Под маской зла

Влад Волков (2025)

Цикл пятикнижия «Семь знамений Апокалипсиса» расскажет о том, как бывший капитан стражи, а ныне попрошайка-алкаш, влезая в неприятности с гномом-бардом без слуха и голоса, странствующей цыганкой-воровкой из рода людей-кошек, чопорным анимагом-аристократом и юнгой с тёмным прошлым, бегущим от преследования, становится свидетелем гибели старого наставника от лап странной твари с зеркальным лицом. И теперь этой разномастной компании, в которой каждый преследует свои цели, приходится держаться друг друга в попытках разобраться, что происходит вокруг, докопаться до истины и выследить виновника в нападении. Но ниточки трагичных событий начинают то и дело вести в самых неожиданных направлениях, раскрывая зловещий заговор, масштабы которого путникам даже невозможно вообразить.

Кузнец

В дальних городских кварталах, несмотря на то, что стемнело, было весьма многолюдно. В окнах горели свечи и лампады, во дворах резвилась ребятня, периодически перебегая по дороге из одного в другой. Звучал гул людских, да и не только людских, разговоров.

На компанию путников особо не косились. В портовом городе уже кого только не видели. И цыган, и людей-кошек, и гномов, теперь всё и сразу. Не дивились вычурному наряду Вильгельма, не налетали на барда с просьбами спеть или рассказать им историю. Всё это здесь и без того многократно случалось.

В воздухе, на удивление, вместо запаха рыбы, соли и водорослей, что по дороге лез в ноздри со стороны пристани, пока сюда новоявленные приятели шагали в поисках кузницы, скорее пахло фермерскими животными. Видимо, их держали в хлевах где-то неподалёку. Скорее всего, за холмом с мельницей.

— Плакса-вакса, мандарин! На носу горячий блин! — на лужайке сбоку от вытянутого одноэтажного бунгало мальчишка с расчёсанной в обе стороны каштановой чёлкой дразнил, указывая пальцем, девочку с косичками, хнычущую в бордовом платье и потиравшую влажные глаза руками.

Ещё несколько ребятишек стояли неподалёку, чуть ближе к кустам красной смородины, представлявшей собой живую ограду от дороги. Глядя на малышню, Ассоль возмутилась и ринулась туда, сжав кулачки. Берн её даже ухватить не успел.

— Нет, ну вот не может она просто так пройти мимо! — рявкнул усач, оглянувшись на Шанти и Вильгельма. — Неприятность ходячая. Вечно её тянет куда-то. А где гном?! — оглядел он парочку с ещё большим негодованием в глазах.

— Да был где-то здесь, — посмотрела вокруг цыганка, а затем обернулась в сторону улицы.

Аргон стоял там. В шагах десяти от них. Придерживая лютню за гриф, миловался с какой-то высунувшейся из окна молоденькой девушкой с вьющимися волосами. Та одаривала его кокетливым взором и улыбалась. Цверг же подёргивал струны и общался с ней под переборы гамм.

— Сударыня… ваши глаза прекрасны, как две луны, озаряющие тёмное ночное небо в такие роскошные осенние ночи! — заявлял гном.

— Но они же синие, гном, а не жёлтые, — надула та губки.

— Тогда… — сменил цверг мелодию перебора, — они как прекрасные голубые озёра! Я тону в них!

— Пойду тресну сковородкой по голове им обоим, — направилась в их сторону Шанти, потянувшись к вещичкам гнома на лошади.

Бернхард же перевёл глаза в сторону Ассоль, которая в это время вышагала к чужой и незнакомой малышне на чью-то лужайку. Ни он сам, ни Вильгельм за ней не пошли, однако же остановились, чтобы подождать своенравную девчонку. Без неё уходить не решились.

— Ты — прекращай дразнить, — заявила зеленовласая особа мальчишке-задире, — А то ща как дам больно! А ты — не реви, — повернулась она к хнычущей девочке. — Мандарин — сладкий фрукт! Да и блин — это очень даже вкусно. Я бы порадовалась. Будь у меня блин на носу.

Девочка плакать перестала, да и мальчуган умолк. Но не убежал к остальным, что держались поодаль. Там была ещё тройка мальчишек и девочка в бурой юбке и рубахе не по размеру. Все разного роста, но на вид не старше восьми.

— Ты откуда такой выискался вообще! — сверкала малиновым взором Ассоль на темновласого мальчугана в меховой жилетке. — Дразниться — очень некрасиво! Не по-мужски совсем! Разве ж это достойный поступок? Словно завистливая сплетница какая-то! Вот вырастешь, будешь бабулькой сидеть на лавке, причитать, куда и какая молодёжь нынче пошла!

— Так не бывает! Не стану я бабушкой! В них девочки в старости превращаются! А я — мальчик! — возмутился маленький кареглазый сорванец.

— Ага, мальчик он… как же… Бывает, ещё как! — заверила Ассоль. — Думаешь, со мной не так случилось? Служил юнгой, дразнил девочек, — сочиняла она на ходу. — А потом — вот! — отстегнула она верхние пуговицы кителя, показывая рельеф груди сквозь рубашку.

— А-а-а! — вздрогнул мальчуган, подпрыгнув на месте, явно не ожидая увидеть подобного.

— И с тобой так же случится! Вот так хлоп — и девочка. Задираешь-задираешь, а потом бац! Сиськи выросли! — наклонилась Ассоль вперёд, пугая малыша. — А писька вообще отвалилась!

— А-а-а-а! — заверещал тот, и теперь перед девушкой было уже два ревущих ребёнка.

— Ну, не умею я с детьми обращаться, — пожала плечами Ассоль, застегнув китель и оборачиваясь на подошедших товарищей.

— В чём весь сыр-бор? У каждой драки всегда есть причина, — проговорил Бернхард, а за ним виднелись и все остальные, включая вернувшегося цверга. — Не бывает так, чтобы кто-то кому-то просто так двинул.

— Да ты что! — опешил гном и врезал экс-капитану под дых, отчего тот свалился, держась руками за грудь и живот, не в силах сделать глоток воздуха. — Держи удар, детка! Не будь размазнёй! Ну, и чего тут? — глядел Аргон малышню.

— Если позволите, — вежливо проговорил Вильгельм, — краем уха слыша ваш разговор, не могу не заметить, что «мандарин» также звание «советника» или наместника на управляющей должности в Лунге, регионе Дайкона.

— То «мантарин», а не мандарин, — закатил глаза гном. — Что я, в Дайконе не был, что ли. А вот мстить — грешно! — выставил Аргон палец перед поднимавшимся Бернхардом и двигал рукой влево-вправо, вверх-вниз, чтобы тот в гневе не мог схватить его.

— Но в книгах написано… — сдержанно возмутился аристократ.

— На заборе тоже много чего написано! Всему верить теперь, что ли? Правильно я говорю? — обернулся цверг к Шанти. — Хочешь, что-то напишу? — пошарил у себя Аргон по карманам в поисках, видимо, какого-нибудь мелка или уголька, а девочка в багровом платье протянула ему свой из кармашка.

— Что случилось-то вообще? — поинтересовалась у неё Ассоль. — Почему они тебя обижают?

— Да мы просто играли и болтали, кто кем хочет стать, когда вырастет, — ответил самый растрёпанный малыш с густо-чёрными волосами, стоящий на лужайке левее. — Талья, например, хочет красивым почерком переписывать книги. Я — стать рыбаком. Марк — торговцем. Сид — рыцарем…

— А я — конём! — подал свой тягучий голос рыжий мальчишка с расщелиной меж торчащих передних зубов.

Ассоль лишь глаза закатила на это высказывание. Несуразные детские фантазии были ей явно чужды. Девушка и себя такой не помнила, словно с детства имела серьёзный и прагматичный взгляд на вещи вокруг, не веря в какие-то сказочки и небылицы, притом что отец её был магом-друидом, да и сама она от него схожий дар унаследовала.

— Ну, а она сказала, что хочет вырасти и стать мальчиком. Ну, типа мужчиной! Мы и возмутились, так не бывает, а она спорила до слёз… — продолжал объяснять мальчуган.

— Это как «не бывает»? А я что тогда? Была девочкой, — мотнула своими волосами Ассоль. — А теперь вон, стала мальчиком! — красовалась она в военном кителе.

— Ма-а-а-ам! — побежал тот дразнившийся мальчишка домой после такого, вообще не понимая, кто кем стал и кто кем является.

— И никто даже не заступился, друзья, называется, — покачала головой ребятам Ассоль, развернувшись к своим.

— А ну дай сюда, — рычал Берн в оскале, выдёргивая у низкорослика лютню, чтобы ей его треснуть.

— Куда руки тянешь! На чужое позарился! — не отдавал гном свой инструмент. — Грешно!

— Я как двину тебе, будешь знать, что грешно! — угрожал Бернхард, дёрнув так, что у лютни струны порвались.

— Вотан всемогущий! — воскликнул Аргон. — Да что же я теперь делать-то буду!

— За собой получше следить, — хмыкнул Берн, уходя прочь, поведя плечом.

— Ты мне за это заплатишь! Где это видано, чтобы скальд без музыкального инструмента шатался! — в спину ему возмущался цверг.

— Ты не можешь попадать мимо нот, если они не звучат, — подметил усач. — Так что радовался бы, наоборот.

— Ты мне теперь новые струны должен! — возмущённо восклицал Аргон. — Или новую лютню!

— Ага, держи карман шире… — проворчал Бернхард.

— Я тебя вообще нанял! Ты — эскорт! Ты слушаться должен! — причитал гном, всплеснув руками. — Правильно я говорю? — оглядывался он на остальных.

— Ёж-поварёш! Хватит уже пререкаться! — пыталась унять их Ассоль.

— Идёмте уже к кузнецу, — потянул Вильгельм, элегантно ущипнув пальчиками за ткань нарядов в локтях Шанти и Бернхарда. — Я прям отсюда уже слышу стук его молота.

Чем ближе они подходили к крупному зданию из матового чёрного сланца, тем, действительно, всё отчётливее слышались гулкие крепкие удары по наковальне оттуда. Дверь была приоткрыта, что лишь способствовало распространению звука. А сама кузница стояла как бы поодаль от жилых домов по обе стороны улицы. Те попросту заканчивались слева и справа, шёл пустырь с редкими кустарниками, сорняками да колючими деревьями облепихи, а потом, торцом к насыпи-возвышенности, располагалась громоздкая постройка.

— А чем это пахнет так? — возмутилась Ассоль, прикрыв нос.

— Вроде не я, — понюхал ворот своей рубахи Бернхард.

— Вот уж кому в озере бы окунуться не помешало, — подметила Шанти.

— Не-е, судари и сударыни, так пахнуть способно на свете лишь одно существо! — заявил им Аргон, вышагивая вперёд. — Уж мы-то, гномы, в них разбираемся! За версту чуем! — открыл он дверь кузницы, внутри которой, сгорбившись, затылком упираясь в потолок, орудовал здоровенным молотом по такой же огромной наковальне лохматый носач с длинным пушистым хвостом, заканчивающимся кисточкой.

Тролль, работавший в Аргусе в ночную смену, был седовласый, немолодой. Шнобелем его, казалось, можно убить человека, просто впечатав в стену с размаха или прямо «клюнуть», уткнувшись сверху. Лоскутная накидка и набедренная повязка — вот и всё, что было на мохнатом теле, за исключением какого-то сложного оптического прибора поверх глаз — причудливых «очков». Грудь, ладони и шея были лишены волосяного покрова, но к спине тот разрастался в настоящую густую шерсть с загривком и хохолком.

Ассоль раскрыла рот и застыла на месте. Стало понятно, почему само здание кузницы столь большое. Тролль с серо-зелёной кожей сюда едва помещался, кое-как мог развернуться, чтобы перекладывать инструменты, опускать заготовки в воду, да и вообще здесь работать. Берн уткнулся остановившейся девушке в спину, подталкивая вперёд, а та едва на ногах держалась.

Шанти тоже округлила свои жёлтые глаза и расширила зрачки, глядя на мужчину-гиганта. И Бернхард явно до этого живьём троллей не видел, разглядывая взлохмаченного кузнеца и подходя ближе. Да и Вильгельм выглядел поражённым его размерами, но держал себя в руках. Уверенно себя рядом чувствовал лишь низкорослик.

— Эй, там! Наверху! — помахал он рукой.

— Клиенты? — гулко пробасил носач, взглянув сквозь свои линзы. — Ха-ха-ха-ха, — рассмеялся он, что аж всё ходуном вокруг заходило, особенно перепугав Ассоль.

— Сейчас обрушишь кузницу и лишишься работы! — попытался Аргон его успокоить.

— Работы? Ой, — протёр тролль слезу крупным пальцем с похожим на зубчик чеснока коготком. — Работы здесь и так нет с тех пор, как металл с рудников не везут. А местные меня вообще сторонятся.

— Неудивительно, — прикрывала всё нос ладошкой Ассоль. — Хоть бы помылся.

— Да если ж я в реку зайду, там уже вконец перестанет рыба водиться, — ответил кузнец.

— А чего ж ты тут стучишь тогда? Дятел полуночный, — поинтересовался Аргон.

— Да из всякого мусора, что выбрасывают, мастерю для себя то да сё, — мотнул головой тролль на сложенный хлам в углу позади.

— Да это же изгороди, — удивился Вильгельм, прохромав туда и разглядывая металлические предметы. — Урна, конёк, кочерга, мотыга, как новая. Ты всё это починил?

— Ну, можно сказать, — хмыкнул кузнец. — Они выбрасывают, я исправляю.

— А это! — восхитилась Шанти. — Шакрам, кастаньеты, пудреница, серьги в виде шишечек!

— Кое-где ювелирная прямо работа, любезный! — дивился анимаг. — Вот это номер!

— Ну, дык, а инструменты на что?! — басил тролль, показывая многофункциональность своих очков с обилием перемещавшихся линз в подвижных оправах.

— Уж вы бы наверняка мальчику игрушку починили, не то что дневной кузнец… — хмыкнула Ассоль.

— Есть даже цветы из металла! — изумлялась цыганка. — Можно хранить их в красивой вазе, а в случае чего схватить и треснуть кому-нибудь по голове, как дубиной, если потребуется!

— Нет ли там струн? Поглядите! — просил их гном, направившись в тот же угол.

— Да были у меня где-то всякие, — зашарил огромными пальцами по полочкам тролль, достав витки наподобие проволоки разной толщины.

— Да ты что! И для лютни сгодятся? — удивился Аргон.

— А чего б им не сгодиться, — взял кузнец у цверга его инструмент и уже за счёт своих подручных средств начал быстро натягивать струну за струной, пинцетиками вращая колки.

— Вот это я понимаю — мастер! Орудует прям как дайконец палочками за ужином — заявил гном, пошарив по карманам и насыпав на наковальню горстку монет. — За работу.

— Может, и вот об этом вы нам что-нибудь скажете? — вышагал Берн вперёд гнома и протянул механическую кисть вверх, кузнецу поближе.

Тот взял какие-то свои пинцеты, провернул настоящую горизонтальную пирамиду из идущих друг за другом увеличительных стёкол и начал ковыряться в предмете, пристально вглядываясь. Аккуратность его работы поразила Ассоль ещё больше, чем его необъятные размеры и невыносимый запах. Это попросту не сочеталось с подобной неповоротливой громадиной.

Конец ознакомительного фрагмента.