытый тяжелой, расшитой серебряными нитками скатертью, по его сторонам — широкие лавки. Справа, в нише, притулилась кровать. И кровать, и лавки были покрыты ткаными коричневыми коврами.

Гости, усевшись, с удовольствием отведали угощение: птичье мясо, сыр, овощи и хлеб.

— У вас, на Черных болотах, — восхитился Тимша, — вкусная еда.

— У нас, на Черных болотах, совсем нет еды, — покачал Мур головой, — мы привозим ее, когда есть возможность.

— Скажи, Мур, а почему у тебя дом такой? — едва утолив голод, принялся задавать вопросы любознательный юноша.

— Тебе не нравится? — Мур поднял бровь, но в глазах затаилась улыбка.

— Нет, что ты! Все так красиво! Но знаешь, почему-то кажется: тут никто не живет.

Глаза углежога вмиг потухли — взгляд его теперь был мрачен. Он отвернулся и глухо произнес, глядя на колеблющийся огонь свечи:

— Что ж, ты прав — никто и не живет.

— Так это не твой дом? — уточнил Синигир.

— Мой. Просто я… не живу.

Непонятный ответ совсем не понравился гостям. Они переглянулись, и Тимша решительно спросил, старательно не замечая выразительного взора Синигира:

— Как же — не живешь? Ты что — призрак?

Синигир пихнул товарища под столом, но было поздно. Мур посмотрел тяжело — Тимша невольно поежился.

Но ответ углежога прозвучал совсем не страшно:

— — Ну, хвала небу, все не так уж плохо.

Путешественники про себя облегченно вздохнули: все-таки место было не самое приятное, а Мур — человек странноватый… хорошо, что не более того.

Мур же продолжал:

— Хотя и в этих твоих словах, юный зверолов, есть доля истины.

Вздох облегчения застрял у товарищей в горле. Повисла гнетущая тишина. Тимша не сводил расширенных глаз с хозяина, который внимательно следил за игрой пламени камина.

— Когда мы приехали в деревню, подумали, что жилища, похожие на норы, — дома углежогов. А оказалось, углежоги имеют такие просторные хоромы, — несмело нарушил молчание Тимша, которого распирало любопытство — на языке у него вертелось множество вопросов.

— То, что вы видели — место нашего отдыха. Я ведь говорил: когда жжем лес, нельзя отлучаться. Мы по очереди отдыхаем от работы в этих лачугах.

— Так ты все время проводишь там, поэтому сказал, что не живешь здесь? — уточнил Синигир и, наконец-то расслабившись, принялся пить молоко и есть сыр.

— Да, дома я, словно гость, редко бываю, — кивнул углежог.

— А что ты имел в виду, когда говорил… — начал было пришедший в себя Тимша, но, поймав взгляд охотника, умолк на полуслове.

Мур отчего-то тяжко вздохнул и поднялся:

— Пожалуй, пора спать. Вы утомились от долгого пути. Поговорим завтра.

Он показал на кровать и лавки:

— Устраивайтесь, где вам удобно. Доброй ночи.

Затем, немного помедлив у двери, спросил:

— Может, что-то еще?

— Нет, все прекрасно, — заверил Тимша, косясь на своего спутника.

Мур почти затворил за собой дверь, когда Синигир вдруг остановил его:

— Прости, Мур, а нельзя ли где-то помыться?

Просьба не удивила хозяина, даже словно бы обрадовала

— Да, конечно, — с готовностью отозвался он, — но придется немного подождать: я проверю, нагрелась ли вода.

Когда Мур ушел, Тимша повернулся к товарищу и в недоумении уставился на него, ожидая пояснений. Но поскольку Синигир уютно уселся в кресло, вытянув длинные ноги в знаменитых расшитых сапогах с волчьими хвостами к огню, и закрыл глаза, не проявляя желания общаться, зверолов не выдержал:

— Помыться?!

— Что-то не так?

— Помыться? — повторил зверолов возмущенно.

— Если не хочешь — не мойся.

— Ладно, ты все равно толком не объяснишь, зачем так делаешь, но ты же сам говорил: что-то тут не то. И смотрел на меня, словно барс. И слова не давал сказать.

— О, да! И ты послушно молчал. Из тебя просто слова нельзя было вытянуть! Только причем же здесь мое желание помыться?

— Как ты можешь думать о пустяках? Нам надо поговорить, — Тимша старался говорить убедительно, и потому решил не обращать внимания на насмешки.

— А чистыми мы поговорить не сможем? — Синигира, похоже, почти забавляла горячность юноши.

Ответить зверолов не успел: хозяин пригласил путешественников спуститься.

— Ты уверен, что нам надо идти? — спросил Тимша, впрочем, оказавшись у двери впереди Синигира.

Охотник усмехнулся: наконец этот самоуверенный мальчишка хоть таким образом спросил совета.

— Конечно, не уверен. Но желание помыться сильнее, — заявил он, доставая из дорожного мешка белоснежную рубашку.

— Ох, не понимаю я тебя, — фыркнул Тимша, выходя из комнаты.

Синигир подумал мгновение, затем достал вторую рубашку.

Внизу Мур показал товарищам на дверь, совсем незаметную, находящуюся слева от входа и совершенно слившуюся со стеной.

— Прошу!

— Ого! — сказал впечатлительный Тимша, входя в помещение.

Комната оказалась большой, красиво отделанной синей плиткой и цветным стеклом. От воды в огромной емкости, встроенной в пол, шел пар.

— Да здесь целое озеро! Я такого никогда не видел! — восхитился юноша.

Он прыгнул в воду и по-детски восторженно закричал:

— Горячая! Никогда так не купался!

— А как же ты моешься? — спросил озадаченно Синигир.

Тимша с искренним сожалением произнес:

— Да уж не в такой комнате. Когда тепло, купаюсь в реке, когда холодно, хожу к горячему источнику, что у Можжевеловой горы, там, где черный лис живет, и где я собираю лечебные шишки.

— Ты купаешься с лисом? — засмеялся Синигир.

Тимша замотал головой, стряхивая с волос брызги:

— Я мечтаю его поймать. Но лис очень хитрый. Впрочем, это вопрос времени.

Окутанный облаками пора, Тимша, быстро забыв о лисе, заговорил о делах насущных:

— А может, и нет ничего особенного в нашем углежоге. Он приветливый и гостеприимный хозяин. Правда, живет одиноко и не любит говорить о себе.

— Нет, — прервал пылкую речь юноши охотник, — дело не в одиночестве. Я тоже один, да и ты. В доме даже одинокого человека есть какие-то вещички, безделицы. И о хозяине все могут сказать вещи в его доме.

Тимша хмыкнул, с загадочной улыбкой посмотрел на собеседника, потом не сдержался и захохотал, да так безудержно и звонко, что смех его гулким эхом раскатился по комнате.

— Ты чего? — спросил охотник, и, недоуменно пожав плечами, нырнул с головой под воду.

После купания, сидя у жарко горящего камина, спутники решили: завтра рано утром они покинут дом углежога, а после визита к знахарке сразу отправятся в Дювон.

— Только рано утром. Рано! — подчеркнул Тимша, — роскошные завтраки оставь для Дювона, ладно?

— Что значит — роскошные? Ты намекаешь на харчевню? Так там был обычный завтрак.

— Ну, это кому как. Для зверолова — это необыкновенный пир. Однако согласись, он оказался долгим. Давай попросим у Мура что-нибудь в обмен на повозку и перекусим по дороге.

— Послушай, а может, не поедем к знахарке? Я, правда, здоров, — охотник для подтверждения слов даже постучал себя кулаком в грудь.

— И не начинай этот разговор. Пусть она скажет, что с тобой все в порядке. И меньше стучи своими кулаками — руку побереги.

— Но нам придется еще дальше заехать в Черные болота, — послушно положив руки на подлокотники кресла, попытался возразить Синигир.

— Мы ведь с зарей выедем, а до темноты уже будем на дороге в Дювон. И Черные болота меня совсем не пугают.

Тимша поправил ворот рубахи, которая была ему велика, потом понюхал рукав и спросил:

— А что за приятный запах?

Синегир предпочел промолчать.

Огонь в камине горел ровно, тепло обволакивало путников, и, несмотря на обилие впечатлений сегодняшнего дня, их клонило в сон. Тимша, зевнув, хотел уже отправиться спать, как вдруг раздался громкий стук в дверь.

И так зловеще прозвучал этот стук в тишине ночи, что товарищи вздрогнули, вмиг сбросив путы дремы, переглянулись. Ожидали они в этом мрачном доме чего угодно, потому в руке охотника как-то вроде бы сам собой оказался тугой лук, до того мирно лежащий на скамье.

Дверь растворилась — в комнату вошел Мур с кувшином в одной руке и корзинкой, прикрытой белым полотном в другой.

— Молоко и хлеб на завтрак, — он поставил кувшин на стол, — хорошо, что я запасся едой, словно знал, что буду принимать гостей.

— Ты вовремя, Мур, — обрадовался Тимша, наблюдая краем глаза, как лук из рук Синигира опять сам собой, незаметно, переместился на пол, — нам бы тележку пристроить, она помеха в дороге. Может, тебе нужна?

— Я куплю ее, если тебя это устроит, — предложил Мур, — необычная такая тележка.

— Благодарю тебя! Я сам ее мастерил! — с гордостью объявил зверолов.

— Сам? — удивился Мур, да и Синигир удивленно приподнял бровь, — разве не мастера в Бурой пустоши изготавливают повозки?

— Я много чего сам делаю. Денег у меня мало, чтобы платить мастерам, да и ловушки, клетки, силки у меня всегда особенные. Зачем мне мастера? — с воодушевлением принялся рассказывать юноша.

Синигир слушал с улыбкой, и чем дальше говорил юноша, тем шире она становилась. Зверолов, заметив веселье Синигира, нахмурился и счел нужным пояснить:

— Я мастерю в свободное время.

— Свободное время — это когда? — спросил Синигир, — пока какой-нибудь енот не придет в гости?

— Ловушки-то я делаю такими, чтобы зверушки не пострадали, — обращаясь теперь только к Муру, пояснил Тимша.

— Верно, — одобрительно и серьезно согласился Мур.

Поощренный, Тимша принялся объяснять, чем же хороша повозка, сделанная им особенным образом:

— У нее колеса обмотаны толстым слоем огаты — это такая лиана, она растет только в одном месте Синего леса; так вот, колеса обматываешь, чтобы не трясло, а еще есть дверка сзади.

Тут Тимша прервался и вздохнул:

— Хорошая тележка.

— Так зачем тебе продавать такую замечательную повозку? Вы можете забрать еду просто так.

Товарищи принялись благодарить щедрого хозяина, но тот лишь повел плечом и заметил, что он всегда рад гостям, тем более, таким.

— Каким — «таким»? — спросилТимша.

Мур, посмотрев внимательно на товарищей, ответил не сразу:

— Если быть справедливым, то вы особенные уже потому, что первые мои гости.

— Спасибо тебе за приют и за все. Береги мою повозку! — заключил юноша.

— Ее можно забрать на обратном пути, — нашел выход углежог, — я с удовольствием принял бы вас, когда вы будете возвращаться.

— Не выйдет. Мы из Дювона отправимся домой, в Синий лес, по живописной дороге Межхолмья, что идет меж Четвертым и Пятым холмами, огибает северный склон Третьего холма, а потом — убегает прямо в Синий лес, оставляя справа Первый холм, а слева — Второй. Поэтому возвратиться в Черные болота уже не получится, — пояснил Тимша.

— Так вы поедете в Дювон, — неожиданно мрачно проговорил Мур.

— Да! В славный Золотой город. Ты там бывал?

От зоркого глаза Синигира не укрылось: невинный вопрос зверолова произвел на хозяина неприятное впечатление. Что-то в лице Мура дрогнуло, складка на переносице стала резче, и голос стал глуше, когда он ответил:

— Да, бывал… давно.

— Ах, я так рад, что скоро окажусь в Дювоне, увижу Разноцветный замок! А завтра мы навестим знахарку.

— Скажи, Мур, а мы легко найдем знахарку на болотах? — поинтересовался охотник.

Он незаметно, но внимательно разглядывал углежога. Впервые за все время знакомства у него появилась возможность рассмотреть Мура совсем близко, во весь рост, без плаща с капюшоном. Синигир отмечал острым взором детали: домашняя куртка простого кроя, но — из дорогого бархата, чистые руки, заметный шрам, змейкой ползущий от левой брови к уху, проблески седины в черных длинных кудрях и короткой бородке, печальные темные глаза…

— К лачуге знахарки ведет тропа, она никуда не сворачивает, чтобы заблудиться днем, надо постараться, — ответил Мур.

— А ты не работаешь завтра? — Синигир пропустил слова углежога мимо ушей, — ты ведь леса много привез.

— Лес я пока сложил в кучу, а зажжем позже. Вначале надо продать тот уголь, что уже есть.

— Ага… Видно, дела у углежогов идут неплохо, судя по твоему жилью, — заметил Синигир.

Он очень хотел узнать, что скрывает их новый знакомец. А в том, что у Мура есть какая-то тайна, охотник не сомневался.

— Не считая едкого дыма, смрада, копоти, что вздымаются от тлеющих под слоем земли дров, и которыми приходится дышать большую часть суток, больных глаз, тяжкого дыхания, кашля, боли в груди… Да, в остальном дела наши неплохи, — с мрачной усмешкой проговорил Мур.

— Зачем же тогда углежоги живут так? — возмутился Тимша, — пусть уйдут отсюда! Ну, например, в Синий лес.

— Что же они будут делать в Синем лесу, юноша? Жечь его, как когда-то? Но все давно поняли: углежоги, в конце концов, погубят лес. Углежоги согласились — ушли за границу Бурой пустоши, на Черные болота.

— Пусть станут звероловами или дровосеками. Да кем угодно!

— Углежоги давно обитают здесь. Жечь лес — их ремесло. Они привыкли жить так, как их отцы и деды. Впрочем, сейчас углежоги живут получше: у каждого из них есть такой же дом, как у меня. Теперь, возвращаясь после нескольких недель, проведенных в тяжелом труде, они могут отдохнуть в тепле и уюте. Когда я попал сюда…

Тут Мур замолчал, мрачно взглянул на товарищей и неожиданно спросил:

— А по каким делам вы отправляетесь в Дювон?

— В гости, — быстро произнес Синигир, — у меня там тетушка.

Но Тимша, не поняв смысла слишком скорого и решительного ответа охотника, принялся рассказывать о встрече на лесной тропинке в Синем лесу ранним утром, неожиданно заставившей зверолова и охотника пуститься в путешествие.

По мере продолжения повествования, Синигир, вначале хотевший остановить Тимшу (к чему посвящать первого встречного в свои планы?), бросил эти попытки, и все внимание сосредоточил на углежоге: слишком уж чудно вел он себя.

Пока Тимша рассказал о своем раннем подъеме и планах на то утро, в глубине глаз Мура даже мелькнула улыбка, но, когда дело дошло до таинственной встречи и объяснений с охотником, он вдруг напрягся, как тетива лука. Лицо стало непроницаемым, взгляд — тяжелым и даже страшным. Синигир наблюдал, пытаясь понять, что именно произвело на углежога такое впечатление.

Когда Тимша замолчал, Синигир ждал шквала вопросов, но вместо этого Мур встал, сквозь зубы пробормотал пожелание спокойной ночи и скрылся за дверью.

— Что-то Мур попрощался так скоро, — посетовал Тимша, — я думал, может, он даст мудрый совет.

— Вот что я тебе скажу: Мур много знает и еще больше скрывает, он очень непрост, — пожалуй, нам надо быть осторожней.

— Как это? — недоуменно спросил зверолов, — мы у него в доме.

— Во-первых, давай запрем дверь, — предложил Синигир, — а во-вторых спать будем чутко.

Но, несмотря на необычность обстановки дома, его хозяина и напряжение, не покидавшее путешественников, уснули они сразу и крепко: зверолов — на лавке, а Синигир на кровати, которую Тимша ему предложил с хитрой улыбкой.