Подарок от Призрака. детектив

Владимир Петровский

Поиски пропавшего делового партнера неожиданно перерастают в расследование международного масштаба. Роман будет интересен любителям конного спорта и остросюжетных детективов.

7

Разговор получился коротким. Зусёк приехал на «Ниве», с двумя ребятами помоложе себя, которых он называл бойцами. С одним из них он вылез из машины, а второй боец достал ручной пулемет, положил его стволом на дверцу и прицелился.

Бандиты такого не ждали. Они приготовили счет лоху, из-за которого все сломалось, а приехали ветераны, с которыми говорить вообще нельзя. Эти нажмут на гашетку и не поморщатся.

— Ну? — спросил Зусёк, подойдя к серому «Мерсу», возле которого стояли бандиты. — Где это вы его так помяли?..

Он осмотрел покореженный бампер и сказал:

— Аккуратней ездить надо.

Потом обвел взглядом молчавших парней и спросил:

— Еще нужны советы какие-нибудь?

— Сам знаешь, что нет, — ответил один из них.

— Паспорт тогда давайте.

Переглянувшись, они неохотно кивнули другу другу. После чего один из них слазил в «Мерс» и протянул Зуську паспорт Геника. Тот посмотрел, убедился, что все правильно и аккуратно спрятал его в нагрудный карман.

— Ну тогда счастливо оставаться.

Зусёк с сопровождавшим его бойцом вернулся к «Ниве», и тогда второй, с пулеметом, ударил очередью под ноги стоявшим возле «Мерса». Бандиты запоздало прыгнули кто куда успел. Одна из покрышек с шипением осела.

— Убьешь же! — крикнул один из упавших.

— Убью, — согласился Зусёк уже из кабины, высунув локоть из открытого окна.

И ветераны уехали.

Упавшие встали, отряхнулись.

— Падла, — сказал кто-то из них вслед «Ниве». — Теперь еще колесо менять.

— Сменишь, — ответил другой. — А вот что бороде скажем?

Перед этим у Зуська была короткая встреча с Миковым, учившим его когда-то ездить верхом. Миков тогда работал в «Динамо», и Зуська, имевшего характер, по мнению всех его друзей, совершенно непреклонный, для начала стал сажать на своего молодого троеборного коня, чистокровного, купленного недавно со скачек. Работать его Миков еще не начал, и тот всегда готов был стартовать — то единственное, что знал и умел. Это был неуправляемый снаряд, как ядро под Мюнхгаузеном. Подбрасывал ноги выше головы, кидался в разные стороны, и Зусёк шмякался с него так, что эхо по манежу гуляло. Но зато через месяц сидел в седле крепче мастеров. Правда, научившись цепко держаться, он этим и ограничился. Сам решил, что хватит. Главное, чтоб направить на врага и не упасть. Это Зусёк освоил, а остальное его не интересовало. Зато Миков стал его другом навсегда.

Сам Зусёк был романтик и наемник. Воевал в Анголе, на Кубе, потом попал в Афган. Вернулся оттуда зрелым мужиком, повидавшим такого, что больше о романтике не говорил ни слова. Существовал он в трех ипостасях: на полигоне, на охоте и на рыбалке. Соответственно управляя БМП и тягачами, охотясь не меньше чем на кабана и ловя на квок сомов, причем, если попадались до пятидесяти килограммов, считал неудачей. Характер его из непреклонного стал зверским. Когда надо, конечно. Можно было даже сказать, что он с характером справился. В быту стал спокойным, ровным и рассудительным. Но на пути у Зуська стоять было нельзя, сшибет, как грузовик.

Поэтому, когда Миков рассказал ему про аварию, случившуюся у брата, тот внимательно дослушал и хлопнул по плечу:

— Понял. Геник не виноват. А таких крутых я знаю… И они меня знают. Что гораздо важней.

Перед самой встречей с Зуськом Микову позвонили, забили стрелку. Он передал Зуську информацию, спросил:

— Мне ехать?

— Да зачем ты мне там, — пожал тот плечами. — Я, бойцы, пулемет — все места заняты.

И в тот вечер Миков остался дома. Примерно за час до стрелки позвонил тот, низким голосом, говоривший витиевато. Сказал:

— Вы еще здесь?.. Хочу предупредить, Геннадий, что предстоящий вам разговор, касающийся, так сказать, материальных отношений с владельцами дорогих автомашин, ни в коей мере не отменяет вашей ответственности за срыв поездки. Это, так сказать, другая сфера…

Миков повесил трубку и сразу сообразил, что забыл спросить его телефон. Хотя наверняка не скажет. Он подождал, но витиеватый, считавший, что говорит с Геником, в тот вечер больше о себе не напоминал. Зато позже позвонил Зусёк. Как обычно, сквозь шум мотора и, как обычно, коротко:

— Спустись к подъезду.

Миков выскочил, подошел к стоящей перед домом зеленой «Ниве» с громко работающим двигателем. Зусёк из окна протянул ему паспорт и сказал:

— Извини, спешу. Потом поговорим.

— Все нормально? — спросил Миков.

— А чего там может быть ненормального?.. Поговорили. Порядок. Если чего надо — звони.

— Спасибо, Зусёк, — сказал Миков.

— Звони, — повторил тот, махнул приветственно рукой, и «Нива» поехала, рыча мотором с особой яростью, какую даже у «Нив» еще поискать.

Потому что Зусёк, считавший машинами только такие шумные и скачущие на кочках внедорожники, наверняка выбирал ее сам, ориентируясь не в последнюю очередь по силе звука мотора. Самую громкую из всех.

Витиеватый вновь объявился только на следующий день, с утра, перед самым отъездом.

Аленка была уже в заводе, они только что поговорили. Там, вроде, все шло нормально. Геник заперся в комнате заводской гостиницы, Подарок стоял в деннике и был в полном порядке.

И тут раздался звонок на домашний телефон.

— Геннадий!..

Миков, уже настроившийся на то, чтобы вновь стать собой, то есть, Василием, даже не сразу понял, к кому обращаются. Сообразил только потому, что узнал низкий голос. Хотел было сказать, чтоб перезвонил через часок, когда будет уже в пути, но вспомнил, что ведь тогда отец может подойти. Вернется от друга, куда они с матерью с утра отправились, и запросто окажется дома. А ему если что покажется важным, так все подробности вытянет. К тому же и этот, витиеватый, захочет тогда мобильный номер узнать. Отец не скажет. А это уже может быть чревато.

— Слушаю, — сказал он.

— Хочу вас предупредить. То, что я сказал вчера насчет сорванной вами поездки — не шутка. Слышал, конечно, что крышу имеете бронированную… ну что ж, это, хоть и неожиданно, но сути дела не меняет. Поездка состоится. И к вам претензии те же: помешали — теперь должны помочь. Я думаю, что и ваш друг-пулеметчик согласится с этим.

— Ну и что я должен?

— Вот это уже прилично. Вы должны поговорить с вашим братом. Хотите — по телефону, хотите — можно и съездить… вас отвезут. Но смысл в том, что Василий должен устроить судьбу, так сказать, Подарка…

— Чего? — перебил, не удержавшись, Миков, и сразу вспомнил предостережение вчерашнего сыщика на Пушкинской.

— Ну это его коня так зовут. Подарок.

— Это я знаю.

— А чего тогда удивляетесь?.. Любая судьба стоит того, чтобы ее устроить. В том числе и братья наши меньшие, как их называют… и эта животина тоже. Мы предлагаем очень хороший вариант. Будь я лошадью — согласился бы без разговоров. Чем рисковать своими копытами и, так сказать… другими подковами… можно славно и мирно проводить дни…

— Так о чем речь? — перебил Миков. — Что я-то должен делать?

— Быть на нашей стороне. То есть, на стороне Подарка. Поверьте, действуем в его интересах, хоть и не по его поручению. Короче, эту лошадь хочет купить один очень заинтересованный человек. Очень богатый. И, сразу скажу, купить не для спорта. И не для селекции. А для себя. Поймите эту слабость истинного ценителя непарнокопытных, который, наконец, обрел состояние, достаточное для…

— Зачем это?.. — снова перебил Миков, не в силах ждать естественного окончания фразы. — Почему я должен вам помогать?.. Конь принадлежит не брату. Говорите с хозяином, если хотите купить, но я уверен, что никто на это не пойдет.

— И вы совершенно правы. И я, и мои друзья, и все заинтересованные лица уверены в том же самом. Для этого нам и нужен ваш брат. Он единственный специалист, который может дать заключение о дальнейшей непригодности Подарка к спорту.

— Не может он этого, — усмехнулся Миков. — Как он это сделает? Даже если бы захотел, то ведь вокруг не идиоты. Конкур в Берлине вы куда денете?..

И тут вдруг до него дошло. Он даже не услышал, что принялся вкручивать ему витиеватый голос дальше. Прав этот сыщик, прав. Дело может серьезным оказаться.

— Давайте так, — сказал он, и витиеватый сразу замолчал. — Дело непростое… подумать надо. Через… через полчаса. Звоните мне сюда, я буду ждать звонка. И договоримся. Идет?

Собеседник его помолчал, словно взвешивал предложение.

— Я вам доверяю, — сказал он наконец.

По тону его было ясно, что не доверяет. Миков положил трубку и принялся хлопать себя по карманам. Потом вспомнил, что бумажку с телефоном сыщика засунул среди ветеринарных рецептов, которые просили передать в завод. Полез в сумку, нашел. Набрал номер.

Ждать пришлось долго. Ни гудков, ни отбоя. Наконец женский голос объяснил ситуацию:

— Телефон временно недоступен.

— Ччерт, — процедил Миков сквозь зубы.

Ну что стоило сейчас-то взять номер у этого… Опять забыл.

Пришлось ждать. Через полчаса витиеватый позвонил. Сказал с облегчением:

— А я опасался, что вильнете как-нибудь.

— Как же это я вильну?

— Не знаю, но ваш фокус с ветеранами произвел впечатление, и не только на меня. Поздравляю. От вас можно ждать непредсказуемых возможностей и решений. Ну так, возвращаясь к нашим баранам, что вы решили?

— Дайте мне ваш телефон, — высказал, наконец, Миков то, что много раз забывал. — Вопрос серьезный.

— Это конечно, — согласился голос. — Но, учтите, никаких пулеметчиков. Больше этот фокус не пройдет. Предупрежден — вооружен. Знаете такую пословицу? На ваших приятелей тоже управа есть. Не такая, может быть, эффектная, но вполне адекватная, как грозят один за другим все наши президенты Америке на ее ужасные космические планы. Вроде, мы подплывем тихонько на лодочке с небольшой пушечкой…

— Слушайте, — перебил Миков, не в силах больше его выносить. — Давайте, ну… о баранах.

— Пишите, — сразу согласился голос и продиктовал номер мобильника. — Понимаю, что предложение требует напряжения мысли. Думайте. Но не забывайте, что я с нетерпением жду. Привет.

И отключился.

Миков снова набрал телефон сыщика, и снова ничего. Но теперь можно было ехать. Он взял приготовленную сумку, положил на стол записку для родителей, где просил ни в какие телефонные разговоры, если будут его спрашивать, не ввязываться, а если уж совсем прилипнут — дать телефон его мобильного. Но не встревать. А он из завода сам позвонит, как там да что.

На улице увидел стоящего спиной к дереву полного человека с аккуратной седеющей бородкой, чем-то похожего на классический портрет добродушного, любящего своих студентов, профессора. Тот смотрел на Микова сквозь очки, вроде бы искоса, но как-то напряженно, чем сразу привлек его внимание. Василий сел в «шестерку» и с полминуты прогревал мотор, наблюдая за ним. Бородатый отвернулся, неторопливо прошелся по тротуару, снова повернулся, вроде ждет кого-то другого. Но Миков уже засек его и видел, что тот косится в его сторону.

Впрочем, после этих телефонных разговоров можно было во всем видеть подозрительное. Миков вздохнул, вывернул из ряда стоящих вдоль тротуара машин и, не глядя больше по сторонам, поехал по переулку.

Через час езды, уже на шоссе, позвонил сыщику, который вдруг ответил.

— Ну наконец-то. Это Миков.

— Откуда вы? — спросил тот.

— Еду на Новгород. В завод.

— А я только что телефон наладил. Целая проблема, знаете…

— У меня очень важный… ну, разговор, — сказал Миков. — Я думаю, вас это интересует. Насчет Подарка.

— А что такое?

— Предлагают навесить.. ну, чтоб я навесил, что он для спорта не годится.

— Зачем? — помолчав, спросил сыщик.

— Ну вот в этом и разговор. Вы сразу не въедете, тут разбираться надо хоть немного.

— Я попробую.

— Купить его хотят.

Сыщик снова помолчал и спросил:

— Ну а что тут такого?..

— Подарок — лошадь не как другие… — сказал Миков и замялся.

— Это я уже начинаю понимать. Только не понимаю, почему.

— Слушайте… может, вы сможете подъехать сюда? Ну, если на машине. Я вас подожду. Мне возвращаться ну никак. Спешу очень. Буду тут, на обочине… вот… деревня Лыкино. Километров пятьдесят. Прямо под указателем. Я на шестерке, синяя такая…

Сыщик еще раз помолчал и согласился:

— Ладно. Подъеду. Ждите.