Поэма о скрытом смысле. Второй дафтар

Джалал ад-Дин Руми

Маснави-йи ма'нави — суфийская поэма, созданная основателем суфийского братства Маулавийа шайхом Джалал ад-дином Руми, — по праву входит в число шедевров мировой литературы. Едва ли в поэзии за все время ее существования найдется что-либо подобное, другой такой художественный текст, в котором бы в огромном объеме, но органично и естественно присутствовали цитаты из священных писаний — так, как это сделал шайх Руми, включивший в свою поэму во множестве выдержки из Корана и пророческих преданий. Не случайно спустя почти два века другой суфийский поэт, 'Абд ар-Рахман Джами из братства Накшбандийа назвал Маснави «Кораном на персидском языке». Текст поэмы, написанный в XIII в. по Р. X., и поныне пользуется колоссальной популярностью во всем ираноязычном регионе — как в изустном бытовании, так и в письменной традиции, не говоря уже о последователях суфизма, которые черпают из него как из неиссякаемого кладезя мистического опыта. Настоящая книга продолжает издание филологического перевода Маснави на русский язык. В 2007 г. в издательстве "Петербургское Востоковедение" вышел первый дафтар поэмы (под ред. А. А. Хисматулина), объемом в 4003 байта. Это издание стало победителем национального конкурса "Книга года" Исламской Республики Иран (2007). В 2009 г. издательство выпускает второй из шести дафтаров (тетрадей) Маснави, объемом в 3810 байтов. Перевод текста выполнен известнейшим ученым и знатоком коранической традиции профессором М.-Н. О. Османовым, сопровожден необходимым комментарием на основе самых надежных толкований, снабжен несколькими указателями и оригинальным текстом второго дафтара для специалистов, владеющих фарси.

О том, как слуги шаха стали завидовать избранному невольнику

Некий падишах одного раба по великодушию

возвысил над всеми приближенными.

Его жалованье равнялось жалованью сорока военачальников,

десятую часть его не видели и сто вазиров.

По счастью, везению и фортуне

он был как Аййаз, а шах — Махмудом своего времени^[161].

1050 Души невольника и шаха задолго до этого

телесного общения были едины и родственны.

Важно то, что существовало раньше тела,

отрекись от того, что возникло вновь.

Работа — для ‘арифа, ведь он — не косоглазый,

глаза его устремлены на первые посевы.

Сеют [люди] пшеницу или ячмень,

глаза его туда смотрят и днем и ночью.

Чем беременна ночь, то она и родит,

предосторожности и уловки всего лишь ветер, ветер.

1055 Разве сделает радостным свое сердце уловками

тот, кто видит над своей головой уловку Бога.

Он — в капкане, и сам ставит капкан.

Клянусь твоей жизнью, что не спасутся [в Судный день] ни [капкан] тот,

ни [человек] этот.

Если сто разных трав вырастут и осыплются,

в конце концов прорастет то, что посеял Бог.

Если посеют новый злак на прежнюю ниву,

то новый посев сгинет, а первый пребудет.

Первое семя совершенно, оно избранно,

а семена второго сгнили, пришли в негодность.

1060 Свои затеи брось к ногам Друга,

если даже они — часть Его затей.

Действенно лишь то, что Истинный воздвиг,

в конце концов взрастает только то, что Он посеял.

Все, что сеешь ты, сей ради Него,

ибо ты — пленник Друга, о любящий.

Не вращайся вокруг вороватой телесной души и ее дел,

[ибо все,] что не от Истинного — ничто и никто.

До того, как настанет Судный день,

ночной вор будет опозорен перед Властелином.

1065 Скарб, что похитил он уловками и хитростью,

в день Суда будет взгроможден ему на шею.

Сотни тысяч умов объединятся, чтобы

помимо Его капкана поставить свой капкан.

Капкан, [в который они попали сами], они увидят более крепким,

разве может мериться силой с ветром былинка?

Если спросишь: «Какая же польза от бытия?» —

[отвечу]: «В вопросе твоем есть польза?

Если этот вопрос твой бесполезен,

то ради чего нам без толку слушать пустые слова?

1070 Если же в твоем вопросе много полезного,

то почему же этот мир бесполезен?

Если мир с одной стороны бесполезен,

то с других сторон он полон добра.

Если польза твоя не полезна мне,

поскольку она полезна тебе, не упускай ее».

Красота Йусуфа была полезна всему миру,

хоть для его братьев она была напрасна и породила зло.

Звуки свирели очень пленительны,

а для лишенных [музыкального вкуса] они все равно что звуки ударов

дерева о дерево.

1075 Вода реки Нил целебнее живой воды,

но для неверных и отверженных она обернулась кровью.

Для верующего мученическая смерть — это жизнь,

а для лицемера (мунафик) — смерть и гниение.

Есть ли в мире, скажи, такое благо,

которого не был бы лишен хотя бы один народ?

Волу и ослу какой прок в сахаре?

Ведь у каждой души свой корм.

Но если для нее какое-либо кушанье несущественно,

то наставления для нее — объездчик.

1080 Подобно человеку, который заболел и ест глину,

считая, что это и есть его [основная] еда.

Свою основную еду он позабыл

и навлек на себя этим болезнь.

Отвергнув бальзам, он стал есть яд,

болезнетворную еду, поскольку она делала его тучным.

Основная еда человека есть Божий свет,

животная еда его недостойна.

Но из-за болезни сердце его привыкло к тому,

чтобы есть днем и ночью эту воду и глину.

1085 [У такого человека] желтое лицо, слабые ноги и больное сердце.

Так где же пища «неба, обладателя путей»^[162]?

Она и есть еда избранных счастьем,

едят ее не горлом и не столовым прибором.

Питание для солнца — от Света Небесного престола,

а для завистника и дива — от дыма земли.

Истинный сказал о шахидах: «Они получают удел»^[163],

и для этой еды ни рот не нужен, ни блюдо.

Сердце человека вкушает пищу от каждого друга,

сердце от каждого знания обретает чистоту.

1090 Форма каждого человека подобна миске,

лишь глаз улавливает его сущность.

Ты, [человек], обретаешь что-либо из встречи с каждым человеком

и обретаешь что-нибудь от сближения с каждым близким тебе.

Если звезда сходится с другой звездой,

это несомненно оказывает влияние, зависящее от них обеих.

Так от сближения мужчины и женщины рождается человек,

а от сближения камня и железа возникает искра,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

161

Махмуд ибн Сабуктагин (правил в 998–1030 гг.) — правитель из династии Газнавидов, при котором государство Газнавидов достигло наибольшей мощи. Его любовь к тюркскому рабу Аййазу стала популярным сюжетом в персидской литературе.

162

Коран, 51: 7 (7).

163

Отсылка к айату: «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые. Они у своего Господа получают удел…» (Коран, 3: 163 (169)).