Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

Геннадий Сергеевич Горчаков, 2021

Действие сказочной трёхтомной эпопеи разворачивается на планете Явь и Дальних Мирах. Творцы из Иерархии Сил Света – Бог Солнца Ра, Ур, Лада и многие другие светлые духи своими добрыми сердцами сотворили прекрасную планету Явь. В сказке описываются времена, когда вся жизнь строилась мыслью, когда всё живое умело говорить и общаться друг с другом, когда цветы танцевали и деревья пели песни, когда всё светилось Добром и жило стремлением к Краса-те. Но Правитель Яви Сатанэль однажды находит на жуткой планете Сатургон Чёрное Кольцо. Своими тёмными мыслями и делами он начал наполнять красавицу Явь и сопряжённый с ней Мир Нави. Но его злодейским планам мешала Огненная Чаша, оставленная Творцами Яви для укрепления Краса-ты. И Сатанэль крадёт Чашу. Жизнь обитателей Яви и Нави лишилась прежней безмятежности, и ей стала угрожать реальная гибель. Это совершенно необычное остросюжетное философско-приключенческое произведение, написанное в стиле поэтической прозы.

Разговор на Радж-планете

Ра и Ур на берег моря прилетели, на камень мшистый сели, на волны бирюзовые глядели и меж собою тихую вели беседу. А рядом плавниками рыбки шелестели, что плавали по воздуху не хуже, чем в воде, и Богами любовались, их дивной Краса-той, которая сияла и искрилась сама собой.

— Ур, — сказал Бог Солнца Ра, — сегодня я заглянул во времена пространств далёких, и тревога лёгкая в меня вселилась, когда я мыслями объял планету Явь и нашу Ладу увидал, которая творит там Краса-ту.

— Ты говоришь про девушку с планеты Фа, где шли у нас сраженья с восставшими Стихиями? Она сражалась храбро там.

— Да, не сами подняли восстание они, — сказал Владыка Ра, — наш старый враг — ужасный Карагот за тем событием стоял. И ты в той битве крепко отличилась, как мощно молнии Огня метала в лохмотья Тьмы извечной, что наползала Ужасом великим на Светлые Поля. Ах, как прекрасна ты была в своём светлейшем гневе!

— А сейчас что, не прекрасна я? — спросила юная Богиня.

Владыка Ра взор оторвал больших лучистых синих глаз от моря, в котором Солнце жёлтое тонуло, лучи прощальные бросая по небу голубому и волнам, и с любовью нежной посмотрел на спутницу свою: золото её волос сияло, глаза сверкали ярчайшим светом нежного огня. Ах, как любил он всю её — такую близкую, родную, свою единственную, дорогую, которую он воплощеньем Краса-ты считал, — и это было так, а не иначе.

Владыка Ра провёл рукою лёгкой по волосам её, как будто сотканным из солнечных лучей, и искры засверкали такою радугой огня, что рыбки прянули в испуге и булькнули в глубины вод. Там, дух переведя, вновь выглянули из воды и чуть не утонули: вместо двух Богов одно сияло Солнце над звонкой гладью вод!

А Боги далее свою беседу продолжали:

— Так в чём причина безпокойства, мой любимый?

Владыка Ра с глубоким вздохом отвечал:

— Сегодня свитки отдалённейших Миров читал. И вдруг заметил вспышку Чёрного Огня я в ауре планеты Явь.

— Что это означает? — Богиня заглянула в глаза супругу своему и в них прочла тревогу лёгкую за Явь.

— Хотел бы сам я знать, что это означает. Я думаю: не старый ли «приятель» Карагот пытается проникнуть в мир планеты молодой?

— Но там же Сатанэль — хранитель Яви Голубой!

— Давно не вижу я его на заседаниях Совета Содружества Миров. Встретиться мне с ним бы не мешало, предупредить его.

— Конечно, встретиться с ним надо, пусть объясненье даст: в чём дело? Лада давно уж намекает, что Сатанэль едва ли не измену затевает. Ты ему чрезмерно доверяешь, а он желает одного — лишь первым быть.

— В общем-то желанье неплохое… — Владыка улыбнулся Ра. — Давно пора ему самостоятельно уж жить и свои Миры творить.

— Да? — Ур даже поднялась в порыве удивленья, в глазах её сверкнула возмущения слеза. — Он не будет первым никогда! Не будет первым тот, кто Жертвой не живёт. Не верю я ему: он просто рвётся к власти. Станет он последним — вот путь его! Моё пророчество — такое! Ты Жертвою великою живёшь, а он живёт лишь ради славы и в жажде власти драконом станет — вот путь развития его!

Владыка Ра давно не видел гневной Ур: Краса-та её как будто тоньше стала, в глазах её больших сверкали молнии огня, а речь её, обычно нежным ручейком которая текла, взбурлила, как горная река, громадами-камнями на перекатах грохоча. Владыка Ра любовью нежной Ур окружил и пламя гнева в её сердце погасил.

— Не стоит гневаться, моя родная, — ей ласково сказал. — Сатанэль мильоны лет служением Добру живёт, он верен делу был всегда и первым шёл туда, где трудности любые возникали. И на Явь он первым вызвался пойти, когда у многих вдруг срочные нашлись дела на Радж-планете. Нет спору — здесь они нужны, но на Яви они ещё нужней. Сатанэль — мой Брат и Друг большой, мы с ним прошли огонь и воду, сквозь битвы многие, труды… Мне кажется, что ты к нему несправедлива…

Ур от Владыки отвернулась и низко голову склонила:

— Любить его я не могу, уж ты уволь меня!

Владыка за плечи Ур ласково обнял и нежно ей сказал:

— Ты полное имеешь право на мнение своё. Я тоже вижу, что Сатанэль заносится слегка, но пребывание на Яви его немного отрезвит. Да и потом ничто нам не мешает Явь вместе посетить.

— Да, Ладу обязательно нам надо навестить, — Ур руку Ра пожала и далее сказала:

— Порой смотрю я на тебя и не могу понять: то ты такой большой, то вдруг мальчишкой кажешься ты мне. Я чую бездну Безпредельности в тебе. Ах, как мечтаю я познать тебя!

— Тогда тебе я скучен стану, — смехом рассиялись глаза Владыки Ра, — и ты непостижимость тоже для меня, — чуть слышно губами Ра коснулся глаз её. — Как хорошо, что ты моя…

Ур к груди Владыки Ра прижалась и слушала, как гулко бьётся его сердце, жар излучая, и вдруг увидела его — Шар Золотистый мерно колыхался, из него Любви струились светлые лучи, всю накрывая Радж-планету и дальше в Космос уходили.

Боги у тихого залива любовались радужной Красой, что три Светила в небе зажигали; и музыка звучала Сфер, восторг и трепет вызывая. Звук в цвет здесь превращался, а цвет вдруг светом нежным наливался и снова звуком ввысь вонзался и многоцветной радугой там разливался.

— Никак налюбоваться на Краса-ту я эту не могу, — сказала Ур. — Когда же Мир ты этот сотворил? Здесь всё пронизано Любовью — кого же ты тогда любил? Ведь ты меня тогда ещё не знал и где меня ты повстречал?

— Об этом как-нибудь потом я расскажу, — Владыка вновь за плечи Ур нежно приобнял.

Богиня Ур взяла горячую ладонь супруга своего и ласково погладила её.

— Насколько знаю я, ты тоже Ладу любишь.

Ра с улыбкой ей сказал:

— Такою же, как Лада, и ты эоны лет назад была. В ней духа моего частица. Душой она совсем ещё ребёнок, но если всё осилит и пройдёт, то ох как высоко она взойдёт!

— Так кто ж любимая твоя? Она иль всё же я?

Владыка Ра погладил Ур по волосам.

— Ты же знаешь: я всех люблю, но больше всех тебя. Ты — Солнышка моя, ты ярче всех на свете, ты — звёздочка огня, что светит мне во мраке ночи, ты — неба синего привет, ты — росная трава, листва звонкоголосая, ты — песня ветра вольного, ты — молния огня творящей Краса-ты, которой я живу, которой я дышу, которой я пою, и все те песни — про тебя, Искринка Светлого Огня, Богиня счастья моего, моя любовь, моя мечта и жизнь моя! Что б делал я, не будь тебя?

Богиня Ур к груди прижалася супруга, а он поцеловал её глаза, в которых звёзды искрами сверкали.

— Ты пахнешь Краса-той. Глаза твои — как солнца два, — сказал Владыка Ра.

— А у тебя глаза, как вход в Вселенную Огня, что Краса-той зовётся.

И оба глубоко вздохнули, друг с другом поделившись чувством, что Огнём Любви живёт в сердцах.

И засверкали Солнца лучами дивной Краса-ты на месте встречи той, и Звёзды-мудрецы, которые во все глаза глядели на эти существа Огня и Света, ресницами туманностей прикрылись: им тоже захотелося Любви, пусть не Богов, но Звёзд соседних, чтобы потом в глубинах звёздно-безпредельных водить планет весёлых хороводы.

Но Боги, сияя Краса-той, меж тем о важном говорили, что безпокоило обоих. И, кстати говоря, тот разговор был мысленный, безмолвный, и только искорки горели мыслей тех, что знать не должен был никто. А любопытных было много: и птицы, и жучки, и рыбки, и рачки, и ветер-непоседа крутые петли так и вил вокруг и около Богов, да мало что узнал, а всем поведать новости он очень бы желал.

А разговор опять вернулся к Сатанэлю:

— Владыка, ты любишь так учеников своих, — сказала Ур, — что им прощаешь промахи любые. Ты с виду лишь суров, а сердцем ты нежнее всех. Твой Сатанэль — любитель сладких песнопений, тщеславие его грызёт. Другие братья есть его не хуже. Они не говорят, а делают дела. Ты слишком отличаешь Сатанэля.

— Ты не права, родная.

— Скажу тебе, любимый, — Ур рассмеялась, — ты ослеплён любовию ко всем. Ведь ты — сама Любовь, и сомневаться в ком — тебе сплошная мука. Иль ты забыл, как предавали Служение Добру и исчезали многие во Тьму? А не из Тьмы ли вековечной твой появился Сатанэль?

— Ты несправедлива, милая моя: ты слишком резко судишь. Эоны лет тому назад, когда со мною рядом не было тебя, когда кипели битвы с Хаосом в иных Системах Звёдных, Сатанэль в обличии драконьем предстал передо мной, и меч мне духа предложил. С тех пор мне не было верней ученика и друга, все самые тяжёлые задания — его, а сколько он сражений вынес?! А сколько раз он погибал, но не сломился он ни разу! Эоны лет сражения он вёл со мною вместе и в одиночку, порой не зная передышки, и первый ученик по праву — он. Мне кажется, что меня ревнуешь ты к нему. Да, он стремительно идёт, и радость мне, что он поднялся почти на ту ступень, где ныне я стою. Но до этого ещё эоны лет пройдут, а я уйду вперёд, и рядом будешь ты, моя любовь и нежность сердца моего.

Богиня Ур Владыку Ра за плечи обняла:

— Учитель, я не могу понять тебя: ты кто, Владыка? Откуда ты? Эоны лет мы вместе, а будто бы вчера мы встретились с тобой… Какую Тайну носишь ты в себе? Хочу с тобою жить одною жизнью, и сердцем быть твоим, и плотью звёздной, и духом быть одним, чтоб стали мы единым существом.

Владыка Ра губами жаркими слегка коснулся звёздных глаз её и рассмеялся звонко:

— Не спеши с познанием меня, а то я стану неинтересен для тебя. Ты для меня ведь тоже Тайна.

— Я Тайна для тебя?

— Ещё какая!

— Но ты же всё знаешь про меня!

— Допустим, знаю, но не всё.

— Вот как ты сотворил меня, ты это помнишь?

Владыка вновь рассмеялся звонко:

— Собственно, тебя я не творил. Ты искоркой Огня летела прямо на меня. Что оставалось делать мне? Тебе ладошку я подставил — и ты прижалась к ней, как будто к матери своей, и ни на шаг уже не отставала. Потом и всюду, и везде, была со мною ты.

— Но ведь другую Искру духа мог ты взять себе?

— Мог, но встретилась ведь ты — так было предназначено судьбой.

— А чем тебя я привлекала? — Ур с улыбкой нежною на Ра взглянула. Он был уже серьёзен, а потом ответною улыбкой просиял широкой, как будто солнце засветилось на лице его.

— Твой дух сверкал, как луч звезды игривой, весёлый, озорной, он долго в руки не давался. Он Краса-ту искал в любом явлении и жизни радовался так, что звёзды слепли от ауры твоей. А ты была быстрее света. Всем восторгалась ты! И стала мне любимой:

Ты — радость для меня;

Ты — солнышко души моей;

Ты — ласка ветра полевого;

Ты — синь небес

И звёздочка моя

Из дальнего далёка;

Ты — счастья нежная ладонь,

Моя Любовь, моя Мечта;

Ты — жизни нить,

И свет Огня,

Что Краса-той зовётся.

Ур головой тряхнула, рассыпав золото волос:

— О себе теперь ты лучше расскажи. Ты кто? Ведь ты — как будто Безпредельность. Ты Старец и Дитя, и Небо, и Земля, и Солнца Луч, и само Солнце! Как мне постичь тебя?

Владыка Ра ответил так на этот град вопросов прекрасной спутницы своей:

Кто я? — спроси у солнца ты;

Кто я? — спроси у звёзд,

блистающих ввыси;

Кто я? — послушай песнь ручья;

Кто я? — у ветра ты спроси,

что песнь несёт ручья;

Кто я? — спроси цветок,

чьим ароматом буду я.

Я — Космоса творенье:

Я был, Я есмь, Я буду!

— И как же остаёшься ты один, когда весь Космос отдыхает?

— Когда в Пралайе спит Космоса Душа, то я любуюсь Краса-той её и думаю над тем, как и куда направить путь Вселенский, чтоб в Краса-те он проходил.

— Но Безпредельность — это ж Бездна?

— А если воспринять её как восходящую вершину, где Свет один сияет Краса-той?

— Но ты же перед Бездной той один?! — едва не закричала Ур.

Владыка только улыбнулся:

— А кто сказал, что я один? Со мною девушка одна, нет, даже три.

Ур встревожилась слегка:

— И кто они?

Владыка рассмеялся звонко, и голос солнечным лучом его звенел:

— Истина, Любовь и Краса-та! Но думаю, что очень скоро — чрез мильон эонов — их будет чуть поболе.

Ур дух перевела и рассмеялась звонко:

— И кто счастливые те будут?

— Так это будешь ты! Ты будешь бодрствовать в Пралайе, а я немного отдохну.

Ур головою покачала:

— Опять ты шутишь, мой любимый! А до меня с тобою были спутницы другие?

Владыка Ра двумя горячими руками взял её прекрасное лицо с вразлёт глазами — звёзд синих небесами, в которых Безпредельность отражалась, — и нежно любовался ими.

— Часть спутниц тех сидит в Совете нашего Кольца Миров, а часть отпала.

— Но их так мало!

— Ты ожидала полчища влюблённых? Увы, немногим путь Краса-ты по си-лам оказался: Подвиг, Жертва и Труды во имя Истины Добра и Краса-ты им показались грузом непомерным.

— И много огорчаем мы тебя?

Владыка усмехнулся:

— Мягко сказано, моя любовь. Вот ты — как если бы огонь и кипяток в придачу.

Владыка Ра вдруг загрустил слегка, понурив плечи: временами находила и на него тоска. Печальником великим тогда его звала Богиня Ур. Хотя Владыка Ра сам говорил, что печаль есть ржавчина души, но печаль его была не о себе — о человечествах, что жили волею свободной — дикой, ярой и крутой, Его не слушая Советов, тем самым скорби путь себе избрав.

— А почему, Владыка, порой ведёшь себя ты, как ребёнок?

— Чтоб не сойти с ума, — сказал он просто. — Ребёнок прост, он Солнышком живёт и вечной жизни рад. Я такой, а не другой.

Владыка Ра надолго замолчал. И столько было боли в нём, страданья и печали, что Ур взяла и обняла его, как мать, что утешает ласкою дитя своё. И так они сидели, как существо одно, лишь только искорки сверкали в единой ауре Богов.

Первой нарушила молчанье Ур:

— А со мной тебе не скучно? Ведь ты — Творец Миров!

Владыка Ра взглянул с любовью в распахнутую синь горячих глаз её. Ну как ей объяснить, что страстно любит он вот эту Звёздочку, что молнии быстрей и к Подвигу всегда готова и всю себя Служенью посвятила.

— С тобой скучать мне просто невозможно, ведь ты — моя Богиня, ты в шаге от того, чтобы творить Миры.

— А как мне сделать этот шаг последний?

Владыка Ра тихонько рассмеялся:

— О! Это будет лёгкий шаг, всего мильоны лет. Но, чтобы на ступень Творца взойти, надо через тернии великие пройти, на Яви, например.

— А почему на Яви?

Но тут беседа прервалась особ высоких: вокруг Богов крутилась стайка озорная морских коньков, что явно подслушивала разговор Творцов. А когда те замолчали, рыбёшки с плеском в волны ускакали. И стали там дурачиться, резвиться. В Конька вцепился Рак морской. Конёк со страху кверху взвился и там давай крутиться и метаться, чтоб сбросить с красного хвоста засевшего Рачка.

Но тот держался крепко.

— Отпусти! — взмолился наконец Конёк.

— И не проси! Ты мне понравился давно, и я хочу, чтоб ты со мной дружил.

— Ну вот ещё! Ищи себе ты друга среди рачков своих.

— А ну их! Тоска и скука мне от них. Им только ползать бы по дну, нет, я жить так не хочу. Хочу летать, как ты!

— Но ты же Рак, а я — Конёк! И всё же отпусти мой хвост, мне больно делаешь, дружок! А если хочется летать, то попроси Богов — они сидят вон там, на камне у воды. Они-то смогут превратить тебя в конька иль даже в птицу.

— Тогда ты подвези меня быстрее к ним, а я же попрошу, чтоб стали мы друзьями.

— А может, я не хочу с тобой дружить.

Морской Конёк вдруг резко шевельнул хвостом, и маленький Рачок упал у самых ног Богов, и там заплакал от жалости к себе: он не умел летать и даже плавать. Ур плач услышала Рачка. Нагнулась и взяла в ладонь рыдающего малыша:

— Ты кто таков и кто тебя обидел?

Рачок клешнёй вцепился в палец ей, чтоб снова не упасть, и вдруг оцепенел: над ним склонился Лик Прекрасный. И столько было в нём любви и нежной доброты, что вмиг исчезли слёзы.

— Так кто тебя обидел, мой маленький дружок?

Рачок протяжно всхлипнул:

— Наверно, я сам себя обидел.

— Ну как же это так?

— Вот так: другом выбрал я себе Конька морского, а он не хочет дружить со мной.

— Конечно, — от возмущения Конёк подпрыгнул почти что на вершок. — Вы сами посудите — он рыбкой хочет стать!? Вы видели когда-нибудь, чтоб раки превращалися в коньков?

— Если не было, так будет! — закричал Рачок. — Вот попрошу Богов и птичкой буду я летать!

— А я, а я, — завёлся Конь морской, — я тоже птичкой стану! — и весело за-танцевал пред светлыми Богами.

Владыка Ра с улыбкой их спросил:

— Быть может, вы людьми хотите стать?

— Такими же, как вы? — тут ахнул Конь морской.

— Хотим! — Рачок ответно запищал.

— Богами даже можно стать, — сказала им Богиня.

— И мы подружимся? — спросил Рачок.

— Конечно, — Богиня отвечала. — Но для этого вам надо в Мир другой попасть и там уже Богами стать!

— Богами стать? Вот это да! Мы это хоть сейчас хотим! А где тот Мир, где Боги радостно живут?

— Вон яркая Звезда сияет, — сказала Ур. — Там Новый Мир вас ожидает!

— Хотим туда! Хотим!

— Ну что ж, голубчики, летите!

Владыка Ра вверх поднял руки, и пламя голубое вспыхнуло меж ними, слившись в шар, который поглотил Конька с Рачком. Потом из пламени огня две искры вырвались… как молнии, сверкнули и в глубине небес блеснули.

— Счастливого пути! — им вслед сказал Владыка. — На Яви встретимся опять.

— Ты что, лететь туда собрался? — встрепенулась Ур. — Тогда и я с тобой!

— Я только лишь на миг. Там очень тяжко, в Мире юном том.

— Ну и что? Мне не впервой энергий низких тяжесть ощущать. С тобой я только быть хочу, как тот Рачок.

В глазах Богини Ур искрился свет далёких звёзд, горя огнём любви высокой — и навстречу любовью нежной стремились жаркие глаза Владыки Ра, что солнцем утренним сияли и нежность излучали.

Долго на голубых камнях сидели Боги, даря любовь светлейшему из всех Миров, в котором пело всё, искрилось и цвело, где все любили всех. Где даже камни подолгу могли шептать волнам о чувствах каменных своих, а те в ответ ласкали их солёными губами.

Со стороны кто видел тех Богов — Солнышко одно сияло и счастьем Радж планету наполняло.

А Две Искринки-золотинки (были то Конёк с Рачком) в Явь из чистой вышли сферы и от ужаса тут онемели: Явь кипела вся огнём; грохотали ярые вулканы, небо грязью поливали; громы-молнии сверкали; лавы тут текли рекой. Дух в материю входил, ором-стоном он трубил, надевая те вериги, что обманкою явились и давили, и теснили, чёрным мраком окружили. Где тот блеск, игра лучей, что манили и прельщали, много-много обещали безмятежной вольной жизни… оказалось, всё обман!?

Две Искринки-веселинки с тихим ужасом внимали дикой жизни тут разгулу, что рвалась из Нави в Явь, а оттуда в Навь и Правь, а потом обратно в Явь, в оболочки облекаясь поужасней, пострашней, чтобы быть сильней, грозней и сражаться меж собой, чтобы пожрать потом друг дружку.

— Делать нечего нам здесь! — так решили две Искринки, но замешкались слегка, засмотревшись, заглядевшись на игру пребуйных Сил, что резвились и бесились по всему простору Яви, сотрясая даже Навь, жизни жаждали они и отчаянной Любви. Столь велик был сей магнит, что Искринки растерялись и, опешив, всё глядели, как кипит вся Жизнь пред ними, во все стороны бросаясь, на саму себя кидаясь и сама с собой воюя. Это всё их захватило, с дикой силой закружило — захотелось им самим соль вкусить вот этой Жизни, испытать игру страстей.

— Ты куда? — одна спросила.

— Я туда, куда и ты.

— Может, всё же нам вернуться?

— Ну а что мы скажем Ра? Он же нас послал сюда!

— Так куда же мы пойдём?

— Нет, я в воду больше не полезу, по земле ходить хочу! Вон, смотри, луга и травы, я на них пастись хочу, травку есть и воду пить, мир весь этот полюбить!

— Ну и я с тобою буду!

И они с Небес упали: стала первая Конём, серебром в лугах горя, а вторая, громко лая, стала бегать вкруг него.

Что случилось с ними дальше, нам пока что неизвестно, но из Хроники Акаши мы сейчас узнаем и об этом вам расскажем.