Интимная жизнь элиты

Евгений Белянкин (2003)

Роман «Интимная жизнь элиты» рассказывает о единоборстве русской и англо-американской разведок, раскрывая мир секретных спецслужб, их жизнь «во всей ее наготе», описывая тернистый путь агентов контрразведки, тенеты большой политики и светскую жизнь элиты. В центре повествования судьба русского суперразведчика-нелегала Егора Лаврентьева, истории его незабвенных подвигов и смертельных схваток с врагами.

Глава 16

Максим улетал в Африку. Дома, перед выходом к такси, на несколько минут присели. Игнат Семенович, казалось, согласился с тем, что произошло: отъезд Максима был неизбежен. Мария Алексеевна немного всплакнула. И, вытерев фартуком глаза, просила сына время от времени все же подавать весточку: все знали, что к Максиму она была особо неравнодушна.

Обняв мать, Максим успокаивал:

— Обещаю, что каждую неделю буду звонить. Согласна, мамочка?! — Он говорил это так, будто звонить ему предстояло из-под Москвы.

Наконец все встали, и Ромка взял чемодан Максима. Игнат Семенович обнял сына.

— Упрямый школяр, — сказал он. — Весь в мать.

Но в его словах уже не было упрека. Он прижал к себе сына и поцеловал его.

— Дай знать сразу. По дипломатическим каналам.

Родители оставались дома, а в аэропорт поехали Ромка с Настей. На их дружбу Максим смотрел свысока, если не скептически. Иногда шутливо бросал младшему:

— Ты береги ее. Все-таки она будущая жена твоего брата.

В такси несли всякую чушь. Правда, Максим был огорчен тем, что не приехал Егор: а ведь, блин, обещал!

Потом были в аэропорту. Была проверка и скупые обнимания. Максим улетел…

Ромка и Настя стояли возле изгороди, наблюдая, как пассажирский лайнер легко взмыл в небо…

Егор все же приехал к Савченковым, но было уже поздно. Игнат Семенович обрадовался сыну друга и, усадив его на кухне, налил рюмочку домашней наливки.

Не став ломаться, Егор выпил.

— За удачливое начинание Максима.

— Я очень беспокоюсь, — сказал Игнат Семенович. — У него нет достаточной саморегуляции. Часто переоценивает себя. Возможности скромные, но апломб!

— Игнат Семенович, мы все такие, — признался Егор.

— Все такие, но ты не такой! У тебя есть способность к самооценке. Я прожил большую жизнь. Можно сказать, удавшуюся. Способность к самооценке в его возрасте — вещь редкая… Она вообще у человека развита плохо…

— А я как-то не чувствую этого…

— Нет, ты не зарываешься. А он… на каждом шагу. Потому и боюсь за него.

Егор был в гостях недолго. После проводов Максима он должен был встретиться с Дашей. С той самой Дашей — преподавательницей английского языка. Юрка не соврал: она действительно «влопалась», что Егору, честное слово, льстило…

По-настоящему девчонок у Егора не было. Разве в Суворовском с Артемом на двоих, да в пограничном училище — Вера. Так, короткая вспышка! С Верой дружба не закрепилась. Жалко и, может быть, даже обидно — да ничего не поделаешь: жизнь Егора не очень располагала к любовным встречам.

Еще было время, и Егор молчаливо шел по Тверскому бульвару. Старый, прославленный и всегда зеленый, вызывающий удовлетворение, бульвар был родным: когда-то они здесь недалеко жили, и Егор, придя из школы, ходил на него «балду гонять» — на простом языке это значило шляться без дела.

Здесь они и решили встретиться с Дашей.

Можно уверенно сказать, что инициативу проявила она. Сам постеснялся бы. Все-таки учительница.

Дашу он увидел издалека. Она тихонько шла по боковой аллее ему навстречу. Он взглянул и понял, что она тоже пришла раньше времени, и обрадовался: только сейчас, видя ее, милую, привлекательную, он подумал о том, что ему повезло…

Многие говорили, что разведка — это такая жизнь, когда для собственной жизни остается мало, а разведчик тем и силен, что должен жить… легко и умеючи!

Егор вздохнул всей грудью и пошел навстречу Даше.

Она увидела его. Ее глаза сияли — ничем не выделяющиеся, обыкновенно серые, кошачьи глаза. Но шло от них какое-то особое излучение… магнетизм.

Набрав силу, Егор обнял ее и поцеловал в щечку.

— Я пришла раньше, — созналась Даша. — Для девушки это, видимо, плохо. Когда училась в инязе, подружки мои на свидание собирались долго, чтобы прийти с опозданием. Было поверье, что это необходимо… Поволновавшись, почти уверенный, что она не придет, кавалер становился превосходным телком, из которого можно вить веревки.

— Я тоже пришел раньше.

— Друга проводил?

— А вот там опоздал. Он мне этого не простит.

— В Африке?

— Нет, здесь. Когда вернется.

Он взял Дашу под руку, и они с тихим биением сердца прошли по знакомому с детства бульвару.