Чужое не брать!

Евгения Гришковец (2024)

Петр и Людмила служат в полиции. Они ловят преступников и обожают свою работу. Правда, такую работу брать на дом нельзя. Ни в коем случае. Иначе обыденная жизнь превратится в кошмарный сон.

Глава 4

Люся захлопнула папку с делом о ДТП, случившемся с некоей Мариной К. Кто же она Петьке? Племянница? Да, похоже на то. У Петьки был старший брат, который давно уже пребывал на «том свете».

У брата того была, в свою очередь, жена, потом вторая, потом любовница, которая стала законной третьей женой впоследствии. В этом третьем браке и родилась Марина и брат ее Алексей.

Насколько хорошо знал Петька своих этих племянников?

В каждом из первых двух браков было немало детей, а, значит, других племянников и племянниц. Не углядишь ведь за всеми, когда и у самого ребенок, когда работа такая серьезная.

ДТП тут не простое, и не ДТП, в общем. Девушка была убита. Хладнокровно и намеренно. Кому-то перешла дорогу. Причем и в прямом и в переносном значении.

Последние телефонные звонки… Нужно выяснить абонентов. С кем была назначена встреча?

Люся составила список того, что нужно сделать в первую очередь. Заглянула Аля. Присела на краешек стола. Уставилась в лицо Люсе как кошка смотрит в темноту. Она умела так многозначительно молчать, что человек терялся. Неподготовленный, конечно, человек. Не Люся. Люся даже бровью не повела, просто отметила про себя, что Аля в своем репертуаре.

— Мне нужна распечатка звонков. Я ее изучу, а потом уже съезжу к мальчику, брату погибшей, поговорю. Чтобы у меня было что-то на руках, от чего плясать. Ты, вообще, когда-нибудь от Петьки слышала об этой Марине К.? Как вы определили, что родственница она его. По фамилии? Так одинаковых фамилий выше крыше.

— По месту жительства. Квартира, в которой проживает семейство, это место прописки Петра. До сих пор. Вероятно, по каким-то своим причинам, он так и не выписался с жилплощади родителей.

— Ага, понятно. Но странно, конечно. Тогда есть большая вероятность того, что девушка эта не такая уж посторонняя для нашего Петьки. С другой стороны, почему же мать Марины до сих пор не связалась с ним?

— Там такие истерики у нее. Дочь погибла. Наверное, в себя не пришла. Сложно сказать. Ну тогда у нашего Петра будет исключительно короткий отпуск. Вроде как, сегодня утром он только с женой поехал через городские пробки к морю.

— Ты думаешь, он сразу вернется, как узнает о ДТП? Надя будет недовольна. Он давно в отпуск не уходил.

Люся встала с легким стоном, слыша который, она всегда удивлялась. Откуда он? Стон этот? Ведь у нее нет лишнего веса? Суставы только стали словно деревянные. Требовалось немного времени, чтобы снова обрести легкость в движениях. С годами это время будет все увеличиваться, пока совсем Люся не сможет встать.

За окном ярко светило солнце. В этих краях оно не так радовало, как где-нибудь в центральных районах нашей необъятной страны. Здесь оно было скорее убийцей всего живого в виде тщедушных зеленых листочков, чем источником жизни. По-крайней мере, Люся именно так и думала. В холодном воздухе кондиционеров создавалась иллюзия того, что солнышко — это радость, и можно сейчас выбежать к нему, протянуть руки, поблагодарить за тепло. Но Люся знала, что стоит ей сейчас выйти с работы на улицу, и ей станет невыносимо жарко. Люся плохо переносила местное лето. Она останется еще немного на работе. И Аля, судя по всему, этому рада. Люся обернулась.

— Кофе принести? У меня в термосе. Настоящий.

— Ну, какой же он настоящий, если в термосе? — сухо улыбнулась Люся. — Тащи, конечно.

Аля вышла из кабинета. Люся задумчиво смотрела ей вслед. Аля не пользовалась особенным одобрением у коллег. Не слыла изгоем, скорее нудной выскочкой. Была так же одинока, как и Люся. Впрочем, они обе не слишком горевали по этому поводу. Интересная работа с успехом заменяла личную жизнь.

***

На море штормило. Серые, неровные волны с шипением набрасывались на берег. Низкое небо давило. Надя пожаловалась на головную боль. Петька с подступающей к горлу нелепой паникой вспомнил, что аптечка стояла на тумбочке в прихожей, и ему было велено ее не забыть. Вот, как специально жена давала ему такие задания, которые напрочь вылетали из головы! Что сейчас будет, что будет…

Но ничего не было. Жена просто сжалась в комочек на пустынном диком берегу, уселась прямо на мокрый песок, и покачивалась в такт с захлестывающей песок водой. У Петьки сжалось сердце. Ну почему он всегда все забывает! Правильно Надя как-то выкрикнула ему в лицо, что главнее работы для него ничего нет, уж там он ни крупицы, ни песчинки не забывает, не может забыть.

Петька вгляделся в узкую полоску горизонта. Яхта? Богатея. Его Наденька почему не на этой яхте? Почему она полдня тряслась в авто вместо того чтобы блаженно лежать на палубе, когда вокруг ходят ходуном волны. Не может это быть из-за ее тихой внешности и повадок суетливого подростка. Это просто он, Петька, нищий, и не заработал ни на яхту, ни даже на катер. Если был бы он богат, то сидела бы его жена в окружении золота и лакированного красного дерева, а вышколенный официант наливал бы ей в высокий бокал шампанское. Впрочем, нет, Надя не любит шампанское, его любила Таня. Татьяна с глазами цвета морской волны. Она любила шампанское, и однажды выпила его так много, что утонула в собственной ванной, в их ванной. Петька тогда вернулся с института поздно, умасливал профессора поставить в зачетку Татьяны такую оценку, которую она заслужила. Профессор гнусно придирался к Тане, использовал свою власть, чтобы подчинить гордую, умную и исключительно красивую студентку. Так что умасливание профессора со стороны Петьки включало в себя и элементы устрашения. Петька нависал над хрупким старичком, имевшим противный взгляд сальных глаз.

— Я ее жених, если вы не поняли, и я лучший студент на потоке. Подумайте, еще раз. Тройка или пятерка?

— Отлично! Я ставлю ей «отлично»! — вскрикнул профессор после недолгой беседы.

Петька тогда в приподнятом настроении отправился в их съемную с Таней квартиру, взлетел по ступенькам, стал открывать замок, который оказался вдруг не запертым. Петька нерешительно застыл возле двери. Он еще ни разу не выезжал на настоящее место преступления, не ходил в морг, не сталкивался ни с чем похожим, кроме, как в теории. Второй курс, какие морги? Но внутри затрещала от напряжения красная лампочка тревоги. Почему дверь не заперта? Забыли закрыть? И как бы потом на следствии не напирали и не объясняли ему, студенту-недоучке, Татьяна никогда не выпивала так много, да еще из горлышка, чтобы заснуть в ванной и захлебнуться. Заснуть в ванной мог бы всякий, но вот захлебнуться?

Рядом с ванной не стояло бокала, а Таня не пила из бутылки. Только не Таня, цедившая один бокал с изяществом королевы, весь вечер.

Бутылку, целую, из горлышка? Петька вбежал в съемное их жилье, где единственным светлым пятном как раз и была ванна. Новенькая, эмалированная. Хозяева постарались, чтобы, значит, было больше шансов сдать не слишком уютное гнездышко. Но Таня с Петей его любили. Ведь это было их первое совместное жилье, первый уголок, где они могли уединиться и взращивать свое такое редкое и настоящее чувство. Любовь. Любовь, доверие, принятие. Без компромиссов. Это была любовь двух равных.

Петька влетел в кухню. Пусто. Шагнул в единственную просторную комнату в форме прямоугольника. Пусто. Оставалась ванная комната. Петька занес ладонь над ручкой двери. Занес и грубо дернул.