Десятый аркан. Часть 2

Джулия (2024)

Несмотря на все испытания, тайны мира Творцов равновесия продолжают манить Амели. В магии ли причина? Или в запретных чувствах, которые не дают покоя? Отказавшись от путей, ведущих к нормальной жизни, она твёрдо решает найти ответы на все волнующие вопросы, но ещё не подозревает, что самые опасные испытания только ждут впереди.

Глава 23: Надежда

Перед глазами Юро пейзажи пустынного города сменялись один за другим. Он смотрел сквозь них. Стояла гробовая тишина. Стеклянные многоэтажки переливались лучами только начавшего восходить солнца.

Саднило на душе. Давным-давно забытое чувство сожаления о мимолётности людской жизни. Смутные образы из прошлого возникали один за другим, но настолько расплывчато, что сложно было зацепиться за что-то конкретное. Мир людей, битва, привязанность и обида на скоротечность времени — всё это было так или иначе связано.

Стало бы куда проще думать, если бы Амели оказалась простым человеком. Тогда речь бы шла о размене жизнь за жизнь. Но она вскоре должна привнести в мир нечто выдающееся, и это в той или иной степени отразится на развитии культуры. Что осядет в умах и сердцах и будет приводиться в пример для других творцов. Такое время имеет высокую цену, ибо чем дольше она пробудет на Земле, тем больший вклад внесёт в историю.

От предложения жить дальше она отказалась. Почему? Должно быть, это непосильное бремя — творить, зная, что ради этого погибнут сотни тысяч человек. Причём речь шла, например, о мальце, который в этом году поступит в младшую школу, или о мужчине, который просидел в офисе допоздна и по дороге домой купил букет, чтобы извиниться перед женой. О сельской красавице, что поступает в городской университет…

Не понял бы, а в чём, собственно, дилемма, если бы вновь с головой не окунулся в её мир.

Для хранителя это просто закономерные вещи, зовущиеся балансом. Работа вынуждала принимать подобные решения. Как правило, разум чист, а рука тверда. Но сейчас Юро всерьёз задумался, что, если разделить людей, которые видятся как единая масса свысока его роли, на личности, то получатся отдельные маленькие мирки, наполненные мечтами, стремлениями и желанием жить. Наверняка именно так Амели это видит, потому и не соглашается на размен. Сложно это всецело осознать тому, кто рождён, чтобы хранить баланс. Оставалось только принять как данность.

Юро не знал, как выразить благодарность за то, что, казалось бы, всего лишь хрупкий человек, а пришла на выручку в трудный момент, когда свои где-то копошились. Даже невзирая на объявленную охоту, трясущиеся колени и расспросы полицейских. Или на последующее отчуждение и колкие высказывания людей, если это где-то всплывёт.

Смогла ведь показать, что можно жить и мыслить совсем не так, как он привык. Не такое уж люди и зло даже в моменты, когда сыплют проклятиями за неблагодарную работу. Их ведь тоже можно понять. Для долгожителей смерть лишь данность, а для людей — трагедия. Ни один человек в здравом уме не скажет спасибо, когда, например, ты пришёл, чтобы забрать его дитя. Даже если этот сорванец в будущем должен стать серийным убийцей. Простым обывателям непонятна эта закономерность и причинно-следственная связь. И не надо. Не их ума дело. Следовательно, и не стоит судить о ситуации сугубо со своей колокольни. Жалеть тоже не следует. Это непрофессионально. Нужен баланс.

Конечно, чтобы применить это знание на деле, потребуется время, но сам факт понимания своего заблуждения уже дорогого стоит. Поэтому хранитель считал, что простого пакетика чая и нескольких жалких визитов будет чертовски мало. Всё должно быть соразмерно.

Ноги завели в переулок, куда не дотягивается обзор из окон. Он достал из кармана десятый аркан и развернул перед собой колесо Фортуны. Магия требовала сил, но откуда-то с каждой минутой брались новые. Его интересовал вопрос, можно ли как-то обмануть баланс и обратить его на пользу. К примеру, если «чисто случайно» найдётся лечение или препарат, который в будущем спасёт миллионы жизней. Ведь тогда длительная терапия не позволит внести бóльший вклад в искусство, чем полагается. При таком раскладе линия судьбы может перемениться и трагедия, вследствие которой Амели должна погибнуть, не произойдёт вовсе… При условии, что речь пойдёт о смерти в её мире.

Ответ вышел пустой. Ни да, ни нет. Ни вреда, ни пользы. Но нить жизни вилась змейкой по аркану, отражая взлёты и падения. Обычно при приближении участков этой цепи можно просмотреть все события и последствия вмешательства, только вот картинка была изрешечена не отображающимися пробелами и по-прежнему обрывалась на моменте скорой смерти.

Опять странность. Юро не знал, впасть в очередной ступор или наконец махнуть рукой на то, что с этим человеком не работают привычные методы.

Стал перебирать в уме и задавать разные варианты, но с бóльшей их частью всё как обычно: простые дороги, которые имели свои за и против. Хотя и среди них встречались крайне неоднозначные моменты с рваной картиной событий. Видно, всё-таки есть немало путей, которые приведут её в мир Творцов равновесия.

Если по окончанию путешествия хранитель оценивал вероятность смерти Амели в его мире в 30%, то сейчас это превратилось в лотерею 50 на 50.

Юро, почесав затылок, решил остановиться на первом пришедшем на ум варианте с поиском лечения. Как минимум, плохо от такой попытки не станет никому. Наверное.

Он сделал пару шагов в сторону широкой улицы, ведущей в клинику, где Амели постоянно проходила обследования. В переулок свернул пошатывающийся мужичок с пистолетом в руке.

— Опа! — воскликнул он, подняв глаза. Зрачки с монету. — Пацан, кошелёк или жизнь? — Направил на Юро дуло. Руки тряслись, но ни тени страха. Наверняка он был под чем-то.

Интересно, что жить ему в нищите ещё до старости. Сам собой возник вопрос, неужто он достоин этого времени больше?

— Ты чё, оглох? Ща стрелять буду!

Только сейчас Юро оглядел человека с ног до головы. Он всё ещё направлял ствол и протягивал вторую руку, в которую, видно, нужно вложить кошелёк. Взгляд стеклянный, как у безумца, а тело содрогалось от последствий зависимости. Пожелтевший палец начал сдавливать курок. Сверкнуло массивное лезвие. Мужичок вжался в стену спиной. Сталь вонзилась в кирпичную кладку в четверти дюйма от его уха, оставляя под собой паутину трещин.

— Свали в ужасе, издержка баланса.

Человек судорожно обернулся, разглядывая в переливающемся синевой лезвии своё испуганное отражение. Пистолет выскользнул из его руки и врезался в асфальт.

— Эй-эй, я прикольнуться решил. Да, юмор у меня такой! — Он поднял грубые ладони, покрытые мозолями, и стал мотать головой туда-сюда.

— Угу.

Отпустив его, Юро зашагал к выходу. Но тут что-то переклинило в одурманенной голове мужичка. Хорошо ощутимый на уровне инстинктов животный страх исчез без следа. Всё смотрел на руку, в которой только что была коса. Его противник-то изначально был невооружённой жертвой.

— Э, а ты, походу, из этих… Как их там… Да похер. Я тя спецслужбам сдам! Во! Пожалеешь ещё, что со мной связался!

— Вот кретин. Окажись на моём месте кто-то реально враждебный, от тебя бы уже потрохов не осталось. — Обернуться и удостоить его своим взглядом совсем не тянуло.

— Это угроза?… — Мужичок и дальше продолжал кричать вслед, но пойти за хранителем не решался.

Казалось бы, только Юро мысленно зарекнулся, что нужно с пониманием относиться к людям, а тут сразу «проверка на стойкость». Не случайность — закон. Всегда так бывает. Впрочем, сейчас были вещи куда важнее этого торчка. Наконец ощущался блаженный штиль и полное безразличие.

В это время клиника казалась запустевшей. Сейчас здесь находились только стационарные пациенты и дежурные врачи. Где искать в этом громадном здании истории болезней, Юро не имел ни малейшего представления. Дабы сэкономить силы, стал притворяться далёким родственником и невзначай расспрашивать даму за регистрационной стойкой. Удалось выяснить только, что данные о пациентах сейчас хранятся в электронном виде. Больше она отказалась говорить.

Уже пользуясь гипнозом, он выведал, где сейчас находится человек, который может предоставить распечатку с интересующей информацией. Шёл по направлению к нему по пустынным коридорам, порой поглядывая на висевшие повсюду карты с планировкой здания, изображающие план эвакуации.

Мужчина в белом халате выходил из своего кабинета по делам и встретился взглядом с идущим навстречу Юро. По бейджику стало ясно, что это и есть человек с доступом.

— Прошу прощения, у вас есть разрешение здесь находиться?

— Угу. Ты ведь как раз хотел предоставить мне историю болезни Амели Маргарет Бейер.

— Да-да, припоминаю. Пройдёмте в кабинет. — Он подобно зомби поплёлся обратно.

Мужчина сел за компьютер и, торопясь, открыл какую-то программу, ввёл нужное имя в поисковой строке и открыл объёмный документ.

— Вот, прошу.

— Распечатай, пожалуйста.

— Хорошо, подождите, это займёт какое-то время.

Так было надёжнее. Всё равно Юро ничего не смыслил в заумном медицинском тексте. Вряд ли сможет потом это достоверно процитировать.

Листочки из принтера вылезали один за другим. Получалась уже увесистая стопка. Весьма утомительно было держать всё это время под контролем врача, ноги начали подкашиваться, но если он опомнится, будет хуже. Только сейчас Юро поднял голову и разглядел в углу на потолке камеру. Заднюю давать было поздно. Оставалось надеяться, что никто потом не станет в этом разбираться.

Забрав кипу бумаг и поблагодарив мужчину за «содействие», покинул клинику и направился в какой-нибудь закуток, чтобы наконец переместиться в свой мир.

О да, дом, милый дом! Как всегда встретил гробовой тишиной вне зависимости от чьего-то постоянного присутствия. Горничная, производившая плановую уборку, даже не обернулась. Всё полировала стекло и до этого чистого кофейного столика, таращась на себя через него пустым взглядом. Юро и сам не понимал, так клонило в сон оттого, что он растратил все силы, накопленные за ночь, или от тоскующей женщины, которую живой точно не назвать.

Тихонько выскользнув за порог, он поплёлся к Доку.

Просторный двор огромной территории. Весь усаженный зелёной растительностью, выглядевшей искусственно. Настолько идеально ухожена, что хотелось списать на «фотошоп». Только вот не слышно ни единой птицы или жужжащей пчёлки, хотя уже достаточно тепло, чтобы они пробудились ото сна. Лишь одинокий садовник статично копошился в земле.

Хоть в маленькой клинике всегда живые есть. Низкорослый мужчина находился в своём кабинете. Но вместо привычного игнора Док встречал чуть ли не с порога. Небось из окон углядел. Доктор немедля усадил Юро на кушетку. На пальцах его загорелись светло-салатовые шарики, которыми он стал водить по ранам. Боль отступала, и моментально образовывалась плотная корочка.

— Слушай, а у тебя часом нет чего-нибудь, чтоб шрамов не осталось? — спрашивал хранитель.

— Не нужно оно тебе. И так сойдут.

— А вдруг.

— Откуда такое внимание к себе?

— Частично осознал ценность бытия.

— Прелестно… — саркастично изумлялся Док. — Ладно, мазь приготовлю.

Факт, что на самом деле просил он для человека, решил замолчать, иначе прямо в кабинете случился бы первый в истории этого мира инфаркт. Закончив с оказанием первой помощи, доктор сказал:

— Теперь отдыхай, иди. Позже обязательно ещё зайди.

— Угу. Я тут тебе задачку хочу подкинуть. Сможешь что-нибудь с этим сделать? — Он протянул стопку бумаг.

Док её охотно взял. Искрящимся бегающим из стороны в сторону взглядом стал знакомиться с текстом. Но прочитав половину первой страницы, глаза его широко раскрылись, а от былого энтузиазма не осталось и следа.

— Так это же человеческая болезнь.

— Угу.

— Сходи-ка ещё к психотерапевту. Сначала кровь мне какую-то принёс, теперь это…

— Кстати говоря о ней. Что там с результатами?

— Я первый спрошу. Ты у кого её вообще взял?

— Вот у неё. — Он указал на распечатку.

— Ещё и «она»… Просто шик. У самого-то дежавю никакое не возникает?

— Отстань. Не томи.

— Молодёжь… Уши будто завянут к старшим прислушаться. А у девицы твоей примерно в седьмом-восьмом колене кто-то из наших в роду был.

— Ты уверен? Я к тому, что она спокойно обращается с чем угодно из этого мира. За столько лет испарилась бы вся магическая энергия.

— Абсолютно. Энергия тянется давнишняя, но сильная. Бьюсь об заклад, от кого-то из четвёртого класса.

Он говорил о десятке существ, над которыми по иерархии стоят только хранители.

— Седьмом-восьмом колене говоришь… За последние лет двести их состав не менялся.

— Да. Чисто теоретически ты можешь пойти и поболтать с её предком.

— Забавно. А с болезнью что?

— Даже браться за это не хочу.

— Честно слово, я хорошо заплачу.

— Не в деньгах дело. Во-первых, ну что я могу сделать с человеческим недугом? Во-вторых, тебе же будет лучше, если ты забудешь эту историю и вернёшься к своим делам. Неужто сам хочешь биться о те же грабли, что и твой отец?

— Вряд ли он сожалел о своём выборе.

— Ерунда всё это! Ересь и самообман! Сожалел-не сожалел, какая разница, если его в итоге не стало?!

— Большая. Но я смог бы с этим жить.

— Ой, не нравится мне это! — Док принялся расхаживать из стороны в сторону. — Слово в слово!

— Это мой выбор, даже если откажешься, всё равно продолжу искать варианты.

— Понял я, но от меня-то ты чего ждёшь? Я не имею ни малейшего представления, как лечить людей.

— Что-то же можно сделать.

— Хах! Прогнать через неё эксперимента ради побольше нашей крови. Авось выздоровеет, но и человеком тогда уже не будет.

— А это возможно? — Сонливость откатила в мгновенье ока, непроизвольно блеснули глаза. Юро склонился поближе к Доку.

Доктор поперхнулся, как будто сболтнул лишнего. Сейчас пытался сделать вид, словно молчал всё это время. Отмахивался, отворачивался от пристального взгляда. Прошёлся, сел за стол, попил водички, но хранитель до сих пор не отставал.

— Нет, невозможно. — Юро продолжал на него смотреть, чуя, что у Дока найдётся пояснение. — По крайней мере прецедентов не было точно. — Он всё ещё нервно постукивал пальцами по столу и избегал зрительного контакта. — Да ладно-ладно, пытался я в своё время, не буду тыкать пальцем для кого. К моему стыду, не вышло ровным счётом ничего, хотя я убил на эксперименты пару десятков лет.

— Это ещё не говорит о том, что затея гиблая. Ты ведь любишь головоломки.

Док вздохнул и развёл руками, искоса глянул на историю болезни и приложил к распечатке светящуюся зеленоватой магией ладонь. Считывал последовательность, симптоматику и смотрел вглубь себя, ища зацепки. В один момент отпрянул, поморщился и стряхнул с себя магию, которая разлетелась вокруг него, превращаясь в клубы светлого пара.

— Чем вас всех так привлекают люди? Всего лишь млекопитающие с развитой речевой функцией и задатками интеллекта. — Юро проигнорировал его колкость. Фыркнув, доктор перешёл к делу: — Девица твоя не против?

— Готов поставить сотню платиновых, что нет.

— Пусть имеет в виду, что моя гипотеза — единственный надёжный вариант как от недуга, так и от смерти, но он крайне опасный. Опытов потребуется много. Не забудь её предупредить, что речь пойдёт о регулярных инъекциях, сопровождающихся острыми болевыми ощущениями. Как побочные явления я лично наблюдал: бессонницу, параноидальный синдром, нарушения работы ЖКТ, вегетативную дисфункцию, предполагаю, что возможна кома и летальный исход.

— Каковы вообще шансы на успех?

— Нулевые.

— А если не вредничать и брать в расчёт, что случай не совсем обычный?

— Процентов шесть, не больше.

— Это много.

— Вот дурак!

— Представим, что существует формула, которая будет гарантировать результат, сколько процентов дашь, что она вообще это перенесёт?

— Максимум сорок. — Док, опершись на руку, мотал головой, не веря, что вообще в это снова ввязывается. — Но я бы не цеплялся за эту вероятность, потому что такого рецепта не существует.

— Пока что. Я верю в тебя, Док.

— Польщён, но иди-ка отдохни, проспись, а потом вернись и порадуй старика, что всё-таки передумал.

— Даю этому процентов шесть, не больше.

— Брысь, и так озадачил!

По дороге домой Юро усмехался с иронии судьбы. Но поделать с этим ничего не мог. Вернее, не хотел. Слишком уж люди живые, чтобы хотя бы не попытаться вытянуть счастливый билет.

Теперь становилось ясно, почему колесо Фортуны не дало однозначного ответа. Этот путь попусту не пересекается с человеческим миром, а Док не сможет придумать лечение, которое будет спасать жизни людей. Локальная дорожка, которая либо выведет к успеху, либо ничего не изменит.

Неизвестно — не значит нет. Это делало риски не пустой прихотью. Может быть, если эксперимент выгорит, то спустя долгие годы даже этот мир засияет новыми красками и доселе невиданными обитателями. Было бы невероятно интересно за этим понаблюдать. Нетерпенье, поселившееся в душе, мотивировало поскорее встать на ноги.