Дэймон – Охота за правдой

Дим Рич (2024)

После трагической гибели родителей Дэймон, наследник влиятельной семьи из Нью-Йорка, вынужден окунуться в жестокий мир интриг и смертельных заговоров. Обвинённый в преступлении, которого не совершал, он попадает в тюрьму. Выйдя на свободу, Дэймон узнаёт страшную правду: за смертью его родителей стоят могущественные силы, которые использовали его как инструмент в своих играх. Окружённый опасностью и ложью, он находит верных помощников, но каждый шаг приносит новые потери и предательства. Постепенно он раскрывает заговор, целью которого является проект «Арена» — глобальная схема, способная управлять политическими и экономическими лидерами. Дэймон борется не только с внешними врагами, но и с собственными демонами. Тени из прошлого посещают его, оставляя таинственные знаки и маня в бездну отчаяния. Сможет ли он противостоять загадочным силам и вернуть справедливость в мире, где власть и зло кажутся непобедимыми?

Глава 2. Печать тьмы

"Нас убивают!" — кричал худощавый студент третьего курса, вцепившись в соседа и кидая панические взгляды по площадке. Камера мобильного телефона в правой руке отчаянно тряслась, и видео обещало быть отвратительным. Но худощавому было наплевать.

До конца финала чемпионата по баскетболу среди университетских команд оставалось 10 секунд, и его команда проигрывала два очка.

Напряжение на трибунах достигло кульминации. Болельщики хозяев площадки стояли на ногах в ожидании чуда. Луизиана владела мячом, и времени отыграться почти не было. Последний тайм-аут взял старый тренер Сент-Джонса.

— Послушайте, Стив, Пэрри, я не знаю, как вы это сделаете, но если не отберёте мяч в ближайшие пять секунд, можете забыть о команде навсегда! Дэймон, твой бросок из-за красной линии — это наш шанс на победу. Понял? И попробуй только не попасть! — в его голосе звучал ультиматум.

Игроки вышли на площадку. Стив слегка тронул Дэймона за плечо:

— Эй, Дэймон, будь готов. Я знаю один трюк.

Дэймон улыбнулся:

— Мы всё равно их сделаем.

Свисток арбитра разорвал напряжение в воздухе, и Луизиана начала последнюю атаку. До сих пор никто не может объяснить, как это произошло, но трюк Стива удался. Он резко отбил мяч в сторону Дэймона. Тот развернулся, перекинул мяч в левую руку и метнул в кольцo.

Одна секунда растянулась в целую вечность, и мяч влетел в сетку одновременно с финальной сиреной.

Арена взорвалась. Игроки Сент-Джонса, вопя от радости, бросились к Дэймону, а толпа болельщиков хлынула на площадку, словно брызги Ниагарского водопада.

Репортёры рвались к героям, один из них кричал прямо в ухо Дэймону:

— Бросок с левой! Как ты это сделал?

Не успев ответить, он уже оказался под прицелом микрофона местного комментатора:

— Дэймон, это твой первый год, и такой успех! Как это у тебя получилось? — голос комментатора был полон восхищения.

Дэймон, слегка улыбнувшись, ответил:

— Долгие тренировки.

— И когда ты решил бросать с левой?

— Это получилось само собой.

— Что-то ещё хочешь сказать?

— Да. Спасибо тренеру за шанс, а ещё… это для моей мамы."Мама, я тебя люблю!"

Арена снова разразилась аплодисментами, звуки музыки слились с ревом толпы, и Дэймон исчез в этом бушующем море эмоций.

Необычно жаркий осенний день обволакивал Нью-Йорк влажным туманом. Небо было затянуто густыми серыми облаками, а неподвижный воздух словно застыл на месте в ожидании заката.

Дэймон любил возвращаться домой на своём чёрном BMW, чувствуя ритм города и прохладу ветра, проносящегося мимо открытого окна. Улыбаясь, он вспоминал сегодняшнюю победу в матче и радовался как ребёнок.

Свернув на свою улицу, он заметил яркие красно-синие огни полицейских машин. Завораживающие круги света отражались на мокром тротуаре, придавая улице странный, незнакомый оттенок. Он замедлил ход, и радость начала растворяться, как лёгкий дым. Что-то здесь было не так, но что именно?

Собравшаяся толпа — соседи, которых он знал с детства, — стояла в молчании, пристально рассматривая фасад дома. С каждой секундой в груди крепло чувство тревоги, а холодный ветер пробирался прямо под кожу, предупреждая о чём-то страшном.

Дэймон припарковался, игнорируя оклик полицейского, пытавшегося его остановить. Тревога в сердце нарастала, а ноги, словно подчиняясь чужой воле, сами вели его к дому. Когда он протиснулся сквозь ленту ограждения, один из полицейских спросил:

— Мистер Джонс?

Дэймон не остановился.

Ворвавшись в дом, он почувствовал резкий запах крови, смешанный с холодным металлическим привкусом. Дверь в гостиную распахнулась, как чёрная пасть, готовая поглотить всё, что ему было дорого.

В комнате царила тишина. На полу у барной стойки лежало тело его отца. Грудь была залита кровью, а лицо стало похожим на жёлтую восковую маску.

— Отец! — закричал Дэймон. Он шагнул вперёд, но ноги отказывались идти. Его сердце, сдавленное невидимой рукой страха, стучало в висках, и даже слёзы не могли передать глубину его боли.

Позади раздались шаги. В комнату медленно вошёл сержант Добс — высокий, хмурый, с глубоко врезанными в лицо морщинами. В его глазах, привыкших к виду смерти, мелькнула тень сочувствия.

— Мне очень жаль, мистер Джонс, — произнёс он, слегка склонив голову. — Ваши родители… они мертвы.

— Что? — хрипло выдохнул Дэймон. — И мама? — его взгляд метнулся к сержанту, будто надеясь, что это ошибка.

— Мне очень жаль, сэр… — продолжил сержант с тяжёлым вздохом. — Миссис Джонс нашли в спальне, — он снова вздохнул. — Соболезную.

Дэймон не дослушал сержанта.

— Нет… — прошептал он, отступая назад, а потом резко бросился на второй этаж к двери спальни. Ступеньки под его ногами заскрипели, а стены будто сузились, не давая прохода. Он ворвался в комнату, оттолкнув полицейского, который пытался его остановить.

В спальне горел свет. В воздухе витал аромат её любимых духов — сладкий, цветочный запах, от которого сжималось сердце. На полу у туалетного столика лежала его мать, лицо было спокойным, как будто она просто спала. Но мертвенная бледность губ и неподвижность тела говорили о вечном покое.

— Ма… — выдохнул Дэймон, падая на колени. Его рука вздрогнула, когда он коснулся её холодной ладони.

Слёзы сами потекли по щекам, горячие и обжигающие. Дэймон склонился к её руке, как ребёнок, ищущий защиты. Но ответом ему была лишь тишина, которая словно вбирала в себя его мольбу о помощи.

Сзади послышался тяжёлый вздох сержанта Добса. Он остановился у двери, давая Дэймону время проститься, но в его взгляде читалось не только сочувствие, но и понимание — понимание того, что этот момент изменит Дэймона навсегда.

— Мне жаль, сэр, — повторил сержант, его голос звучал почти неслышно, чтобы не нарушить последнюю встречу матери и сына.

Время для Дэймона остановилось. Его сознание утонуло в потоке боли, а разум метался в поисках смысла. Как могло такое случиться? Почему?

— Мистер Джонс, — снова заговорил Добс, не отводя взгляда. — У вашего отца были враги?

Но его слова не доходили до Дэймона. Он смотрел на тело матери, ощущая внутри такую пустоту, которую уже ничто не могло заполнить.

— Что? — вырвалось у него автоматически, его голос был пустым, словно не существовало слов, способных выразить весь этот ужас.

Сержант мягко взял его под локоть и провёл вниз в соседнюю комнату, где царила такая же мрачная тишина. Дэймон сел в глубокое кресло и закрыл лицо руками, словно пытаясь спрятаться от реальности.

Добс медленно достал из кармана визитную карточку и протянул её Дэймону.

— Мы нашли это на месте преступления, — сказал сержант.

Зловещие чёрные линии изображали грифона с горящими глазами и весами в когтях. Уголок карточки был немного смят, как будто кто-то долго держал её в руке, взвешивая собственное решение.

Дэймон не сразу взял карточку. Он смотрел на символ, словно не веря, что этот маленький клочок бумаги мог вместить в себя такую тьму. Наконец, он протянул руку, и странное чувство холода пробежало по коже, будто этот кусок картона был пропитан самой смертью.

— Что это значит? — его голос прозвучал тихо, но в нём была решимость, обещание, что эту тайну он раскроет любой ценой.

— Это знак Картеля Грифонов, — мрачно ответил Добс. — Мы уже сталкивались с этим раньше. Крупная преступная сеть: торговля наркотиками, оружием, влияние на политиков. Они вне закона.

Дэймон сжал карточку так, что ногти впились в её гладкую поверхность. В его голове медленно закипала мысль: этот символ был причиной его горя, причиной, по которой вся его жизнь в один миг перестала существовать.

— Я найду их… — его голос был твёрдым, как сталь, в нём звучала смертельная решимость.

Позже, в пустом и мрачном доме, Дэймон сидел в кабинете отца, окружённый глухой тишиной. Его взгляд задержался на фотографии родителей из далёкого прошлого, стоявшей на письменном столе. Отец с матерью улыбались, и от этого в душе поднялась тёплая, нежная волна воспоминаний.

Семья Джонс праздновала Рождество. Гостиная была залита тёплым светом, который переливался на ветвях огромной ёлки, украшенной золотыми шарами и мерцающими гирляндами. Внизу под мохнатыми лапами громоздились коробки с подарками. В воздухе витал запах хвои, смешанный с ароматом праздничных угощений и лёгкой горечью шампанского.

Гости сидели за длинным праздничным столом, украшенным хрустальными бокалами и золотистыми ленточками. По семейной традиции центральное место на столе занимала жареная индейка. Её хрустящая золотисто-коричневая корочка источала аромат пряностей — розмарина, тимьяна и чеснока, а нежная начинка из яблок, чернослива и орехов окутывала запахом корицы и сладостью осеннего мёда.

Рядом с индейкой расположилось блюдо с домашними пирожками — горячими, с мягкой, но слегка хрустящей корочкой. Их поверхность блестела от сливочного масла, а внутри таилась пикантная начинка из сочного мясного рагу с подрумяненным луком. От одного взгляда на пирожки текли слюнки, а их тёплый, пряный аромат напоминал о домах, где всегда уютно и пахнет вкусной едой.

Тут же рядом стояло изысканное блюдо из запечённого на гриле лосося. Румяная корочка слегка потрескивала, обрамляя сочное и нежное филе, которое буквально таяло во рту. Лосось был приправлен лимонным соком, пряным тимьяном и капелькой оливкового масла, что усиливало ощущение свежести. Запах специй, лимона и лёгкого дыма наполнял воздух и обещал настоящий праздник для гурманов.

На краю стола гостей терпеливо ожидали зелёные греческие салаты с маслинами и сыром фета и продолговатые серебряные соусницы с густым, рубиновым клюквенным соусом. Кислo-сладкий на вкус, с нотками апельсиновой цедры и корицы, он идеально дополнял все блюда на столе, а его глубокий красный цвет притягивал взгляд, словно драгоценный камень.

На отдельном столе возвышался шоколадный торт, украшенный зеркальной глазурью. Несколько малиновых ягод и веточек мяты придавали лакомству акцент свежести и изысканности. Звон бокалов, смех и оживлённые разговоры наполняли комнату, создавая ощущение радости и уюта.

Карлос, глава семьи, поднялся со своего места, держа в руке бокал красного вина. Его лёгкий жест рукой привлёк внимание, но, чтобы добиться полной тишины, он слегка постучал вилкой по бокалу.

— Друзья, — начал он, обводя взглядом собравшихся. — Простите, что прерываю ваши беседы. В этот рождественский вечер я рад видеть вас всех вместе.

Гости улыбались и кивали, ожидая продолжения.

— Этот год был полон испытаний, но мы справились. Я благодарен вам за это. И сегодня, чтобы смотреть с уверенностью в будущее, я хочу представить нового члена совета директоров — моего друга Ричарда Паркера.

Паркер слегка улыбнулся и встал. Высокий, подтянутый мужчина лет пятидесяти, он выглядел собранным и немного суровым, но в его глазах был некий тепловатый блеск.

— Спасибо, Карлос, — начал он. Его голос звучал ровно и спокойно, в нём не было ни излишней формальности, ни наигранной скромности. — Для меня это большая честь."Европейские Продукты" — замечательная компания, и я сделаю всё, чтобы оправдать ваше доверие.

Гости встретили его слова аплодисментами, кто-то даже крикнул:"Добро пожаловать в команду!"

Среди гостей выделялась сестра Карлоса Тара, энергичная женщина с яркими глазами. Она улыбалась, но в её взгляде было заметно напряжение.

— Добро пожаловать, мистер Паркер, — сказала она, слегка наклоняя голову. — Надеюсь, вы быстро освоитесь.

Карлос бросил на неё короткий взгляд и поднял бокал.

— За будущее, — произнёс он, и бокалы снова зазвенели, наполняя комнату лёгким гулом.

После ужина гости разошлись по небольшим группам, разговаривая и смеясь. Дэймон, которому недавно исполнилось пятнадцать, сидел на диване и с восхищением разглядывал подарок отца — новенький карбоновый скейтборд, о котором он мечтал целый год.

Карлос, стоявший рядом, с лёгкой улыбкой наблюдал за сыном. Дэймон был близок с отцом, они всегда понимали друг друга с полуслова. Он унаследовал от отца внутреннюю силу и решительность, а мягкий и внимательный взгляд явно достался ему от матери.

— Спасибо, пап, — сказал Дэймон, с благодарностью посмотрев на отца. В его глазах сверкнула искрa радости.

Карлос похлопал его по плечу и кивнул, словно соглашаясь с тем, что сын заслужил этот подарок. Но радость Дэймона длилась недолго. Ли, его двоюродный брат, подошёл к нему с небрежной ухмылкой на лице.

— Красивый скейт, — бросил он, присаживаясь на корточки рядом. — Дай посмотреть.

Прежде чем Дэймон успел ответить, Ли схватил скейтборд, поднялся на ноги и резко толкнул его ногой. Скейт с грохотом ударился об угол стола, оставив глубокую царапину на свежем покрытии.

— Ой, прости, — фальшиво протянул Ли, виновато пожимая плечами. — Случайно вышло.

Дэймон почувствовал, как внутри всё закипает. Ему захотелось ударить придурка, но он остановил себя, прикусив губу. Отец всегда говорил, что нужно уметь держать себя в руках.

Тем временем в углу комнаты разгорался спор между Джеймсом Майлзом и адвокатом семьи Майклом Голдбергом. Они стояли бок о бок, каждый с бокалом шампанского в руке, ожесточённо обсуждая последние торги на Нью-Йоркской бирже.

— Я тебе говорю, Майкл, это была ошибка! — настаивал Майлз, размахивая рукой. — Мы должны были продать, пока цена держалась на пике.

— Ошибка? — фыркнул Голдберг, делая глоток шампанского. — Ты просто не понимаешь, что происходит на рынке. Тут необходимо терпение, Джеймс.

Карлос с улыбкой наблюдал за ними и, подняв бокал, громко воскликнул:

— Друзья, сегодня Рождество! — провозгласил он и продолжил с хитринкой: — Давайте не будем спорить и просто насладимся моментом!

Паркер, который до этого держался немного в стороне, подошёл к дивану, на котором сидел Дэймон.

— Ты Дэймон, верно? — спросил Паркер, присев рядом.

Парень поднял голову и внимательно посмотрел на незнакомца.

— Да, — ответил он, слегка нахмурившись, но всё же вежливо.

Паркер улыбнулся.

— Твой отец видит в тебе будущее компании. Он хочет, чтобы однажды ты её возглавил. Если тебе когда-нибудь понадобится совет, просто скажи.

Дэймон кивнул, хотя в его взгляде мелькнуло что-то вроде удивления.

— Спасибо. Я запомню.

В этот момент к ним подошёл Карлос.

— Всё в порядке? — спросил он, похлопав сына по плечу.

— Мы просто разговаривали, — ответил Паркер, поднимаясь. — Дэймон производит впечатление умного парня.

Карлос взглянул на сына, его взгляд стал чуть мягче.

— Думаю, скоро он научит нас всех, как вести дела.

Паркер на секунду задумался и взглянул на Карлоса.

— В бизнесе, как в шахматах, выигрывает тот, кто видит игру на несколько шагов вперёд.

Карлос слегка усмехнулся, но ничего не сказал.

В это время Анна, мать Дэймона, тихо подошла к сыну сзади. Она обняла его, притянув к себе, её руки нежно обвили его шею. Дэймон почувствовал знакомое тепло и обернулся, смущённый:

— Ма, ну не надо, — пробормотал он, краснея. — Люди увидят.

Анна лишь тихо рассмеялась, поцеловав его в макушку.

— Пускай видят, — ответила она, улыбаясь.

Снег за окном всё так же падал крупными хлопьями, создавая атмосферу почти идеального праздника.

Дэймон тогда ещё не знал, что этот момент он будет вспоминать всю свою жизнь. И сейчас, в кабинете отца, он тихо сидел за столом и молил бога, чтобы память об этом длилась вечно.