Вопреки

Дарина Иконникова (2024)

История жизни молодого, скромного, интеллигентного протестантского пастора в лихие времена 1920-х годов в Новом Орлеане: одиночество, метания души, приключения, мафия, и, конечно же, любовь…

Неисповедимы пути Господни

Спаситель

Прошло несколько недель после кошмарной встречи с мафиози и отъезда мистера Фокса. Жизнь молодых людей вошла в привычное русло. Оба вернулись к своим привычным обязанностям, работе, встречам, прогулкам. Едва не случившаяся трагедия ещё больше их сблизила, они оберегали, заботились, ухаживали друг за другом.

Они старались избегать разговоров о той страшной ночи и ни разу не вспоминали о признании Джеймса в любви. Анна думала, что это были слова, сказанные под воздействием адреналина, признание в любви на краю обрыва, ведущего в пучину небытия, забвения и тлена. У Джеймса эти воспоминания вызывали двоякие чувства: с одной стороны, он был потрясен, ведь даже в своих мечтах о прекрасной Анне он ни разу не произносил эти слова, но перед смертью выпалил их, не задумываясь; с другой стороны, молодой пастор понимал, что не таким должно было стать признание в любви, не при таких обстоятельствах. Джеймс твердо решил, что ему необходимо серьёзно подготовиться и повторить заветные слова в красивом, романтичном месте, где слово «люблю» прозвучит не как прощание, а как раскрывающийся бутон пиона, своим благоуханием возвещающий о наступлении весны в сердце и душе. Он подарит этот цветок Анне в надежде, что она его примет и поставит в свою изящную сердечную амфору.

Джеймс определил дату знаменательного дня, это будет день рождения Анны, до которого оставался один месяц. Молодой человек репетировал свою речь дни и ночи напролёт, каждый раз находя в ней изъяны: то получалось слишком сухо и бесцветно, то слишком высокопарно и бездушно. Ещё один немаловажный вопрос, который его волновал, какой подарок сделать любимой. Он должен быть достойным такой волшебной девушки, таким же красивым, искренним и необычным. Джеймс обошёл практически все магазины города, но не обнаружил ничего заслуживающего находиться в руках прекрасной Анны. Он уже начал впадать в уныние и ощущение собственного бессилия от невозможности найти нужную ему вещь. Джеймс не мог позволить себе купить ювелирное украшение, ведь пасторское жалование хоть и было достойным, но всё же его не хватило бы на такой дорогой подарок. Безделушки в виде статуэток, ваз или конфетниц были отметены сразу. Книга — всегда прекрасный подарок, но не в такой важный день. Что же делать?

Как известно, искренне страждущему помогает Бог или случай. В очередное воскресное утро, провожая и прощаясь с прихожанами после проповеди, Джеймс стоял угрюмый и немногословный у дверей церкви. Он покорил сердца людей своей любовью к детям, ремеслу, желанием помогать каждому нуждающемуся. Многие постоянные прихожане с радостью отмечали, что замкнутый, мало улыбчивый молодой пастор стал жизнерадостным, более открытым к общению. Но в этот день он был не похож сам на себя, удручён и задумчив.

Из потока людей, прослушавших проповедь пастора Нила, отделилась женщина средних лет, одетая по последней моде, но в подобающем для похода в церковь платье и пальто. Это была миссис Уолтс, самая известная в городе франтиха, жена редактора местной новостной газеты, мать двух миловидных дочерей, которые не смогли завоевать сердце молодого пастора. Дама была глубоко верующая и не держала зла на Джеймса, не откликнувшегося на многозначительные намеки её девочек.

— Доброе утро, пастор Джеймс, — поздоровалась женщина.

— Здравствуйте, миссис Уолтс.

— Какое прекрасное нынче утро, необычно теплое и солнечное для ноября. Не так ли?

— Да, вы правы, — вздохнул Джеймс и посмотрел на солнце невидящим взглядом.

— Но похоже оно совсем не прекрасное для вас. Чем вы так расстроены?

— Не могу найти ответ на загадку, которую сам себе и загадал.

— Ой, как интересно! И что же это за загадка? Я в детстве обожала их разгадывать!

— В общем-то это даже не загадка, а скорее сложность, с которой я пока не могу справиться.

— Нет таких сложных вопросов, ответов на которые не было бы в Священном Писании, милый пастор. Вы сами об этом прекрасно знаете. Как раз сегодня на эту тему была проповедь пастора Нила. Возможно, он и поможет в решении вашей загадки.

— Боюсь, что нет, миссис Уолтс. Проблема скорее мирская.

— Ах! Так это куда проще! Поделитесь со мной, я постараюсь вам помочь.

«А ведь и правда, — мысленно рассуждал Джеймс, — женщина скорее сможет подсказать, что подарить другой женщине. Почему я сам до этого не догадался? А кого я мог спросить? Долорес? Старушку миссис Кинг?».

— Я.. Мне… В общем нужен подарок для девушки, — вздохнул молодой человек и потупил взор.

— Боже, какая прелесть! — всплеснула руками миссис Уолтс, — Кто-то всё-таки смог покорить ваше сердце? Как её зовут? Я её знаю? Она из нашего прихода?

— Нет, — Джеймс покраснел.

Дама заметила смущение молодого пастора и мысленно отругала себя за неуместные вопросы.

— Ради Бога, простите меня за мою бестактность. Как только речь заходит о сердечных делах, у любой женщины это вызывает неподдельный интерес. Тем более влюблённость двух молодых людей — это так прекрасно! Вся жизнь впереди, столько замечательных событий ещё ожидает: помолвка, свадьба, дом, дети!

— Миссис Уолтс, прошу вас.

— Да-да, ещё раз прошу прощения. Так вот. Подарок. Какое событие?

— День рождения.

— Замечательно! И конечно же подарок нужен особенный, запоминающийся, такой, чтобы передавал ваши к ней чувства и дарил радость обладания. Верно?

— Ну-у-у, примерно так.

— Так я та, кто вам нужен, милый пастор. Я сделаю для вас прекрасный подарок, который понравится любой девушке. Сколько у нас есть времени?

— Месяц. А что за подарок?

— Времени предостаточно! Я завтра к вам забегу с эскизами. У меня уже масса идей!

— Так что за подарок?

— До завтра!

Дамочка подмигнула и быстрой походкой удалилась в сторону дороги, где её уже несколько минут ждала дорогая стального цвета машина с шофёром за рулём. Прежде, чем сесть в автомобиль, она помахала на прощание молодому пастору и захлопнула дверь. Джеймс так и остался стоять в недоумении на пороге церкви.

* * *

Весь понедельник Джеймс решил провести за починкой накопившихся сапог, туфель, ботинок и сандалий. Его мысли были заняты предстоящей встречей с миссис Уолтс, которая накануне вселила в него надежду на разрешение вопроса о подарке и одновременно заинтриговала, не сказав ни слова о том, что она придумала.

Около полудня он услышал шаги спускавшегося в его мастерскую человека. Джеймс уже научился различать поступь постоянных посетителей: шаркающие шаги пастора Нила, легкий, подпрыгивающий бег Анны и крадущуюся змеиную походку Долорес. В этот раз это были старческие прихрамывающие шаги светлого пастора. Джеймс поднялся из-за рабочего стола и направился навстречу наставнику.

— Фух, раньше я по-молодецки спускался сюда, — сказал запыхавшийся светлый пастор и присел на кровать Джеймса.

— Так надо было крикнуть в окно, я бы поднялся, — Джеймс присел рядом с пожилым пастором.

— На улице прохладно сегодня, а я хотел с тобой побеседовать об одном важном деле.

Джеймс немного напрягся, он боялся, что рано или поздно его наставник заговорит об отставке. Молодой пастор морально не был готов возглавить паству. Безусловно он уже был не тот юнец, который только вступил на дорогу протестантского служения, Джеймс не раз проводил проповеди в отсутствии пастора Нила, вел другие службы, знал всех прихожан, их проблемы и чаяния. Однако сейчас сердце молодого пастора принадлежало не ему. Он был готов взять на себя полные обязанности главного пастора церкви после того, как покой поселиться в его душе, а для этого надо поговорить с Анной, развеять неопределённость в их отношениях.

— О чём ты задумался, сынок?

— Я не хочу с вами расставаться.

— Если ты говоришь о моей отставке, то ещё не время. Но оставить меня, церковь, город и даже страну тебе придётся.

— Как это?

— Сегодня пришла депеша из руководящего совета. Тебя отправляют в Индию с миссионерской целью нести весть о Господе нашем.

— Меня? Почему именно меня?

— Не переживай, не тебя одного. Собирается большая группа, не только священнослужители, но и учёные, писатели, художники, врачи, переводчики. Каждый будет занят своей профессиональной деятельностью.

— А сколько продлится это путешествие?

— Я думаю год, может быть два.

— Так долго? — с ужасом в глазах спросил Джеймс, — А когда отъезд?

— Через две недели.

— Две недели. Я не успел, — тяжело вздохнул Джеймс и закрыл ладонями лицо.

— Смотря, что ты не успел. Поздравить Анну с днём рождения — нет, а вот объясниться наконец-то с девушкой успеешь.

Молодой человек оторвал руки от побледневшего лица и с удивлением посмотрел на пастора.

— Ну что ты на меня уставился? Ты думаешь я ничего не вижу? Много лет назад ты ступил на мой порог несчастным, заблудшим, потерявшим смысл жизни мальчишкой. Ты долго и упорно работал над собой, получил профессию, изучил ремесло, возмужал. А кроме законов Божьих и мирских есть и законы природы. Я благодарен нашему Господу, что он увидел пустоту и боль твоего сердца, услышал мои молитвы и послал тебе добрую, милую, прекрасную девушку. Она — дарованное Господом спасение твоей души. Я надеюсь, ты это понимаешь, и у тебя самые серьезные намерения на её счёт. Поэтому я советую тебе не затягивать с разговором, ты уже взрослый мужчина и должен принимать серьезные, важные решения о своей будущей жизни. А насчёт твоей поездки… Отказаться нельзя, а Анна, я уверен, тебя дождётся.

— Вы как всегда правы, пастор Нил. Я поговорю с ней в ближайшие дни, а пока буду собираться в поездку.

— Ну вот и славно. Я горжусь тобой, сынок, — светлый пастор похлопал Джеймса по колену, оперся на него и тяжело поднялся, — ладно, я пойду.

— Пастор Нил, вы знакомы с миссис Уолтс? — спросил Джеймс, провожая наставника до двери.

— Да, очень порядочная женщина и одна из верных прихожанок нашей церкви. А что?

— Она обещала мне помочь с подарком на день рождения Анны, говорила о каких-то эскизах. Но я ничего не понял.

— А, так ты не знаешь. Она же самый известный шляпник Нового Орлеана и хозяйка модного ателье в центре города, — пояснил светлый пастор и пошаркал вверх по лестнице.

Джеймс с гудящей головой от переполнявших её мыслей о скором миссионерстве вернулся к починке обуви. Через полчаса после ухода пастора Нила дверь мастерской распахнулась, и сквозняк запустил в мастерскую ворох изрисованных листов, а за ними и миссис Уолтс с раскрасневшимся от легкого морозца лицом.

— День добрый, пастор Джеймс, — поздоровалась дама и принялась собирать разлетевшиеся по полу листы бумаги.

— Здравствуйте! — поздоровался молодой пастор и поспешил на помощь.

— Ну и сквозняк у вас, я не смогла удержать свои наброски.

— Присаживайтесь, — Джеймс указал на табурет ручной работы, — может горячего чаю?

— Благодарю, но, пожалуй, откажусь. Давайте лучше приступим к работе, и она деловито раскинула эскизы на рабочем столе Джеймса, поверх всех инструментов, гвоздей и лоскутков обувной кожи.

Джеймс немного опешил от напористости и уверенности движений миссис Уолтс, но, кивнув, пододвинул к столу свой стул и начал с интересом рассматривать непонятные схемы, рисунки и столбцы цифр.

— Что можно подарить девушке, женщине и даже старушке, чтобы её порадовать и рассказать о своих чувствах: интересе, страсти, любови или просто уважении? — начала дама.

— Э-м-м-м, ювелирное украшение?

— Боже, какая банальщина! Шляпку, милый пастор, шляпку! Этот аксессуар дамского наряда намного важнее любых бриллиантов. В наши времена шляпка не только необходимая часть гардероба, она олицетворяет статус дамы, её вкус, профессию, а порой и настроение.

— Никогда об этом не задумывался.

— Еще бы! Как и все мужчины. С помощью шляпки можно определить замужем женщина или нет, распознать намёки, которые хочет дама послать кавалеру. В зависимости от того, на какую сторону головы прикреплена шляпка, какой рукой девушка прикасается к её полям, есть ли вуаль, и даже сам размер шляпы — очень важные нюансы, на которые мужчины мало обращают внимание, что, кстати, очень для нас обидно.

— Это целая наука. Я читал в какой-то книге, что раньше дамы высшего общества с помощью мушки на лице, а также при различных движениях веера могли передать целое послание своему кавалеру.

— Совершенно верно, — учительским тонном подтвердила миссис Уолтс, — со шляпками дело обстоит точно также.

— Угу, — кивнул прилежный ученик и нахмурил брови в ожидании продолжения лекции.

— Так вот, я принесла пару десятков эскизов, которые набросала вчера вечером. Ни одна моя шляпка не повторяется, так что индивидуальность каждого экземпляра гарантирована. Осталось дело за малым — выбрать нужный или понравившийся вариант.

— Несколько десятков! — ахнул Джеймс.

— Это совсем немного, — сказала дама, удивлённо приподняв изящную бровь. — В моем магазине сотни шляп на все случаи жизни. Но я не хочу вам предлагать сделать выбор из уже готовой продукции, я непременно создам что-то особенное. Я загорелась этой идеей, ведь у меня еще никогда не было клиента из духовенства!

— Боюсь, что я не смогу сделать выбор, я ничего в этом не понимаю.

— Тогда скажите мне ваш посыл, те мысли и чувства, которые хотите этим подарком передать девушке.

— Эм-м-м-м, я хочу ей сказать, что она стала самым дорогим для меня человеком. И… ну, в общем, вы понимаете.

— Конечно. Пылкое признание в любви. Тогда…, — шляпница начала перебирать листки, — вот этот вариант. Милая небольшая шляпка изумрудного цвета с кружевной чёрной оторочкой и брошью цвета морской волны. Ничего кричащего и пафосного, благородство и шик.

— Есть еще одна проблема, миссис Уолтс. У нас всего две недели. Я отбываю с миссионерской группой в Индию.

— Как это благородно! — воскликнула дама. — Нести слово Господа для народов далеких стран. Морской круиз, путешествия, опасности, новые знакомства, изучение новых цивилизаций! Эх, я бы с удовольствием отправилась с вами, но… бизнес ждать не будет. А по поводу сроков не переживайте, всё будет готово через неделю.

— Спасибо огромное, миссис Уолтс, вы — мое спасение! Позвольте мне тотчас же оплатить вашу работу.

— Что вы! Что вы! — замахала руками шляпница. — Я не возьму с вас никаких денег.

— Но как же мне отблагодарить вас за неоценимую помощь?

— Привезите мне какою-нибудь безделушку из Индии. Я слышала, что у них прекрасные ткани и искусные работы из слоновой кости.

— Обещаю, — ответил Джеймс и проводил даму до ожидающего её автомобиля.

Вернувшись в комнату, он со вздохом облегчения продолжил починку обуви, желая закончить весь ремонт до своего отъезда.

Объяснение

Через неделю подарок для Анны был готов и упакован в круглую коробку, оббитую бархатом и перевязанную праздничной лентой. Одна проблема была решена, осталось только объясниться перед любимой девушкой.

За последнюю неделю Джеймс собрал все свои нехитрые пожитки. Хоть Индия и известна своим жарким и душным климатом, но зимы там по-настоящему холодные, хотя и бесснежные. Поэтому в несколько саквояжей была уложена практически вся одежда молодого пастора, от легких рубашек с коротким рукавом до теплого пальто, подбитого мехом. Сотни экземпляров Библии, предназначенные для распространения среди новых верующих в далекой стране, были отправлены в надежных деревянных ящиках на борт корабля, который готовился отвезти группу американцев на другой континент.

Джеймс не находил себе места. Его очень расстраивала разлука с любимым человеком, он чувствовал, что опять теряет часть себя. Поразмыслив, он решил, что объясниться с Анной необходимо за пределами церкви, дабы на него не давила гнетущая атмосфера составленного у дверей мастерской багажа и постоянное подслушивание Долорес. Та была на седьмом небе от счастья, что на год или два избавляется от Джеймса. Она проявила несвойственную ей прыть в подготовке его отъезда: выстирала и погладила его одежду, начистила до блеска обувь, купила несколько новых полотенец, безусловно за деньги молодого пастора, а также завялила мясо и заквасила капусту, ведь от Нового Орлеана до порта отбытия корабля Джеймсу предстояло проехать всю страну поперек.

Так как близился конец ноября, погода в Новом Орлеане стояла промозглая, с моря постоянно дул леденящий ветер, поэтому встреча молодой пары не могла состояться в каком-нибудь живописном уголке на побережье, которое они так любили. Одним из постоянных клиентов обувной мастерской молодого пастора был старенький, дряхленький кинооператор из местного кинотеатра. Его операторская будка находилась под крышей большого исторического здания. И он с удовольствием предоставил своё рабочее место для встречи молодых людей, прекрасно понимая, что духовное лицо не позволит себе непотребных действий с молодой леди, хотя современная молодежь и не таким грешила.

Накануне встречи Джеймс оборудовал кинобудку круглым столом, парой стульев с резными спинками, постелил белоснежную скатерть, поставил небольшую стеклянную вазу для цветов посередине стола, несколько подсвечников, заказал в кафе изысканный ужин и поздно вечером отправился встречать Анну после очередного шоу.

Он ничего не говорил ей о свидании, поэтому, когда Анна выпорхнула с девочками из кабаре, она очень удивилась, увидев на противоположной стороне дороги Джеймса в новом пальто и шляпе, с букетом красных роз в руке.

— Привет! Вот это сюрприз! Это мне? — и она протянула руки к букету.

— Добрый вечер! Конечно тебе, — улыбнулся Джеймс.

— По какому случаю? Ведь день рождения только через три недели.

— Вот решил устроить тебе сюрприз. Пойдем?

— Здорово! — улыбнулась Анна и на прощанье помахала ожидающим её подругам. — Девочки, не ждите меня. Я позже приеду домой.

Взявшись под руки, подняв воротники пальто, парочка удалилась в тёмный переулок прочь от оживленной, сияющей и шумной улицы города.

— Куда мы идём?

— В кинотеатр.

— Джеймс, последний сеанс закончился час назад.

— А мы не фильм будем смотреть. Потерпи немножко.

Подойдя к высокому старинному зданию кинотеатра, Джеймс увлёк свою спутницу в боковой проход, ведущий к чёрному входу. Поднявшись на самый верх по железной лестнице, они очутились в просторном помещении кинорубки. Здесь было темно, пахло старым деревом, пылью, мышами, ветхой бумагой и, на удивление, горячей едой. Джеймс крепко держал Анну за руку, чтобы девушка не споткнулась или не ударилась о деревянные ящики, полные катушек киноплёнки. Обойдя монументальные сваи, подпирающие крышу, они вышли на участок, тускло освещенный пляшущими от лёгкого сквозняка огоньками свеч. Посередине светлого пятна располагался накрытый ужином стол с двумя хрустальными бокалами. На табурете у стола стояло железное ведерко для льда, из которого торчало горлышко запечатанной бутылки шампанского.

— Прошу, милая леди.

— Боже, какая красота! Джеймс, это ты всё организовал?

— Я. Давай пальто, здесь не холодно.

Анна повернулась спиной к Джеймсу, тот ловко снял с неё пальто, затем своё и накинул на стоящий неподалёку ящик с плёнками. Отодвинув стул, он усадил Анну за стол, откупорил шампанское и разлил по бокалам напиток, заигравший в хрустале множеством озорных пузырьков.

Для начала они чокнулись и выпили за прекрасно организованное место для свидания, потом за вкусный ужин.

— Анна, у меня есть для тебя подарок. Очень надеюсь, что он тебе понравится, — сказал, чуть занервничав Джеймс, и подал в руки девушки круглую коробку.

Развязав ленту и откинув крышку, Анна вынула из коробки изумительной работы летнюю шляпку по последней моде.

— О, Джеймс, она великолепна! Спасибо большое! Здесь есть зеркало? Я хочу её примерить.

— Эм-м-м, я думаю, что нет, — ответил молодой человек, коря себя за непредусмотрительность. Конечно же любая девушка захочет сразу примерить обновку, но посыпать голову пеплом уже было поздно. — Анна, это подарок на твой день рождения.

В этот момент Анна рассматривала шляпку, вертя её в руках. После слов Джеймса она резко опустила руки на колени.

— На день рождения? Так рано? И что с твоим лицом? Почему ты побледнел?

— Всё хорошо, милая Анна. Я пригласил тебя сюда не только потому, что хотел подарить подарок, но и…, — Джеймс запнулся и замолчал, вся подготовленная неделями речь выветрилась из головы, только обрывки каких-то фраз и отдельные бессвязные слова крутились на языке.

— Не пугай меня, — Анна убрала в шляпку в коробку, пододвинула стул ближе к Джеймсу, и взяла его холодную руку в свои ладони, — что-то произошло?

— И да, и нет. Вернее, всё произошло. Одно давно, другое неделю назад. Мне надо с тобой поговорить, и я пытаюсь подобрать слова, но как-то всё не то. Я несу какую-то околесицу. Сейчас, секундочку, — Джеймс глубоко вздохнул и повернулся всем телом к Анне, накрыв её ладони своей рукой.

На него смотрели глаза любящей девушки, в них отражались одновременно любопытство, тревога и беспокойство. Ладони были так горячи, что прожигали насквозь калёным железом кожу пастора.

— Анна, я так одинок. Ты знаешь, что я родился в довольно счастливой семье, которую рано потерял. Смысла в дальнейшем своем существовании в этом мире я не видел, но путь мне указал Господь и повёл меня руками дорого пастора Нила. Однако сердце моё было открыто только для служения Богу, руки — помощи людям, а душа… Душу я похоронил вместе с Леей. Возможно, своими деяниями и служением, я заслужил ещё одного взора Всевышнего на меня. Он послал мне тебя. Я полюбил тебя задолго до нашей первой встречи. Я влюбился в твои глаза на афише кабаре. И это было не обожание, которое испытывает поклонник перед своим кумиром с плаката. Нет. Я увидел на том снимке всю твою боль, отчаяние и одиночество. Я много дней и недель думал о тебе, мечтал о нашей встрече. И когда ты меня окликнула в тот вечер, я потерял себя, а ты воскресила мою душу. Я увидел всю красоту жизни: краски природы, соленый привкус морского бриза, поэтичность смен времён года, холодное свечение луны и согревающие лучи солнца. Мир открылся мне во всём его великолепии, и я боюсь, нет, я уверен, что без тебя он превратится в серый выжженный пустырь, покрытый толстым слоем безжизненного пепла.

— О, Джеймс.

— Подожди, дай мне, пожалуйста, договорить. Наши судьбы очень похожи, мы оба одиноки. Я хотел спросить, есть ли малейшая возможность, что в твоём прекрасном сердце найдётся место для меня? Пусть самое маленькое: в коробке для шляпы, на полке за книгой, на последней странице газеты или в сумочке между зеркальцем и помадой. Моя жизнь, сердце и душа принадлежит тебе, ведь я так сильно тебя люблю.

Глаза Анны были полны слёз, по щекам стекали чёрные ручейки от потёкшей туши. Она вырвала свои руки из ладоней Джеймса и кинулась ему на шею, осыпая всё его лицо солёными поцелуями.

— Милый мой, хороший, дорогой, нет, бесценный! Люблю, люблю, люблю.

Теперь они плакали вместе. Анна сидела на коленях у Джеймса и нежно гладила рукой его волнистую русую шевелюру. Молодой человек крепко, обеими руками, обнимал девушку за талию и молча смотрел на родное лицо, пытаясь запомнить каждую его клеточку.

— Анна.

— Да, любимый.

— Нам надо срочно пожениться.

— Срочно? К чему такая спешка? Давай насладимся статусом влюблённой пары.

— Я уезжаю. Надолго. И хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Как это уезжаешь? Куда? Насколько? — Анна пересела обратно на свой стул и широко распахнутыми от удивления глазами смотрела на Джеймса.

— Через неделю меня отправляют в Индию в составе миссионерской группы. На год, а может быть и на два. Я только что тебя обрёл и не готов опять потерять. Мы поедем вместе, как муж и жена. Пастор Нил на днях нас обвенчает, а руководитель миссии не будет против взять в группу законную супругу пастора.

— И что же я буду делать в Индии? У меня нет никакой профессии. Я умею только танцевать и немного петь. Я не хочу быть для тебя обузой.

— Ты же прекрасно шьешь.

— Боюсь, что пришить оторванную пуговицу или заштопать прохудившийся носок может любая женщина. Мои навыки обметки кружевами коротких юбок вряд ли сослужат практическую пользу. Как на меня будут смотреть образованные женщины из твоей группы, которые отправляются в далёкое путешествие для исследований и врачевания?

— Но я не могу расстаться с тобой так надолго! Мне не будет покоя, что моя любимая девушка будет здесь одна, без присмотра. А вдруг что-то случится? Кто тебя защитит, кто поможет? Да и еще эти хлыщи в кабаре! А Фетучини! Нет, я точно сойду с ума.

— Всё будет хорошо. Я буду каждую неделю писать тебе письма. И в кабаре всё будет спокойно, ведь к замужней женщине никто приставать не посмеет. Тем более моего мужа знает пол Нового Орлеана, если не весь. Плюс пастор Нил всегда рядом, он не откажется мне помочь, если будет необходимо.

— Так ты согласна? Согласна на скорую свадьбу?

— Конечно, милый, согласна. Так будет спокойнее нам обоим, пока мы вдали друг от друга. Ведь ты только подумай, если я забеременею в Индии, где столько разных болезней, диких животных и жутких насекомых, в каких условиях я смогу родить здорового ребенка? Нет уж, лучше я останусь здесь и буду с нетерпением тебя ждать. А наша любовь станет ещё крепче!

— Ты настолько прекрасна в своих рассуждениях, что я на всё готов: на дальнее путешествие, на долгую разлуку, на лишения, болезни, лишь бы только вернуться к своей любимой.

— А тебя не смущает, что твоя жена, супруга протестантского пастора, будет отплясывать на сцене?

— Ты же знаешь, что я отношусь к твоей профессии, как к искусству. Раз мы всё решили, я завтра же попрошу пастора Нила всё приготовить к свадьбе.

— Только давай не будем устраивать большого празднества. Я так счастлива, что хочу провести это таинство только втроем: ты, я и пастор Нил.

— Конечно, любовь моя.

Молодые влюбленные с аппетитом доели остывший ужин, разобрали импровизированный ресторанчик и, держась за руки, отправились провожать Анну домой.

В густой, вязкой темноте поздней ночи от удаляющейся вглубь сонного города молодой пары исходило необъяснимое свечение, которое могут увидеть лишь глаза человека, испытавшего настоящую, искреннюю, всеобъемлющую любовь.

Свадьба

Свадьбу решили сыграть за три дня до отъезда Джеймса в Индию. Как раз оставалось время, чтобы к ней подготовиться, и после торжества молодожёнам провести несколько дней наедине.

С лица пастора Нила не сходила улыбка, что ужасно раздражало Долорес. Она никак не участвовала в приготовлениях, а только фыркала по углам и ворчала, что вся эта суета причиняет ей нестерпимую головную боль.

Пастор Нил вместе с Джеймсом вымыли церковь так, что светлый пастор не смог припомнить, выглядела ли она столь сверкающей в первый день после открытия.

Анну не допустили к надраиванию полов и стен церкви, дабы у невесты было время на личные приготовления к свадьбе. Однако она за первые полдня успела купить скромное белое платье, короткую фату и забронировать номер в гостинице для первой брачной ночи. Остальное свободное время девушка решила посвятить сборам будущего мужа в дальнюю поездку. Перетряхнув собранный Джеймсом багаж, сморщив очаровательный носик, она что-то записала на листок бумаги и убежала в город. На следующий день Анна приволокла огромную сумку к дверям мастерской.

— Милая, что это?

— Всё, что тебе необходимо для путешествия. Я просто в ужасе, как ты собрался в поездку. Поэтому кроме нового белья и рубашек я купила тебе панаму с москитной сеткой, легкие льняные брюки, сандалии, кое-что из медикаментов и продукты, которые долго не испортятся. И не возражай. Лучше помоги мне спустить сумку в мастерскую, я перепакую твои саквояжи.

— Слушаюсь, мэм, — шутливо по-солдатски вытянулся Джеймс, щелкнул каблуками и потащил баул вниз по лестнице.

В назначенную дату всё и все были готовы к торжеству. У алтаря, в ожидании невесты, стояли Пастор Нил в самой дорогой, праздничной сутане и Джеймс в новом костюме-тройке, более в церкви никого не было, как и хотели молодые люди.

В этот праздничный день природа решила преподнести свой подарок брачующимся: первый раз за несколько дней перестал идти снег, температура повысилась на несколько градусов, и солнце яркими тёплыми лучами заливало церковный сад. Потоки божественного света проникали в окна церкви, и лики святых, изображенные на витражах, отражались на внутренних светлых стенах церкви, что создавало одухотворенную, благоговейную атмосферу священного действия.

Анна возникла в дверях в белоснежном свадебном длинном платье, лицо прикрывала невесомая паутинка фаты, а в руках небольшой букет из белых роз и лилий. Солнце светило ей в спину, создавая ангельское сияние. Фигура ангела медленно, маленькими шажочками двигалась по проходу вдоль пустых скамеек всё ближе и ближе к алтарю. Джеймс почувствовал, как заколотилось его сердце и предательски задрожали колени, губы еле заметно задвигались в безмолвной молитве: «Спасибо, Господи! Благодарю тебя. Сохрани её, защити её, оберегай её. Я больше ничего не прошу».

Анна встала напротив Джеймса и откинула с лица фату. Чистое, без капли косметики лицо, чуть подрумяненные морозцем щеки, розовые губы дополнили ангельский лик.

— Во имя отца, Сына и Святого Духа. Аминь, — начал обряд пастор Нил и брачующиеся повернулись к алтарю.

Далее святой пастор прочитал молитву, наставление будущим супругам и наконец:

— Согласен ли ты, Джеймс, взять в жены Анну, любить ее в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Согласен.

— Согласна ли ты, Анна, взять в мужья Джеймса, любить его в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Согласна.

Пастор Нил вновь прочитал молитву, и влюбленные дали обещания быть верными друг другу и всегда оставаться вместе.

Молодые обменялись кольцами, священник объявил их мужем и женой, подарил Джеймсу Библию, а Анне вручил горящую свечу, как символ света на пути их семейной жизни.

Растрогавшийся светлый пастор по-отечески обнял и расцеловал молодожёнов.

— Ну вот теперь я спокоен. Господь свёл вас вместе, дети мои, оберегайте друг друга, любите, храните. Пусть ваш путь будет светлым, без бед и напастей. Пусть ваша любовь согревает вас в холодные дни, освещает дорогу в пасмурные, спасает от жизненных штормов и застилает пухом брачное ложе. Будьте счастливы, и в добрый путь! — и пастор Нил легонько подтолкнул пару на солнечный свет, в новую жизнь.

Взявшись за руки, радостные влюблённые направились к выходу из церкви, залитый солнцем проход освещал им дорогу в счастливую жизнь. После венчания они запланировали легкий обед на двоих в ресторане гостиницы, где для них был забронирован номер. Зажмурив от яркого солнца глаза, пара практически покинула священную обитель, когда их путь преградила высокая тёмная крупная фигура.

— Пастор Джеймс я полагаю, — сказал вдруг возникший человек, от которого пахло крепким табаком и морскими водорослями.

— Да, всё верно. Чем могу служить?

— Меня зовут Фил Коллинз, я старший помощник капитана корабля, который доставит вас в Индию.

— Очень приятно, мистер Коллинз. Однако если ваше судно в порту отбытия, как вы оказались здесь?

— Я должен вас сопроводить на корабль, так сказать из пункта А в пункт В.

— Благодарю вас за заботу обо мне, но поезд из Нового Орлеана до порта отправления уходит через три дня.

— Не хочу вас расстраивать, но в связи с навигационной обстановкой принято решение уходить в море раньше. Поэтому мы с вами уезжаем через час.

— Как через час? — ахнула Анна, — мы же только поженились. Мы хотели провести эти три дня вместе.

— Прошу прощения, миссис Кёртис. Но у меня приказ. Ваш муж и я уезжаем на ближайшем поезде.

— Милый, как же так? — со слезами на глазах спросила Анна у мужа.

Джеймс отвел её в сторону и произнёс:

— Ангел мой, любовь моя, я также, как и ты, безумно расстроен. Но что-то у них там изменилось. Ты же слышала, погода меняется, а на борту много людей. Видимо, капитан переживает за безопасность пассажиров.

— Да-да. Я понимаю. Но это несправедливо. Мы даже сутки не смогли побыть мужем и женой, — Анна комкала в руках свадебный букет, а лепестки роз, подхватывая слезинки молодой жены, осыпались к ногам супругов.

В стороне от них, опустив седую голову и опершись плечом о косяк двери, стоял пастор Нил, он глубоко вздыхал и молился.

Вокруг сразу стало темно, утреннее яркое солнце зашло за сизую тучу, надвигался снежный фронт.

* * *

Через полчаса на платформе Новорлеанского железнодорожного вокзала стояли трое: молодой человек в пасторском повседневном одеянии, старик, опирающийся на трость, и заплаканная девушка в свадебном платье с накинутым на плечи пальто.

Поезд уже прибыл к платформе, дымил, урчал и лязгал в ожидании пассажиров для отправления в указанный расписанием срок. Крепкий, закалённый дальними морскими походами старпом с легкостью загрузил тяжёлый багаж Джеймса и дожидался попутчика в купе, дабы не мешать прощанию близких людей.

— Я тебя прошу, будь аккуратен, береги себя.

— Не плачь, моя любимая, не надо так расстраиваться. Я же не навсегда уезжаю. Будем часто переписываться. Я прожил больше двадцати лет без тебя, два года для меня — это пустяк, тем более они пролетят очень быстро, зная, что ты меня ждешь.

Джеймс повернулся к своему наставнику.

— Пастор Нил, и вам я буду часто писать, не посрамлю вашего имени и исполню свою миссию достойно. Я буду постоянно молиться о вашем здоровье, и не забывайте, пожалуйста, пить отвар для суставов. По приезде хочу увидеть вас гарцующим по церковному саду.

— Я постараюсь, сынок. А ты неси слово Господа нашего с высоко поднятой головой, смиренно переноси все тяготы и лишения, а за нас не переживай, — и светлый пастор обнял за плечи всхлипывающую девушку, — Анна теперь моя семья, я люблю её как дочь.

Поезд дал затяжной гудок, известив тем самым о скором отправлении. Анна бросилась на шею Джеймса и, не смущаясь толпы провожающих, впилась губами в губы своего мужа. Джеймс крепко обнял жену, потеплее укутал в пальто её дрожащее то ли от холода, то ли от нервозности тело; пожал руку пастора Нила и запрыгнул на подножку вагона. Тут же состав тронулся, пары густого дыма заволокли перрон и всех провожающих. Сквозь плотную, белую пелену молодой пастор разглядел своих самых дорогих людей, обнявшись, светлый пастор и Анна застыли, словно монолитная скульптура, воздвигнутая на удаляющейся промерзшей платформе.

Начало

Шёл второй день путешествия Джеймса в неизвестную для него страну. Поездка на поезде к порту отправления должна была занять четыре дня. Сначала старпом пытался разговорить молодого пастора: рассказывал истории о своих путешествиях в дальние страны, морские байки, сказки о русалках и невиданных морских чудищах, но вскоре, заметив незаинтересованность и полную отчужденность попутчика, отстал от него и стал пропадать в соседнем вагоне, где ехали офицеры-моряки, которые могли поддержать его не только более нелепыми выдумками, но и игрой в карты за бутылкой виски.

Джеймс полностью погрузился в свои мысли: сколько еще Господь пошлет испытаний на отведённый ему срок, потеря семьи в юном возрасте, переезд в незнакомый город, богословская школа, пасторская деятельность, любовь с первого взгляда, терзания влюблённой души, страх смерти под дулом мафиозного пистолета, обретение взаимной любви, мимолётное счастье супружества и вот опять одиночество вдали от дома.

Молодой пастор днями на пролёт читал библию, молился, смотрел на мелькавшие за окном заснеженные однообразные пейзажи и выходил из купе только на непродолжительных остановках, чтобы проветрить голову и размять затёкшие от долгого сидения члены тела. Если бы не старпом, у которого был приказ доставить пастора в добром здравии, Джеймс наверняка бы забывал есть и пить.

Поезд прибыл в Сан-Диего точно с срок. Взвалив на себя свой багаж и саквояжи попутчика бравый мистер Коллинз ловко спрыгнул на перрон юго-западного портового города. Втянул огромным носом воздух и произнёс:

— Ну наконец-то! Родной запах свободы, моря и мексиканских тако, — причмокнул и потянулся во весь свой громадный рост.

Джеймс, стоявший рядом с морским волком, с интересом осматривался вокруг себя. Близость Мексики наложила свой яркий отпечаток на архитектуру города, одежду местных жителей, диалект и обычаи населения, нравы публики и даже на цвет кожи обитателей Сан-Диего. Вокруг всё пестрило, горлопанили загорелые ребятишки, у ларька с лепешками ругались полные женщины, одетые в разноцветные юбки, мимо прошёл пожилой человек с могучими седыми усами и в приветственном жесте приподнял сомбреро.

— Здорово здесь. Правда? Вечный праздник. Не то что в вашем унылом, сером, промозглом Новом Орлеане, — воодушевленно подметил старпом.

— Не весь Новый Орлеан тусклый, на главной улице царит постоянное веселье, — ответил немного обиженно Джеймс.

— Да-а-а, я наслышан о ваших кабаре. К сожалению, не хватило времени там бросить якорь. В наших тавернах ничуть не хуже, поверьте мне. Конечно, нет того блеска и шика, а вместо шампанского бармен наливает текилу, но женщины у нас… м-м-м-м… пухлые, задорные, ненасытные! Не то что ваши воблы сушеные.

— Мистер Коллинз, не задирайтесь. Все женщины прекрасны по-своему. А каждый моллюск хвалит только свою раковину.

— Ну может и так, — пожал плечами старпом, — в любом случае нам пора на корабль.

Прибыв в порт, Джеймс с открытым ртом уставился на махины круизных лайнеров, пришвартованных у причала. Он уже привык к морю, но в их порту использовались рыбацкие двухместные весельные лодки и китобойные катера небольшого водоизмещения.

— Нравятся? — прищурив глаз спросил старпом.

— Впечатляет! Как же они держаться на воде и не тонут? Это же целые здания, города.

— Это великая конструкторская наука, пастор! — ответил мистер Коллинз, подняв указательный палец вверх.

— Нам туда, — указал морской волк левее, на небольшое пассажирское судно, менее заметное на фоне круизных лайнеров — «Красотка Эшли».

— Интересное название.

— Имя жены капитана. Пойдемте скорее, чем больше я нахожусь на суше, тем больше теряю физических и душевных сил.

— По вам так не скажешь, — Джеймс оглядел мощную фигуру старпома и поспешил за широко шагающим попутчиком.

У трапа корабля громоздилась огромная гора чемоданов, коробок, саквояжей, упакованных предметов различных форм и размеров, — личный багаж пассажиров. Старпом аккуратно поставил саквояжи пастора рядом с этим нагромождением и, попрощавшись легко, чуть подпрыгивая от нетерпения, взбежал на борт корабля. Затем он поцеловал перила, похлопал ладонью по обшивке корпуса судна и скрылся в капитанской рубке.

Оставшись в одиночестве, Джеймс начал оглядываться в надежде спросить у кого-нибудь, что же делать ему дальше. Вдруг с корабля послышался оклик:

— Пастор Джеймс, чего же вы ждете? Поднимайтесь, — на палубе, возле капитанской рубки, стоял небольшого роста круглый мужчина с шикарными, пушистыми седыми усами и серебристой бородой, доходившей до колен своего обладателя. Пыхтя деревянной трубкой, он приветливо махал пастору, зазывая на борт.

Осторожно ступая по раскачивающемуся в разные стороны деревянному трапу, Джеймс, как эквилибрист, раскинул в стороны руки и начал подниматься на корабль. Когда оставались последние метры шаткой конструкции, молодой человек вдруг потерял равновесье, судорожно замахал руками и начал крениться в сторону падение было неизбежно. Вдруг чья-то сильная рука схватила его за ворот пиджака и резко поставила на палубу. Это оказался тот самый бородач.

— Ну что же вы так неаккуратно?

— Уф-ф-ф, спасибо. Я едва не плюхнулся, — поблагодарил круглого человека Джеймс и протянул руку для рукопожатия, — вы мой спаситель.

— Капитан Сэм О’Нил. Добро пожаловать на борт моей красотки!

— О! Рад познакомиться. Я так понимаю, вы знаете, кто я такой.

— Я знаю всё о своих пассажирах, команде и товаре, который я перевожу.

— А как же те вещи, которые остались на пирсе? — спросил Джеймс и указал на гору чемоданов.

— Не переживайте, скоро их загрузят и разнесут по каютам. Вы пока прогуляйтесь по палубе, а через пол часика вас проводят в ваши апартаменты.

— Спасибо, капитан О’Нил, — поблагодарил Джеймс и неуверенной, чуть покачивающейся походкой, держась за фальшборт¹, направился к корме судна.

«Красотка Эшли» была двухпалубным пассажирским судном, однако капитан О’Нил перевозил не только людей, но и грузы, зарабатывая тем самым дополнительный доход. По молодости и неопытности капитан заключал официальные контракты с коммерческими компаниями на транспортировку небольших партий различных товаров в зависимости от стран производства: оливковое масло из Греции, хлопок или чай из Китая, шёлк из Индии, восточные сладости из арабских стран. Повзрослевший и закаленный в морском деле, наученный опытными товарищами из портовых таверн, он принял решение, что довольно обирать честных капитанов, таких как он, и начал незаконно, по устной договорённости, не уплачивая налогов, перевозить те же самые товары. С принятием «сухого закона» его бизнес пошёл в гору, в трюмы «Красотки Эшли» теперь загружался исключительно алкоголь. Сотни ящиков с бренчащими бутылками ждали его в портах Канады, Мексики, Кубы или Багам. Однако смелый капитан никогда не ставил бизнес превыше жизни пассажиров. Всё-таки его корабль предназначался для перевозки людей, что служило прекрасным прикрытием для нелегального заработка.

Вот и сегодня мистер О’Нил ожидал прибытия клиентов на нескольких грузовиках, чтобы разгрузить своё судно и отправиться в Индию. Дабы не привлекать ненужные взгляды встреча была назначена поздним вечером, когда в порту практически не оставалось людей: команды стоящих у причалов кораблей разбредались по увеселительным заведениям, а охрана порта давно была прикормлена и на время разгрузки отправлялась в свои вагончики пить горячительный «чай».

Отправление в Индию было назначено на позднюю ночь, капитан О’Нил в отличие от множества других командиров кораблей предпочитал уходить в море в кромешной темноте, когда морские пути были свободнее, а пассажиры не мелькали на палубе и не отвлекали команду от работы.

Находясь в прекрасном расположении духа, капитан лично встречал своих пассажиров, помогал взойти на борт, целовал руки дамам, кланялся джентльменам и руководил подготовкой судна к отплытию.

Джеймс обошёл нижнюю палубу корабля, не встретив ни одного пассажира, хотя гора багажа на причале говорила о наличии по крайней мере десятка путешественников. Мимо пробегающий матросик порекомендовал пастору подняться на верхнюю палубу, ведь там уже начали подавать дневной горячий чай.

Верхняя палуба «Красотки Эшли» была предоставлена в полное распоряжение пассажиров. Она была шире нижней, намного просторнее, что позволяло разместить в хорошую погоду не только обеденные столы и стулья, но и шезлонги. Посередине палубы располагалось просторное крытое помещение, сквозь высокие окна и стеклянные двери угадывалось её назначение — это была столовая-гостиная с одним длинным столом, застеленным белой скатертью, расставленными вдоль него стульями в белых чехлах, камином и курительной комнатой.

Здесь, на верхней палубе, Джеймс наконец-то и обнаружил всех пассажиров корабля, по крайней мере уже прибывших и поднявшихся на борт. По палубе прогуливались три-четыре пары, в шезлонгах, укутавшись в пледы, несколько пассажиров читали местную прессу или книги, за столиком, расположенным ближе к столовой-гостиной, четверо женщин пили поданный официантом чай и о чём-то оживленно беседовали.

Джеймс уже нагулялся на нижней палубе и немного продрог, поэтому он с удовольствием сел за одинокий столик, накинул на плечи плед и принял чашку черного горячего чая из рук официанта. Начинало смеркаться, густое марево подкрадывалось с горизонта ближе к берегу, в городе начали зажигаться фонари и окна зданий. Где-то вдалеке, на рее одного из пришвартованных кораблей, протяжно закричала чайка, ей сразу же вторили сородичи с берега вечернего Сан-Диего. Этот пронзительный крик неприятно отозвался в замёрзшем теле молодого пастора, и тот поёжился. В чашке уже совсем не осталось горячего напитка, а официант куда-то подевался. Джеймс со вздохом досады поставил чашку на стол и потеплее укутался в плед: «Когда уже нас пригласят по каютам? Капитан решил заморозить всех пассажиров?».

— Учил я тебя, учил. А всё без толку, — вдруг сказал знакомый голос, — не чаем надо согреваться, давай чашку.

Джеймс резко повернулся и расплылся в радостной улыбке. Перед ним стоял родной, милый, добрый, старенький, но вечно молодой душой мистер Фокс. Он был одет в то же пальто и шляпу, которые приобрел в Новом Орлеане. В одной руке он держал непочатую бутылку виски, а в другой — блюдце с бужениной.

— Боже, как же я рад вас видеть! — подскочил пастор и заключил старого друга в крепкие объятия, — какими судьбами? Вы тоже едете в Индию?

— Вот несносный мальчишка. Отпусти меня, задушишь. Дай хоть сяду.

Джеймс пододвинул стул своему другу, укутал его в плед и с любопытством и не сходящей с лица улыбкой уставился на Фолианта. Тот размеренно, с чувством собственного достоинства открыл бутылку, плеснул по полчашки горячительного напитка, взял в руку кусок буженины и произнёс:

— Ну, для начала за встречу!

Они чокнулись, выпили, закусили. Джеймс только поставил чашку на стол и хотел что-то спросить, как Фокс сказал:

— Не торопись. Еще успеется. Теперь давай за путешествие! Пусть оно пройдёт гладко, мы исполним свою миссию и здоровыми вернемся домой.

Снова чокнулись, выпили и закусили.

— Теперь спрашивай.

— Как…, — но не успел Джеймс задать свой вопрос, как его прервал громогласный голос бравого старпома, возникшего вдруг посередине верхней палубы и машущего стопкой листков над головой.

— Уважаемые пассажиры, — прогремел мистер Коллинз, — ваши каюты готовы, вещи уже на борту. Вы будете размещены подвое. На этих листках написаны номера кают и фамилии пассажиров, которые соответственно будут в них размещены. Прошу вас, подходите ко мне.

Пропустив дам вперёд, пастор получил свой листок и с нетерпением прочитал фамилию соседа по каюте — мистер Фокс. Он повернулся в сторону даже не встававшего из-за стола Фолианта, тот подмигнул другу и, причмокивая, отпил из чашки. Джеймс сначала удивился, а потом вспомнил насколько мистер Фокс ловок, быстр и сумасброден, когда хочет добиться своего.

Промёрзшие насквозь люди стремглав разбежались по своим каютам, палуба опустела, и матросы начали убирать с неё столы, стулья и шезлонги.

Каюты всех пассажиров располагались под верхней палубой. Жилище пастора и библиотекаря оказалось довольно просторным для двоих: с двумя койками, рабочим столом, одним шкафом, широким иллюминатором и отдельным санузлом. Переодевшись из дорожных, помятых костюмов в более свежие, умывшись, друзья под руку отправились на ужин в столовую-гостиную.

Примечания

1

Фальшборт — ограждение по краям наружной палубысудна, корабля или другого плавучего средства представляющее собой сплошную стенку без вырезов или со специальными вырезами для стока воды, швартовкии т.д.