Вопреки

Дарина Иконникова (2024)

История жизни молодого, скромного, интеллигентного протестантского пастора в лихие времена 1920-х годов в Новом Орлеане: одиночество, метания души, приключения, мафия, и, конечно же, любовь…

Новый Орлеан не перестаёт удивлять

Свидание

Все дни в ожидании визита Анны молодой пастор изнурял себя работой: наколол гору дров, обновил садовую изгородь, сколотил новую скамью, которую поставил у входа в мастерскую, до идеальной чистоты убрался в комнате и повесил шторы на своё крохотное окно, что категорически не устраивало Долорес.

Она уже нашептала мужу о неподобающем поведении Джеймса, о его пристрастиях к падшим вертихвосткам и тем самым поругании чести пастора Нила и всего протестантского сообщества.

Светлый пастор, строго шикнув на назойливую жену, с удовольствием наблюдал за преображением своего воспитанника: Джеймс воспрянул духом, постоянно улыбался, шутил и смеялся с детьми, охотно по вечерам в беседке играл в шахматы, часто оглядываясь на калитку сада. Он больше не сутулился, расправленные плечи, налитые силой жилистые руки, радостно блестящие глаза выдавали молодого, пышущего здоровьем мужчину. Однако юное сердце трепетало в широкой груди в ожидании встречи, все мысли были посвящены только ЕЙ, в голове множество раз отрепетированы фразы и даже диалоги их скорого свидания.

Через несколько дней после знаменательной встречи в дверь мастерской постучали, и внутрь комнаты вошла Анна со стопкой книг, перевязанных веревкой. Она была одета в василькового цвета платье простого покроя, того же цвета маленькую шляпку с вуалью и черные туфли на каблучке.

— Добрый день, Джеймс! — она лучезарно улыбнулась.

— Здравствуйте, Анна! — с ликованием в голосе поздоровался Джеймс, — я так рад Вас видеть.

— Я принесла Вам свои книги на обмен.

— Замечательно! Присаживайтесь, — Джеймс пододвинул к ней сделанный только вчера изысканной резьбы табурет.

— Боже, какая прелесть, — Анна с восторгом рассматривала резные ножки стула, — это Ваша работа?

— Да. Я очень рад, что Вам понравилось, — ответил молодой человек, а про себя подумал: «Всё, всё только для тебя. Я на всё готов».

— Джеймс, как Вы смотрите на то, чтобы прогуляться по набережной, если вы не заняты? Сегодня такая прекрасная погода!

— С удовольствием! Одну минутку.

Он достал с верхней полки роман, который она хотела прочитать, вытащил из ворота колоратку и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Я готов. Пойдёмте?

— Меня нисколько не смущает Ваш духовный сан, Джеймс.

— Я думаю, что прогулка пройдёт приятнее, если на нас не будут обращать внимание, и мы спокойно сможем провести время вместе.

Выйдя в сад, он подал ей согнутую в локте руку, Анна приняла её, и они отправились в сторону моря.

* * *

Теплым осенним днём набережная была полна людей: праздно шатающиеся группы молодых людей, чинно вышагивающие семейные пары, дети на велосипедах, старушки с собачками, торговцы, зазывающие публику к своим лоткам с мороженым, и даже фокусники с жонглёрами.

И только одна молодая пара старалась держаться поодаль от этой дневной шумихи. Джеймс купил два фруктовых мороженых и пригласил Анну присесть на удаленную скамейку лицом к остывающему морю.

— Как же прекрасно просто сидеть, вдыхать аромат соленого осеннего моря и ни о чём не думать, — сказала Анна, с наслаждением уплетая мороженое.

Джеймс не сводил с неё своих голубых глаз. Он был на седьмом небе от счастья.

— Почему Вы так на меня смотрите, Джеймс?

— Простите, Анна. Мне кажется, что я сейчас проживаю совершенно чужую жизнь.

— Отчего же? — посерьёзнела девушка и повернулась к нему.

— У меня было нелёгкое детство, я пережил очень тяжелую утрату и свёл смысл своей жизни к самобичеванию и оплакиванию потери, — ответил погрустневший Джеймс.

У Анны сжалось сердце. «Неужели наши судьбы схожи?» — подумала она.

— Поделитесь со мной, — она обхватила ладонями холодные руки Джеймса и жадно взглянула ему в глаза.

Когда он закончил свой рассказ, на улице уже смеркалось и похолодало. Зарево от садящегося за горизонт солнца освещало лица молодых людей: Джеймс плотно сжимал губы, а по щекам Анны текли струйки слёз.

— Мне очень жаль, Вы так одиноки. Не представляю, как Вы нашли в себе силы пережить смерть Леи, и Вы совершенно не должны корить себя в её гибели, — сквозь вновь подступающий к горлу комок прошептала она.

Тут Джеймс заметил слёзы Анны и, поддавшись охватившему его порыву страха за причиненное огорчение, обнял девушку.

— Анна, пожалуйста, не плачьте, я не хотел Вас расстроить!

— Ох, милый Джеймс, Вы даже себе не представляете, на сколько мы с Вами похожи.

— Что Вы имеете в виду?

— Я готова доверить Вам свою тайну. Мало кто знает, что то веселье, в котором я живу, блеск нарядов, брызги шампанского, известность нашей труппы отняли у меня жизнь. Я не живу, я существую, — горько сказала Анна.

«Разве это возможно? Она такая молодая, красивая, успешная! Но её лицо на той афише было абсолютно несчастным, а глаза наполнены скорбью и душевной болью», — размышлял Джеймс.

— Проводите меня, пожалуйста, до дома, уже прохладно, а я по дороге Вам всё расскажу, — попросила Анна.

— Да-да, конечно, — засуетился Джеймс, ругая себя за то, что не захватил пиджак, который смог бы накинуть на плечи любимой девушки.

Пара молодых людей удалялась прочь от набережной вглубь большого города, уже наполнявшегося звуками джаза, цокотом каблучков, гудками подъезжающих к ресторанам дорогих автомобилей и хлопками открывающихся бутылок с шампанским.

В полной темноте Джеймс и Анна молча стояли у парадной дома, где жила девушка. Они никак не могли расстаться, хотя Анну уже била сильная дрожь.

— Анна, заходите в дом, Вы насквозь промерзли.

— Да, иду. Джеймс, Вы меня тоже осуждаете? Вы не произнесли ни слова после моего рассказа.

— Мне не за что Вас осуждать. Вам пришлось пойти трудной дорогой, сохранив достоинство и честь.

— Спасибо большое, милый, добрый пастор.

— Анна, умоляю! Для Вас я друг, брат…но никак не духовник, — поморщился Джеймс.

— Я прос-то хо-те-ла, чтоб-ы Вы у-лыб-ну-лись, — простучала зубами она.

— У Вас это получилось! А теперь быстро в дом, — Джеймс слегка подтолкнул девушку ко входу в здание, — до завтра!

— До завтра! — Анна послала ему воздушный поцелуй и растворилась в темноте парадной.

Неожиданный гость

Последующие недели практически каждый день Анна и Джеймс проводили вместе. Девушка к полудню прибегала в церковь, ей очень понравилась идея детского сада, и она с удовольствием возилась с ребятами, разучивая с ними детские песни и танцы.

Анна больше не задерживалась в кабаре на всю ночь, после выступлений она спешила домой, чтобы принять ванну и лечь спать.

По воскресеньям, после службы, она совместно с несколькими прихожанками пекла печенье для детей малоимущих семей района.

Светлый пастор с умилением наблюдал, как Джеймс и Анна вместе бегали по саду, играя с детьми в прятки и догонялки.

И только Долорес вечно была недовольна криками малышни и топотом маленьких ножек. А особенно она возненавидела Анну, бульварную плясунью, которую обожали все: муж, Джеймс, дети, прихожане, почтальон, молочник и даже дворник, хотя орущий выводок во главе с вертихвосткой подбрасывала в небо горсти опавших осенних листьев, собранные им в кучу.

Настала поздняя осень. Деревья стояли голыми, а ветер с моря чувствовал себя вольготно, разгуливая меж ветвей и вороша остатки опавшей листвы на дорогах Нового Орлеана.

Горожане укутались в пальто и плащи, летние веранды кафе закрылись и гуляющих по набережной становилось всё меньше. Часть людей предпочитала проводить свой досуг дома или в гостях, остальная — в ресторанах, кабаре и пабах. Наступил жаркий сезон для «Новоорлеанского бурлеска», выступления теперь начинались раньше, так как темнота подступающих сумерек загоняла толпы желающих развеять осеннюю хандру в увеселительные заведения.

Анна и Джеймс теперь встречались только по воскресеньям, так как детский садик работал лишь в тёплое время года, а работа Анны в осенний сезон начиналась ранним вечером.

Одним из воскресных дней они сидели на скамье у мастерской, укутавшись в пледы, с чашками горячего чая в руках.

— Джеймс, не упрямься. Что в этом такого?!

— Как-то это неправильно. Да и вообще я не знаю, как себя там вести.

— Я тебе забронирую уединённый столик в укромном месте. Тебя никто и не заметит, а потом выведу через чёрный ход.

— Ну не знаю. Я подумаю.

— Соглашайся! Я так хочу, чтобы ты хоть разок посмотрел наше выступление. Ты ведь даже не имеешь представления, что такое бурлеск.

— Я слышал от людей.

— От кого? От Долорес или старой миссис Кинг? Они даже рукава до локтя считают чем-то неприличным, — рассмеялась Анна.

— Что правда, то правда, — улыбнулся Джеймс.

— Я побежала, мне еще на примерку новых костюмов. А ты подумай, очень тебя прошу.

Проводив Анну до калитки, молодой пастор столкнулся с почтальоном. Тот передал ему письмо, адресованное лично Джеймсу. Молодой человек удивился, так как раньше никто ему не писал, вся корреспонденция приходила только на имя пастора Нила.

Покрутив в руках конверт, Джеймс прочёл адрес отправления — Хьюстон.

«Хм, странно. Может из школы? Но что им понадобилось? Адресант — Ф. Ничего не понимаю» — подумал он и открыл конверт, в письме было всего несколько строк:

«Дорогой Джеймс!

Я решил впервые за много лет воспользоваться очередным отпуском. Поезд в Новый Орлеан прибывает вечером N числа, прошу встретить. Номер в гостинице забронирован.

Мистер Фокс».

* * *

Через пять дней после получения письма Джеймс стоял на платформе железнодорожного вокзала в ожидании прибытия поезда из Хьюстона. Он с нетерпением переступал с ноги на ногу — приезд старого товарища приятно его удивил и оживил. Джеймс уже представлял, как они с Фолиантом и пастором Нилом будут обсуждать новости протестантского духовенства, прочитанные за время разлуки книги, слушать рассказы о никчёмных студентах и о новых поступлениях в библиотеку.

От резкого гудка поезда Джеймс подпрыгнул и заторопился к середине перрона. Фолиант вышел из вагона последним, скрюченный старичок с саквояжем шустро спустился на платформу, хихикнул и крепко обнял своего молодого и единственного друга.

— Как же я рад тебя видеть, Джеймс! Ты как будто подрос и покрепчал, — сказал мистер Фокс, рассматривая молодого человека и крутя его, как юлу.

— Мистер Фокс, у меня уже голова кружится. Ну хватит! — рассмеялся Джеймс.

— Ну как ты? Я очень соскучился! Кстати, спасибо большое за газеты, которые ты мне присылал. Благодаря им я хоть новости этого мира узнаю.

— Не за что, дорогой друг! Ну, пойдемте скорее. Ветер очень промозглый. Сначала куда? В гостиницу?

— Держи саквояж, — мистер Фокс всучил Джеймсу свой багаж, — если тебе не тяжело, то давай для начала посидим в каком-нибудь кафе на набережной, давно я не видел море.

И они под руку отправились к выходу с вокзала, а оттуда на набережную.

Погода стояла прохладная, с моря дул пронизывающий насквозь ветер, но милый старичок улыбался в весь свой практически беззубый рот и вдыхал аромат солёного бриза. Джеймс силой запихал Фолианта в ближайшее кафе, чтобы согреться и выпить по чашечке горячего какао. Они сели за столик около окна, чтобы старик мог любоваться морской гладью.

— Эх, и что же я раньше не приезжал, когда был помоложе?! — сокрушался он, — дурак был, всё книги, книги, так жизнь и прошла.

— Вы выбрали не очень удачное время для поездки, мистер Фокс.

— Ай! — махнул рукой Фолиант, — в моём возрасте уже любой день удачный, если я его пережил. Вот только женщин что-то мало на набережной.

— Так вы же хотели на море посмотреть.

— Одно другого не исключает, — подмигнул старичок, — и даже прекрасно дополняет.

— Как дела в школе? Что нового?

— Да ничего там нового нет и быть не может. Я только что оттуда приехал, дай мне возможность не говорить и не вспоминать о ней.

— Ладно, — улыбнулся Джеймс.

— Ты мне лучше расскажи, где в этом шикарном городе можно отдохнуть и развеяться?

— Я слышал недавно в городе открылся дом отдыха с различными оздоровительными процедурами, а в местную библиотеку привезли обновленное собрание сочинений Фицджеральда и Джона Рида.

Фолиант посмотрел исподлобья на молодого человека, отпивая из чашки горячий напиток.

— Мда. Вроде я не к одногодке в гости приехал. Ты мне скажи, где в холодное время года я могу полюбоваться на прекрасных дам и перекинуться с ними парой любезностей?

— А-а-а-а. Ну так это просто. Послезавтра воскресная служба, приходите, у нас замечательные леди в пастве.

— Тьфу ты, Джеймс! С тобой просто невозможно! Ну какая паства? И уж тем более воскресная служба!

Джеймс, часто моргая, недоуменно смотрел на разгорячившегося старика, который, размахивая руками, чуть не опрокинул со стола чашки.

— Я тебе говорю о прелестницах в ярких нарядах, милых шляпках, туфельках с каблучками на изящных лодыжках, фейерверке джаза, шампанском и виски.

— Но я же не пью и не знал, что вы любите виски.

— Нет, это невероятно! Из всего сказанного мной, ты услышал только слово «виски», — вздохнул обреченно старик и отвернулся к морю.

— Не расстраивайтесь, милый Фолиант. Я знаю место, которое вы описали, и где есть всё, что вы перечислили в своей пылкой речи, — сказал Джеймс и обнял друга за плечи.

Мистер Фокс с недоверием взглянул на молодого пастора, но прерывать его не стал.

— Я знаю одно кабаре, где выступает самая известная в Новом Орлеане труппа шоу-бурлеска. Сам я там никогда не был, но знаком с одной из танцовщиц, она на днях приглашала меня посмотреть шоу, вот вы вместо меня туда и сходите, девушка забронирует заранее столик.

Фолиант расплылся в улыбке сытого домашнего кота и с прищуром посмотрел в пунцово-красное лицо молодого пастора.

— А ты чего так раскраснелся? А, Джеймс?

— От горячего какао в жар бросило.

— Так у тебя уже давно пустая чашка. А ну-ка, рассказывай о своей красотке?

— Откуда вы знаете, что она красивая? — удивился Джеймс.

— Так понятно, что для влюблённого молодого человека, его женщина самая красивая. Но прежде, чем ты начнёшь свой рассказ, закажи мне, пожалуйста, стаканчик виски, какао уже не может прогреть старческие кости.

Джеймс ухмыльнулся и подозвал официантку.

После того как мистер Фокс сделал внушительный глоток горячительного напитка, молодой пастор начал свой рассказ. Он в подробностях обрисовал первую встречу с Анной, утаив лишь последовавшие за этим юношеские метания, когда Анна уехала в длительное турне, а он об этом не знал. В ярких красках описал её внешность, ранимую душу и рассказал о том, за что от неё отреклась семья, о боли разлуки, и как он старается поддерживать Анну. Джеймс признался, что влюблён, но не уверен, что это взаимно. Также поведал, что за ними неусыпно следит Долорес, а пастор Нил и дети обожают Анну.

Когда Джеймс закончил свой рассказ, на улицу опустилась вечерняя тьма. Силуэты немногочисленных прохожих, подсвеченные светом фонарей, отбрасывали удлиненные тени на мокрую от дождя набережную. В кафе, где сидели друзья, остались только они вдвоём, и официантка недовольно посматривала в их сторону.

— Нам пора идти, Мистер Фокс.

Старик, подперев рукой подбородок, смотрел слегка опьяненными алкоголем и историей Джеймса глазами сквозь окно, за горизонт моря.

— Ну надо же, никогда не слышал и не читал о такой романтичной истории: пастор и танцовщица. Достойно книги.

Джеймс помог подняться старому другу, расплатился с официанткой и повёл Фолианта в забронированную гостиницу, благо она была недалеко.

В вестибюле недешёвой гостиницы протрезвевший от холодного ветра и мелкого дождика мистер Фокс, прощаясь с Джеймсом, вдруг сказал:

— Так, сегодня пятница. Завтра я жду тебя здесь в десять утра, и ты отведёшь меня в хороший магазин мужской одежды. Нам на вечер необходимо купить два достойных костюма и шляпы.

— Зачем?

— Вот дурья голова! Пойдём в кабаре смотреть на выступление «Новоорлеанского бурлеска»!

— Я не пойду.

— Еще как пойдёшь. Тебя Анна умоляла прийти. Я знаю, тебе страшно, а мне очень хочется посетить это заведение, поэтому пойдём вместе, заодно познакомиться с твоей любимой девушкой.

— Там, наверное, всё очень дорого, — попытался хоть так отговорить старика Джеймс.

— А за это не переживай! Я столько лет по собственной глупости экономил жалование, что могу преспокойно тратить его в своё удовольствие. Да, и оба костюма оплачиваю тоже я. Эх-х-х-х, кутнём! — хихикнул Фолиант и, пританцовывая как мог, отправился в свой номер.

Чудо

Утром следующего дня, еле переставляя ноги, Джеймс брёл в сторону гостиницы. Он не хотел обижать старого друга и расстраивать Анну, поэтому принял решение поддаться их уговорам и пойти в кабаре этим вечером, хотя очень переживал и нервничал.

Проводив накануне мистера Фокса, он позвонил Анне по телефону из ближайшей аптеки, и сообщил, что придёт со своим другом Фолиантом на её шоу и попросил забронировать им самый удалённый от взглядов посторонних людей столик. Анна была счастлива: защебетала в трубку, что будет танцевать только для него и что безумно рада, что Джеймс наконец-то посмотрит на её работу.

Ровно в десять утра молодой пастор стоял у двери номера мистера Фокса и настойчиво барабанил в неё. Он уже начал переживать, что старик почувствовал себя плохо и не смог позвать на помощь. В этот момент из-за угла гостиничного коридора показалась тележка горничной и её хозяйка шикнула на Джеймса.

— Тихо ты, честной народ побудишь! Чего ты так расстучался? Приличные люди ещё спят! — зашептала она.

— В этот номер вчера заселился мой друг, мы договорились встретиться в десять утра. Я пришёл, а он не открывает. Может что-то случилось! — также прошептал Джеймс.

— Плюгавенький старый горбун-хохотун?

— Достопочтенный библиотекарь богословской школы! — тихо возмутился молодой человек.

— А-ха-ха-ха! Богословской школы! Кхе-кхе-кхе, — рассмеялась горничная, подавившись кашлем заядлого курильщика, — твой достопочтенный библиотекарь пал жертвой Нового Орлеана, — и покатила тележку прочь по коридору.

— Что вы имеете в виду? — спотыкаясь о свои же, вдруг ставшие ватными ноги, торопился за горничной Джеймс, — он умер?

— Живее всех живых. Найдешь его за завтраком в ресторане на первом этаже.

Джеймс с облегчением облокотился спиной о стену коридора, глубоко вдохнул и попытался остановить прыгающее в груди сердце. Спустя пару минут, успокоившись и взяв себя в руки, он спустился вниз и зашёл в ресторан.

Картина, явившаяся его взору, заставила челюсть молодого человека опуститься на грудь.

Мистер Фокс с набриолиненными остатками седых волос, в розовой пижаме и накинутом на неё кипенно-белом махровом халате с вышитыми монограммами отеля на кармане, в мягких замшевых домашних туфлях, с зажжённой сигарой во рту и фарфоровой чашкой с кофе в руке восседал в обитом красным атласом огромных размеров кресле. Закинув ногу на ногу и вальяжно ею раскачивая, Фолиант, совсем недавно пылившийся среди бумажных сородичей в своей библиотеке, читал свежую прессу и не заметил прихода Джеймса.

Молодой человек энергично замотал головой, зажмурив глаза, чтобы отогнать настолько неправдоподобное видение. Однако это видение было вполне реальным, фигура в халате обернулась, и в нос Джеймса запустились клубы табачного дыма, а голос, просочившийся сквозь них, поздоровался:

— О! Доброе утро, Джеймс! Ты как раз вовремя! Будешь кофе?

— Господи! Мистер Фокс, что здесь происходит?

— Как что? Завтрак. Садись, — и старик указал на стоящую напротив банкетку.

Джеймс присел на невысокий продолговатый стульчик, обитый тем же атласом, что и трон Фолианта, и с удивлением уставился на старого друга.

— Ну что ты так глаза выпучил?

— Я… Я не ожидал Вас увидеть в таком виде.

— В каком? Помытым, побритым, причесанным и выглядящем так, как должен выглядеть уважающий себя джентльмен? — хихикнул Фокс.

— И давно ли вы пристрастились к курению?

Мистер Фокс подмигнул и достал из кармана халата золотые карманные часы на цепочке, откинул щелчком верхнюю крышку и посмотрел на циферблат:

— Примерно полчаса назад.

— Ого! Да они же безумно дорогие! Откуда они у вас?

— Выиграл вчера в покер у местного бизнесмена вот в этом ресторане, — и старик обвёл рукой с сигарой холл заведения.

— Вы умеете играть в покер? — уже не зная, чему удивляться, спросил Джеймс.

— Вчера играл первый раз.

— И выиграли?

— Милый друг, в моей коллекции есть прекрасные экземпляры, обучающие этой карточной игре. Я их все прочёл, изучил различные комбинации и вчера попробовал на практике.

— Вы меня поражаете, мистер Фокс. Вы чудо! Но я начинаю переживать за ваше здоровье.

— Я себя прекрасно чувствую! Только теперь я осознал, насколько устал от дряхлого, деревянного саркофага библиотеки, брюзжащих хрычей-преподавателей и огрызающихся учеников. Неужели я не могу себе позволить первый раз в жизни почувствовать себя человеком, а не книжным червём?! И если это будет последний день в моей пропыленной жизни, то я хочу провести его с праздным шиком! — выпалил старик, чуть задохнувшись.

Джеймс с отеческой снисходительностью посмотрел на вздорного старичка и сказал:

— Тогда нам пора отправляться за обновками!

— Вот теперь ты дело говоришь! — воскликнул уважающий себя джентльмен и выпорхнул из кресла.

Через десять минут он уже стоял в вестибюле гостиницы, с недовольным видом разглядывая в большом напольном зеркале свой старый и единственный костюм.

— Даже стыдно на улицу в таком выходить. Пошли скорее в магазин.

Полдня они потратили на поход по нескончаемым магазинам мужской одежды. Мистер Фокс не терял даром времени, проведенного в поезде, ему хватило и пары часов, чтобы изучить несколько десятков журналов мод по пути из Хьюстона в Новый Орлеан. Теперь же, подкованный в тенденциях моды осенне-зимнего сезона, он скрупулёзно выбирал для себя и Джеймса идеальные костюмы, подчёркивающие воспитанность и интеллигентность, но не «пахнущие» консервативностью и пуританством. Замученные стариком девушки-продавцы с дергающимися в нервном тике глазами надолго запомнили придирчивого горбуна со светскими манерами.

Поужинав в ресторане гостиницы, в темноту наступивших сумерек шагнули два изысканно одетых джентльмена в шерстяных пальто и фетровых шляпах.

Шоу-бурлеск

К восьми часам осеннего субботнего вечера главная улица Нового Орлеана была полна людей и автомобилей. Мистер Фокс старался походить на местных франтов непринужденно вышагивал по брусчатке, однако очередная яркая вывеска, фривольный наряд красотки или дорогостоящий автомобиль выбивали его из образа пресыщенного мирскими благами повесы и превращали в удивлённого ребенка.

— Джеймс, ты только посмотри на этот кабриолет! Сколько же он может стоить?

— Дорого, очень дорого.

— Джеймс, как ты думаешь, ей не холодно? Здорово же ей поддувает под такое короткое платье!

— Угу.

— Да-а-а-а, время идёт вперед. Как же вокруг ярко: всё блестит, светится, сверкает. У меня уже пятна в глазах.

— А вы опустите голову вниз.

— Да ты что! Я хочу всё запомнить. Это же впечатления на всю оставшуюся жизнь!

— Мы почти пришли. Нам надо налево в арку.

— Очень странный вход для такого популярного заведения.

— Мы пойдём через чёрный вход, а не через главный.

— Эх-х-х, а так хотелось эффектно войти.

— Мистер Фокс, умоляю! Мы же договорились вести себя тихо и неприметно.

— Да-да. Пойдём уже скорее. Шоу скоро начнётся.

Они свернули в арку слева от главного входа в кабаре, у которого уже стояла очередь из мужчин в тёмных пальто или плащах и женщин в ярких манто и разноцветных шляпках. Все оживлённо переговаривались в предвкушении шоу, танцев, алкоголя и веселья.

В подворотне не было ни души, тусклый свет одной единственной лампочки, вкрученной над дверью чёрного хода, позволял скрывать не только лица тех, кого не должна увидеть публика, но и помогал вести бизнес, о котором все знали, но никто не обсуждал.

В полутьме стоял небольшой грузовичок с тканевым кузовом, задний борт автомобиля был откинут, и там шла мышиная возня. Бряцая стеклом в деревянных ящиках, двое мужчин перетаскивали бутылки с различным алкоголем внутрь кабаре. Третий придерживал дверь и командовал грузчиками. За поясом его брюк, под увесистым животом, чёрным вороним крылом блестел браунинг. На краю борта грузовика лежали два пистолета-пулемёта Топмсона.

— Шевелитесь! Нам ещё на три точки надо успеть.

— Если бы ты помог, то быстрее бы управились.

— Сейчас я вам браунингом помогу. Приплясывая, будете разгружать. А ну бегом!

Джеймс с Фоксом прижались к противоположной стене здания, тень от грузовика скрывала их присутствие. Как назло, старика разобрал кашель, он крепко прижал ладонь ко рту, но заглушить приступ не удалось. Два пулемёта и пистолет в мгновения ока были вскинуты и направлены в направлении грузовика. Грузчики начали обходить машину, главарь встал поодаль, контролируя ситуацию, и крикнул в темноту:

— А ну выходите! Иначе проделаем в вас столько дырок, что доктор устанет их считать!

Молодой пастор и библиотекарь приставным шагом, всё также упираясь спинами о стену, шагнули в зону, освещенную лампочкой. Их руки были подняты над головами, мертвецки бледные лица искажены гримасами ужаса и страха.

— Кто такие? — грозно гаркнул главарь.

— Мы в кабаре на шоу пришли, уважаемый, — промямлил Фокс.

— Вход с другой стороны, папаша, так что рассказывай, кто такие.

— Мы правда посетители. Первый раз пришли посмотреть шоу.

— Сейчас проверим. Дэнни, обыщи их!

Один из грузчиков, здоровенный амбал с тупым выражением лица закинул пулемёт за спину и приблизился к парочке.

— Повернулись! Руки на стену, ноги расставить! — приказал он.

После того, как Джеймс и Фокс выполнили его команду, тот грубо обхлопал их карманы, проверил пояса брюк, бока на наличие кобуры, ноги и ботинки.

— Чисто! Повернулись!

— Уважаемый, отпустите нас, пожалуйста! Мы же ничего не сделали! — с мольбой в голосе обратился старик к главарю.

— Извини, папаша, не могу. Вы нас видели. Так что отпустить никак не получится. Дэнни, в машину их! Связать и кляп в пасть.

Громила схватил бедолаг за шивороты и потащил к грузовику.

— Тонни, сейчас же отпусти их! — в проеме двери стояла Анна, уперев руки в бока и расставив ноги на ширине плеч.

— Анна, иди внутрь, если не хочешь лежать в кузове рядом с ними! — главарь повернулся к девушке.

— Это мои друзья! Я им сказала зайти с чёрного входа.

— Не смеши меня. Дэнни, что встал? В машину обоих!

— Это пастор нашей протестантской церкви и библиотекарь из богословской школы, — выпалила Анна.

— Да ладно! — усмехнулся Тонни, — А ну тащи молодого ко мне, я знаю его в лицо, моя мама не пропускает ни одной воскресной проповеди в этой церкви.

Дэнни так пихнул Джеймса, что тот чуть не упал на колени перед главарем.

— Ха! И правда он. Что, святоша, потянуло на красоток и выпивку? — засмеялся главарь, схватив Джеймса за грудки.

— Отпусти их! — повторила Анна, — Или мне обратиться за помощью к мистеру Фетучини? Он уже сидит за своим столиком.

— Ладно! Брысь отсюда. Ещё раз вас увижу, то уж извините.

Анна отступила на шаг, пропуская вперед трясущихся страдальцев. В этот момент Тонни схватил девушку за руку, выше локтя.

— Только ради тебя, Анна, но позже я с тебя взыщу. Запомни, теперь ты несёшь ответственность за их молчание.

— Отвали! — Анна грубо оттолкнула главаря и побежала внутрь кабаре.

Бледных, в помятых костюмах, вытирающих со лба холодный пот перепуганных друзей, она нашла у двери, ведущей в гримерную.

— Бедненькие мои! Ну вы как?

— Вроде живы, но я не уверен, — ответил старик.

— Вот мы с вами и познакомились, мистер Фокс. Я о вас много слышала от Джеймса. Я Анна.

— Анна-спасительница, Анна-ангел, Анна-посланник Господа нашего! — старик перекрестился и крепко обнял девушку.

— Джеймс, Вы в порядке? — Анна заглянула в лицо молодого человека.

— Д-д-да, — заикаясь произнес первое слово за всё происшествие Джеймс.

— Так, — девушка взяла под руки пастора и библиотекаря, — пойдемте наконец-то в зал, скоро начнется шоу. И вам обязательно надо что-нибудь выпить, чтобы снять стресс.

Она проводила их в укромный уголок зала, где темнота практически скрывала забронированный столик, заказала им виски и убежала готовиться к выступлению.

Выпив внушительный глоток горячительного напитка, Фокс осмотрел кабаре. В центре зала была устроена возвышающаяся на полметра от пола сцена, на ней выступал пузатый комик, развлекающий публику перед основным шоу. Вокруг сцены, на время развлекательной программы, плотными рядами были расставлены круглые столы с пятью-шестью стульями. Из угла в угол по потолку, словно балдахин, тянулись гирлянды блестящей мишуры. Посередине потолка висел огромный крутящийся шар, обклеенный множеством кусочков зеркала, в которых отражался каждый лучик софитов и рассеивался на миллионы солнечных зайчиков, прыгающих по стенам, полу и разгорячённым лицам посетителей.

Десятки официантов сновали с подносами от столика к столику, предлагая или уже принося готовые напитки и закуски. Практически все столы были заняты. За одними сидели пары: все мужчины в костюмах, женщины в вечерних ярких платьях; за другими — группы уже изрядно подвыпивших молодых людей; за третьими — попивая шампанское из бокалов с высокой тонкой ножкой, ворковали красотки, бросая кокетливые взгляды на понравившихся им молодых людей.

Только один стол выделялся среди остальных: он был расположен перед сценой, с лучшим видом на представление. Во главе стола сидел седовласый мужчина в дорогом костюме на вид лет пятидесяти пяти, с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой. Лицо его было надменно-повелительным, смуглая кожа выдавала итальянское происхождение. Пепел от сигары он скидывал на пол, а стакан с виски, лишь только успевал опустеть, моментально наполнялся официантом. Четверо крепких молодых людей, тоже итальянской наружности, сидели подвое с боков от представительного человека. Они пили кофе и время от времени поправляли полы своих пиджаков, прикрывая топорщащиеся приклады пистолетов.

Джеймс ничего этого не замечал, он сидел всё такой же бледный. От виски он отказался, чем совершенно не расстроил мистера Фокса. Заказанный пастором чай стоял нетронутым и остывшим. Фокс, разгоряченный адреналином, двумя стаканами виски и головокружительной обстановкой кабаре, совершенно оправился от перенесённого стресса.

— Ух, как мне здесь нравится! Никогда не бывал в подобном заведении, а зря. Здесь мне кажется есть всё для идеального вечера, кроме прелестниц на моих коленях, — хихикнул Фокс.

— Это поправимо, сэр. Ещё виски? — около старика вырос из ниоткуда официант.

— Наливай, голубчик, наливай, — Фолиант протянул опустевший бокал.

— Вы так до шоу не доживете, мистер Фокс, — сказал Джеймс.

— Не переживай, больше виски, чем есть в этом заведении, я не выпью, — подмигнул Фолиант.

Джеймс наконец-то улыбнулся и отпил свой давно остывший чай.

Вдруг фоновая музыка затихла, комик ушёл за кулисы, а на опустевшую сцену начали выставлять стулья. Затем вышли во фраках музыканты, напоминающие стайку пингвинов, поклонились и расселись по своим местам.

Публика мгновенно зашевелилась: девушки начали двигать плечиками в такт музыке, а головы всех мужчины повернулись в сторону сцены. Под тихий стук барабанов перед оркестром выбежали пять девушек в блестящих зеленых коротких платьях, выстроились в одну линию, обняли друг друга за талии и вскинули синхронно вверх по одной ножке. Грянул джаз.

Танцевальные выступления сменялись песенными дуэтами девушек. Так как Анна не пела, в перерывах между выступлениями она успевала подбегать к Джеймсу с Фоксом и интересовалась, нравится ли им шоу.

Старик был в восторге: осыпал девушку комплиментами, поочередно целовал её руки, хвалил танцы и красоту Анны. Джеймс был не так пылок в своих комментариях, но с несвойственным ему красноречием восхвалял искусство бурлеска и в особенности сольные партии Анны.

Спустя два часа фееричного шоу и восьми или девяти стаканов выпитого Фоксом виски, публика начала отодвигать свои столики ближе к стенам заведения, освобождая место для танцпола. Когда несколько первых парочек закружились в порочных движениях чарльстона, к друзьям подошла Анна. Она уже переоделась в будничный наряд, смыла косметику и накинула пальто.

— Ну что? Готовы? Я вас выведу через чёрный ход.

— Готовы, — ответил Джеймс и кивнул головой в сторону Фокса.

Старик мирно посапывал, вытянув вперед ноги, скрестив руки на груди и опустив голову. Молодые люди подхватили уставшего библиотекаря под руки, засунули в пальто, водрузили на голову шляпу и направились к выходу. Вызвав такси, они посадили Фокса в машину и поехали в гостиницу, где благополучного уложили его спать.

Приключения продолжаются

Эта ночь прошла неспокойно для всего города. На тёмные улицы Нового Орлеана высыпала сотня полицейских, мирный сон жителей был прерван яркими лучами мощных фонарей, воем сирен служебных автомобилей, визгом тормозов, криками служителей закона, пистолетными выстрелами и автоматными очередями. На бизнес вне закона была устроена облава.

Полиция громила склады с алкоголем, оружием и наркотиками, вытряхивала трюмы барж и лодок, стоящих на приколе в порту, врывалась в подпольные казино, била, крутила, стреляла, арестовывала.

Отстреливаясь, мафия положила немало фараонов, гильзы от автоматов и пистолетов-пулемётов усеяли улицы и подворотни города, дым от горящих складов поднимался на несколько сотен метров и был виден с любого уголка Нового Орлеана.

Такие рейды проводились в том случае, когда очередной главарь не уплачивал начальнику полиции в срок оговоренную заранее сумму «налога». Причём под гребенку шли все шайки, вне зависимости оплатили ли они дань или нет.

На утро, после головокружительного шоу, Джеймс шёл по дымящимся от потухающих после пожаров улицам, он торопился в гостиницу, чтобы проведать старого друга. Добравшись до нужного здания, молодой человек насквозь пропах вонью жжёных покрышек, а одежда покрылась пеплом, оседающим на всех прохожих, словно хлопья пушистого серого снега. Отряхнувшись, он постучал в дверь номера, однако ему никто не ответил. Джеймс не стал на этот раз переживать, он понимал, что Фокс скорее всего ещё спит после бурного вечера, полного впечатлений и виски. После повторного стука, когда друг так и не ответил, Джеймс на удачу повернул ручку двери, и она открылась.

В гостиной номера было темно и душно, стоял едкий запах крепких сигар и перегара от выпитого накануне алкоголя. Во мраке незнакомого помещения, инстинктивно зажмурив глаза и вытянув вперёд руки, Джеймс потихоньку начал продвигаться к окну, чтобы раздвинуть шторы, открыть одну створку окна и впустить свежий воздух. Как только его рука коснулась портьеры, на плечо молодого человека опустилась чья-то ладонь весом с кувалду. Джеймс вскрикнул и подскочил.

— Не стоит этого делать, пастор Джеймс, отпустите штору, — услышал он жуткий голос откуда-то сзади, метрах в трёх от себя, — присядьте.

«Кувалда», жёстко обхватив плечо Джеймса, развернула пастора на сто восемьдесят градусов и толкнула на что-то мягкое, по-видимому, на диван.

— Мы вас уже час ждём, — сказал тот же голос, — верно, мистер Фокс?

— М-м-м-м-м, — промычал до боли знакомый Джеймсу голос где-то правее от него, на другом конце дивана.

— Я рад, что вы со мной согласны, дорогой Фолиант. Тонни, включи свет.

Вспышка яркого света озарила комнату, через мгновение Джеймс с увеличивающимися от ужаса глазами оглядел помещение. У двери стояли два амбала с пистолетами-пулемётами на перевес, дула которых смотрели прямо на Джеймса. Посередине комнаты, в кресле, закинув ногу на ногу восседал немолодой надменный итальянец и также, как и накануне в клубе, курил сигару и встряхивал пепел на пол, вернее на недешёвый ковер. Рядом с мафиози, за журнальным столиком, сидел знакомый по подворотне кабаре главарь контрабандистов Тонни, он чистил пистолет и гонял зубочистку из одного угла рта в другой. По обе стороны дивана возвышались два громилы, стволы их ружей также были направлены в сторону пленников.

Джеймс, дрожа от страха, повернул голову вправо, уже зная, что он там увидит. На самом краешке сидел маленький, сухонький, трясущийся старичок. Он был крепко связан веревкой вокруг всего тела, во рту торчало кухонное полотенце. Сосульки мокрых от пота седых волос падали ему на лоб, одним глазом Фокс умоляюще смотрел на Джеймса, второй был закрыт фиолетовой гематомой, а из рассеченной брови на пижаму капала кровь. Молодой пастор рванулся к другу, но был остановлен ударом приклада автомата в спину. Джеймс взвыл от боли и рухнул на пол около дивана.

— Не надо резких движений, пастор Джеймс. Уилли, подними его.

Одним рывком Уилли-Кувалда поднял Джеймса и усадил обратно на диван. Молодой человек, часто дыша и морщась, пытался превозмочь жуткую боль в области почек. Единственный зрячий глаз старичка со скорбью и сожалением смотрел на друга.

— Теперь вы готовы говорить? Я хотел познакомиться с вами, джентльмены, и в непринужденной дружеской беседе выяснить пару интересующих меня обстоятельств. Однако сначала мистер Фокс проявил несоответствующую его почтенному возрасту прыть, а теперь и вы, пастор, под дулами направленных на вас автоматов опрометчиво пытаетесь спасти друга.

— Что вам надо? — чуть слышно произнёс Джеймс.

— Наконец-то это похоже на диалог! — хлопнул в ладоши мафиози, — разрешите представиться, меня зовут мистер Фетучини, — и он театрально снял невидимую шляпу в знак приветствия.

— Что вам надо? — повторил Джеймс.

— Как я сказал ранее, выяснить несколько обстоятельств. Для начала, что вы делали вчера вечером после того, как покинули кабаре. Мистер Фокс не смог дать нам вразумительный ответ.

— И не может. Я уверен, что он не помнит. Вчера вечером он выпил много виски и уснул, не дождавшись окончания шоу. Я погрузил его в такси и отвёз вот в этот номер, переодел и уложил спать.

— Извините, пастор. Но вы не обладаете таким же завидным телосложением, как мои ребята, — ухмыльнулся Фетучини, — вы справились в одиночку?

— Мистер Фокс не такой уж и тяжёлый. И да, мне никто не помогал.

— Эх-х-х, как жаль, что наш разговор начался со вранья, — и мафиози незаметно кивнул.

Тут же Джеймс получил мощный удар кулаком по левой стороне лица, кровь брызнула из разбитой губы, и он завалился на бок. Связанный старичок заскулил по-щенячьи, а Кувалда посадил Джеймса на место.

— Продолжим. Пастор Джеймс, я прекрасно знаю, что с вами была Анна. Она мне сама сегодня рассказала.

— Что с ней? — рванулся вперёд молодой человек, готовый зубами разорвать глотку тому, кто причинил его любимой какой-либо вред.

Удар под дых вернул пастора на место.

— Ага, я так и думал. Любовь, молодость и сумасбродство. Пока что с Анной всё в порядке. Пока что. Всё зависит от вас и от того, что вы мне сейчас расскажете.

— Но мне, кхе-кхе, нечего, кхе-кхе, вам рассказать, — прокашлял Джеймс, из которого только что выбили почти весь дух.

— Ну как же нечего?! Вам повторить мой вопрос?

— Мы отвезли уснувшего Фолианта на такси в гостиницу, уложили спать, потом я проводил Анну до её дома, вернулся в церковь, сразу лёг спать, а, проснувшись, направился сюда, где вас и встретил, — выпалил скороговоркой Джеймс и пригнул голову в ожидании очередного удара.

— Эх, завидую вашему здоровому сну, молодой человек. В моём возрасте не так уж просто уснуть, когда слышишь звуки выстрелов, взрывов и сирен.

— Я слышал, но церковь находится на другом конце города, а выстрелы и взрывы, вроде, были в порту.

— Совершенно верно. Это горели лодки и склады. Мои лодки и Мои склады. Благодаря вам я потерял огромную сумму денег, часть недвижимости, транспорт, несколько казино и пару десятков Моих людей убитыми или арестованными.

— Благодаря мне? Я не понимаю, — замотал головой Джеймс.

— Вы один или вместе с Анной натравили на нас полицию. Девушку мне конечно очень жаль, красивая и хорошо танцует, но простить я вас не могу. Вернуть мне утраченное вы не сможете даже до конца своих дней, а оставлять безнаказанным ваш поступок мне не по статусу. Как же я смогу держать в страхе весь город, заниматься бизнесом, если пара щенков вставляет мне палки в колёса?!

— Мы-мы-мы не ходили в полицию! Честно! Да и зачем? Что мы им могли сказать?

— Например, указать на грузовик Тонни, полный алкоголя и наркотиков, который всю ночь развозил товар по Новому Орлеану. Ведь именно через него фараоны вышли на Мои запасы и на Моих поставщиков.

— Почему вы решили, что именно мы рассказали о грузовике? Да, мы его видели, но мистер Тонни приказал нам молчать, да и вообще не наше это дело.

— А может ты решил, что делаешь богоугодное дело и очищаешь город от греха.

— Да не мы это!

— Угу-угу-угу! — закивал с кляпом во рту Фолиант.

— Так себе оправдание. Дело в том, что в этом месяце я и все мои конкуренты заплатили начальнику полиции необходимые взносы, поэтому дело в стукаче.

— Может это ваши конкуренты и настучали!

— Этот бизнес не так работает. Мы готовы перестрелять друг друга за товар и деньги, но к фараонам никто из нас не пойдет. Так что признавайся!

— Богом клянусь, что это не мы!

— Угу-угу-угу! — опять закивал Фокс.

— В Бога я, конечно, верю, а вот тебе, сопляк, нет. Что-то затянулась наша беседа, а мы ни на шаг не продвинулись к правде, — вздохнул Фетучини и повернулся к одному из амбалов, стоящих у двери, — девчонку сюда. Живо!

Здоровяк кивнул и скрылся за дверью. Через минуту дверь распахнулась, и в номер втолкнули Анну. Она была растрепанная, с порванным подолом платья и оторванным рукавом пальто, на левой скуле её лица ярко синел след чей-то ладони.

— Мерзавцы! Отпустите её!

— Джеймс! — Анна метнулась к пастору, однако амбал крепко держал её за воротник пальто.

— Ну ты же не хотел в мирной тихой беседе решить вопрос, придётся по-другому. Тащи её сюда! — скомандовал мафиози.

Анну поставили на колени рядом с креслом Фетучини, лицом к дивану, где сидел Джеймс, девушка опустила руки вдоль тела и дрожала, как осенний лист на ветру, готовый оторваться от ветки и навсегда остаться лежать на мокрой, сырой земле.

Мафиози кивнул в сторону связанного полуживого старика, и того также поставили на колени по другую сторону от кресла. Фетучини затушил сигару в пепельнице и, не вставая, расставил руки, согнутые в локтях с перевернутыми вверх ладонями. Мгновенно на его ладонях оказались две береты, дула которых он направил в затылки Анны и Фокса.

— Выбирай.

— О, Господи! Зачем?

— У меня нет времени препираться! — рявкнул Фетучини, — выбирай!

— Я! Это я! Я рассказал полиции о грузовике! — закричал Джеймс и, рыдая, упал на колени перед мафиози, — я проводил Анну и пошёл не в церковь, а в полицейский участок.

У пленников раскрылись от удивления все три глаза, а Фетучини с улыбкой добавил:

— Ну вот видишь, так просто признаться. И зачем ты это сделал?

— Вы были правы. Я хотел очистить город от пороков. Во имя Господа.

— Эх, Джеймс, из-за тебя пришлось напугать милую девушку и избить до полусмерти старика. Посадите их на диван, а пастора ко мне, — спокойным голосом приказал босс.

Теперь пришла очередь молодого человека преклонить колени перед стоящим над ним главарём мафии. Джеймса уже не трясло, голова опущена, взгляд упёрся в пол, а губы шепчут последнюю в жизни молитву, имена Леи и Анны.

— Как ты понимаешь, тебе придётся ответить за свой неразумный поступок. Жизни твоих друзей я сохраню, обещаю, — и Фетучини приставил берету к голове молодого пастора.

Анна тихо всхлипывала, спрятав голову на груди освобожденного от веревок старика, тот по-отечески пытался дрожащими костлявыми руками обхватить всё тело Анны, чтобы уберечь, спрятать, защитить девушку от того, что должно сейчас произойти.

— Последние слова? — спросил Фетучини.

— Анна, я люблю тебя. Сестрёнка, скоро мы увидимся.

Анна завыла нечеловеческим голосом, рванулась к Джеймсу и закрыла его своим телом в надежде принять пулю на себя. В этот момент резко зазвонил телефон, стоящий на журнальном столике перед Тонни. Он вопросительно посмотрел на босса, тот кивнул и опустил пистолет.

— Слушаю. Да, здесь. Мистер Фетучини, это вас.

— Кто?

— Эдди. Сказал, что нашли стукача.

* * *

Статья из вечерней газеты Нового Орлеана.

«Сегодня, N числа, в сточном коллекторе в районе портовых складов, принадлежащих известному в нашем городе бизнесмену, мистеру Фетучини, найдены два тела с огнестрельными ранениями в области затылка. Руки мужчины и женщины были связаны в области запястий. По предварительным данным убитыми являются правая рука вышеупомянутого бизнесмена, более известный как Тонни, и его жена.

Причиной убийства следственные органы считают разборки внутри мафиозной группы после облавы, устроенной накануне полицейским управлением Нового Орлеана. На настоящий момент подозреваемые в совершении данного преступления отсутствуют.»

* * *

Через сутки после знакомства с местным преступным сообществом на перроне железнодорожного вокзала стояла троица прилично одетых людей, но с изрядно побитыми лицами.

— Не поторопились ли вы с отъездом, милый мистер Фокс? — спросила Анна.

— Да. Вы же хотели сходить в кино, на ярмарку и ещё пару раз повеселиться в кабаре. Да и вообще наполнить жизнь впечатлениями, чтобы хватило на долгие годы, — ухмыляясь, подтрунивал над стариком Джеймс.

— Хах, — скорбно хихикнул Фолиант, — вчера вечером я повеселился на две жизни вперёд. Нет уж, я возвращаюсь пылиться в свой теплый, сухой, уютный саркофаг, где мне всё знакомо и дорого.

Они обнялись и расцеловались на прощание, а поезд унёс прочь хихикающего старичка, который хотел кутить и веселиться, но суровые реалии жизни большого города 1920-х годов заставили исчезнуть сказочный мираж, который Фолиант нарисовал у себя в голове.