Башни витаров

Валентина Хайруддинова

Юный зверолов Тимша и охотник Синигир живут в Синем лесу. Они – соперники. Однако таинственный случай заставляет вчерашних недругов вместе отправиться в главный город окрестных земель – Дювон. Уже в начале путешествия планы Синигира и Тимши меняются, а знакомство с углежогом Муром переворачивает их привычные представления о жизни. Вступив в борьбу со злом, герои раскроют тайны прошлого и настоящего, узнают многое о себе и друг о друге, научатся ценить дружбу, любить и прощать.

Глава девятая

в которой путники посещают Второй холм,

свидетель повествует о звере, Мур говорит

о неписаных законах и упоминает о портрете,

после чего зверолов крайне изумляется

Дождь почти утих, уже синело меж облаками небо, и лучи заходящего солнца пыталась пробиться кое-где сквозь эти облака.

— Нам туда, вон там — видите: растут дубовые деревья у пригорка, — махнул рукой Синигир в сторону видневшихся вдалеке печных труб над коричневыми крышами, утонувших в темной зелени листвы.

— Возьмем лошадей — и в путь, хорошо — недалеко.

С этими словами Тимша отправился в конюшню.

Синигир, растратив улыбчивость в разговоре с пастушками, очень серьезно спросил:

— Мур, ведь это… оно движется по какому-то пути: Синий лес, «Дикая утка», теперь — деревня… Но как ты угадываешь этот путь?

— Мы гонимся за ним, сами не подозревая об этом. Я лишь замечаю следы его пребывания там или тут.

Синигир невольно оглянулся по сторонам:

— Выходит, глод — зверь?

— Как магия выглядит на самом деле, я не ведаю. Витара тогда, много лет назад, сказала карагаю: глод принимает облик того, «кого найдет». Так и случилось, когда карагай увидел глода в облике витары из темницы. Потом в Синем лесу то же произошло с тобой и твоим другом.

Синигир хмыкнул:

— Я уже говорил: ты ошибаешься: зверолов мне не друг. Он терпеть не может охотников, а меня — более других.

— Я сказал о том, что вижу своими глазами, — возразил Мур.

Тут явился Тимша, подвел лошадей к крыльцу.

— А вот и я, — весело объявил он, — дождь-то закончился!

Действительно, последние капли упали с неба — оно засинело, подсвеченное робкими розовыми лучами заходящего солнца.

Путники ехали вдоль западного склона Второго холма, продвигаясь с севера на юг. Слева поднимался к небу, собственно, сам холм. С этой стороны он представлял собой рыжую глиняную гору на вершине, в центральной части был покрыт зеленой травкой, кое-где — невысокими деревцами и кустарником, а у подножия протянулся луг, который голубой лентой пересекала река. Справа, вдалеке, виднелось поросшее лесом урочище, выбравшись из которого, деревья с густыми кронами словно делали попытку подняться на восточный склон Пятого холма, но были остановлены на самых подступах.

Природа Второго холма сильно отличалась от мрачных пейзажей пустоши и болот. Хотя еще не встречались яркие цветы, причудливые деревья и пышные кусты, какими славился Дювон и близлежащие к нему Пятый и Четвертый холмы, но изумрудные полянки западного склона вполне годились для того, чтобы служить пастбищами белоснежным овечкам и быстроногим козочкам, а не слишком высокие стройные деревца — тенью этим милым животным, которые являлись для местных жителей источником дохода и пищей. Маленькие стада виднелись то тут, то там: если они взбирались высоко — казались крошечными, если паслись на подножии холма, можно было разглядеть черные уши белых барашек и медные колокольчики на шеях коз. Повсюду виднелись мастерские ремесленников, торговые лавки под соломенными крышами, кузницы, в которых полыхал огонь печей, гончарни, возле которых на грубо сколоченных полках стояли готовые горшки: простые, из красной глины или разрисованные яркими розами.

Путники въехали в небольшую дубовую рощу, в глубине которой расположилась деревня. Вскоре среди деревьев показались домики, покрытые черепицей. Тимша вертел головой с большим усердием — Синигир не преминул выразить опасения, что она отвалится. Юноша только рукой махнул. Всю дорогу он восхищался, сравнивал все, что видел, с Синим лесом, не обращая внимания на молчание товарищей. На небольшой площади посередине деревни зверолова привлек фонтан в виде овечки. Тимша подъехал поближе к сооружению и подставил руку под струю.

— Ты недостаточно промок сегодня? — спросил Синигир.

— А зачем тут фонтан? Река ведь рядом, — поинтересовался юноша.

— Жители так украшают деревни, — пояснил Синигир.

Он оглянулся и указал в сторону дубовой аллеи, что сворачивала за пригорок:

— Пастушки сказали: старик-козопас там живет.

Ветхая лачуга прилепилась задней стеной к невысокой горке, поросшей травой, соломенная крыша от времени слегка покосилась.

Синигир стукнул в окошко, потом позвал:

— Хозяин!

Но хозяин показался не из-за двери, а из-за кустов, что росли у стены домика: вначале опасливо выглянула серая бородка, затем лысая голова, потом — весь дед.

— Чего надо? — не слишком приветливо спросил он.

Путешественники, спешившись, объяснили, что их интересуют подробности утреннего происшествия.

— А вы кто? — подозрительно прищурил глаза старик.

— Я охотник, а вот он, — Синигир кивнул на Тимшу, — зверолов.

О Муре охотник ничего не успел сказать, потому что дед вдруг радостно завопил:

— Силы небесные! Охотник! Зверолов! Наконец-то! Вы-то его и сможете изловить!

Хозяин пригласил путников в дом, приговаривая: «Изловить! Изловить!»

Тимша с любопытством разглядывал небогатое убранство домика: ничем не покрытые стол и лавки, белые цветы в глиняных горшках, ровными рядами выстроившиеся на подоконниках, потухший очаг…

— Так что же случилось? — приветливо и ласково поинтересовался Мур.

Путники, приготовившись к долгому разговору, ибо старик был напуган и, кажется, бестолков, расселись у маленького стола. Но, к их удивлению, начал дед без обиняков, вполне бодро и понятно:

— Вчера рано утром вышел я коз пасти, еще затемно. Пришли мы с козочками на лужайку. Утро выдалось пасмурное, туманное, у нас, на Втором холме такая погода теперь иногда случается, и решил я костерок разжечь: сырость до костей прямо пробирала. Смотрю по сторонам: мрачно так вокруг, темно, зябко… Ну, пошел все-таки в рощу за хворостом, и не успел двух шагов сделать, слышу: вроде как коза мекнула. Повернулся и вижу: на мое стадо облако опустилось, серое, густое. Ну, думаю, туман нынче какой особенный! И вдруг понимаю: вовсе это не туманное облако! Пригляделся: а то зверь! На голове рога, морда мерзкая! Как вспомню — трясусь от страха! Я застыл от ужаса, ни ногой не могу пошевелить, ни рукой. Потом, хвала небу, солнце взошло, пробился яркий луч — стало светло и ясно.

— А зверь? — хором спросили встревоженные спутники.

— А зверь пропал. С козой, — вздохнул горестно рассказчик.

Тут дед перевел дух, и, утерев выступивший на морщинистом лбу пот, пробормотал:

— Сколько лет живу на Втором холме, такого не встречал. Ничего крупнее кроликов не водятся у нас, а тут такое!

— Как зверь выглядел, подробнее можешь рассказать? — осторожно, чтобы не нарушить стройный и понятный рассказ старика, спросил Синигир.

— Страшно, — пробормотал дед, — он казался таким огромным, словно коза выросла в сто раз. И так стало мне жутко, что я закрыл глаза и просидел так еще долго, хоть зверь и пропал с первым лучом.

— Коза выросла?! — хором изумились гости, переглянувшись.

— Ну, вроде как рога козьи у него были и уши, морда такая же вытянутая, борода, — руками рисуя в воздухе очертания неведомого зверя, проговорил дед.

— А огненные крылья? — спросил Тимша.

— Крыльев никаких не видал, — помотал головой козопас, — поди, напридумывал народ, приукрасил. Хорошо остальным сказки-то сочинять, а козу пропала — молока от этого не прибавится. Мало того, что трава везде гниет, да еще и козы лишился.

— А что с травой? — поинтересовался Синигир.

— Да вот, — развел старик руками, — раньше пасешь коз весь день: трава-то сочная, густая — козочки наедятся, а потом и они, и я отдыхаем. А сейчас словно и не растет травка, налетом каким-то покрывается от туманов. Роса теперь на листьях гнилая, а раньше была светлая, словно слеза.

Старик проводил гостей до ворот, умоляя их изловить зверя. На прощанье Синигир протянул ему несколько монет и велел купить козу взамен пропавшей. Старик принялся благодарить и причитать, что «тут на десять коз хватит!».

Покинув убогое жилище, путники возвращались на дорогу в полном молчании. Мур ехал впереди. Синигир и Тимша поотстали.

— Но как же зверя поймать? — прошептал Тимша, — ведь это магия.

— Да уж, твои ловушки тут не помогут, — покачал головой Синигир, — разве что мой лук пригодится.

Тимша вздернул подбородок:

— Почему это? У меня есть хорошие ловушки!

— Не будем спорить, — примирительно сказал охотник, — еще послушаем, что нашему углежогу витара скажет.

Тимша оглянулся и таинственно зашептал:

— Я все хотел спросить тебя, почему ты вдруг решил ехать с Муром к ведьме? Ты ж мечтал поскорее отделаться от него.

— Ты слышал: он назвал ведьму — Годана, а имя это мне знакомо.

— Откуда?

— Я говорил тебе о тетушке: я слышал это имя в ее доме на Пятом холме. Не пойму только, как такое возможно.

— Твоя тетушка знакома с витарой? Ничего себе!

Мур оглянулся на возглас Тимши, придержал коня. Когда зверолов и охотник подъехали, он сказал:

— Наш путь теперь вновь лежит на север. Пересечем дорогу, что идет вдоль пустоши, и двинемся вглубь Черных болот, дня ночи пути — и мы на Вонючих топях.

— Откуда знаешь ведьму? — поинтересовался Синигир.

— Когда-то давно она спасла мне жизнь, — так печально ответил Мур, что задавать еще вопросы, вертевшиеся на языке, Синигир и Тимша не решились.

Трое путников покидали окрестности Второго холма. Позади остались рыже-зеленые склоны, пасущиеся на лужайках стада белых овечек, уютные домики, кузницы с вьющимся из труб дымком… Солнце закатилось за горизонт, легкий ветерок доносил с холма вечерние запахи трав. Но уже серела впереди, на горизонте, сливаясь с ним, Бурая пустошь, распахивая унылые объятия.

Вскоре путники оказались на дороге. Тимша старался сдерживать любопытство, так как и Синигир, и Мур ехали молча, думая о чем-то своем, не обращая внимания ни на Тимшу, ни на то, что их окружало. Но юноше было сложно не разговаривать: ему хотелось задать своим спутникам сто вопросов. Зверолов долго крепился, но, в конце концов, принялся спрашивать себя, и сам себе отвечал.

— Что же мы имеем? — бормотал он негромко, — страшная магия появляется в Синем лесу — я, выходит, видел ее своими глазами. Надо же! Потом, за три дня до нашего приезда, в таверне темнеет зеркало, а ночью на Втором холме появляется страшный зверь. А точно эти все события как-то связаны?

— Конечно, — неожиданно подал голос Мур, — зеркала сами по себе не чернеют, да и появление зверя имеет к череде необычайных событий прямое отношение. Дед сказал: зверь исчез после того, как показалось солнце, и похож он был на козу. Рыцари-всадники погибали, когда был сильный туман или шел дождь, то есть исчезало солнце, а что до козы, то наверняка глод принимает облик животных так же, как и людей.

Тут углежог оборвал сам себя, вгляделся в серую даль и показал на невысокий дом из черного дерева:

— Харчевня! Там поужинаем и заночуем.

После ужина, который был совершенно не в духе Синигира, спутники остались погреться у огня, так как хозяин харчевни предупредил: топлива для печей мало — в комнатах для постояльцев совсем не жарко.

Еда оказалась очень скромной, мебель — ветхой, свечи трещали и коптили, в дверь дуло — путники не спешили подняться в комнаты, представляя всю убогость их обстановки.

Синигир сердился, но что мог сделать тощий хозяин, у которого даже усы выглядели несчастными, горестно свисая до самых плеч?

— Уж я бы купил провизии, кабы было где, хоть нынче все больно дорого, — бубнил он уныло.

— В Дювоне довольно много продуктов, — сказал Мур, — разве теперь не ездят по всем окрестностям веселые торговцы из Золотого города?

Хозяин тяжко вздохнул:

— Торговцы в наши края наведываются все реже. Да и зачем им тащиться в Бурую пустошь, если весь товар у них скупят на холмах?

— Отчего же так происходит? — живо вмешался в допрос несчастного хозяина зверолов, — разве в окрестностях Дювона стало меньше цесарок или урожаи снизились?

— То мне неизвестно! Да только еды хорошей мне торговцы не привозят давненько!

С этими словами горемычный хозяин удалился.

— А почему нечем топить? — протягивая ноги к камину, спросил Тимша, которого живо интересовало все происходящее.

— Потому что углежоги гоняются за непонятной магией, а не уголь жгут, — проворчал Синигир, страшно недовольный отсутствием тепла и горячей воды.

Мур не слушал беседующих вполголоса спутников. Он не отводил глаз от языков пламени, словно пытался прочесть в их игре ответ на свои вопросы.

— Но Мур поступает очень благородно, — говорил шепотом Тимша — хочет спасти людей от зла, может, даже от гибели.

Синигир хмыкнул:

— Ну, хотеть — не значит сделать. И зачем мы к витаре едем, не совсем понятно. То ли выяснять что-то о глоде, то ли…

Тут он развел руками и многозначительно расширил глаза.

Тимша непонимающе замотал головой:

— Что еще за сомнения? Витара наверняка мудрая, раз выжила на Вонючих болотах — она нам скажет, как победить глода. Вон даже твоя тетушка эту витару знает.

— Да, я слышал ее имя в детстве из уст тетушки. Но, конечно, глупо думать, что тетушка знакома с витарой: Багряна — обычная жительница Пятого холма. Хотя теперь я уже ничему не удивлюсь: за последнее время столько всего произошло! Оказывается, магия существует не только в сказках, а даже в нашем Синем лесу, война рыцарей-всадников с чародеями была на самом деле, но не такая, как говорят сказки. И тетушка, может такое статься, знает ведьму.

— В книге сказок на картинках карагаи и их котоврасы — великолепны, хоть признаюсь, кони карагаев в детстве меня немного пугали. А вот витаров изображали страшными.

— В Дювоне о витарах вообще не упоминают, словно их не существовало, а статуи карагаев верхом на котоврасах украшают главную площадь.

— Красивые?

— Да, конечно!

— А верховный Бескид?

— Я не думаю, что он красавец, к тому же он ведь стар.

Тимша рассмеялся:

— Да я не о том! Как он выглядит? Ведь это, как сказал Мур, наверное, последний рыцарь-всадник.

— Давно его не видел. Последний раз, когда я был в Дювоне, народ на площади перед Разноцветным замком собрался на празднике Роз, и верховный Бескид вышел на балкон, показал толпе людей самый прекрасный необычный букет роз, поприветствовал народ. Такой высокий седобородый старик с громким голосом.

— А вдруг, — совсем понизив голос, спросил Тимша, — нас пригласят во дворец, ну, когда мы сообщим о глоде?

— Может быть, хотя вряд ли.

— Почему? — огорчился юноша, — как же мы сможем рассказать верховному Бескиду обо всем?

— Багряна приятельствует с дворцовым часовщиком Себяем — можно, наверное, передать нашу историю через него. Но к самому верховному Бескиду нас не пропустят — кто мы такие?

— Ах, жалко, — вздохнул Тимша, в глубине души лелеявший надежду увидеть живого карагая.

Подумав, зверолов спросил:

— А когда он умрет, карагаев вовсе не останется?

— Мур говорил: у верховного Бескида есть сын, наверняка, он тоже — карагай, наследник титула и Золотого меча.

— Золотой меч? — вскинулся Тимша, — значит, он на самом деле существует!

— Чего ты разволновался? — усмехнулся охотник, — какое нам дело до Золотого меча? Он принадлежит карагаям, вернее, верховному Бескиду.

— Мне, — с отчаянной решимостью проговорил Тимша, — о Золотом мече рассказывал один необыкновенный заключенный темницы, засыпанной землей.

— О небо! У тебя, зверолов, от сказок Мура разум помутился! — воскликнул Синигир и окликнул углежога:

— Эй, Мур!

Потревоженный, тот повернул голову к спутникам. Тимша даже поежился под тяжелым отсутствующим взглядом — углежог словно смотрел сквозь него.

Однако Синигир, уже успевший привыкнуть к мрачному настроению Мура, спокойно поинтересовался:

— Скажи-ка, а почему верховный Бескид не пострадал от страшной магии?

Мур тряхнул головой, прогоняя тяжкие невеселые мысли, потом вновь повернулся к огню, словно не в силах противостоять его жаркой пламенной власти, и заговорил:

— Он мудрее и сильнее других рыцарей-всадников.

— А как же народ Дювона стал жить после всех тех ужасных событий? И отчего все о них забыли? — спросил Тимша.

— Когда карагаев не стало, из памяти людей стерлись знания о войне с чародеями, реальность превратилась в сказки, где рыцари-всадники — добрые, витары — злые, добро победило зло — все ясно для простых людей, а остальное, что не поддается осознанию — просто не существует. О глоде никто не знал, война после гибели карагаев и исчезновения витаров прекратилась. Существование Дювона и окрестностей переменилось, но людям было все равно: они зажили, как прежде, радуясь покою и достатку. А рыцари-всадники превратились в героев сказок. Верховный Бескид перестал быть главой карагаев, но остался главой Дювона и всех земель. В Золотом городе и окрестностях жизнь по-прежнему подчиняется законам и традициям, созданным первыми карагаями, а верховный Бескид сам строго придерживается законов и не позволяет остальным отступиться.

— А у нас в Синем лесу все живут, получается, не ведая никаких законов, — с сожалением произнес Тимша.

— Есть неписаные законы, — задумчиво проговорил Мур, — что чтут звероловы и охотники, да и углежоги тоже.

— Ну, не знаю… когда все подчиняются законам, понятно: кто прав, кто — нет, — не согласился Тимша.

— Поверь, это определить не всегда может даже самый лучший закон, — покачал головой Мур и вновь отвернулся к очагу, — вот уйти из Синего леса углежогов заставил не закон, а их добрая воля.

— Пора, пожалуй, укладываться спать, а то утром снова начнется, — проговорил Синигир, поднимаясь из-за стола.

— На что это ты намекаешь? Что «начнется»? — недовольно спросил зверолов, справедливо приняв на свой счет слова охотника.

Но Синигир уже не слушал: он подошел к хозяину и принялся ему что-то втолковывать.

— Не иначе как просит воды ему для купания нагреть, — пробормотал Тимша.

Мур молчал, и зверолов принялся по привычке говорить сам с собой:

— Не пойму я охотника. Что за блажь: белые рубахи меняет, моется в горячей воде, сапоги какие носит! А какие блюда он ест у себя дома, из какой посуды — ты бы видел!

— Ведь твой друг из придворной дювонской знати — что же тебя удивляет? — нехотя отрываясь от созерцания огня, проговорил Мур.

Слова Мура, сказанные тихим голосом, словно громом поразили юношу: Тимша подскочил с места, вмиг оказался возле кресла, где отдыхал углежог, и молча, глазами-озерами просто умолял его пояснить: как такое может быть? Говорить зверолов не мог.

— Ты разве не знал? — не меняя спокойного тона, удивился Мур.

— Я представлял себе, что все придворные живут во дворце. Как же Синигир оказался в Синем лесу, так далеко от Дювона?

— Этого я не ведаю, ты спроси у него.

— Ага, спроси! Об этом никто не знает, значит, он ничего не рассказывает. А ведь Синигир — что скрывать — не прочь иногда прихвастнуть. Но ты откуда об этом знаешь?

— Достаточно посмотреть на охотника. Если окажешься в Золотом дворце, в галерее, ведущей к Зеленой башне, погляди на портреты славных стражей западных ворот Дювона. Мужчина на первом портрете — один в один — Синигир.

— Ну и ну! — только и мог сказать изумленный зверолов.