Овсяной оборотень

Виктория Лукьянова (2024)

Древние дымные нити, призывающие грозы, мальчик с желтыми глазами, ждущий в центре овсяного поля, кошмары об исполинском черном псе на заснеженной реке и… Аня? Девочке предстоит разобраться в сплетениях судеб и магии, населяющей, казалось бы, обычную деревушку в Поволжских степях. Ей нужно принять свое прошлое и настоящее, найти любовь и дружбу, а главное — себя. Этот роман — погружение в атмосферу летних каникул у дедушки в деревне. Уютное фэнтези в духе «Ходячего замка» и «Очень странных дел» сочетает мистику с повседневностью в атмосфере российской глубинки начала 2000-х годов.

Глава 4. Мальчик с полей

Аня закопала кролика у задней калитки. Дедушка винил во всём лисиц, хоть и не смог объяснить, как бы они пробрались в закрытый вольер. Он грозился расставить капканы и ловушки вокруг изгороди, но Аня его отговорила. Она не верила, что это сделала лиса.

— Ну а кто же, если не лисы? — Тима похлопал девочку по плечу, пока она прилаживала камни и цветы на кроличью могилку.

— Не знаю кто. Просто странно это всё…

— Да чего тут странного? По-моему, как раз наоборот. Вы с дедом её даже видели, она же этого кролика и пыталась уже съесть. Бабка моя всегда говорит, что самый простой ответ обычно и есть верный.

Аня тоже слышала от отца эту присказку, что-то там про чью-то бритву, занудная история. Но сейчас интуиция подсказывала ей, что всё «сложнее». Она вспомнила и Яньйи, и чёрного человека на дереве, и тройняшек в лесу у колодца, ещё раз обвела взглядом высокий сетчатый вольер и упёрлась в плаксу Лизу, болтавшую ногами, сидя на лавочке рядом с ним.

Сеня свалился с ангиной, и их мама запретила Лизе приходить в дом к Рейнеке, боясь, что она заразиться, а потом вовсе выпроводила Тимофея погулять с кузиной, чтобы та не скучала одна. Аня мечтала ему обо всём рассказать, но говорить при Лизе не хотелось.

Из-под лавочки, на которой она сидела, вальяжно вышел Мурлыка и грациозно отшугнувшись от девочки, попытавшейся схватить его, разлёгся на ковре из спорыша. Аня подергала Тиму за футболку и, сняв кулон из Куриного бога с шеи, протянула ему.

— Чего? — удивился мальчик, посмотрев на неё так, словно она тоже заразилась ангиной.

— Посмотри через него на кота. Может, в этом всё дело?

— Ань…

— Посмотри!

Тима взял камушек и приладив его к глазу, точно каменный монокль, посмотрел сначала на кота, потом несколько раз обернулся вокруг себя и, осмотрев весь двор, навис над Аней весело и загадочно улыбаясь.

— Ну?

— Что ну? — удивилась она, смотря на глупо выглядящего парня, смотрящего на неё сквозь каменный монокль.

— Целовать будешь?

Аня уловила, как от рёбер через щёки устремился жар, предательски засев на самых кончиках её чуть торчащих ушей. Она пнула Тиму в живот и ловко выдернула за ленту камушек из его рук. Развернулась и зашагала к коту, попутно кинув «дурак!» Тиме через плечо.

— Ань, стой! Да я же пошутил! — Тима, весело улыбаясь, догнал её и, положив руку на плечо, повис на ней. — Это же примета такая, и всё. Сама же мне его дала, чего теперь дерёшься.

— Примета?

— Ну да. Если Куриного Бога дарят, то дарящий должен поцеловать того, кому достаётся дар, чтобы удача вместе с камнем перешла. Не знала?

— Не знала. — огрызнулась Аня. Но злость начала утихать. Она скинула руку Тимы с плеча и посмотрела на него уже спокойно. — Я его тебе не дарю. Просто заметила кое-что странное. Хотела, чтобы ты проверил.

— Что проверил?

— Что увидел через камень?

— Да ничего. Кота, забор, тебя — всё как и без него.

Аня задумалась и тоже обвела двор взглядом через каменный моноколь. Как и Тима, она не увидела ничего необычного. «Может, не срабатывает дома?» — думала она. — «Но чёрный человек… Я же видела его из комнаты. Хотя, дерево, на котором он был, стояло за забором…»

— Чего делаете? — подкралась к ним Лиза.

— Ничего!

— Ничего. — в унисон отшатнулись Аня и Тима.

— Хммм, — плакса прищурила глаза. — Играете во что-то без меня. Я всё тёте расскажу!

— Да Аня просто мне камушек… Ай. — Аня наступила Тиме на ногу.

Не стоит рассказывать Лизе про Куриного Бога, а тем более объясняться перед ней, если вдруг та, в отличие от неё, тоже знает об этой дурацкой примете.

Мурлыка сорвался с места, бегом спрятавшись под крыльцом, и в этот момент в открытую калитку влетел весело гавкающий Цезарь. Дедушка и пёс вернулись на обед с огородов. «Спасена!» — подумала Аня, пока Лиза с воплями:

— Яков Иванович! — кинулась обниматься к её деду.

Они все вместе накрыли на стол, а после еды дед с Лизой весело мыли посуду. Тима вышел во двор набирать воды в старую ванную, стоявшую у забора. Аня незаметно выскользнула к нему из дома.

— Пошли, — заговорщически шепнула она.

— Куда? Велик брать?

— Нет, тут рядом. Если бегом, то пара минут.

И они побежали через пустырь за чёрным домом, дальше через ветловый лес к заброшенному колодцу. Аня подошла и заглянула в него сквозь камушек, затем протянула Куриного Бога Тиме.

— Сделай так же. Только аккуратно, не урони.

— Ань…

Но, посмотрев на её серьёзный вид, он послушно сделал всё, что она просила. Тима перевёл взгляд на хмурящуюся Аню и для её спокойствия посмотрел на дно ещё пару секунд.

— И что теперь? Что я там должен увидеть?

Аня озиралась по сторонам. Она обошла колодец, потом посмотрела за бревном, дальше шагнула в кусты и прошла к тому дереву, где в прошлый раз раздала детям конфеты.

— Ань! — догнал её Тима и вернул камушек, который она спрятала на ленте под футболкой.

— Должно хватить, чтобы их увидеть.

— Кого увидеть?

— То есть в прошлый раз я всего один раз в него заглянула и сразу её встретила.

— Кого встретила? — Улыбчивый Тима в первый раз перестал веселиться и смотрел на неё со всей серьёзностью и, может быть, даже с лёгким волнением.

— Ляля! Ляля, выходи! Это я, Аня! — вдруг завопила она, и Тима, схватив её за руку, вытащил из леса и усадил на бревно.

— Так. Ты! Объясняй давай. Я, это, в таких играх не особо понимаю.

— Да никакие это не игры.

— А что тогда? Что за Ляля?

— Если начну объяснять, ты будешь смеяться и не поверишь. Поэтому и хотела, чтобы ты сначала сам тоже увидел.

— Ну, не попробуешь, не узнаешь, — наконец-то снова улыбнулся Тима. И Аня, подумав, что ей совсем не нравится его серьёзное лицо, рассказала про чёрного человека на дереве и встречу с тройняшками у этого самого колодца.

— И ты думаешь, что это всё началось после того, как пацан тебе камень подарил? — с видом учёного, загадочно прижав руку к подбородку, размышлял Тима. — Тогда получается, что он хозяин поля.

— В смысле хозяин? Я думала, это поле, и которое за ним, они Петровым принадлежат.

— Нет, у Петровых с другой стороны, эти вообще какая-то агрокомпания пару лет назад выкупила. Но я про другого «хозяина» в смысле про полевика.

— Это как леший, только в поле? — очень скептически проговорила Аня.

Тима нахмурился, и она задумалась, ведь то, что она пыталась ему показать, не сильно далеко ушло от легенд про леших и кикимор. И она спросила с куда более серьёзным видом:

— А кто эти полевики? Ты видел когда-нибудь?

— Да сказки бабкины, Ань. Как и приметы. Хотя приметы работают. Мы вон всегда последний сноп оставляем, чтобы полевик в нём зимовал.

— Ну глаза у него странные были, это да, жёлтые…

— Ты ж фонариком в него светила, может, просто светло-карие? То есть я про то, что ты правда думаешь, что это был дух полей?

— А что? Ты же сам так сказал?

— Да я просто ляпнул.

— Но началось всё с того, что он мне камушек подарил!

— Да что началось-то, Ань?

Аня замялась. И правда, а что же началось? Дети в лесу, силуэт на дереве и кролик, которого могла съесть лиса или куница. Аня спрятала лицо в руках и шумно выдохнула.

— Ладно. Не веришь и ладно.

— Да нет. Почему не верю? Просто… — Аня подняла на Тиму взгляд, полный надежды. — Кхм, просто если это и правда полевик, то надо аккуратнее. Они вроде как злыми духами считаются.

— А что делают? Где живут? — просияла девочка.

— Да ничего такого. Я особо не знаю. Батя в детстве говорил, что в межевых камнях или в островках с деревьями и травой живут духи полей. Ветер гоняют над колосьями, а если прогневать, могут и поле спалить. Огни — это их стихия.

— Тим! Я ведь видела огоньки за дамбой, когда его встретила! — Аня вскочила на ноги, а Тима внезапно посмотрел на неё со всей серьёзностью.

— Чего?

— Да я тут вспомнил… Мне ещё мой дед в детстве рассказывал, что за дамбой давным-давно, до того как её насыпали, когда река текла в старом русле, далеко отсюда. В общем, там, где сейчас лес, тоже были поля. Я тогда мелкий был, не поверил ему. «Как это так, леса не было?» И он повел меня смотреть. Там за дамбой древний межевой камень лежит. Дед говорил, что его ещё при царях положили.

У Ани в глазах полыхнул задорный огонёк.

— Покажешь?

Вернувшись домой, Аня обнаружила Лизу, сидящую на крыльце с её потерянным тапочком.

— Где ты его нашла? — удивилась она, ведь ей пришлось обыскать буквально весь дом.

— Под крыльцом кто-то спрятал. — Ответила Лиза.

Лиза разревелась и впала в настоящую истерику, когда Тима предложили ей прокатиться вместе с ними до дамбы. Он уговаривал упирающегося ребёнка почти полчаса. Безрезультатно. Плакса даже швырнула в него тапком, попав прямо между бровей. Аня хохотала схватившись за живот, а Лиза расплакалась ещё сильнее, оправдываясь, что не хотела попасть, Тимофей же просто обречённо и недовольно уставился на облака. Послеобеденное небо заволакивало тучами. Предложив дождаться, когда Сеня выздоровеет, чтобы съездить втроём, он повёл плаксу Лизу домой, спеша вернуться до дождя.

Дождик зарядил лёгкий и обложной. Без ветра и молний, не ливень, но и не мелкий. Дед пораньше вернулся с огородов и пошёл чинить что-то в своём сарае. Ужин сегодня был на нём. Аня сидела у открытого окна на втором этаже и пыталась рассмотреть через камушек тот краешек овсяного поля, который было видно. Дождь подстих, превратившись в морось, а облака приобрели глубокий серый оттенок, создавая впечатление, что останутся здесь навечно. Девочка оделась в толстовку и дождевик, раскопала в сенях резиновые сапоги.

— Ты куда? — спросил дед.

— Пойду пройдусь перед ужином, вроде не сильно льёт.

— Да, до завтра бы уже подождала. Завтра солнечно будет.

— Откуда знаешь? — удивилась девочка.

— Ну так, коленку-то у меня не ломило. Перед длинными дождями за день-два ныть начинает. А это значит так, налетело просто. Поморосит да уйдёт за лес, — объяснил дед.

— Ясно. Я тут недалеко где-нибудь погуляю, — сказала Аня.

— Да иди, иди, к ужину только не опаздывай.

Она решила не брать велосипед и тихонько брела по мокрой песчаной дороге. Дождик прибил пыль, но даже не удосужился налить глубоких луж, по которым было бы весело шагать в резиновых сапогах. Идти в них было неудобно, да ещё и этот хлюпающе-скрипящий звук. Аня остановилась на развилке: широкая дорога-улица сталкивалась с вытянувшейся двойной змейкой колеёй, ползущей между пшеничным и овсяным полями. Девочка достала камушек и заглянула в него. Где-то вдалеке за спиной на холмах с другой стороны деревни мычали и хрипели коровы. Вернулось стадо. Аня посмотрела на часы. Рановато сегодня, наверное, из-за дождя. Местные маленькими точками лениво брели им навстречу вверх по холму. В овсяном же поле не было ни души.

Девочка шла по колее, легонько хлестая подобранной веткой высокие стебли с голубыми цветочками цикория, заполонившими обочину. На подходах к одинокому дубу заметила крошечную степную гвоздику. Та покачивалась на тонком стебле-травинке даже от лёгкого дуновения ветра. Цветочек размером с ноготь, светло-розового цвета, и ни одной такой же рядом. Аня присела на корточки. Такая маленькая, хрупкая и одинокая гвоздичка, совсем не похожая на те увесистые яркие цветы, которые огромными букетами несут в руках на парадах и праздниках. Она сорвала цветок и заправила его за ухо. Но пустота, так и колола где-то в боку. Аня нащупала камушек под футболкой.

— Ууух! — шумно выдохнул кто-то.

Девочка развернулась. На корнях дуба присел мужчина в сером плаще. Его густые брови торчали кисточками в разные стороны, взъерошенный, светловолосый и лохматый, он уставился на неё круглыми жёлтыми глазами.

— З-здравствуйте, — чуть запинаясь, начала Аня, подходя ближе.

— Ух-ух, я вам помешал, да? Вы уж простите меня, у вас там с цветком какое-то дело, а тут я со своими причитаниями.

— Да нет. Не помешали. — Она чуть помялась, всё ещё теребя в руках камушек под футболкой, и решила сразу начать с главного вопроса, который так и не задала Ляле в прошлый раз, постеснявшись показаться сумасшедшей. Но сейчас ей было всё равно. Откуда-то подступила решимость. И, удивляясь сама себе, Аня выпалила на одном дыхании:

— Вы только не обижайтесь, если не так, и не подумайте, что я какая-то там дурочка, но вы же филин? Да? Я же правильно поняла, что из-за камушка могу видеть вас в таком обличии и разговаривать с вами?

Мужчина моргнул, и Ане показалось, что она увидела двойное веко. Он хищно прищурился.

— Филин, уфффф, — мужчина гордо расправил плечи и даже поднял вверх подбородок. — Нет, не филин, конечно. — Девочка выдохнула и расстроенно поджала губу, неужели ей и правда ерунда какая-то мерещится и это просто странный дядька откуда-то из соседней деревни. Как вдруг он вынул руки из карманов, и Аня ахнула. Когти! Настоящие огромные чёрные когти. Даже с небольшого расстояния, на котором она стояла, было понятно, что острые, как ножи.

— Слышала бы вас жена моя, — всё ещё довольно и горделиво выговаривал он. — Филин. Нет, девочка, увы, если вы искали филинов, то вам нужно спуститься вниз по течению большой реки, на противоположном берегу от мукомольни живёт известное мне семейство. Мы же с женой не можем похвастаться таким же внушительными размерами. Мы всего лишь скромная молодая семья ушастых сов. Но если вдруг сможем помочь вам чем-то вместо филинов, обращайтесь.

У Ани отвисла челюсть. Сердце колотилось. Она словно впала в транс или ступор. Вот! Вот оно! Она была права, благодаря камушку можно общаться с животными и птицами, значит, она не ошиблась, и Ляля с братьями были лисицами. Но почему тогда Мурлыка и Цезарь никак не видоизменялись, да и что будет, если она попробует до него дотронуться? Он превратится в сову? Или так и останется в виде мужчины в плаще? Почему же Тимы нет с ней в такой момент? Пока в голове неслись толпою мысли, мужчина встал, отряхнулся и уставился куда-то на верх дерева. Аня испугалась, что он сейчас исчезнет также внезапно, как появился, и выпалила первое, что пришло в голову.

— А что вы здесь делаете?

— Уффф, девочка, вы застали меня в неприглядный момент отчаяния, приношу вам свои извинения. Я пока сижу и думаю, что же теперь делать и как со всем этим горем справиться. Так что если вам всё же необходимо что-то, то лучше вам отправиться к филинам, у них всё спокойно и стабильно. Достаток, — грустно выдохнул он и, ухнув ещё пару раз, уселся обратно под дерево, спрятав голову в когтистых руках. Вид у него был жалкий и депрессивный. Не хватало разве что столика и рюмки. Аня сразу вспомнила все ссоры отца с матерью и как он вот так же грустный и одинокий сидел ночью на кухне, положив лоб на стол, а она подглядывала из коридора, не зная, как его утешить.

— Вы поругались с женой? — тихонько спросила она у расстроенного мужчины-совы.

— А вы очень проницательная девочка. Так очевидно?

— Мой папа тоже грустит вот так, когда с мамой ругается. А из-за чего поругались?

— Из-за того, что я всё неправильно спланировал, и теперь семья наша в опасности.

— В опасности? Почему? А что случилось?

— Мы договорились с воронами, старый Раморл подтвердил нам, что их молодая стая ушла с этих полей, они почуяли проснувшуюся Кайбу и переселились вон на те деревья за дамбой. И старый Раморл сказал, что мы можем забрать себе здешнее гнездо. — Он мечтательно вздохнул. — Одиноко стоящее дерево, в поле полном мышей и ящериц. Просто идеально для вскорма птенцов! Я настоял на том, чтобы моя жена отказалась от гнезда, которое она присмотрела на холмах за иссохшим колодцем. И вот прибыв сюда, мы нашли его в плачевном состоянии. Были шторма, и гнездо перекосилось на ветке. Жена сказала, что я доверчивый и наивный дурак. Она отказалась нести яйца в таком ненадёжном месте и улетела к своей семье в надежде, что они помогут подыскать ей подходящее гнездовье.

— А почему вам не свить новое?

— Совы не вьют гнёзда. У нас так не положено.

— Да? Простите, не подумала. — Застеснялась Аня. Она была уверена, что все птицы вьют гнёзда. Да и разницу между филинами и ушастыми совами она не знала. Но с другой стороны, если дело всего лишь в гнезде, то она может попытаться помочь, и тогда мистер-сова помирится с женой. — Давайте я вам его починю. Оно же на этом дереве?

Мужчина с круглыми глазами курлыкнул и чуть не разревелся от счастья, он кинулся к Ане обниматься и поцарапал ей руку, за что долго извинялся. Она залезла на дерево, осмотрела гнездо. Оно было вполне крепким, просто чуть рассыпалось с одного бока и от этого перекосилось на ветке.

— Дождитесь меня, пожалуйста, я скоро вернусь! — крикнула Аня и побежала домой со всех ног.

Она прокралась в заднюю калитку, заглянула в окно, в котором уже горел свет. Дедушка готовил ужин у плиты. Девочка на корточках проскользнула в сарай и собрала там верёвки, изоленту, круглую пластиковую стяжку от каких-то коробок и несколько пустых синтетических мешков из-под сахара.

Вернувшись бегом под дерево, она с облегчением обнаружила мужчину-сову, всё так же сидевшего в унынии на корнях. Он расплакался от счастья, когда увидел, что Аня вернулась, но, заметив в её руках «стройматериалы», быстро успокоился и воодушевился. Подсадив её повыше, помогал балансировать на шатающейся ветке. Внезапный порыв ветра чуть не свалил их с дерева. Пытаясь удержаться, мужчина-сова разодрал Ане штанину своими острыми когтями. Девочка почувствовала, как по ноге потекла кровь, но было не так уж и больно, и спускаться она не стала.

Под охи, причитания и извинения она всё-таки зацепила стяжку за ветку и укрепила провисший бок гнезда скомканными мешками. Для надёжности промотав всё изолентой. Выглядело просто ужасно. Но, покачав ветку несколько раз, девочка и мужчина-сова удостоверились, что гнездо стоит ровно и держится очень крепко.

— Аккуратнее с когтями! — крикнула Аня, когда он помогал ей спуститься с дерева.

Приземлившись благополучно на землю, она осмотрела царапину. Не глубокая, даже странно, что столько крови натекло. Мистер-сова улыбался и порхал вокруг неё, рассыпаясь в благодарностях и норовя её обнять. Аня уворачивалась от когтей в надежде, что он на радостях случайно не выколет ей глаз. Начинало темнеть.

— Я так вам благодарен, девочка!

— Ох, точно! Я же не представилась, я Аня Волкова. А вы? — она протянула руку, и мистер-сова попытался пожать её очень аккуратно, не поцарапать, и у него получилось. Его рука была на удивление холодной и шершавой.

— Шупи, — с гулким ухающим «у» выговорил он. И Аня улыбнулась.

— Рада знакомству, очень красивое у вас имя.

— Я тоже рад! Вы мой спаситель, девочка Аня Волкова! Но мне теперь нужно скорее лететь искать жену, пока она не снесла яйца в чужом гнезде. Поэтому на сегодня вынужден с вами попрощаться.

— Да, конечно. — Аня отпустила его руку и шагнула вбок, как вдруг её осенило. — Шупи! Стойте на секунду.

— Ууф? Да, да.

— А вы не знаете мальчика по имени Яньйи? Я виделась с ним на этом вот поле.

— Яньйи, да, то есть я с ним не знаком, ещё не довелось, но он да, обитатель и этого поля.

— Обитатель? — удивилась Аня. — Не хозяин?

Мужчина-сова уставился на неё непонимающим взглядом.

— То есть я думала, что он полевой дух или полевик, ну как леший, только в полях.

— Не слышал про таких. — задумался Шупи.

— Он может быть тоже, как и вы, какое-то животное или птица?

— О, ууф, нет-нет, он не такой, как мы. Он просто всегда где-то здесь, как и Раморл всегда был и будет где-то здесь, и в этом поле так же, как и в других, можно его встретить.

Аня окончательно запуталась.

— А как мне его найти?

— Найти? — вторя словам, он удивлённо повернул голову набок, Аня улыбнулась от таких его птичьих повадок. — А зачем его искать? Можно же просто позвать, и он сам придёт.

— Я звала его в лесу за дамбой, но он не вышел.

— Уууух, понимаю. Может, вы сломали его гнездо?

Аню эта мысль точно окатила ледяной водой. Она застыла и задумалась, пока Шупи чесал когтями в волосах. Вдруг она чем-то обидела мальчика с полей? Может, он хотел, чтобы поле тогда сгорело, а она его затушила? Или из-за того, что выкопала фульгурит? Или, может, ещё что-то? Вдруг ему не понравилось, что она его немым назвала?

— Мне пора вас оставить, — мужчина-сова легонько поклонился задумавшейся Ане. — Вы позовите его, девочка Аня Волкова, и он обязательно к вам придёт. Ко всем, кто зовёт их, они всегда приходят.

Он отошёл на несколько шагов и с лёгким хлопком, похожим на взмах крыльев, обернулся совой и улетел в темнеющее небо.

Аня долго стояла и смотрела ему вслед, а потом развернулась, перешла дорогу, зашла в мокрое после дождя поле. Оно странно пахло плесенью и сыростью. Девочка стояла молча, закрыв глаза, концентрируясь. Выдохнула, огляделась и, набрав полную грудь воздуха, громко крикнула:

— Яньйи!

Голос разнёсся эхом, легонько зашумел ветер над колосьями. Но больше ничего не произошло.

«Видимо, приходит не ко всем, кто его зовёт», — думала Аня, быстро шагая к дому. Она уже опаздывала на ужин.

***

Яньйи лежал в поле у ручья. Он выгнал собак и воробьёв и жевал теперь колосок, гоняя его туда-сюда. Тихо и спокойно. В небе плыли кучевые облачка, и вроде всё должно быть хорошо. А если и не хорошо, то всё должно быть как всегда. Колосок остановился. Яньйи сел. Словно что-то жужжало внутри головы. Он вспомнил, как Кайба обычно шарудит когтями внутри, но он так не умел. Он не мог понять, в чём же дело. Но, как и Кайба, Яньйи часто врал себе. Он знал, в чём дело, просто не хотел принимать это и думать о ней.

Он ветерком промчался над полем, собрав веток и колосьев, обернулся собакой. Подражая походке овчарки, пробежался вдоль бурьяна и чёрного дома. Сытая Кайба дремала на чердаке по соседству. Яньйи скрыл присутствие, пробегая мимо. Больше всего ему не хотелось встречаться именно с тенью. «Уснуть бы на столетие или даже на два, как и она», — мечтал он. Но мальчик с полей так не умел. Хотя у него всегда получалось засыпать зимой. Очень удобно зимовать в последнем снопе.

Дети заглядывали в иссохший колодец и о чём-то спорили. Яньйи не хотел подходить ближе, да и ему было неинтересно. Да. Неинтересно. Он спрятал плетеную из веток морду в зарослях чертополоха, над бровями и на ушах распустились жёлтые цветы, на нос села бабочка, и он чихнул, случайно спугнув её. В этот момент дети встали и побежали обратно, в сторону дома, в котором дремала Кайба.

Овсяной оборотень медленно поплёлся за ними, но близко подходить не стал. Он махал хвостом из прутьев и колосьев. И вдруг унюхал облака. «И этот тоже здесь», — от облаков, быстро собирающихся над домом, неприятно пахло серой и отчаянием. «Вот пусть она с этим и разбирается. Неинтересно», — думал Яньйи и, обогнув дом с дальней стороны, вернулся на своё поле.

На ветке кустарника, что рос маленьким зелёным островком у дальнего края поля, сидел Раморл и чистил свои старые чёрные перья.

— Обжёгся? — каркнул ему ворон, и Яньйи уставился на правую лапу. Веточки и колосья почернели и покрылись копотью даже в этом обличии.

— Молнию за хвост поймал. Пройдёт.

— Тебе такое никогда не давалось, — ворчал и каркал старый ворон. — Оставь молнии Макшассе, это его удел.

— Я встретил его сегодня.

— Мальчик мой, разве это была встреча? Может, подойдёшь уже и поговоришь? Ему бы пригодился совет.

— Нет. Довольно с советами. Да и она всё равно проснулась. Советовать у неё отлично получается, — огрызнулся Яньйи, и поднявшийся ветер сдул чёрного ворона с тонких веток куста.

Птица исполнила кульбит и, расхохотавшись, закружила над полем, повернув крыло в сторону холмов. Яньйи прищурился и поскрёб лапой по траве, оттирая копоть.

Дождь уже лил вовсю, когда он гонял семейство мышей, посмевших переселиться от края к центру его поля. Догнав их почти до дороги, он резко лёг и притаился в колосьях, медленно на брюхе подползая к краю. Аня что-то говорила маленькой полевой гвоздике, тихо, спокойно, без слов. Яньйи ощутил, как её кольнуло одиночество. И это обидело его. Снова. Почему же она не замечает?

Он подглядывал, как девочка вместе с ушастой совой чинила старое воронье гнездо, и даже дунул легонько ветерком, когда она опасно накренилась, чтобы поддержать. Но случайно задел сову, и тот полоснул Аню когтем по ноге. Сам того испугавшись, пернатый принялся извиняться и чуть не уронил её. Яньйи учуял кровь, и внутри всё сжалось. Свежие колосья на спине и хвосте быстро покрылись плесенью и сгнили. Он опять всё испортил. Пятясь, он отполз чуть вглубь поля и накрыл морду, на которой всё ещё росли цветочки чертополоха, чёрной обгорелой лапой, стыдливо прячась. Он просто лежал и пытался не чуять и не думать, но не получалось.

Как вдруг колосья зашумели, и она зашла в поле. Она стояла так близко. Если бы Яньйи протянул ветчатую лапу, он бы смог дотронуться до носа её резинового сапога. Но он не стал. Так хотелось посмотреть на выражение её лица, но он никак не мог решиться поднять взгляд. Овсяной оборотень не мог понять, отчего же так щиплет где-то внутри: оттого, что она может заметить его, если посмотрит вниз, или, наоборот, что не замечает, стоя так близко. Запах крови заставил пожухнуть жёлтые цветочки чертополоха; он же просто хотел помочь. Почему так всегда? Как вдруг она набрала воздуха в грудь.

— Яньйи!

Это было оглушительно громко. Эхо предательски разносило и вторило её крику. Яньйи подумал, что если бы у него билось сердце, то, наверное, сейчас оно бы остановилось. Он выдохнул и поднял наконец глаза, увидев среди мокрых, качающихся на ветру колосьев лишь силуэт её уходящей спины.

Он обернулся мальчиком и, обречённо склонив голову, брёл по ночному полю к дальнему его краю, к берегу того самого ручейка, где чаще всего существовал в последнее время. Он улегся на траву и продолжил грызть колосок; кисточка моталась туда-сюда, подметая ночное небо. Обожжённая молнией рука неприятно саднила.

— Макшасса не станет меня слушать, — сказала тень.

Кайба вынырнула откуда-то из под его уха и нависла над лицом, сверкая всеми своими острыми зубами. Яньйи спокойно отмахнулся. Но тень просто проскользнула за другое ухо и вылезла снова.

— И будет прав. Мне тоже не стоило, — ответил мальчик.

— Если правда так думаешь, зачем же тогда приходил? — оскалилась она.

«Унюхала, значит», — подумал Яньйи. — Не приходил. Просто мимо пробегал.

Кайба вытянулась в человеческий рост и, подойдя к воде, погладила когтистой рукой кисточки камышей на ручье между полем и лесом.

— Преступники всегда возвращаются на место преступления, — съехидничала тень-сестра.

— Тогда тебе лучше отправиться к твоей мукомольне, — парировал Яньйи и, обернувшись ночным ураганом, унёсся на соседнее поле.