Под маской зла

Влад Волков (2025)

Цикл пятикнижия «Семь знамений Апокалипсиса» расскажет о том, как бывший капитан стражи, а ныне попрошайка-алкаш, влезая в неприятности с гномом-бардом без слуха и голоса, странствующей цыганкой-воровкой из рода людей-кошек, чопорным анимагом-аристократом и юнгой с тёмным прошлым, бегущим от преследования, становится свидетелем гибели старого наставника от лап странной твари с зеркальным лицом. И теперь этой разномастной компании, в которой каждый преследует свои цели, приходится держаться друг друга в попытках разобраться, что происходит вокруг, докопаться до истины и выследить виновника в нападении. Но ниточки трагичных событий начинают то и дело вести в самых неожиданных направлениях, раскрывая зловещий заговор, масштабы которого путникам даже невозможно вообразить.

Вечер в Аргусе

В Аргус компания прибыла ближе к вечеру. Вильгельм суетился, только и спрашивал у местных, а прибыл ли уже в город лорд. Благодаря его одеянию аристократа это выглядело, словно знатный гость приехал для важных переговоров к местному землевладельцу. Потому и был так обеспокоен, чтобы ему предоставили аудиенцию.

Никаких подозрений ни у кого не возникло. Гости как гости, лошади у них как лошади. Разномастная, конечно, компания, но это красивое место каких только искателей приключений и странников не повидало на своём веку. Большой портовый город, веером раскинувшийся у крупной реки на самой границе Империи Гростерн с землями гойделов — красных эльфов и нагов — людей-змей из пустыни Нид. Величественная колокольня, две водонапорные башни, а на улицах повсюду обозы с рыбой да ларьки с различными морскими гадами, водорослями да изделиями из них: от мазей и кулинарных соусов до бус из ракушек. Всё это вместе с яркими нотками соли носилось густым сонмом своих ароматов по воздуху.

У фонтанов, на удивление, вместо рыб и сирен повсюду красовались каменные птичьи фигуры: аисты, лебеди, журавли, гуси, крачки в разных изящных позах: сидящие, порхающие, как бы застывшие в полёте, взмахивая крыльями. Иные «плывущие» виднелись над водой своими изваяниями на небольших постаментах.

Иногда с разных сторон от больших и малых колонн в декоре можно было увидеть статуи кудрявых мальчиков-музыкантов с духовыми инструментами в руках. Словно они на каком-то параде дули в свои рожки. А на самих улицах города там и тут встречались в сидячих позах сторожевые собаки, высеченные из белого мрамора. Попарно у входа, отдельной композицией в месте расхождения дорог, возле мостиков, перед выходом на площади, у отдельных магазинчиков и заведений. Они же чеканились и с оборотной стороны местных монет. Сторожевой пёс был как бы символом Аргуса с давних времён.

При этом каких-то ещё мотивов суеверий, поверий, легенд и мифов, божественного и духовного, колдовского и сказочного особо здесь не встречалось. Ни сложных многозначных узоров в декорах и изгородях, ни идолов или сакральных изображений. Нигде даже не виднелось храмов или часовен какой-либо религии и культуры. Лишь пристань, верфь, жилые дома, магазинчики да административные здания типа ратуши, водонапорной башни, библиотеки.

Над этим всем, на крутом холме близ реки высился родовой замок местного лорда Берлиса. Багряный, с балконами, шпилями, обилием бойниц как со стороны воды: защищаться от флота, так и со стороны холма от возможной осады. Небольшой, но пронзающий небо своими узкими остроконечными башнями, он сейчас едва был виден среди низко проплывающих облаков. И в окнах нигде не мерцали огни факелов, словно все обитатели величественной крепкой постройки уже спали: от слуг до хозяев.

Крупный город внизу же вполне ещё бодрствовал. Кто-то, конечно, был у себя дома, кто-то — на улицах местных многочисленных кварталов. Воздух весь был пронизан запахами реки и её обитателей, а также многочисленных водорослей, что здесь добывали и использовали на разные нужды: от кулинарии до врачевания. На прилавках продавали свежих и варёных раков, в котелках бурлили похлёбки, которые продавцы-повара разливали в простенькие деревянные плошки всем желающим.

Рядом потрошили рыбу, вывешивали сушиться, а ещё продавали снасти для рыбалки: крючки, удочки, сети и все в таком духе. По краям рыночных рядов даже торговали небольшими лодками, вёслами или же занимались их ремонтом, если что-то можно было ещё починить.

Большая часть зданий была здесь из грубого камня, что привозили с ближайших шахт либо с той стороны моста с земель соседей. В скалах гойделов много различных минералов водилось, а вот с рыбой там как раз было туго. Идеально налаженная выгодная торговля давала свои плоды. Процветали и горные деревеньки остроухих, и портовый Аргус, куда постоянно прибывали корабли, пришвартовывались шхуны да подходили рыбацкие лодки, а потом отправлялись вниз по течению, продолжая свой путь.

Вильгельм, серьёзно подойдя к заданию изобразить гостя-аристократа с визитом к лорду, важничал и манерно расшагивал. Его мечтательный полуприкрытый взор выглядел сейчас надменным и пренебрежительным. Он просто вообразил себе, что попал не в имперский город, а в захолустье к цвергам, где все горожане выглядели один в один как Аргон. Что мужчины, что женщины.

Женщинам же сам низкорослик почтительно кланялся, придерживая шляпу. Одиноких прогуливавшихся дам любого сословия осыпал комплиментами, к каждой находя свой подход. Кому-то нахваливал шляпку, другим — ослепительную улыбку, третьим и вовсе вызывался помочь что-либо донести, но незнакомцу, да ещё гному, местные девушки не шибко-то доверяли.

— Никогда не встречала такого галантного гнома, — отметила Шанти.

— Как интересно, любезная, вы завуалировали слово «подхалим», — тихо усмехнулся Вильгельм.

— Просто я большой ценитель женской красоты, — гордо заявлял гном.

— Большой? — усмехнулся Вильгельм. — А по тебе и не скажешь, — примерил он ладонью рост гнома по отношению к себе.

— А тебе команды «голос» не было, усатый-хвостатый. Молчал бы… На женщинах весь наш мир держится! Кто б ещё нас, таких мужиков, мог терпеть да лелеять. Матери, бабушки, сёстры, тётки, жёны… Родня для каждого гнома — святое! И хорошо б, чтоб не только для гнома. Женщина — объект поклонения. И желания. Культ! Краса! Эталон! Если уж молиться кому, то не каким-то каменным истуканам в храмах, а на прекрасных дам, благослови их всех Фригга! Молодые, зрелые, худощавые, пухлые, высокие, низкие… Некрасивых женщин не бывает! Бывает мало бражки! Правильно я говорю? — посмеиваясь, потыкал бард локтём в бедро Бернхарда. — Ну, почтенная публика, чем займёмся-то в городе? — поинтересовался он, шагая по улице. — Кто пиво пить, кто девок кадрить, я полагаю? Цыганка — по ладоням гадать. Ну, а пёс наш — лапу подавать! О!

— Как смешно, а-ха-ха, — с сарказмом в голосе закатил глаза к небу Вильгельм. — Я прямо-таки готов похлопать… хворостиной тебя по заднице или лучше по голове чем-то тяжёлым.

— Сковородку дать? — предложила Шанти.

— С ума сошла?! — возмутился Аргон. — Он ж не готовить на ней собрался!

— Хм, интересно даже, — манерно погладил свой подбородок анимаг, — есть ли народы, которые едят гномов? Минотавры вот человечину любят, насколько знаю. Интересно, пробовали ли они низкоросликов?

— Ха! Ну, ты, Вилли, и хорёк, конечно! Сравнил, хитёр-бобёр! Где Кернана, а где гномы! Картографию надо было учить, а не игральные карты осваивать! Шулер недоделанный. Не пробовали никогда гномов эти твои минотавры. Встретишь в столице, там кто только не шляется, сам спросишь. А цверги, между прочим, небось самые вкусные… — осёкся гном, глядя как зловеще облизнулся звериным языком Вильгельм.

— Так, ну я на местное стрельбище или в гарнизон стражи, перетереть с солдатами, не было ли каких происшествий, рассказать про Ставрида, а красавица наша пусть своим милым личиком нам лучшие комнаты обеспечит! — заявил Берн.

— Я?! — прикусив губу, вытаращила глаза смутившаяся Ассоль.

— Да не ты, мелюзга, анимаг наш! Шевелюра каждой бабе на зависть, — хлопнул экс-капитан Вильгельма по плечу, подталкивая к крыльцу таверны. — Заодно поинтересуешься там, у стойки, где «надёжных людей» поискать. То бишь, наёмников.

— Лучше б к лекарю его, ногу осмотреть, — беспокоилась Шанти.

— Ну, тащите его, глянем, где тут у них врачеватель, — вздохнул Бернхард. — Если не дрыхнет ещё.

— Дивный город, конечно, — любовался улочками анимаг. — Как там у поэта? Вечер в Аргусе. Томно вдыхаю блюд ароматы, сонм скошенных трав… Зной отступает с вечерней прохладой…. Что-то там, что-то там… Как же… Ветер кудрявый лютует с долины, гонит стрекоз под поклон камышей…

— Гнать надо бражку, зачем гнать стрекоз?! — не понимал Аргон.

— На чьём там гербе стрекоза была… — попыталась вспомнить Ассоль. — Я уже всё забыла… — с досадой опустила она голову, глядя, в основном, себе под ноги.

Изрядно прошагав под обрывки строк из стихотворений по прямой от трактира, компания на одном перекрёстке заметила, как группа хулиганов в клетчатых курточках и лёгких шапках обирает нищего. Их голоса сразу же привлекли внимания путников. Один из негодяев выгребал из жестяной миски всю мелочь, что попрошайке побросали за день. Сам же тот лежал, постанывая и согнувшись. Судя по всему, его ударили в живот, и хорошо ещё, если б только туда и всего разок.

— Ну? Сколько там? Сколько там? — восклицал слегка лопоухий тип с обилием татуировок на руках и шее.

Не громила отнюдь, но поджарый, с крепкими руками, явно работяга. Не столь рослый, как Петрус, но накостылять бы своими кулачищами мог даже тому, если бы захотел. У него не хватало пары зубов, может, даже в драке с кем-то их и потерял, а волос из-под коротенькой скромной шапки совсем не виднелось, что свидетельствовало, скорее всего, о короткой стрижке, либо же молодой мужчина и вовсе был лысым. Голос его был высокий и надрывистый, а всем своим видом, мечась и прыгая с ноги на ногу, он производил впечатление человека крайне нетерпеливого.

Полная ему противоположность — длинноволосый и худощавый тип — стоял спиной к опорной балке ближайшего крыльца, лениво поглядывал на происходящее, держа в зубах длинный сухой колосок, и совершенно ни о чём не беспокоился. Вероятно, он должен был стоять «на шухере», но вместо того, чтобы глядеть по сторонам, попросту поглядывал, как толстяк в расстёгнутой жилетке считает монеты в своей руке, спешно двигая пальцами.

Тучный мужчина торопился явно лишь потому, что его подгонял парень в татуировках. Он сильно нервничал, блестел влажным лбом в тусклом свете фонарей. У него торчали передние зубы. В глазах Ассоль и Шанти он напоминал эдакого толстого крыса, даже уши в обе стороны торчали большущие и округлые, только хвостика не хватало. Глаза маленькие, нос выдающийся, заострённый, чёлка торчком, чуть загнута назад, виски выбриты, словно на флоте служил.

Ещё двое парней, рыжие короткостриженные близнецы с вытянутыми лицами и синими треуголками на головах: один с лёгкой щетиной на подбородке, другой, державший руки в карманах штанов, совсем гладко выбрит, стояли позади и будто наблюдали, чтобы толстяк правильно всё посчитал. Компания небольшая, всем где-то около двадцати, молодые, но противостоять им бедняк в одиночку явно не мог.

— С десяток полушек, думаю, наберётся. И, может, кто по щедрости душевной кинул пару цельных медяков, — тем временем проговорил один из рыжих.

— Ага, — согласился второй, кивнув и с интересом наблюдая, как толстяк пересчитывает деньги, в ожидании наконец огласки добытой грабежом суммы.

Это место не было городскими трущобами или окраиной, скорее, даже наоборот. В захолустьях-то зачем попрошайничать? У кого? Перекрёсток был близок к центральной городской зоне по пути к столярным мастерским и кузнице. Здесь проходили солидные люди, заказывающие мебель или различные изделия, и как раз могли подкинуть мелочи.

Но сейчас, за исключением попрошайки и хулиганов, здесь было безлюдно. То ли все испугались этой шайки и обходили стороной, то ли сидели по своим домам, ужиная и готовясь ко сну. Ведь на улице располагались лишь мастерские и магазинчики. Никаких жилых домов рядом не было и в помине.

— Надо помочь же! Неужели ты всё так оставишь? — возмутилась Ассоль, глядя, как Бернхард попросту шагает дальше, предпочитая делать вид, что справа от них ничего не происходит.

— А ты каждому обездоленному помогать собралась? — обернулся и остановился тот. — Посмотри на него: немощный старик, — указал он в сторону нищего. — Ему и так недолго осталось. Днём больше, днём меньше. Может, он сам уже помереть мечтает, такое существование явно в тягость. Никого близкого рядом, одни бандиты по твою душу. Чего ты добьёшься? Поколотишь их сегодня, они завтра снова придут. А не завтра, так через неделю. Ещё и с палками, поколотят попрошайку со словами: «Ну? Где теперь эти твои заступнички?»

— Да нельзя же так! — нахмурилась девочка.

— Хочешь, сама иди разбирайся! — хмыкнул Бернхард.

— Вот и пойду! — заявила та, нащупав ножны клинка на поясе и развернувшись.

— А ну стой! — окликнул её экс-капитан. — Да таскарский городовой! Куда ж тебя понесло-то, дурёха?! Ты это всерьёз, что ли? Собралась влезать в это?!

— Куда-куда… За тебя делать твою работу, — насупилась девушка и глядела с укором. — Стражником он назвался, блин блинский. Ага! Десять раз! Как же! Ты у своего капитана взял саблю, взял лошадь, а вот самое главное себе взять позабыл! Честь и совесть! — оглянулась она, достав клинок и ринувшись к хулиганам, обижавшим нищего старика.

— Да прекрати ты влезать в неприятности! — схватил под локоть её рыжий усач, ринувшись следом и оттаскивая к перекрёстку. — То с Петрусом, то с тем типом, у которого лошадь спёрла, ещё и здесь накостылять могут. Я за тебя вечно заступаться не буду.

— А я просила, что ли, за меня заступаться? — притопнула девчонка ногой. — А если б там был ты? Поставь себя на его место!

— Тише, сейчас эти услышат, — бросила кошачий взор на хулиганов Шанти и немного попятилась.

— Если будет драка, есть со мной одна головоломка, чтобы их озадачить! — гордо, задрав палец кверху, заявил Аргон.

— Не до загадок твоих, — процедил ему Вильгельм, явно с больной ногой не рвущийся в очередную драку: хватило ему и двух стычек с Безликим.

— Умная такая, да, — фыркнул Бернхард на Ассоль в то же время.

— Может, и умная, — рявкнула та, прикусив губу.

— А лучше б была сильная! Раз только и ищешь приключений на пятую точку или перо под ребро уж, скорее, в твоём случае. Тут или одно, или другое, мелюзга! Либо убьют тебя, либо просто побьют, зубы выбив и на всю жизнь покалечив! Вот пойдёшь ты туда и что им скажешь вообще? «Оставьте дедушку в покое?» — передразнивая, изобразил рыжий мужчина тоненький голосок. — Кто тебя слушать-то станет! Раз левой, уже лежишь без памяти! Тьфу!

— Скажу… — на миг призадумалась девушка. — Вы чего там?! Сдурели совсем? По себе никого не нашли? Нищего обирать!

— Какая низость! Даже гномы так не поступают, — скорее с иронией поддержал Аргон.

— А они в ответ… — Внезапно на плечо Ассоль легла сзади мужская рука. — Кто это тут такой интересный в город пожаловал? — позади девушки возникла фигура высокого татуированного лидера шайки.

— Руки убрал! — выскочила та из его объятий. — А то ща как дам больно!

— Ну и кто такие? Один выглядит как нищий, другой как аристократ, — переводил парень в татуировках свой взор слегка косящих серых глаз. — Это вас что, кошка оцарапала? — завидев шрамы на лице Вильгельма, повернулся он к Шанти.

— Я тебе покажу сейчас «кошку»! — оскалилась та.

— Спокойнее. Это не она. Это в пути нам банда разбойников попалась, — с гордым видом заявил Вильгельм, желая, может, даже припугнуть шайку местных ночных грабителей. — Ну, а вид моих спутников… — бросил он взгляд полуприкрытых голубых глаз на Бернхарда. — Дарёному пажу на наряд не смотрят, — решил он схитрить и здесь.

— На пажа, скорее, вот этот похож. Точнее, даже на юнгу в таком кителе. Всё не пойму: мальчик, девочка? — поглядывал главарь на Ассоль.

— Баба на корабле — к беде. Всех юнг тщательно проверяют, снимая портки, — хохотнул один из рыжих близнецов.

— Ага, — с ухмылочкой поддержал его брат.

— Ланц, у них тут гном, а я их как-то побаиваюсь… — раздалось высоким голоском от пузатого парня.

— Да ты всего на свете побаиваешься, Тит, — закатил лидер банды глаза. — Гномов, рычащих собак, бутона страстоцвета…

— Мне в темноте тогда показалось, что это огромный паук, а не цветок! — напомнил с возмущением тот.

— И вот он, — указал татуированный тип большим пальцем руки назад, позади себя, на толстяка, — первый помощник…

— Я… я же не виноват, так само получилось… — занервничал Тит.

— Гном у нас и вправду дикий, будто из джунглей Лонгшира сбежал, воспитанный ванарами, — подметил с ухмылочкой Вильгельм.

— А ты, блин, волками, судя по брошке! — обиделся гном, попытавшись в прыжке сорвать ту, но аристократ отдёрнул свою накидку, да и сам затем отшагнул назад.

— И что здесь у нас происходит? — С другой стороны дороги показалась троица стражников, и тот, кто шёл впереди и задавал вопрос, в левой руке нёс продолговатый фонарь.

— Они напали на нищего и отобрали все его деньги! — сразу же заявила Ассоль.

— Эй, паж. Знаешь, как говорит наш капитан в таких случаях? «Дятлы долго не живут», хе! — прогнусавил один из рыжих парней.

— Ага! — чуть ли не тем же протяжным тембром поддержал его с кивком брат-близнец.

— Ланцелот, — насупился темноусый и немолодой страж с горбинкой на носу. — Опять твои выходки?

— Никак нет, капрал Вариус, — отдал честь татуированный паренёк. — Мы тут гуляли. А старый Риммус уже так и валялся сам с пустой миской для подати. Видать, потратил всё на выпивку да свалился.

— Ага! Держась за живот! — протестовала Ассоль.

— Ну, видимо, выпил что-то не то. Дешёвое, левое, кто его знает. Вы спросите его, он и сам подтвердит, что мы его не трогали, — поднял он руки с честным лицом, на котором в свете фонаря также виднелась татуировка какого-то острова на щеке.

— Подтвердит он… — фыркнула зеленовласая девушка. — Даже если и подтвердит, то из опасений, что они вернутся и будет хуже! Вы же не посадите их в темницу навечно за избиение нищего. К сожалению, — косилась она на группу незнакомцев.

— Ещё увижу вас в этом квартале… — пригрозил им капрал, нахмурив густые «совиные» брови.

— Да мы просто прогуливались, — зашагал вальяжно Ланцелот прочь, придерживая большими пальцами подтяжки своих брюк, а его компания последовала за ним.

— Вот и держитесь района доков, — хмыкнул усатый стражник.

— Эй, деньги вернул старику! — возмутилась Ассоль.

— Деньги? — Вспыхнули азартом глазки у оглянувшегося главаря. — Это я люблю, — приблизился он сразу же к девушке. — Я ведь не ослышался? Юный паж сказал про какие-то деньги!

— Те, что вы украли у нищего! — повернулась она, посмотрев на немощного доходягу, что уже приподнялся в сидячую позу, а не валялся, скрючившись, на земле.

— А! Свои деньги он уже пропил, как я и сказал. Всего хорошего! — щёлкнул Ланц по своей шапке пальцами, так что та на миг приподнялась, обнажая его татуированную лысину, и вновь тут же опала.

— Но я видел… — осеклась Ассоль, — как его обирали! — с жалобным видом и надеждой в глазах поглядела она на стражников.

— Видел, что его грабили? — уточнил темноусый.

— Да! Вот он забирал все монеты! — ткнула девушка пальцем в толстяка.

— Я?! — с перепугу отшатнулся и поджал ногу тот, закрываясь руками и обливаясь холодным потом.

— Говори! А не то как дам больно! — пригрозила Ассоль. — Или вон гном на тебя… на тебя… — забегала девушка глазками, припомнив, что пузатый побаивался Аргона, — всякие свои… гномьи чары напустит!

— Чары обаяния, — тихо посмеялась где-то позади Шанти.

— Замучает песнями мимо нот, — поддержал Вильгельм, и они хлопнули друг друга по ладоням за спиной у Бернхарда.

— Тит, это правда? — поглядел на пухлого паренька капрал.

— Я… я… ваша честь… Я бы ни-ни-никогда… — принялся тот заикаться. — Я пе-пе-пересчитывал ме-ме-мелочь из карма-ма-манов… Смотрел, хва-хва… хватит ли сегодня на что-ни-ни-нибудь, ес-сли зайдём в трак… тир…

— А в тир бы хорошо сейчас, из лука по пирамидкам из яблок, — подал голос один из близнецов.

— Ага, — сразу же поддержал его брат.

— Что вы, толстяк просто увидел миску и ринулся к ней, думал, там еда, — усмехнулся Ланцелот, тем временем глядя на капрала местной стражи, а остальные его дружки, за исключением пузатого, расхохотались.

— И вы им за эти шуточки-прибауточки всё спустите с рук?! — сжала Ассоль пальчики в кулачки.

— Душечка, иди-ка сюда, — притянула её Шанти за локоток и оттащила подальше, шепча на ухо. — Ты что, собралась прям давать показания? С ума не сошла, головку не припекло? — пощупала она девушке лоб. — Спросят, кто ты такая и откуда. Чужой китель, чужая лошадь, ещё сюда скоро тот тип с усами приедет, всюду будут плакаты с твоей мордашкой и фразой «Разыскивается» вместо имени под ней! Я б на твоём месте тут даже не ночевала, да мы слишком поздно в город приехали, чтобы в чью-то телегу заскочить по пути дальше.

— Блин блинский… — процедила Ассоль.

— И чего вы там шепчитесь?! — хмуро взглянул в их сторону капрал, да и участники «уличной банды» ещё никуда не ушли, стоя рядом.

— Мы не шепчемся. Я лишь уточнила у де… у нашего оруженосца, точно ли он всё хорошо разглядел. Мы торопимся, некогда давать показания. А тут фонарь, там — темно, — указала женщина-кошка в сторону поднимавшегося старика.

— С ним хоть всё в порядке? — поинтересовалась зеленовласая девушка.

— Вы, давайте-ка ему помогите, — направил своих сопровождающих патрульных капрал в ту сторону.

— Сам пусть всё и расскажет, как было, — произнёс Бернхард.

— Так чего там? — уточнил усатый стражник у Ассоль.

— Не совсем я уверен в том, что видел, — отвернулась та, пробубнив под нос.

Обманывать ей сейчас ужасно не хотелось. Совесть грызла, как никогда бы не трогала её ни за лошадь, ни за наряд, ни за что-либо из проказ в детстве. Девушка буквально через всю свою сущность перешагивала, борясь с собственным «я» в попытках внушить себе, что Берн был прав и нищему от её свидетельств будет только хуже, когда этих негодяев ненадолго задержат. В крайнем случае, они отделаются каким-нибудь штрафом, а вот беднягу, за которого она заступилась, могут и ночью спустя уже бездыханным в канаве найти. Так ещё и решат, что захлебнулся по пьяни, ведь его обольют из бутылки, сумеют подстроить, чтобы всё выглядело якобы без их участия.

И подобные мысли о вселенской несправедливости, частью которой она сама теперь стала, по-настоящему сильно терзали. На мгновение даже забылась высшая цель о спасении отца. Все мысли находились где-то здесь и сейчас, перемалывая по-новой случившееся.

— Вот видите, идём, ребята, — повелел своим мускулистый Ланцелот и зашагал прочь вместе с бандой.

— Ага, — кивнул один из рыжих парней, побредя следом, держа руки в карманах.

Перепуганный толстяк едва дышал, пригладил назад волосы, протёр пот со лба платком и принялся догонять остальных. Путешественники же так и остались на перекрёстке, поглядывая периодически налево, как двое стражников приводят в чувство и расспрашивают тощего бородача-оборванца.

— Ну, а вы? — оглядел капрал всю компанию. — Кто такие? Откуда будете, да и куда это спешите? Что с лицом у этого господина? — поглядел он на царапины на лице Вильгельма. — Повздорили, что ль? — перевёл он свой взгляд на цыганку.

— Да вы сговорились все! Не трогала я его, наоборот, обработала раны, чтобы зажили поскорее! — возмутилась та.

— К кузнецу мы, а сперва к капитану вашему. Где сейчас твой командир? К нему и веди, — попросил Берн.

— А его обычно нет. Он спит. Придёшь днём — спит после ночной смены. Придёшь ночью — спит после дневной. Его застать сложнее, чем к Императору на визит напроситься. Или даже к императрице. Жиль хотя бы народ у себя принимает в дни слушаний. А вот Анфису Гростерн узреть можно только по праздникам, — закатил Вариус глаза.

— Леди Крэшнер, — поправил его один из стражников. — Она любит, чтобы так звали…

— Отведите Риммуса к лекарю, если ему нужна помощь, — отдал приказ капрал. — Или к нам в гарнизон, если требуется обогреть да накормить. Ночи нынче холодные.

— Премного благодарен, — проскрипел тот, едва оборачиваясь.

— Не стоит… кормёжка у нас… лучше сдохнуть, чем это есть. Всё хорошее жрут наёмники таскарской гвардии, а мы… объедки да кашу… — поморщился капрал.

— Да я и не тебе, а доброй девушке, что за меня заступилась… — пояснил старик.

— Девушке? — оглядел повнимательнее «пажа» темноусый мужчина, посветив на Ассоль своим фонарём.

— Ну, спасибо! — фыркнула та, оглянувшись с насупившимся видом на нищего.

— Как так девушка? — изобразил удивление Вильгельм, возникнув рядом и театрально всплеснув руками. — Быть не может! Смотрите, какая! Обвела вокруг пальца!

— Так ты что это? — ткнул жёстко её в плечи руками Берн, изображая наигранное возмущение. — Девчонка, что ли?

— Руки убрал! — отстранилась Ассоль, едва Берн протянул руку к её кителю, чтобы повторить случившееся у конюшен. — А то ща как дам больно!

— Ай да компания собралась. Девчонка, гном, кошка… — оглядывал всех капрал.

— Кошка? Ты кого кошкой назвал? Сейчас я тебе все глаза выцарапаю! — прошипела Шанти.

— Полегче, дамочка. У нас цыган любят обычно, — оглядел её наряд стражник. — Вы тут одна? Или с табором? Больше всего на танцующего медведя любят наши городские смотреть. И лорд вернулся, деньжат подбросит.

— Деньжата нам пригодятся — заулыбался гном. — Будет медведь вам, — потыкал он локотком Вильгельма, на что тот обернулся и оскалился звериными клыками на гнома. — Под лютню! Я вот скальд! Ну, или бард по-вашему, — показал Аргон свой музыкальный инструмент.

— Бард… бард… — забормотал капрал, в задумчивости поглаживая подбородок, словно услышал незнакомое слово. — Этот… как его… Скоморох, что ли? Трубадур?

— Сам ты «дур», — обиделся и отвернул голову гном. — Сказано тебе — «скальд»! Бард, менестрель! — ударил он по струнам лютни.

— Менестрель… менестрель… как-то раз я подхватил какой-то менестрель, но наш лекарь мне его быстро вылечил! — нашёлся темноусый патрульный. — Или это блюдо такое? Не, нас кормят всякой дрянью, увольняться пора с такой службы, — махнул он рукой.

— А пока не уволился, подскажи, где твоего капитана найти, — схватил его за эту руку Берн.

— А чего вы хотите-то? — оглядел капрал вновь всю компанию.

— Безликие у вас в городе не заводились, случаем? Заползла одна тварь к нам, в Далкастр. Зарезала моего начальника, капитана стражи. Я руку чудищу с зеркальным лицом отсёк, а там это… — достал Берн механическую кисть, открыв внешнюю пластину и продемонстрировав шестерёнки.

— Гномья работа? Нам только с Мимира и Норда подобное поставляют, — сглотнул патрульный командир. — Лягушки там заводные, зайчики скачущие. Крутишь сзади ключик… А внутри вот такое. Мой сын разбросал как-то эти игрушки по дому, а я ногой наступил на жабу одну, потому знаю, что под корпусом у неё пружины и шестёрёнки…

— Починили хоть? — обеспокоено спросила Ассоль.

— Да куда там… Всё вдребезги, даже Мартин, кузнец, починить не смог, — махнул капрал свободной от хватки Берна рукой.

— Жалко… Мне папа или брат порвавшихся кукол всегда заштопывали… — вздохнула девушка.

— Ну, так то ж куклы, — со снисходительной улыбкой поглядел на неё капрал.

— Пусть тогда этот Мартин посмотрит, — предложил Берн, отпустив стражника.

— Это завтра к обеду. Кузнецы в две смены чередуются. Один днём, другой ночью, — заявил капрал.

— Значит, к ночному пойдём, — заявил ему экс-капитан.

— Я бы не советовал, — слева произнёс один из стражников.

— А чего так? — обернулся к нему Бернхард.

— Да сами увидите, — усмехнулся тот, вместе с напарником под руки таща старика.

— Это прямо, — указал их начальник. — Слева будет склон к реке, к пристани, справа, наоборот, дорога на холм к мельнице, там ветер лучше гуляет, лопасти крутятся. А вам прямо-прямо, в конце города как раз в большую кузницу из чёрного сланца-то и упрётесь. Если что, в таверне ещё богатый таскарец остановился. Учёный какой-то. Я так понял, тоже спец по диковинкам. Можете потом и к нему с этой «рукой» заглянуть, может, чего и подскажет по своему опыту.