Последняя Скрижаль

Елена Анатольевна Леонова (2024)

Молодой реставратор Никита Брюхов случайно обнаруживает в потайном отделении старинного секретера дневник. В нём — история, записанная немецким археологом Нильсом Зибером, который нашёл таинственный артефакт на Востоке в начале двадцатого века, но что-то заставило учёного поспешно покинуть раскопки.Как вскоре узнаёт реставратор, ключ к раскрытию тайны найденного артефакта находится где-то в Стамбуле. Чтобы решить загадку, Брюхов просит помощи у давнего друга, историка и писателя Филиппа Смирнова, не подозревая, что вовлекает обоих в смертельно опасное приключение.

Глава 27. Москва. Среда. 19:30

В ресторане звучал смех, тихие разговоры и приглушённая музыка.

Официанты любезно обслуживали столики, подливая вино в бокалы.

Писатель чувствовал наслаждение от происходящего вокруг, а особенно от присутствия Майи рядом. Она сидела напротив, живо поддерживая беседу с его редактором, улыбаясь и смеясь.

— Подскажите, у вас уже есть планы на новую книгу? — поинтересовался Семён, делая глоток белого вина из высокого фужера. Майя и Серафим Маркович внимательно посмотрели на писателя, разделяя интерес к заданному вопросу.

Филипп тоже глотнул вина и кашлянул.

Ему не нравились подобные беседы, и вообще он не любил рассказывать о своём творчестве. Иногда даже думал, что он какой-то неправильный писатель. Большая часть его коллег «по цеху» с удовольствием делилась планами о своих книгах, цитировали отрывки из произведений, устраивали чтения и так далее, но не он. Для Филиппа всё связанное с работой над книгой являлось таинством. Он обдумывал сюжет, персонажей, детали описания и совсем не хотел делиться этим с окружающим миром. Это как заранее сообщить о подарке или сюрпризе. Зачем? Ведь потом будет неинтересно!

— Пока нет, — ответил он. — Нахожусь в поиске.

— Но какие-то задумки уже есть? — не унимался Семён.

— Есть, да, но я не хотел бы о них говорить, — Филипп выпил ещё вина. — Чтоб не сглазить, — театрально добавил он с улыбкой.

Семён рассмеялся:

— Понимаю. Последняя книга оказалась очень успешной. «Чёрный Лотос» раскупили буквально за первую неделю.

— Тёмный.

— Простите? — не понял Семён.

— «Тёмный Лотос». Название книги.

— А, да-да, конечно же, «Тёмный Лотос». Надеюсь, следующая будет не менее популярной. За новую книгу! — он поднял бокал, и все за столом повторили его жест.

— Прошу прощения, — Майя встала из-за стола, показывая всем сигарету. — Скоро вернусь.

Она накинула на плечи пушистую шубу и удалилась на улицу.

Официант убрал со стола пустые тарелки.

— Могу я вам предложить горячее? — спросил он.

— А, да, — Серафим Маркович и Семён уткнулись в меню.

Филипп, воспользовавшись этим, взял пальто и вышел на улицу, где стояла Майя.

Крупные хлопья снега серебром падали на её пышные тёмные волосы.

— Ты, кажется, собиралась бросить курить?

Майя усмехнулась:

— Я много чего собиралась сделать.

— Слушай, я хотел…

— Не надо, — оборвала его женщина.

Писатель непонимающе на неё взглянул.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Не начинай, Филипп, ничего не получится.

— Почему?

— Почему? — она выпустила в холодный воздух сигаретный дым. — Уже и не помнишь? Это ты прекратил наши отношения, разве нет? Или я путаю? — чуть повысив тон, сказала Майя.

Филипп резко выдохнул и отвёл взгляд. Она права. Он сам виноват. Но кто может быть застрахован от молодости? От её ошибок, от безрассудства и глупости?

— Я был дураком, прости.

Майя рассмеялась.

— Я прощаю тебя, но это ничего не меняет. Ты часть моего прошлого, и я люблю тебя. За твой ум, талант, характер, за тебя такого, какой ты есть. Но я не могу полюбить тебя снова так, как раньше.

— Понятно, — Филипп стиснул челюсть так, что в скулах появилась боль. Ему хотелось сказать ей, как он ею дорожит, как готов на всё, лишь бы вернуть их отношения, вернуть её. Но не мог. Он вдруг подумал, что это действительно ничего не изменит. Они оба всё понимают. Так зачем тогда сотрясать воздух?

— Разбитую чашку не склеить, Филипп, — с грустью произнесла Майя. — А даже если и склеить, то рано или поздно трещины всё равно дадут течь.

Она бросила на землю окурок, замяла его ногой в высоком сапоге и зашла в ресторан.

— Интересно сказано, — прошептал Филипп.

Он поднял голову и посмотрел в чёрное небо. Снежные хлопья продолжали кружиться и падать. Удивительно, но порой мы не можем выразить наши чувства так, чтобы другой человек ощутил их так же сильно. Слова — лишь бледное отражение эмоций.

Филипп поднял воротник пальто, чувствуя холод, достал телефон и вызвал такси.