Его рука

Екатерина Копчинская (2024)

К застрявшей в будничной рутине Нине при странных обстоятельствах попадает дневник художника. Дневник действует, как портал, открывая путь в созданный художником мир. Нина пытается найти неизвестного художника, чтобы вернуть дневник, но вместо этого находит нечто иное. Книга написана по серии картин «Мысли о смысле» нижегородской художницы Елены Смирновой.

Глава 5. Выбор

Отсутствие свободного времени — та самая непреодолимая сила, мешающая делать то, что хочется и нравится, исчезла. Нина обнаружила, что понятия не имеет, как использовать это самое мифическое свободное время, которое она, повинуясь душевному порыву, умудрилась себе организовать. Впереди целый день и ни одной идеи, чем заняться.

Повернув ключ в замке, она по привычке подергала ручку, чтобы убедиться — действительно закрыла. В ту же секунду распахнулась дверь тридцатой квартиры. Из неё вышел сосед с пачкой объявлений в руках.

— Какая-то сволочь мусор из окон бросает, — он потряс бумажками. — Предупреждение об ответственности за акты вандализма. И статья в ГК, — сосед ткнул вверх указательным пальцем, — имеется.

— А может случайно уронили? — Нина кинула ключи в сумку и сделала шаг к лифту.

— Что значит «случайно»? — нахмурился сосед. — Ясное дело, что нарочно. Подержи-ка, — он сунул Нине объявления и выудил из кармана скотч.

— Не могу, — она протянула пачку обратно.

— Почему?! — сосед оторвал кусок клейкой ленты и взял из протянутой пачки один лист. — Торопишься? — он наклеил объявление чуть выше кнопки вызова лифта и отступил назад, чтобы полюбоваться результатом.

Лифт закряхтел, возвещая о прибытии.

— Не особо, — Нина аккуратно положила на пол объявления, — просто не хочу ничего держать. — Она шагнула в кабину и вопросительно взглянула на мужчину: — Едете?

— Странная ты какая-то стала, — в голосе соседа звучала обида.

— Значит, не едете, — Нина нажала на единицу и вдруг улыбнулась: — Кстати, спасибо за комплимент! — двери закрылись, и лицо соседа с выпученными глазами исчезло.

Нина шла по двору и думала о том, что сосед совершенно прав. Для него она была кем-то вроде мелкой аквариумной рыбки, спешащей спрятаться за камень или затаиться в водорослях. И вдруг невзрачная «гупёшка» начинает говорить, что само по себе удивительно. Ну а интонации золотой рыбки, владычицы морской, вообще рвут в клочья шаблонное представление о поведении мелкой водной фауны. Есть от чего выпучить глаза. Нина усмехнулась.

Она остановилась у скамейки и завозилась со шнурком. Почему-то шнурок на правой ноге обязательно развязывался спустя несколько минут после выхода из дома. Закономерность, на которую не влияли ни возраст, ни типы шнурков, ни умение их затягивать.

Краем глаза Нина заметила черный джип, очень похожий на вчерашний, в который она так опрометчиво села. Машина плавно кралась по двору. Ощущая смутное беспокойство, Нина продолжала теребить шнурок. Кое-как затянула его дрожащими пальцами и, не разгибаясь, засеменила за спинку лавочки.

«Гупёшка вернулась», — она представила, как выглядит со стороны. Но мысленный сарказм тут же уступил место страху. Джип остановился около её подъезда.

Нина затаилась за скамейкой. Из подъезда появился сосед с исхудавшей пачкой объявлений в руках. Он любовно разглаживал только что приляпанный лист, когда к нему подошёл водитель джипа и о чём-то спросил. Сосед недовольно посмотрел на незнакомца и пожал плечами. Незнакомец не отставал. Он что-то говорил, указывая в сторону дворового тупика, куда вчера приземлился автомобиль. Сосед слушал, оживленно кивая головой.

Не теряя из вида обоих, Нина осторожно вылезла из-за лавочки и быстрым шагом пошла к углу дома. Марш-бросок почти удался.

— Эй! — не останавливаясь, она оглянулась, когда её настиг окрик. Сосед и водитель джипа смотрели прямо на неё. Водитель кивнул, пожал соседу руку и пошёл к машине.

Нина завернула за угол и понеслась к остановке, возле которой только что затормозил автобус. Не взглянув на номер, она заскочила в переднюю дверь.

— Девушка, вы не из сборной по бегу случайно?

На шутку Нина не отреагировала. Она пыталась сфокусироваться на водителе, но перед глазами всё плыло, а сердце всё ещё продолжало гонку, не собираясь останавливаться. Тяжело дыша, Нина привалилась к поручню.

— Вам плохо? — водитель обеспокоенно смотрел на неё.

— Ехать будем?! — осведомился раздраженный голос из салона.

— Всё нормально, — не глядя на водителя, Нина трясущимися руками вынула из кошелька карточку и приложила к терминалу. Аппарат на секунду задумался и с жужжанием выдал билет.

Автобус тронулся.

Нина пошатываясь побрела к свободному креслу в конце салона и неловко плюхнулась на сиденье у прохода, зацепив сумкой пожилую даму, сидящую у окна. Та недовольно поджала губы и отвернулась.

— Простите, пожалуйста, — выдохнула Нина, чувствуя как рвущееся из груди сердце неохотно возвращается на место. Она достала из сумки тетрадь, чтобы занять чем-то всё ещё дрожащие руки, и наугад открыла страницу:

«Жизнь как-то вдруг выцвела, словно забытая на чердаке старая картина. Потускневшие краски превратили полотно в покрытое слоем пыли окно, за которым не разглядеть задуманный мастером сюжет. Когда-то яркий силуэт обречён день за днём пребывать в созданной матрице.

Краски кончились. Красок больше нет. Внешний мир настойчиво предлагает серый. Немаркий. Неброский. Универсальный.

Отличный выбор. Пятна не заметны, вроде и нет их. Удобно. Практично.

Что? Другие цвета? Увы, разобрали. Желающих много, а ваше цветное время вышло. Берите, что предлагают. Так многие делают.

А ведь это обман. Краски есть всегда. Любые оттенки. Вся палитра. Просто она внутри. Видеть, слышать, знать себя — значит жить на полную яркость. Новый день — новый оттенок. Это выбор. Как и серый цвет.»

— Уснула что ли?! — дама ткнула неудобную соседку локтем в бок. — Мне выходить, а она расселась!

— А? Извините! — Нина поспешно встала, выпуская «пленницу» на волю.

— Звините! Что мне твое звините, если я остановку пропущу?! — кряхтя дама выбралась из заточения, напоследок наступив Нине на ногу.

— Больно же…

Дама презрительно скривилась.

— Нежные какие. Смотреть противно! Сидит, развалилась, как барыня, не слышит и не видит ничего… Только о себе думают. Других не существует, другие нужны только, чтобы нежных обслуживать. Все вокруг них порхать должны!

Автобус остановился. Продолжая ворчать недовольная пассажирка вышла.

Нина смотрела на неё сквозь пыльное автобусное стекло. Через него и эта женщина, и равнодушные к её возмущению люди на остановке, и вся улица казались серыми. Энергично жестикулируя, дама продолжала свой заученный монолог, с которым явно выступала не впервые. Поймав Нинин взгляд, она погрозила ей кулаком.

«Краски есть всегда…» — совершенно неожиданно для себя Нина вдруг улыбнулась женщине и просительно сложила ладони, словно вымаливала себе прощение. Та застыла с открытым ртом, как будто пораженная обездвиживающим заклинанием. И это внезапная эмоция удивления сорвала с лица недовольную маску, сделав его почти приятным.

«Ну же! Давай! Улыбнись мне в ответ! Пожалуйста! Пожалуйста…» Подействовали чары или нет, Нина не узнала. Автобус тронулся, и она вернулась к тетради и стала разглядывать набросок рядом с заметкой.

Всё тот же женский силуэт, но что-то в нём неуловимо изменилось. Нина никак не могла понять, что именно. Амалия как будто перестала быть абстрактной, словно художник решил, наконец, какой она должна быть. Сквозь тщательно прорисованный наряд угадывалась точеная фигура, волосы уложены в аккуратную причёску, но главное…

«Лицо! — догадалась Нина. — У неё появилось лицо…»

— Конечная! — прохрипел усиленный микрофоном голос.

Нина оглянулась. Салон автобуса был пуст.

Ей так хотелось подробнее разглядеть изменившуюся Амалию, что она совершенно забыла, что понятия не имеет, куда приехала.

— Девушка… — укоризненно сказал водитель. — Пройдите к выходу.

Она послушно встала и направилась к задней двери, на ходу запихивая тетрадь в сумку. Дверь вдруг закрылась.

— Я не успела! — крикнула Нина. — Откройте, пожалуйста, — она нажала на кнопку сигнала.

— Сюда проходите! — откликнулся голос.

Нина раздраженно ткнула в кнопку ещё раз и пошла к открытой передней двери, намереваясь высказать водителю всё, что она успела о нём подумать.

— В вашем автобусе обычные правила не действуют? — язвительно поинтересовалась она.

— Действуют, — водитель автобуса поднял руки, как будто заранее сдаваясь нахмуренной пассажирке. — Просто хотел убедиться, что это ты! — на лице его играла довольная улыбка. — Нин, привет!

— Привет, — нерешительно сказала Нина.

— Не узнаешь что ли?! А я тебя сразу! — радостно оскалился водитель. — Увидел, как ты бежишь, и…

— Опять начинается… — простонала Нина.

— Что начинается и почему «опять»?

— Слушайте, — Нина вцепилась в поручень так, что костяшки пальцев побелели, — скажите толком, без этих вот загадок, — она замолкла, пытаясь унять дрожь в голосе, и выпалила: — Кто вы такой и откуда меня знаете?!

— Нин, ты чего мне выкаешь? Реально не узнала?

Нина отрицательно мотнула головой.

— Я же Олег. Из школы. Ну? Ты ещё с Риткой этой всегда ходила. Чего в ней такого все находили…

Имя бывшей подруги Нину успокоило. Есть надежда, что этот неопознанный Олег хотя бы не псих. То есть, может и псих, но псих знакомый по прошлой школьной жизни. Лица бывших одноклассников Нина помнила только по общему фото, сделанному в девятом классе. Воспоминания были такими же размытыми, как фотография.

«Олег. Олег. Что за Олег?»

Мозг в ответ на запрос услужливо подкинул строчку о Вещем Олеге, который как ныне сбирался отмстить неразумным хазарам. Шутка в стиле искусственного интеллекта: Олег + школа = Вещий Олег. Нина улыбнулась.

Олег просиял.

— Ну? Вспомнила?! Веретенников. Меня ещё Пельменем дразнили.

— Пельмень! Да-да, было… — память извлекла, наконец, блеклый портрет щуплого паренька, нос в веснушках, дурацкая стрижка-ёжик. — То есть не было, — она нахмурилась. — Я тебя точно не дразнила.

— Ты — нет, — подтвердил повзрослевший Пельмень, превратившийся в круглолицего упитанного колобка. Стрижка-ёжик исчезла, как и веснушки, уступив место ещё более спорной причёске «под горшок». — Ты вообще мало говорила почему-то.

— Ладно. Я пойду. Приятно было повидаться, — Нина махнула рукой и вышла из автобуса.

— Погоди! — лицо Олега-Пельменя стало похоже на грустный смайлик. — У меня смена закончилась. Может посидим где-нибудь? Поговорим…

«Извини, я тороплюсь», — собиралась сказать Нина, но вдруг дернулась и заскочила обратно.

— Да, давай! — выпалила она.

Весёлый смайлик немедленно вернулся на место.

— Мне машину сдать надо, — Олег уважительно похлопал по рулю пухлой рукой. — Тут парк в двух шагах. И кафе. Там пирожки вкусные, — тоном знатока сказал он. — Можем там встретиться минут через пятнадцать?

— Нет! — Нина испуганно затрясла головой. — Я не знаю этот парк. Вдруг заблужусь. Можно я с тобой? — её голос дрожал.

Олег обеспокоенно посмотрел на неё.

— Э-э… Ты чего белая такая?

— Ннничего, — в носу защипало, Нина всхлипнула и полезла в сумку за салфеткой.

— Так, — Олег повернул ключ зажигания. Автобус успокаивающе затарахтел. — Ты права. Глупо тебя одну отпускать. Ещё сбежишь! — он хохотнул.

Нина натянуто улыбнулась в ответ. Она присела на краешек сидения и краем глаза наблюдала за одноклассником, расслабленно восседавшем на водительском троне. Рзглядеть в нём школьного тихоню-отличника было практически невозможно.

«Кстати, а почему Пельмень? Он же тощий был… На пельмень он скорее сейчас похож… Ничего не помню! Может уже провалы в памяти начались. Рановато-то вроде… — думала Нина. — Что был такой Пельмень помню, но на этом всё — дальше чистый лист. Неудобно… Надо же как-то разговор поддерживать…».

Бывшие одноклассники сидели в простеньком кафе-стекляшке с двумя стаканами чая и тарелкой легендарных пирожков на пластиковом столе без скатерти.

— Погоди, не рассказывай, — попросил Олег. — Я тут вычитал, что во время еды новости слушать нельзя. Пища хуже усваивается.

— Так это ещё Булгаков советовал, устами профессора Преображенского, — хмыкнула Нина.

— Он про советские газеты говорил, — принял литературную подачу Олег.

— Вспомнила! — Нина уставилась на собеседника стеклянным взглядом. — Ты же отличник был!!! Тебя всегда вызывали на открытых уроках, потому что ты на любой вопрос знал ответ!

Олег провёл указательным пальцем по переносице, словно поправлял невидимые очки, и озабоченно нахмурился:

— Веретенников, к доске! — строгим голосом сказал он.

Нина засмеялась.

— Очень похоже! Математичка, да? Она ещё вроде завучем была… Как же…

— Валентина Фёдоровна, — со вздохом подсказал Олег. — Учительница математики, завуч по воспитательной части и по совместительству моя мама. Фамилии-то у нас разные, поэтому долгое время никто был не в курсе, что я в родстве с вредной математичкой. Это меня из-за неё Пельменем прозвали, кстати, ну ты же знаешь…

Нина покраснела. Точно. Знает. Воспоминание вспыхнуло, как отблеск молнии, и озарило затерянный в подсознании уголок памяти.

Звонок с урока прозвенел на минуту позже, не успев спасти «плавающую» у доски Ритку.

— Вынуждена поставить три, — ручка в учительских пальцах неумолимо нависла над клеточкой в журнале.

— Ну, Валентина Фёдоровна, у меня же тогда в четверти тоже тройка будет, — Рита скривила лицо, готовясь пустить слезу.

— И ты об этом прекрасно знала, — спокойно сказала учительница, выводя каллиграфическую тройку напроти фамилии «Вышегородцева».

— Валентина Федоровнааа, — заканючила Ритка, — пожалууйстааа, — звонок заглушил нытье, но она упрямо стояла у учительского стола и что-то говорила.

Нина смотрела на подругу, прекрасно зная, чем обычно кончался этот спектакль. Рита брала учителей измором, ходила хвостом, рассказывая небылицы и давая обещания, которые не собиралась выполнять.

— Пять минут позора — и я с четверкой, — повторяла она свою мантру, — уж лучше, чем сидеть и зубрить всю эту школьную чушь, которая в жизни вообще не нужна.

Каждый раз, когда подруга добивалась успеха, выпрашивая оценку, Нина чувствовала мучительный стыд, смешанный с презрением к бесцеремонной Ритке, к шедшим у неё на поводу учителям и к себе — за свое молчаливое пособничество этой круговой поруке.

Не обращая внимания на Риту, не собиравшуюся покидать пост у стола, Валентина Федоровна объявила, что урок закончен. Класс загудел, как растревоженный улей. Ученики потянулись к выходу. Через распахнутую дверь в кабинет просачивался безумный шум перемены.

— Веретенников, задержись на минуту! — Валентина Фёдоровна окликнула уже выскочившего было за порог Олега. Тот неохотно подчинился. Учительница встала, обошла застывшую, как соляной столб, Ритку: — Вышегородцева, твой почетный караул тройку в четверку не превратит, — она сделала шаг навстречу вызванному Веретенникову и тихо сказала: — Сегодня педсовет. Приду поздно. На обед отвари пельмени.

Уши Олега полыхнули, он затравленно посмотрел на Ритку, ехидно улыбающуюся за спиной Валентины Фёдоровны. С этого момента Олег Веретенников и превратился в Пельменя, обреченного вариться в отдельной кастрюльке. Водить компанию с учительским сыном одноклассники перестали. С легкой подачи обозленной Ритки, конечно.

Нина приложила ладони к горящим от воспоминания щекам и робко глянула на Олега, гипнотизирующего аппетитные пирожки.

— Прости меня, а?

Одноклассник прервал сеанс гипноза и воззарился на Нину:

— За что?

— За школьные годы чудесные… — с усилием выговорила она. — Стыдно так… Прозвища дурацкие… Да и вся эта детская жестокость…

— Ты-то здесь при чем? Да и вообще — дело прошлое, — он взял с тарелки пирожок, откусил сразу половину и в экстазе закатил глаза.

Его добродушное удивление поразило Нину. Её собственная привычка мариновать обиды, как зимние заготовки, но при этом делать вид, что их нет, теперь казалась глупой и наивной. Сидящий напротив водитель автобуса с наслаждением поглощающий пирожки был явно доволен жизнью, несмотря на травмы прошлого.

— Ты давай налетай, — Олег подвинул тарелку, — а то прозрачная какая-то…

Нина вдруг поняла, что со вчерашнего дня ничего не ела. Утренний кофе не в счёт. Она взяла пирожок. Он был горячий, вкусный и очень похож на домашний, с луком и яйцом. Такие делала когда-то бабушка. Нина жевала пирог и вдруг поняла, что так спокойно не чувствовала себя уже очень давно. Может даже со времён тех самых бабушкиных пирогов.

— Слушай, а как тебя в водители занесло? — она отхлебнула чай. — Ты же вроде поступил куда-то…

— На юридический, — подтвердил Олег. — Специально для Валентины Федоровны. Обещал поступить. Поступил.

— И?

— Но учиться-то я не обещал… — он пожал плечами. — Формулировки очень важны, понимаешь? — его глаза искрились от смеха.

— Понимаю, — Нина смотрела на одноклассника с восхищением. — И ещё понимаю, что мир потерял классного юриста.

— Мир пережил и не рухнул, — Олег махнул рукой, прямо, как Карлсон, рассуждающий про «дело житейское». — А я вот, пока долг Родине отдавал…

— В смысле? — не поняла Нина.

— Ну в армии пока служил… — он приложил ладонь к виску, отдавая честь, — много чего передумал: что я вообще хочу. Я, а не кто-то другой…

«Так можно было?!» — хотелось крикнуть Нине.

— Ладно. Чего мы всё обо мне? Ты чай ещё будешь? — не дожидаясь ответа, он встал и принёс два полных стакана. — Давай, выкладывай, что у тебя стряслось!

— Да, собственно, ничего такого, — пролепетала Нина. Но Олег смотрел на неё с таким интересом, что она сама не заметила, как выложила всё, что случилось с ней за последние несколько дней.

Олег слушал внимательно, не перебивая. Нину никто и никогда ещё так не слушал.

— Ну и я случайно села в твой автобус…

— Сосед у тебя сволочь, — подытожил Олег.

— Так ты мне веришь?

— А почему я тебе не должен верить? Какой-то мужик на джипе на тебя запал и теперь преследует. Вполне себе история, — он забарабанил пальцами по столу. — С такой красоткой запросто могла приключиться, — Олег пристально смотрел на собеседницу.

— Какая красотка? — фыркнула Нина. — Издеваешься! — ей стало стало неудобно за свою откровенность.

— Нет, — Олег пожал плечами. — Не мой стиль, — серьёзно сказал он.

И Нина поверила. Не его.

— И про тетрадь веришь? Всё ведь началось, когда мне мчсник её всучил. Я думала, что может с ума схожу, вот мне и мерещится…

— Может мерещится, а может и нет. Это мы разберёмся. Меня больше мужик на джипе беспокоит.

Нина отвела глаза.

— Слушай, я тебе не всё сказала…

— Вскрывайся, — тоном профессионального игрока в покер сказал Олег и похлопал ладонью по столу.

— Там на конечной, когда мы разговаривали. Кажется, он был там. Джип этот. Я его увидела, когда из автобуса вышла.

— Понятно… — протянул Олег. Он помолчал, внимательно глядя на притихшую Нину. — Теперь я ещё больше хочу с этим твоим таинственным поклонником побеседовать.

Нина непонимающе уставилась на одноклассника.

— Надо же сказать мужику спасибо! А то бы ты и от меня убежала. Ищи тебя потом… — он присвистнул, — свищи.

— Он здесь, — Нина положила ладонь на руку Олега. На ощупь она была, как подушка-антистресс.

— Где? — Олег одобрительно посмотрел на испуганно цепляющуюся за его лапищу изящную кисть и оглянулся.

В дверях стоял высокий мужчина спортивного телосложения и смотрел прямо на них.

— Посиди-ка, — Олег осторожно высвободил руку, чуть отодвинул стул назад и неловко вылез из-за стола.

— Ты куда? — испугалась Нина. — Не надо! Он же тебя на две головы выше и вообще…

— А это здесь причём? Когда это разница в комплекции мешала беседе?

Нина хотела сказать, что случаев таких полно, но Олег успокаивающе похлопал её по плечу и двинулся навстречу незнакомцу.

Тот, не сходя с места, изучающе смотрел на приближающегося похожего на Винни-Пуха оппонента.

Нина мучительно соображала, что делать. Сидеть и смотреть, как бывшего одноклассника отмутузит этот явно не вылезающий из спортзала верзила — не вариант. Можно воспользоваться суматохой и сбежать. Но куда? Преследователь знает, где она живет. Да и бросать своего неожиданного заступника ей совершенно не хотелось. Оставалось одно — звать на помощь. Но кого? В кафе других посетителей нет. За прилавком продавщица, она же кассир, антикварного возраста. Звонить в полицию? И что говорить? Спасите-помогите сейчас начнётся драка…

Между тем дракой пока и не пахло. Мужчины стояли друг напротив друга, и Нина невольно улыбнулась. Штепсель и Тарапунька. Она представления не имела, как выглядели прототипы этих ставшими нарицательными имён. Но, видимо, примерно так же. Высокий, представительный Штепсель и маленький, круглый Тарапунька.

Олег, подтверждая своё намерение о мирной беседе, что-то сказал и протянул руку для рукопожатия. Незнакомец уставился на него сверху вниз и вдруг с размаха ударил по протянутой ладони. До Нины долетел звонкий шлепок. Она вскочила и ринулась на помощь.

— Лего, ты?! — заорал незнакомец, приплясывая вокруг Олега.

— Антоха?!!! Вот это совпадение!!!! — он повернулся к замершей в нескольких шагах Нине. — Нин, это же Антоха. Мы в армии вместе. Представляешь?

Приятели обнялись.

— Как в передаче «Ищу тебя», — из-за прилавка подала голос «антикварная» продавщица.

— День встреч какой-то, — пробубнила себе под нос Нина, но Олег услышал.

Он отлепился от сослуживца.

— Антоха, я ж Нину первый раз после школы сегодня увидел, она ко мне в автобус заскочила, когда от тебя убегала. Кстати! — Олег прищурился. — Ты зачем девушку пугаешь, а?

Нина посмотрела на Антона и покраснела.

— Браслет хотел отдать. Она его вчера у меня в машине выронила, — Антон выудил из кармана джинсов тоненький золотой браслет и протянул Нине. — Только он разорвался…

— Ой… — Нина взяла украшение, исчезновение которого списала на бывшего мужа.

— О как! А мы думали, ты — маньяк! — Олег скривил лицо и затряс руками.

— Больше на ходячего мертвеца похоже, — скептически заметил Антон.

— А почему вы вчера в машине говорили, что меня знаете? Откуда? Я-то вас не знаю. Конечно я испугалась! — Нина перешла в наступление.

— Вообще, мы знакомы, — усмехнулся Антон, — и довольно близко, хоть и не так давно.

— Что значит «близко»? — Олег нахмурился.

— Когда я несу девушку на руках, хоть и по долгу службы… — Антон подмигнул Нине.

Нина попятилась и плюхнулась на ближайший стул.

— Младший сержант внутренней службы Анохин в вашем распоряжении. Без формы по причине выходного дня, — отчеканил

— Так это вы… — Нина потерла живот, вспомнив как неудобно давило в него плечо «великана». — Вы вообще пред…

— Может на ты перейдём? Не совсем же чужие. У нас и Олег общий есть, — Антон подмигнул и многозначительно дернул бровями.

— Ты не представляешь в какую историю меня втянул! — воскликнула Нина.

— Не представляю. Что ж я втянул — я вытяну. МЧСники своих спасённых не бросают.

Они стояли, уставившись друг на друга, и весь остальной мир вдруг оказался где-то далеко-далеко.

— Как я понял, эта история с тетрадью тебе только на пользу, — голос Олега разбил слишком уж затянувшуюся паузу. — Узнала много нового о подруге и… не только о подруге, — он смутился и на мгновенье стал похож на того растерянного подростка, которого только что наградили обидным прозвищем. Но тут же добродушно усмехнулся и ткнул себя в грудь: — Встретила одноклассника. Необычным способом приобщилась к миру искусства…

— Да уж, — Нина с неохотой перевела взгляд на разглагольствующего Олега. — Жизнь закипела…

— Может приземлимся? — Антон кивнул на покинутый одноклассниками стол. — И поделитесь информацией, а то… тетради, подруги, не только подруги, искусство… — он загибал пальцы, — я пока ничего не понял.

Когда они расселись, Нина достала из сумки дневник.

— Узнаешь? — она пододвинула тетрадь Антону.

— Ты вчера обронила на месте нашего знакомства, то есть происшествия, — со смешком поправился он.

— Вот именно, что я ничего не роняла!

— Нет? — Антон пролистал тетрадь, на долю секунды задерживаясь на набросках. — А вот это уже интересно… — пробормотал он еле слышно.

— Дневник художника, — Олег перехватил у него тетрадь. — Что думаешь? Ты же вроде как…

Антон нахмурился.

— Нина, давай рассказывай всё по порядку, — перебил он бывшего сослуживца, — во что, ты говоришь, я тебя втянул?