Пышечка

Джули Мёрфи (2015)

Уиллоудин Диксон не считает слово «толстый» оскорбительным: у кого-то костлявые коленки, у кого-то большая грудь, а Уилл — толстая, и это просто факт. Но лето перед выпускным классом переворачивает весь ее мир с ног на голову. Первая работа. Первый поцелуй. Первая ссора с подругой. И впервые в жизни ей становится неловко за свое тело. Чтобы вновь поверить в себя, Уиллоудин решает принять участие в конкурсе красоты и доказать, что стать королевой может каждая девушка, независимо от размера одежды.

Четырнадцать

Просыпаюсь я от звонка в дверь. И, прежде чем выползти из постели, проверяю телефон.

ЭЛЛЕН: я снаружи пусти

Натянув старые спортивные шорты, я спускаюсь по лестнице и иду к задней двери. Там я обнаруживаю Эллен, прильнувшую губами к стеклу: она набирает воздух в щеки и резко выдувает его, издавая пукающие звуки.

Все это лето мы с Эл словно исследуем неведомые земли. Мы всегда были противоположностями. Люси любила повторять, что у лучших друзей общее одновременно все — и ничего. «Вы, девчушки, как два пересказа одной и той же истории», — говорила она. Но в последние два месяца нас словно растаскивает в стороны, а замечаю это, по ходу, одна я.

Я отодвигаю дверь, но Эл продолжает прижиматься лицом к стеклу, так что уезжает вместе с ней вбок, а затем вваливается в дом и падает на стул у кухонного стола.

— Боже милосердный, Уилл! Я там чуть не расплавилась!

Я поворачиваюсь к часам на микроволновке.

— Еще так рано, — ворчу я и тоже опускаюсь на стул.

Я помалкиваю о том, что до двух ночи тусовалась с Бо — Мальчиком-из-частной-школы.

— У меня сегодня зарплата, а для зарплаты слишком рано не бывает. — Она встает и принимается заглядывать в шкафы, прочесывая кухню в поисках чего-нибудь съестного. — И вообще уже одиннадцать. Совсем не рано. Твоя мама не на шутку бомбанет, если узнает, до скольки ты дрыхнешь.

— Плевать. — Я скрещиваю руки на столе и прячу в них голову. — Ты какая-то счастливая. Чего ты такая счастливая?

— Не знаю. Я жива. Жизнь не дерьмо. Через неделю начнется школа. — Она захлопывает шкафчик и разворачивается. — Может, в сексе я тоже перестану быть ужасна.

— Да в нем вроде бы ничего особо сложного не должно быть, правда? — Хотя, надо признать, одна мысль об ЭТОМ приводит меня в ужас.

— Однажды ты поймешь. — Эл склоняет голову набок.

«Ну уж нет, — думаю я. — Невинность на всю жизнь. Девственная плева — форева!»

— Одевайся, пора забирать денежки!

— В кладовке есть чипсы, — бросаю я, направляясь к лестнице. — Мне нужно сорок пять минут.

— Тебе повезло, что у вас на телике записаны какие-то отстойные сериалы, — я найду, чем себя занять! — кричит она мне вслед.

Я быстро принимаю душ, подсушиваю волосы полотенцем и закручиваю их в мокрый пучок. Потом заглядываю в свой шкаф и понимаю, что на улице такая жара, что уж лучше остаться в шортах и старой футболке, доставшейся мне после очередного конкурса красоты.

— Готова! — Я сбегаю по лестнице. — Сейчас насыплю Буяну сухого корма…

— Уже, — отвечает Эллен.

Я сворачиваю на кухню, где Эл убирает полупустой пакет с чипсами.

— Мама подумает, что их съела я, — говорю я. Она даже ничего мне не скажет, но это и не нужно. Я и так знаю.

— Мужик нужен твоей маме.

Буян запрыгивает на кухонную стойку, и Эл с наслаждением чешет ему за ухом.

— Я сегодня взяла мамину тачку, но доехала до тебя с полупустым баком. Можем поехать на твоей?

— Да, конечно.

Эл идет за мной к задней двери. Уже запирая за нами решетку, я интересуюсь:

— И как наличие мужика у моей мамы повлияет на ее отношение к чипсам?

Она пожимает плечами и дергает ручку машины, дожидаясь, пока я открою дверь. С тех пор как Эллен потеряла девственность, она заделалась заправским сексологом: по ее мнению, секс решает все проблемы. Меня это просто с ума сводит. Пусть я и девственница, но я не дура.

Отперев машину, я сажусь за руль, и мы обе невольно присвистываем, потому что нас мгновенно окутывает затхлый горячий воздух.

— О боже, — выдыхает Эл, — открой скорее эти гребаные окна!

•

Меня неизменно забавляет, что в магазине «Свит сикстин» в принципе нет одежды размером больше, чем М. Однажды я сказала об этом Эллен, но она, судя по всему, притворилась, что не расслышала.

Когда мы с Эл впервые пришли в «Свит сикстин», я приложила все усилия, чтобы не полить это место дерьмом по той лишь причине, что мне здесь неуютно. Но поскольку теперь мы каждый четверг заходим сюда за зарплатой Эл, я могу с уверенностью сказать, что располагаю достаточным количеством аргументов и могу составить об этом заведении научно обоснованное мнение.

Итак, вот мое Научно Обоснованное Мнение: магазин — отстой, а девицы, которые здесь работают, — никчемные мымры, считающие, что Эл дружит со мной из жалости.

Стены «Свит сикстин» увешаны зеркалами и заставлены костлявыми манекенами в джинсах с заниженной талией и в крошечных футболках с надписями вроде «Слишком красива для домашки».

Я пробираюсь за Эллен сквозь ряды одежды, стараясь не разнести к чертям весь магазин неловким движением бедер.

— Элль-Белль! — визжит Кэлли, которую я назначила своим заклятым врагом. — Мо-мо! — кричит она в другую сторону, сложив руки рупором. — Тут пришла Элли-Слонэлли за своим баблишком! — Она шарит в ящике под кассой и, протянув Эл белоснежный конверт, добавляет: — Привет, Уиллоу! — А потом наклоняется ко мне и говорит: — Божечки мои, лагерь для подготовки к конкурсу — просто чудо! Уже почти кубики видно на прессе! Но, знаешь, чересчур мускулистой я тоже быть не хочу. Это мерзко.

— Я Уиллоудин, — тихо поправляю я, но она не слышит, потому что из комнаты отдыха выплывает Морган — менеджер магазина (слишком взрослая для колледжа, слишком молодая, чтобы годиться нам в матери).

Она высокая, тонкая и гибкая — именно такой будет взрослая Эл.

— Боже мой, привезли новую коллекцию, и она безумно милая! Я чуть не сдохла — от слова совсем! Нет, серьезно, я спустила всю получку! Счета за квартиру? Нет, не слышала!

Эл хохочет, и меня это просто выбешивает. Не понимаю, кого эта чушь может насмешить?!

— Эл. — Она называет мою лучшую подругу моим прозвищем. — Ты просто обязана заглянуть в комнату отдыха и кое-что примерить.

Эл оглядывается на меня.

Переступив через себя, я киваю.

Она хлопает в ладоши.

— Ладно, но только очень быстро! — И снова оборачивается ко мне. — Обещаю, я мигом! Наверняка мне все равно ничего не подойдет.

Я вяло улыбаюсь и иду было за ней в подсобку, но потом останавливаюсь, заметив вскинутые брови Морган.

— Мне очень жаль. — Ее губы растягиваются в улыбке, говорящей «вообще-то совсем не жаль». — Вход только для сотрудников.

— Подождешь меня тут? — Эл смотрит мне в глаза.

— Ага. Только не задерживайся.

Она ныряет в дверь за спиной у Морган, а Кэлли занимает место за прилавком. Она двигает бедрами в такт какой-то попсовой музычке, звучащей из динамиков, и делает вид, что читает отчет о продажах.

Я протискиваюсь между вешалками и представляю, какой ад творится здесь по субботам. Музыка сменяется на агрессивное техно, и Кэлли делает погромче, а я пользуюсь моментом, чтобы забиться в одну из примерочных. Кабинка отделена от других шторами, внутри — только маленькая табуреточка. Единственное зеркало — общее, снаружи. Вот же геморрой — выходить из примерочной каждый раз, когда хочешь посмотреть, как что-то на тебе сидит.

По другую сторону шторы слышен скрежет вешалок.

— Куда ушла подруга Эл? — спрашивает Морган.

— Не знаю, — говорит Кэлли. — Не видела, хотя ее трудно не заметить.

— Не будь злюкой, — отвечает Морган.

И вроде бы она меня защищает, но я слышу смех в ее голосе. Через некоторое время Кэлли спрашивает:

— Элль-Белль что-нибудь подошло?

— Она примеряет платья в комнате отдыха.

Снова скрежет вешалок.

— Это, конечно, ужасно мило, что Эл дружит с этой девчонкой, но она только и делает, что таскается следом как собачка. Ну серьезно, неужели своей жизни нету? Тоска какая-то.

При этих словах я вся цепенею от гнева.

Я отдергиваю длинную штору и, выходя в зал, спотыкаюсь об ее подол. А потом направляюсь к выходу из магазина и чувствую на себе пристальные взгляды внимательных глаз.

Скрючившись на скамейке снаружи, я прячу голову в колени, лишь бы только не видеть этих двоих.

Если бы можно было расстегнуть кожу и выйти из нее прямо сейчас, я бы так и сделала.

На всех витринах торгового центра — вечерние платья для выпускного и конкурса красоты. В магазине «Фриллс», напротив «Свит сикстин», выставлено блестящее светло-голубое платье. На стекле черной краской написано: «У Кловера может быть только одна Мисс Люпин. Пусть ею будешь ты! Заходи и выбери то самое платье!»

Мне самой противно от того, насколько я презираю этот конкурс, — но он реально похож на тяжелый недуг, поразивший весь город.

— Привет.

Я оборачиваюсь и вижу, как на скамью у меня за спиной садится Бо.

— Ты что здесь делаешь? — спрашиваю я почти обвинительным тоном.

— Хожу по магазинам с мачехой и братом. — Он указывает на обувной рядом со «Свит сикстин». — Вот заметил тебя. Мой младший братец уже сорок пять минут примеряет баскетбольные кроссовки. — Он улыбается, прижимая подбородок к груди: — А ты что здесь делаешь, Уиллоудин?

Я хочу прикоснуться к нему. Хочу потянуться и приветственно его поцеловать. Но не делаю этого, потому что мы не прячемся в полумраке на заднем дворе «Харпи», не обнимаемся в салоне его пикапа. Хоть мы ни разу этого и не обсуждали, наши отношения — по-прежнему тайна.

— С подругой пришла. Она зарплату получает.

— С Эллен?

Я киваю. Я рассказывала Бо об Эл — но всегда в прошедшем времени, потому что не знала, как объяснить столь непривычную пропасть, образовавшуюся между нами. Мне было проще говорить об Эл как о Люси — как будто она часть жизни, которая была до него.

На Бо старая футболка с какого-то баскетбольного турнира и шорты.

— Так странно видеть тебя без рабочей формы. Я еле тебя узнала.

— А я тебя узнал сразу. — Он вытягивает ноги вдоль скамейки. Голые ноги… Я никогда не видела его в шортах. — Так где работает твоя подружка?

Я указываю на магазин.

Бо открывает рот, и я решаю, что его мнение об этом магазине определит мое дальнейшее отношение к нему. Но он не успевает ответить.

— Бо! — восклицает высокая худощавая женщина с каскадом блестящих каштановых волос. Слишком молодая для матери, слишком взрослая для сестры.

Бо бросает взгляд через плечо и поворачивается обратно ко мне.

— Моя мачеха, — шепчет он.

У меня вытягивается лицо. Я с ужасом ждала того мгновения, когда наши миры столкнутся.

Позади мачехи стоит его брат. Ростом он с Бо, но, судя по округлости щек, младше по меньшей мере на год.

— Я совсем потеряла счет времени, — вздыхает мачеха. — У Сэмми ведь в час тренировка. Пора бежать.

И тут она замечает на другом конце скамейки меня.

— А это у нас кто?

— Мэм. — Я встаю и протягиваю ей руку, поскольку я южанка и, что бы ни утверждала мама, манеры у меня безупречные.

— Это Уиллоудин. — Ну вот, он опять называет меня полным именем. — Моя коллега.

— Уиллоудин. Язык можно сломать.

Я выдавливаю улыбку и собираюсь поблагодарить ее сама не знаю за что, но тут слышу голос Эл у себя за спиной:

— Можно просто Уилл.

Сглотнув, я киваю.

Мачеха Бо склоняет голову набок, словно увидела нечто совершенно очаровательное.

— А вы?..

— Это Эллен, — отвечаю я за нее. — Моя лучшая подруга. — Я делаю глубокий вдох: — Эллен, это Бо. Мы вместе работаем.

Бо приветственно машет, но Эллен касается его руки и говорит:

— Очень приятно познакомиться.

Его мачеха улыбается.

— Само очарование!

Я знаю, что Эллен любит Тима, но меня пронизывает и парализует ревность. За это лето я придумала массу причин, по которым не стоит рассказывать Эллен о нас с Бо. Однако, как ни крути, я знаю точно: для Эллен молчание — все равно что ложь (если не хуже).

— Вы, наверное, обе учитесь в Старшей школе Кловера?

Мы одновременно киваем.

— Как чудесно! Значит, в первый школьный день Бо не будет одиноко.

— Что? — выпаливаю я.

В наших с Бо отношениях многое оставляет желать лучшего, но кое-что в них идеально: за пределами работы наши миры не пересекаются. И, пока это так, мне легко верить, будто я обычная девчонка и встречаюсь с обычным парнем.

— Да, Бо и Сэмми уходят из «Святого Креста». — Она слегка хмурится. — Но все будет хорошо. Перемены всегда к лучшему, правда, мальчики?

Они молчат. Губы Бо сжаты в тонкую линию, и я понимаю: он знал и молчал все лето.

— Лорейн, — говорит он мачехе, — нам пора, у Сэма тренировка.

Потом забирает пакеты, а мачеха идет вперед, покачивая бедрами. Вот и все. Ни взгляда, ни даже пожатия плечами. Ни единого намека на то, что я получу объяснение.

Во мне закипает ярость — от щек до самых кончиков пальцев.

— Офигеть! — взвизгивает Эллен. — А он симпотней, чем ты рассказывала!

— Пойдем уже.

Я срываюсь с места и иду к парковке.

— А ты заметила, какие у него взъерошенные волосы? Так эротично! А эта его щетина?..

О, я заметила. Конечно, заметила. Но теперь это уже не важно, потому что нашим отношениям придется положить конец.

Мои мечты о романе за пределами школы рассеялись как туман. Я уже нафантазировала, как переживу школьный год: мы будем приходить на работу и оставлять реальность за порогом. Никаких вопросов, лишь мы вдвоем.

Наверняка есть причина, по которой Бо не рассказал, что меняет школу. Причина должна быть. Но даже если ее нет, с этими отношениями все равно нужно покончить: я не могу позволить им проникнуть в мою настоящую жизнь.

Я не хочу быть посмешищем. Не хочу быть той, на кого все пялятся с одной-единственной мыслью: «И что он в ней нашел?»