Праведник

Валерий Петрович Большаков (2022)

2048 год. Яков Лот — из отчаянных парней-перевозчиков. Европейцев-беженцев, спасающихся от гомофашистов, они доставляют в Россию. А где-то в глубинах космоса дремлет богоид Сферос, создатель хомо сапиенс, обеспокоенный попытками неразумных детей своих расчеловечиться…

Глава 3. «Птичник»

Российский Союз, Королев, Центр подготовки космонавтов.

2045 г.

ЦПК окружал большой красивый парк, а стоянка для атомокаров, равно как и посадочная площадка для техники винтокрылой, находились у главного входа, за которым тянулась узкая аллея, обсаженная кустами смородины.

«Недурно», — подумал Воронин и потянул носом воздух. Пахнет. Николай Петрович сунул руки в карманы, и левой ощутил касание рукоятки ПП — пистолета-парализатора.

Поморщившись, вынул руки. Заложил их за спину и пошагал по аллее, прислушиваясь к звонким ударам по мячу — слева, за деревьями, пряталась волейбольная площадка, там занимались девушки со Станционного факультета. Их было хорошо слышно.

Справа находилась площадка баскетбольная, там кидали мяч парни с Командирского — слышимость тоже была прекрасная.

«Что-то подобное я уже читал, — задумался Николай Петрович. Хм… А разве бывает книжное дежа-вю?» Он пожал плечами.

Говорят, баскетболисты ЦПК дважды выигрывали у студенческих сборных Москвы, а один раз даже вышли в финал чемпионата России.

Все эти живописные подробности Воронин узнавал от сопровождающего — заочника Комфака Эдуарда Чибисова. Заочник Чибисов был огромного роста. Его отличало широкое, медного цвета лицо, густые темные волосы, остриженные «под ежика», редкого, фиалкового оттенка глаза и прямой маленький рот.

В свои тридцать два Эдуард старался выглядеть солидней, поэтому говорил сдержанно, не впадая в грех эмоции, а к Воронину обращался по армейской привычке — «та-ащ командир»:

— Я думаю, товарищ командир, — проговорил он деревянным голосом, — что будет полезно пополнить персонал станции дельным инженером-гастрономом. Экспедиция намечается не на одни выходные, а питаться всухомятку…

–…Вредно для здоровья, — согласился Николай Петрович. — Есть кандидатура, товарищ сменный пилот?

— Предлагаю Риту Чайкину, — сказал Чибисов, розовея. — В этом году она заканчивает «станционку», отличный специалист.

— Симпатичный?

— Кто?

— Не тупи. Кто… Специалист.

— А-а… Ну, да… В общем. К-хм…

— Вноси в реестр.

Воронин послушал завистливо вопли игроков да болельщиков, то радостные, то огорченные, вздохнул и сказал:

— Веди меня, Вергилий.

Чибисов улыбнулся застенчиво, и повел.

Плоскокрышие корпуса Школы открылись сразу за плотной шеренгой голубых елей и рядом ухоженных газонов.

Поднявшись по лестнице, Воронин ступил в просторный вестибюль учебного корпуса с большим бронзовым бюстом Циолковского. Давненько он тут не был…

В коридорах царила тишина — учебный год закончился.

Идея набрать персонал базы из заочников пришла Николаю Петровичу как-то сразу — себя вспомнил, такого же «грызуна гранитов». На ЗО поступали не юнцы, а молодые спецы, что-то уже кумекавшие в своем деле. Отчего ж не помочь людям в карьерном росте? Сами «люди» восторженно орали: «Конечно!», «Ну, вообще…», «Вот, здорово!» и «Ух, ты!»

В принципе, и сам Николай Петрович не шибко отличился от выпускников в восприятии реала, когда ему, простому командиру корабля, поручили станцию аж в системе Юпитера! Что уж там о молодых-то гутарить…

Воронин с Чибисовым шагали по светлому коридору, заглядывая в лаборатории, в столовую, в гулкие аудитории, библиотеки, спортивные залы, тренажные.

Они дошагали до конца коридора, попадая в вакуум-отсек ядерного ТМК^[4] «Гагарин», «пристыкованного» снаружи.

Выйдя в рабочий отсек макета корабля, Чибисов показал на двери пилотской кабины.

— Сюда, — обронил он, и смутился: — Ой, да вы же знаете…

Николай Петрович молча улыбнулся, и переступил высокий комингс.

В креслах у пульта крутилось двое — насупленный хмурый хомбре лет этак тридцати с лишком, и его полная противоположность — худой, вихрастый, загорелый парень, улыбавшийся весело и радостно, так что на веснушчатой его переносице собирались тонкие морщинки.

— Знакомьтесь, — Чибисов хлопнул по плечу насупленного хомбре. — Сашка Иволгин, сменный инженер-контролер. Свое дело знает туго.

Хомбре приветливо улыбнулся — и превратился в совсем-совсем другого, очень мягкого и доброго, немного даже наивного, душевного, робкого с девушками и неуверенного в себе человека. Вот почему, подумал Воронин, он такой серьезный и неулыбчивый… Прячется.

— Александр, — сказал Иволгин сиплым голосом, — этого достаточно.

— Николай Петрович. Назначили начальником планетологической станции «Юпитер-1».

— Ух, ты… На Амальтее которая?

— На ней, родимой.

— Ну, ваще-е…

Вихрастый представился Юрой Селезневым. Он был бортинженером. Сменным.

— Готовы отлучиться с Земли? — спросил Воронин, пряча улыбку за показной строгостью.

— Да! — воскликнули дуэтом оба сменных.

И тут, неожиданно для самого Воронина, произошло новое пополнение — сам начальник ЦПК явился в тренажную, ведя под руку невысокого, очень изящного молодого человека восточной наружности, и… Яну собственной персоной, в девичестве Рожкову.

Яна смотрела на Николая Петровича очень честными глазами и мило улыбалась.

— Как вы и просили, уважаемый, самые лучшие в выпуске с факультета Переподготовки, — залучился начальник, добрейший «Евгенич». — Рекомендую вам штурмана Тосио Кавамото и киберинженера Яну Рожкову.

Яна улыбнулась, рефлекторно пленяя.

— Ну, оставляю вас, — прожурчал Евгенич, потирая руки, словно умывая. — Знакомьтесь, любите и жалуйте!

Начальник удалился, а Воронину пришлось представлять присутствующих прибывшим.

Пожав всем руки, Яна скромно заметила, потупясь:

— Выходит, я буду единственной женщиной на корабле?

— Нет, — помотал головой очарованный «киберинженером» Чибисов, — будет еще Рита Чайкина.

Яна весело рассмеялась.

— Да у нас, смотрю, целый птичник организовался! — сказала она. — Чибисов, Чайкина, Иволгин, Воронина…

Тут девушка запнулась и густо покраснела.

— Действительно, — деланно улыбнулся Николай Петрович, словно не заметив яниной промашки, — похоже на клетку с пернатыми.

Ну, что ж… Риту мы ждать не будем. Да, Эдуард?

Чибисов покраснел.

— Она сейчас у матери в Одессе, — сказал он с запинкой, — но на космодром прибудет без опозданий. Я за этим прослежу.

— Отлично… Надеюсь, никто до старта не передумает?

— Ни за что! — пылко сказал Селезнев.

— Да сограсные мы, — пожал плечами Кавамото.

Тосио, хоть и родился в Хабаровске, букву «л» так и не научился выговаривать.

— Ну, — развел руки Чибисов, — раз уж Кавамото-сан «за», чего уж нам-то противиться?

— Тогда пошли, — сказал Воронин. — Старт назначен на двадцатое. Сбор в космопорту «Байконур». Разбегаемся!

Персонал станции, громко переговариваясь, потянулся к выходу. Николай Петрович отстал, чтобы поравняться с молодой женой.

— Ты чего хулиганишь? — прошептал он. — Ты хоть понимаешь, как это опасно — работать у Юпитера?

— Лучше уж там с тобой, чем здесь одной! — убежденно сказала Яна. — Очень надо стариться при живом-то муже!

Воронин вздохнул только.

— Какому дураку ты голову заморочила, чтобы он дал «добро» на твое участие в экспедиции? — спросил он утомленно.

— Денису, — повинилась жена. — И ничего он не дурак, просто добрый…

— Бабник он, — буркнул Николай Петрович. — Глазки, небось, строила?

— Поцеловала, — коварно улыбнулась Яна, и тут же уточнила: — В щечку!

— Убил бы… — пробормотал Воронин.

— Кого?! — расширила девушка глаза в притворном ужасе. — Меня?!

— Обоих!

Воронина оглянулась — никого — и нежно обняла Николая Петровича, прижалась к нему и поцеловала, язычком касаясь его языка.

— Я буду приходить к тебе в каюту, — прошептала она, — и соблазнять Николая Воронина… А ты мне нравишься таким — вылитый мачо!

Воронин застонал — и покорился судьбе.

Примечания

4

ТМК — тяжелый межпланетный корабль. Такие разрабатывались в КБ С. Королева.