Быть

Валерия Сергеевна Ковалёва (2021)

Молодая, разведённая преподавательница философии, страдающая от депрессии и склонная к постоянной рефлексии, пытается отыскать радость жизни в многочисленных романах и беспорядочных связях. Сумеет ли она найти то, что ищет? Содержит нецензурную брань.

Ноябрь 2019

Конец

Прошла неделя. Несносная неделя. Возможно, я подвергла свой организм стрессу. Возможно. Точно. Тридцать таблеток анафранила, пятнадцать цетрина и бутылка красного вина. Потом токсиколог мне сказала, что антигистаминные спасли мне жизнь, не давая антидепрессантам вызвать отёк. Вот же везучая: из всех лекарств выбрала догнаться тем, что меня не добьёт.

Я всё думаю, может я поступила так бессознательно? Может я не хотела умирать? А что думать. Конечно, не хотела. Конечно, хотела.

Мои противоречивые желания всегда меня пугали. Но это не раздвоение личности, нет. У меня нет голосов в голове, кроме собственного. Но он бывает слишком громким. Иногда мне кажется, что окружающие слышат меня. Или я так погружаюсь в собственный мирок, что начинаю говорить вслух.

Это свойство я ещё в детстве приметила. Топаешь себе со школы и так замечтаешься, что диалог в мыслях вылетает наружу. Уже тогда в моей голове существовали особые миры. Миры моих грёз, надежд, иллюзий. Мой иллюзорный мир слишком хорош, и я его слишком люблю, да так, что до сих пор с ним не рассталась и убегаю туда, когда вокруг всё перестаёт нравиться. А такое случается не редко.

В октябре этого года разрушились оба моих мира. Реальный и воображаемый. А всё потому, что чуть ли не в первый раз в жизни они совпали. Случилось то, о чём я грезила перед сном. То, чего я очень хотела. Я влюбилась в человека, влюблённого в меня. Грандиозный размах!

Прошло несколько дней и остался лишь прах от всех моих миров. Единственным неразумным решением для меня было оставить оба мира и уйти в иной. Но, я здесь. Я дышу, ем, сплю, слышу, вижу, чувствую. Чувствую, главным образом, боль, но она пройдёт. Всегда проходит и всё возвращается к привычному.

Прошла неделя и мне становилось чуть лучше. Тем более спустя неделю я снова увидела тебя и поняла, что приношу лишь страдания. Что ты не хочешь видеть меня, что я тебе не нужна. Горько. Тускло. Паршиво.

— Я могу приехать к тебе сейчас?

— Зачем? Мы уже всё решили, кажется.

— Я очень хочу тебя увидеть.

— Ты приезжай, если надо. Но ничего нового я тебе не скажу.

— Просто если я не приеду к тебе, то уеду сегодня с кем-то другим, понимаешь? Это будет конец.

— Это и так конец. Лена, пойми.

— Так всё-таки я могу приехать?

— Приезжай. Я тебя не выгоню, конечно же.

И я приехала. Думаю, что выглядела я очень жалко. Ну и пусть. Приехать стоило хотя бы для полного внутреннего убеждения — это конец. Я так хотела тебя поцеловать. Но ты не дался. Дал лишь свои руки. Мы сидели в твоей комнате друг напротив друга и держались за руки — левая в правой, правая в левой. Я надела чёрное длинное платье. Траур по так быстро ушедшей любви.

Ты сожрал каких-то таблеток и тебе стало трудно дышать, ты умолял меня уехать, настолько тебе невыносимо находиться со мной рядом. Спустя какое-то время, наверное, год или больше, я поняла, что ты ещё любил меня и сильно сомневался. Но моё близкое присутствие трудно давалось, ведь решение не быть со мной ты принял в тот самый день. Двадцать четвёртого октября. Когда мой бывший муж с остервенелостью доказывал тебе, что ты превратишься в то же самое, что и он. Что ты будешь страдать, ведь я всем мужикам приношу страдания. Ведь я психичка ненормальная, жаждущая любви из романов. Может, в чём-то он и был прав. Но не во всём.

Я уехала домой около четырёх утра. От ноющей боли в груди не могла уснуть до рассвета. Когда я уезжала, пошёл первый снег. Моей натуре это почудилось очень символичным. Помню я написала «Эту дорожку замело, запорошило, но придёт весна и всё вернётся на круги своя». Ничего не вернулось.

Обійми мене, обійми мене, обійми…

Так лагідно і не пускай.

Обійми мене, обійми мене, обійми…

Твоя весна прийде нехай