Быть

Валерия Сергеевна Ковалёва (2021)

Молодая, разведённая преподавательница философии, страдающая от депрессии и склонная к постоянной рефлексии, пытается отыскать радость жизни в многочисленных романах и беспорядочных связях. Сумеет ли она найти то, что ищет? Содержит нецензурную брань.

Апрель 2020

Спасатель

Пандемия. Самоизоляция. Ипотека. Отсутствие личной жизни. Отсутствие секса. Отмена приезда друзей. Слабая психика. Привет, отделение неврозов.

Единственным человеком, которого я хотела видеть в этом состоянии оказался бывший муж. А он, как всегда, хотел помочь. Думаю, мой мозг просто искал единственное более-менее спокойное пристанище в жизни, относительно остального существования. Всё-таки жизнь с бывшим мужем приносила мне какую-то гармонию и спасение.

Мы стали видеться всё чаще, несмотря на то, что у него уже появилась новая девушка. Меня это не смущало, его, по-видимому, тоже. Мы разговаривали, я часто плакала, с ним я могла не притворяться и не бояться осуждения. Он не говорил — не плачь. Он лишь обнимал, принимая мою боль на себя, вбирая эту чернь и грязь, накопившуюся во мне. Он был рад помогать мне, спасать меня. Я же не могла иначе. Не будь его рядом, я бы просто умерла от тоски.

— Ты молодец. Квартиру вон сама купила. Ты сильная. Я тобой горжусь.

Я плакала. Мне было жаль, что я совсем не люблю его, как мужчину. Совсем не хочу его. Но при этом я так нуждалась в нём и его заботе. Он был для меня многие годы той самой пресловутой поддержкой и опорой, которой я не могла быть самой себе.

— Ты простил меня? Скажи, ты простишь меня когда-нибудь?

— Я не знаю.

Не знала и я. Не знаю и сейчас. Я могу себя простить, будучи не прощённой другими. Но у меня не получается.

***

Я написала тёте. Сказала, что я согласна поехать в больницу. Я больше не хочу нести ответственность за себя. Я хочу возложить её на кого-то другого. Пусть это будут врачи с их чёртовыми таблетками.

— Мне завтра нужно к восьми утра приехать на Старицу.

— Ты решила лечь в больницу? Тебе совсем плохо?

— Да. Я хочу умереть, если честно.

— Давай я отвезу тебя. Хочешь?

— Если тебе не сложно.

— Нет. Не сложно.

Вечером позвонила тётя.

— Лена, возьми с собой полотенце, сменную одежду, зубную щётку, стакан и еду на всякий случай.

— Хорошо.

— Приедешь, позвони по номеру, что я тебе прислала, тебя встретят. Потом обязательно позвони мне.

— Хорошо. Спасибо большое.

Мне было очень больно. Так больно, что невыносимо. Но при этом я радовалась, что буду не одна и под присмотром, ведь я могу убить себя. Я уже убивала себя.

***

Мне восемнадцать. Я познакомилась с хорошим парнем из своего подъезда. На первом свидании он принёс мне бумажные лилии, которые сделал сам. Он снимает с меня пальто, открывает мне двери, угощает кофе.

Хороший парень станет моим мужем через пять лет. А пока мы очень молоды и глупы. Он предложил мне попробовать наркотики.

— Вдыхай и держи.

Я закашлялась. В горле сильно жгло. На балконе стоял запах мороза и травы.

— Чувствуешь что-то?

Я ничего не чувствовала, кроме жжения и этого странного запаха, я ничего не чувствовала, кроме изменений в его лице. Его лицо стало изображать непонятное мне удовольствие, мышцы подёргиваться в странной улыбочке. Дебильная ухмылочка. Она пугала меня.

— Давай ещё. Наверное, я положил слишком мало.

Он отрезал маленький кусочек от маленького кусочка, положил на крышку, поджёг. Бутылка наполнилась едким, жёлтым дымом. Он снял крышку.

— Вдыхай и держи. Как можно дольше.

Очень жарко. Трудно дышать.

— Открой окно. Мне очень жарко.

Я высунулась в окно и стала глотать морозный воздух. Стояла обычная для Оренбурга февральская погода. Я потеряла счёт времени. Стало страшно.

— Мне страшно.

— Так. Не бойся. Тебя отпустит. Совсем скоро.

Мы занялись сексом. Я хотела взять нож и зарезать его. Взять чёртов тесак с кухни и воткнуть в спину, пока он трахает меня. Меня переполняла злость. Ненависть. Почему я так сильно ненавижу тебя?

Во время секса мне стало хуже. Я не могла понять, что происходит и сколько прошло времени. Моё сознание и страх слились в одно целое. Теперь у меня нет сознания, нет тела, нет лица, есть только первобытный страх перед неизвестным.

Я села возле балкона и посмотрела на стену. Я живу здесь четырнадцать лет. Я ненавижу здесь жить. Эта стена движется. Она хочет, чтоб мне было страшно. Она добивается этого.

— Мне страшно, когда это закончится, мне страшно, когда меня отпустит, мне страшно, когда это кончится, мне очень страшно.

Время остановилось. Пространства не существует. Привычного нет. Всё стало сомнительным. Как и моё существование в этом мире. Меня нет. А была ли?

Ты сказал, что это был badtrip. Это было зимой 2013. Прошло семь лет по принятым календарным меркам, а badtrip не кончается.

***

— Я заеду за тобой в семь, хорошо?

— Спасибо тебе огромное.

Знаешь, в некоторые моменты ты единственный человек, которого я хочу видеть, которому хочу что-то рассказать. Помню, как раньше, что бы ни происходило со мной, что бы ни случалось, первый, о ком я думала — это ты. На протяжении почти семи лет ты был для меня той самой тихой гаванью, о какой я так мечтаю до сих пор. Отношения с тобой были самыми спокойными, самыми умиротворяющими. Возможно, мы бы могли их сохранить. Но нет.

Ты отвёз меня в психиатрическую больницу.

Если ты будешь со мною жить,

Я попробую бросить пить,

Однозначно брошу курить,

Потому что тебя бесит дым,

Бесит кашель мой, как у больных,

И нам пришлось бы поехать в Крым