Нерусский новый русский

Дмитрий Евгеньевич Пинхасик (2017)

Замечательная книга о детстве, о эпохе застоя и советского абсурда, о приходе рыночной экономики к нам и перевороте устоявшихся идей в каменных головах. Дружба, любовь, бизнес и менты с бандитами. В общем всё, что есть в матушке России нашей… Я вынужден признать превосходство автора во всех отношениях над моим скромным писательским мастерством. Передаю ему золотое перо России! Лев Николаевич Толстой.

Карты,

деньги,

два

пацана

В старших классах мы начали поигрывать в монополию и иногда в карты. Мы собирались почему-то у Макса в коммуналке и играли в «секу» (это российская версия покера). Сначала играли на спички, но начали и ставить мелочь. Никто из ребят не обладал обычно капиталами сильно больше рубля. Там все начали пробовать и блеф, и перемигивания, по-моему, мы уже посмотрели «Блеф» с Челентано, и все пытались подражать и копировать кумира.

Мы с Дыбой, естественно, договорились на подмигивания и всякие движения, и сигналы. Но нельзя сказать, что это сильно нам помогало. Уж слишком были неопытны… И вот как-то мы догадались, что играть впятером или вшестером, когда двое в доле, хуже, чем вдвоём против одного…

Как-то раз вырисовалась ситуация поиграть против Шефа вдвоём. Был у нас такой одноклассник с кличкой, выросшей из фамилии. Играть пришли к Шефу. У детской «секи» были, наверное, нестандартные правила, а именно: если ты поставишь

«в гору» (в банк, куда скидываются все ставки) денег больше, чем есть у твоего противника, то ты выигрываешь независимо от того, у кого какие карты есть. Это в смысле, что он и хочет ответить ставкой, а нет у него. Было, правда, и исключение из правил: если у того, кого задушили деньгами в картах, был джокер, то он забирал весь банк! И тут же умирал от счастья, напустив под себя лужу.

Страсть к стяжательству и истинная, преданная любовь к деньгам, которая сопровождала меня практически с самого раннего детства (даже на уколы за 10 копеек я бежал с радостью, так распознать смогла меня моя тетя), в тот момент привела меня, что-то типа, к двенадцати рублям накоплений. Это были все разные рубли, разного размера. Целая коллекция: и олимпийский, и с памятником неизвестному солдату, и, конечно, с Ильичами в разных позах, как целиком, так и с отчлененными от мумии головами. Повинуясь наставлениям мамочки, я скрывал свое состояние. Только два друга знали, что Буратино — богатей. А уж когда начали играть, эту информацию нельзя было рассказывать — это же был козырь в рукаве. Я в любой момент мог придушить противников деньгами и выиграть. Конечно, я таскал денежки в маленьком кожаном кошелечке на все игры и ждал своего шанса! У друга Дыбы вроде деньжищ таких не было, но с обычным рублем или двумя, накопленными за счёт многоразового сглатывания топленой слюны, вместо пломбиро эйфории, он тоже явился к Шефу попытать счастье.

Мы активно чесались, сморкались, скрещивали пальцы и тянули губки поцелуем. Это кстати, как сейчас помню, были буби и часто даже понимали друг друга. Но вот незадача — не очень понимали, как дальше это использовать и как ходить, имея информацию. Детский мозг был ватно бессилен перед необходимостью быстрого карточного расчёта шансов. В общем, так — сяк поход в кино может кто из нас и проигрывал, но это было мелочью, в общем-то.

И вот мне пришла очень крепкая карта, почти максимальная. Не прыгать на месте и не орать от счастья я уже умел. Более того, от прихода карты до выигрыша чего-то серьёзного ещё был целый путь. Я всячески тянул время, выживая радость и нетерпение с лица вниз в щекотный, налитый удовольствием живот, и делал вид, что никак не могу решиться поставить в центр стола в общий банк ставку. Тем самым я показывал, что у меня, якобы, слабая карта, и я не могу решиться на неё ставить. Доведя партнёров до возмущения, я как бы неуверенно поставил небольшие деньги. Дыба был оповещен о хорошей карте и скорее всего понимал, что задача теперь сделать по несколько ходов всем, чтоб Шеф максимально долго участвовал и подбрасывал деньги. Это и был блеф. Каждый следующий игрок имел право ответить деньгами и даже увеличить ставку или выйти из игры, потеряв уже поставленное. Все ответили. Круг шёл за кругом, все изображали то же, что и я. Гадские мучения сынов еврейского народа, которым и денежку очень хочется и страшно жаль, если вдруг она безвременно и так несправедливо покинет своего владельца, несмотря на столь мощного душевного его владельца к ней чувства! И вот цель достигнута — на кону уже рубля три, а это значит, что Шеф выкинул в игру рубь. Собственно, примерно все, что у него и было, и Лёша типа пасует, якобы не выдерживает…

Понты — что это?! Попытка возвыситься над равными себе в социальной среде сотоварищами по перерабатыванию пищи в дерьмо! Почему же они доставляют удовольствие?! Да потому что ты как бы высовываешься из толпы на голову выше и всем кричишь: «А я вот не просто, дескать, перерабатываю эту пищу, а вот ещё и полезные микроэлементы, типа, безупречного качества планете даю!» А?! Какого Вам так высунуться?! Все — дерьмо, а ты ещё и пользу. Ну или красивое дерьмо можно!

Все: «Вау! Он такой один среди нас! Вау, он лучший!». Лучший чего-то достиг — ну дык это приятно. Как на соревнованиях победить. Это и есть удовольствие, поэтому оно в той или иной степени не чуждо никому на этой планете, постепенно погибающей от экологической катастрофы, задыхаясь в собственных экскрементах. Зачем лучшие тренируются всю жизнь, чтоб стать лучшими, чтобы высунуться на голову и все типа: «Вау!» Это опять же они — понты. И отличный отличник в учёбе или работе тоже двигается понтами. Так что, как ни крутись, а понты — это движущая сила нашей цивилизации…

Не чужды они были и мне, и я с видом крутого банкира достал свой раздутый кожаный кошелёк и, гремя коллекцией рублей, небрежно бросил на стол рубль. Хотя, чтоб задушить Шефа хватило бы и 20 копеек. Но как говорится, «бабло жгло ляжку». Шефа окатило потом. Капельки приступили к веселому скатыванию с его лба, руки дрожали, но он почему-то тянул время и ерзал на стуле. Я, понимая, что пока он не сбросил карты, видимо, трагедия его как бы не началась, не торопился и сочувственно смотрел на то, как его колотило. Он медленно, молча встал и, пошатываясь, сгорбившись, старчески пополз от стола к серванту. Громкая крышечка фарфоровой сахарницы сообщила нам о своём грехопадении на хрусталь внутри серванта, столь необходимого каждому советскому человеку… Шеф медленно, нерешительно развернулся к нам. Он достал оттуда красненькую, ленински трижды краснознаменную, скомканную десятирублевку. Не знаю, как Дыбу, а меня окатило волной адреналина. Это была ставка в 10 капиталов среднего школьника — огромные для нас деньги, и само появление их в игре привело нас в трепет. Дрожащей рукой Шеф в замедленной съёмке положил деньги на центр стола в кучку к нашим монетам. Сомнений больше не было — шла крупнейшая в школе игра! У меня на руках была сильнейшая карта. Стало очевидно, что Шеф взял мамины деньги, чтоб я не задушил его своими взносами. Более того, он надеялся, что у меня-то нет десяти рублей. Откуда они могут быть у школьника!? Получалось, что он теперь задушит меня и заберет весь банк независимо от того, у кого какие карты. Я ликовал — это было то, на что я никак даже не мог рассчитывать. В лучшем случае мы рассчитывали выиграть примерно рубль, а тут ещё к нему 10! И когда?! Когда у меня такая карта! Я по очереди стал выкладывать по одному рублю свои богатства — это был выход на сцену! Не торопясь, щелкая ими по столу, я разрывал Шефу душу. Ведь он не понимал, сколько у меня рублей. Но раз я их кладу, значит ответить на его ставку десятью могу! Я выложил десятый рубль и стал смотреть на уничтоженного соперника. Шеф, наверно, находился в сознании…

«Меня хотел задушить деньгами… а вот на тебе!» — продержав его так секунд тридцать на острие пропасти, я достал оставшиеся 2 рубля и медленно положил и их на стол. Шеф был задушен! Мы заработали неимоверные деньги. Я ликовал! Трясясь всеми своими молекулами, Шеф открыл карты… Естественно, мы стали смотреть, с чем же он решился так противостоять. У него в картах был джокер! Я даже не сразу понял, что произошло. Шеф, заикаясь, тихо произнёс: «Я выиграл…».

На столе было навалено двадцать пять, мать их, рублей! Шеф каменными руками-экскаваторами, убирающими сугробы, начал грести их куда-то к своему телу, а скорее всего к сердцу!

Дыба орал всю дорогу: «Зачем? Зачем? Ты-идиот добавил эти два рубля!? Как ты не подумал о этой возможности!? Ведь просто ответь ставкой в десять рублей и вскройся! С твоей картой и деньги были бы наши!»

Я шёл в оцепенении, иногда что-то бормотал. Я не понимал, как я мог стать ведущим идиотом планеты. Разница моих действий составила двадцать пять рублей!

Сегодня я знаю — это были понты!