Нарко

Джек Уэллс, 2023

Давно прошли времена Великого Союза, чекисты из Кабинета Безопасности уже не преследует священнослужителей. Церковь стала признанной силой и… крупнейшим наркокартелем. Ян только начал служить, ему повезло получить место в престижном храме, но его радость по этому поводу омрачена ужасной новостью: мама тяжело больна. Надеяться можно только на очень дорогое лечение и сложную операцию, которые Яну не по карману. Чтобы добыть необходимые деньги, он поступается принципами и соглашается участвовать в нелегальном церковном бизнесе по торговле наркотиками, втайне надеясь однажды его поломать. Ян еще не знает, что он не единственный, кто думает о перевороте, и даже не первый такой: история повторяется…

Глава 9

Давние времена Великого Союза

Политика Народной Партии стала часто меняться. Страну раскачивало в разные стороны, и казалось, что в высоких кабинетах уже нет ничего постоянного. Министры и секретари все время спорили и не могли прийти к единому соглашению. Каждый был сам за себя, гнул свою линию. Появлялись новые звезды, смещавшие ослабевших лидеров на важных постах. Но одна вещь всегда оставалась стабильной. Власть лезла во все щели общественной жизни Великого Союза. Кабинет Безопасности служил на благо Партии, как незыблемая цитадель политической стабильности. Но даже в этом оплоте первой и последней надежды шла непрерывная борьба. Генералы подсиживали друг друга ради более теплого и денежного места.

Филипп пришел на службу после обеда. Кабинет Безопасности делился на два основных идеологических лагеря. Первые — фанатичные тоталитаристы-крикуны, готовые защищать любого авторитета, который им платит. Поддерживали глобальный контроль общества на всех уровнях. Умом они не отличались, в основном вся их структура строилась на автократии, связях и необоснованной вере в собственную несокрушимость. Вторые — латентно-утопические мечтатели. Умные, но разрозненные. Всегда ставили под сомнения решения правящей партии, но из-за большого количества «блестящих» идей и мнений не могли прийти к единому соглашению, поэтому всегда проигрывали сплоченным тоталитаристам. Голосовали за свободу во всех ее возможных проявлениях. Оба лагеря активно подмазывались вышестоящему начальству, но делали это по-разному. И был еще третий пласт — хитрожопых, которые хотели усидеть на двух стульях. Только задница для этого нужна очень крепкая, чтобы не порвалась под излишней нагрузкой. Такие особи появились недавно. Никому они не нравились, но приходилось терпеть это явление как данность. Филиппа, без его ведома, почетно опустили в эту категорию силового меньшинства.

Филипп пытался прикинуть, что на этот раз взбредет в голову начальству и как лучше подстроиться под вечно меняющиеся директивы. Центральное управление расположилось на последнем этаже главного здания. Генералы сидели в своих «высоких кабинетах» и вместо того, чтобы обеспечивать безопасность страны, выполняли распоряжения, которые регулярно получали от Народной Партии. Филипп работал на несколько этажей ниже. Не самый последний человек в иерархии большой силовой семьи, но и карабкаться до верхов ему еще предстояло долго. Раз в неделю он зависал с его другом — Пазельским, который уже успел вырасти на целый этаж выше. Они пили водку и коньяк, обсуждая новые капризы генералов.

Партия вела себя странно. Ее задачи расходились одна с другой. Филипп не понимал, как можно установить точную цель по количеству пойманных преступников, на которых нужно завести дела. Это значит, что нужно каждый месяц приносить определенное количество дел, даже если столько преступлений не было совершено. Если оснований для заведения дела не было, офицеры сами начинали их придумывать и ловить невиновных, чтобы показать хороший результат и получить премию. Филипп не хотел фабриковать дела только потому, что Партия решила увеличить количество преступников в стране. Формально посадить можно любого, но Филипп отказывался это делать. Он до последнего сопротивлялся и частенько не выполнял план, оправдываясь долгосрочными проектами. И начальство ему верило. Сложная ситуация возникла вокруг церкви. С одной стороны, ее хотели принести в жертву идеалам Великого Союза и устроить показательную порку для всех, кто мнит себя лидером мнений, но с другой, нельзя было физически терроризировать священников, если они не нарушили ни одного установленного Партией ограничения. Вот и разберись, что делать. «Если что пойдет не так, крайним станешь», — думал Филипп.

* * *

Самсон жил в сарае. Без удобств, зато в тепле. Раньше этот сарай служил хозяйственным складом Любянской церкви. Его несколько раз перестраивали и добавляли новые блоки. В итоге получилось вытянутое, уродливое здание с кирпичным цоколем и деревянным верхом. Один раз в неделю Самсон ходил в «Филевские Бани». Хозяин пускал его туда бесплатно, по знакомству. Он мог бы ходить и мыться хоть каждый день, но из скромности появлялся редко. Служба почти не приносила дохода, и, несмотря на свою очень высокую должность, он жил впроголодь.

Унылое осеннее солнце слабо прогревало воздух. Самсон вышел на улицу в полдень, чувствуя приближающийся закат, и отправился в главное управление Кабинета Безопасности, на встречу с Филиппом, чтобы доложить о планах Патриаса Алексия. Они договорились встречаться два раза в месяц. Самсона бросало в дикую дрожь перед каждым таким отчетом. Полезной информации у него было мало, а без этого его могут арестовать в любой момент. На интересы Патриасии Самсону стало наплевать с тех пор, как Патриас отказался помогать церквям. Сначала он взымал ежемесячную церковную плату как франшизное роялти, а когда Партия закрутила гайки, Патриасия и пальцем не повела, чтобы помочь хоть одной церкви. Но сегодня Самсон чувствовал себя на удивление спокойно. Страх, мучивший его перед встречами, прошел. Он начал привыкать к бездушному зданию КБ и его серым стенам, к запаху старой деревянной мебели и бумаги.

Филипп сидел за широким столом и заполнял документы по арестованным священникам. Окна его кабинета выходили на восток. Солнце пробивалось сквозь толстые стекла, освещая летающие в воздухе пылинки. На столе — два черных телефона, кипа бумаг, папки без номеров и миниатюрный флаг Великого Союза. На стене — портреты Великих Вождей. Когда Самсон вошел, Филипп быстро перевернул папку и отложил ее в сторону.

— Ну садись, рассказывай, — он указал Самсону на стул, — чем порадуешь?

— Патриас снова созывал общее собрание. Это уже третий крупный съезд за последнее время. Он требовал от всех PRO-ереев продолжать ежедневную службу несмотря ни на какие запреты, а еще он хочет, чтобы мы проповедовали.

— О чем же вы будете проповедовать?

— Этого я пока не знаю. Нам должны прислать методичку. Ходят слухи, что Патриасия планирует что-то масштабное. Церковь зажата. Патриас целый час проклинал власть. Думаю, они готовят общий протест против Партии. И людей хотят к этому привлечь.

— Угу, — хмыкнул Филипп, слушая его и одновременно листая тонкую желтую папку с документами.

— Ты мне лучше скажи, откуда у Патриаса деньги?

— Но я не знаю, откуда у него деньги, — оправдывался Самсон, — мы сами должны ему отчислять с того, что зарабатываем на службе, но мы же ничего не зарабатываем. Я уже давно ничего не отчислял. Меня так могут и звания лишить, но пока держусь.

— Ты давай языком не чеши. Сам службы втихую проводишь и деньги с верунов собираешь. Думаешь, я не вижу.

— Да разве это деньги, — Самсон был готов заплакать, — мне на еду не хватает. Службу я раз в неделю провожу. Ты посмотри на меня, я весь в обносках, как думаешь, есть у меня деньги или нет?

Филипп смотрел в папку с личным делом Самсона и думал, не бросить ли ее в корзину к арестованным, но решил повременить. Что-то подсказывало ему, что Самсон еще нужен.

— Хорошо, — продолжил Филипп, — узнай, кто спонсирует Патриаса и для чего. У меня есть подозрение, что это кто-то из наших. В Кабинете Безопасности стало неспокойно. Возможна диверсия, и Патриаса могут использовать. Но я не знаю, кто это может быть. Поспрашивай у своих. Если будет хоть какая-то информация, фамилии или звания, сразу беги ко мне. Будешь хорошо служить, страна в долгу не останется.

— Да, да, — повторял Самсон, — я обязательно выясню. Сейчас я знаю только, что они собирают деньги. Пока не понятно, для чего, но, судя по тому, как они на нас наседают, сумма им нужна большая.

— Выясни и, если будет поступать важная информация, сразу иди ко мне, не жди условленных встреч.

— Могу ли я снова начать регулярную утреннюю службу и собирать пожертвования? — спросил Самсон. — Патриас требует сдавать деньги, если я ничего не дам, меня выселят, поставят нового батюшку. Это престижная церковь, многие хотят на это место попасть.

— Вообще-то служба под запретом, — Филипп снял очки и протер стекла маленькой тряпочкой, — ну хорошо. Можешь служить, но будь на связи. Не привлекай лишнего внимания. Выясни, что планирует Патриасия, зачем они собирают деньги и что хотят проповедовать.

Самсон кивнул. Он выглядел истощенным. Он пошел в сторону выхода, потом развернулся и спросил:

— Простите, не сочтите за наглость. Не могли бы вы одолжить мне денег? Я не проводил службы с момента, как вы меня арестовали, и теперь мне совсем нечего есть.

Филипп на мгновение замер, прикусил нижнюю губу, потом достал из ящика своего стола несколько купюр и протянул их Самсону.

— Держи, тут тебе на первое время. Будешь приносить пользу — получишь еще.

Самсон взял деньги и сразу отправился в гастроном. Он уже пять дней нормально не ел. Сперва он купил сосиски, молоко, яйца, картошку и гречку. Потом подумал и взял еще одну бутылку «Союзного» пива. Вернувшись домой, он жадно набросился на еду.