В ловушке мажора

Вивиан Фокс (2024)

— Чего ты хочешь? — вскрикиваю нервно, глядя на мажора. — Разве это не очевидно, котенок? Я хочу играть. — И во что ты собираешься играть? — В тебя. Безжалостный. Циничный. Холодный. Лев Плахов привык играть человеческими жизнями. В этот раз он назначил меня объектом своих безжалостных игр. И мне не сбежать…

Глава 12

Полина

Эта ночь стала воплощенным кошмаром. Я так долго билась в эту дверь, что теперь не чувствую толком рук, только сплошную боль. Костяшки сбиты, как и носы моих кроссовок. Ладони исцарапаны неровной поверхностью двери и стен. Голова гудит и пульсирует от боли. Во рту пересохло, а желудок, кажется, сжался до размера спичечной головки.

Я подтащила стул к стене и периодически садилась на него, чтобы набраться сил. Плакать уже просто не могла. Из меня как будто вылился весь годовой запас слез. Откинувшись на стуле, отключалась на некоторое время. А когда начинала заваливаться на бок, резко вздрагивала и просыпалась. Шла снова колотить в двери. Выдыхалась, возвращалась на стул, вырубалась. И так по кругу.

Из-за того, что в подвале нет ни единого окна, я потеряла счет времени и не знаю, день сейчас или ночь. А если ночь, то та же или уже наступила новая? Мне кажется, я нахожусь здесь целую вечность.

Под утро ко мне пришла догадка, кто мог похитить меня. Только я не понимаю, зачем? Если это и правда те мажоры из университета, то ради чего они это сделали? Просто забава или они еще вернутся и будут развлекаться совсем другим способом? От предположений меня передергивает, и я кутаюсь в свою курточку. Я им не дамся. Лучше умру, но не позволю надругаться надо мной.

Вцепившись трясущимися пальцами в свой кулон, гипнотизирую взглядом противоположную стену. Опять набираюсь сил, чтобы попытаться достучаться… до кого-нибудь.

Вздрагиваю, услышав грохот ключа в замке железной двери. Вскакиваю на дрожащие ноги и ковыляю к лестнице. Дверь со скрипом открывается.

— Полина? — слышу голос Риммы и облегченно выдыхаю. Из глаз снова текут слезы, непонятно откуда взявшиеся.

Ускоряюсь и вылетаю на лестницу.

— Поля, — выдыхает Римма в ужасе.

Я быстро взбираюсь по лестнице и, щурясь, выхожу на залитую солнцем улицу.

— Господи, что эти уроды с тобой сделали? — в ужасе шепчет она. — В этот раз превзошли самих себя.

— У тебя есть вода? — хриплю я.

— Да, в машине. Пойдем. — Она берет меня под руку и ведет к своей машине. Открыв пассажирскую дверь, усаживает на сиденье. Достает из бардачка бутылку с водой и протягивает мне. Пью жадно, проливая несколько драгоценных капель прямо на джинсы. Но уже плевать, они и так грязные. — Они били тебя? — спрашивает.

Качаю головой.

— Что это за место? — спрашиваю сиплым голосом.

Полина отходит чуть в сторону, и мы вместе осматриваем покосившийся заброшенный дом и двор, поросший бурьяном. Среди всего этого великолепия зияет распахнутой пастью двери вход в подвал. Меня передергивает. И в этом ужасном месте я провела ночь?

Оглядываюсь по сторонам и вижу, что вокруг пустырь и какие-то заросли. Ни одного другого дома поблизости. Какое-то странное адское место.

— Поедем? — спрашивает Римма, возвращая свое внимание. — Я опоздаю на лекции. Надо еще тебя домой завезти.

— Я тоже поеду на пары.

— С ума сошла? — хмурится она. — Ты себя видела? Тебе надо отдохнуть.

— Ты сказала, что они превзошли самих себя. Кто — они?

Впиваюсь взглядом в красивое лицо приятельницы, уже зная ответ на этот вопрос. Но мне нужно подтверждение, чтобы я знала наверняка.

— Садись, по дороге расскажу, — твердо говорит она, и я разворачиваюсь, чтобы нормально сесть и закрыть за собой дверцу.

Римма устраивается за рулем и, приоткрыв окно, заводит машину. Выруливает с этого адского места. Я бросаю на него последний взгляд. Запоминаю, чтобы будоражащее, ужасное, липкое чувство страха возвращалось каждый раз, когда буду видеть своих похитителей. Оно будет напоминать мне не дарить этим ублюдкам прощения.

— Римма, расскажи, — прошу, и она делает тише музыку в машине, а потом и вовсе выключает.

— У этих говнюков есть развлечение. Они выбирают жертву и начинают гонять ее. Такая у них ублюдочная игра. В прошлом году я так попала. Они устроили мне аттракцион с гонками. В смысле, гнались за мной по улице. Я убегала и, упав, сломала ногу.

— О, господи, — выдыхаю.

— После этого их игра закончилась. Зак пытался потом ко мне подкатить, но был так далеко послан, что до сих пор блуждает в дебрях этого направления, — цедит она со злостью. — Подонок! Ненавижу!

— Почему ты не предупредила?

— А что, это не первый раз, когда они тебя трогают? — хмурится она. — Ну, кроме знакомства в первый день. Я думала, Лев просто познакомился и на этом дело кончилось.

— Не первый, — шепчу, глядя в окно.

— Надо было сказать, Поль.

— Зачем им это? — спрашиваю, судорожно втянув воздух.

— Я же говорю, такая у них игра.

— И что, на них нет никакой управы?

— Какая управа? — вздыхает Римма. — Зак сын местного авторитета, Лев — миллиардера, у Ярика папа нефтяной магнат, а Ян сын депутата. А, и Адам. У того отец судья верховного суда. Или как там он называется? Понимаешь? Золотые дети. От меня они отстали, потому что я дочь прокурора области. Может, скажешь своему отцу?

— Некому говорить, — шепчу с грустью и прижимаюсь лбом к окну. — Нет у меня никого.

Некоторое время мы едем молча. Я фантазирую о том, что сделал бы папа, чтобы защитить меня в этой ситуации. Он был простым военным, не каким-то там высоким чином. И все равно, я уверена, смог бы меня защитить. Может, каким-то своим способом. Да хотя бы просто увез меня из этого города, чтобы зажравшиеся мажоры не могли найти меня. Но суровая правда такова, что, кроме меня самой, защитить меня некому.

— Как еще можно остановить игру?

— Я не знаю, — вздыхает Римма.

— Может, пожаловаться в деканат? Или ректору?

— Они все сосут из родительских кормушек мажоров. Поэтому даже если ты расскажешь, Лев первым узнает о том, кто его сдал. Тогда, боюсь, игра станет еще более ожесточенной.

— Значит, буду защищаться.

— Как?

— В такие игры обычно играют, чтобы увидеть, как они сломили жертву. Я просто не доставлю им такого удовольствия. — Выпрямляюсь на сиденье и тру глаза, которые просто слипаются в тепле автомобиля. — Я поеду на лекции. Только мне надо забрать у этих ублюдков свои вещи.

— Ой, совсем забыла. Твой рюкзак на заднем сиденье. Лев отдал. Поль, а что ты собираешься делать? — аккуратно спрашивает Римма.

— Покажу им, что меня можно сломить только физически, — отвечаю хрипло, но твердо. — Я дочь военного, и у меня, в отличие от изнеженных детей богачей, психика покрепче. Прости, если обидела.

Римма улыбается, бросив на меня взгляд.

— Я рада, что они не поломали тебя и не обидели так, как… могли бы.

— Они меня только разозлили, — шепчу.