Милость Баст

Елизавета Соболянская (2025)

Когда ты студентка, живущая в чужом городе, то с радостью хватаешься за любую работу. Даже если это должность официантки в “котокафе”, и твой вечер наполнен чисткой лотков, мытьем полов и болтовней с пушистыми “подобрышами” окрестных помоек. Но что ты будешь делать, угодив в другой мир с парочкой самых отъявленных хулиганов из “котовьего стада”? Чем заниматься и как жить, особенно на планете, полной кошек?

Глава 10

Просидев за книгами и размышлениями до темноты, девушка решила, что у нее накопились вопросы к Межеславу, да и ужинать уже пора. Поднявшись, Настя вышла из библиотеки, заперла за собой дверь и тихонько двинулась к выходу из школы. Две кошки неслышно появились из тени.

— Шкода! Октавия! Напугали! Что вы тут делаете?

— Бережем, — серьезно ответила Шкода.

— Никто не знает, что ты нас понимаешь, — добавила Октавия, — а мы понимаем людскую речь.

— Вы… что-то подслушали? — шепотом спросила девушка, останавливаясь.

— Старосты ругались, — ответила Шкода.

— Долго ругались! — подтвердила Октавия.

— Почему ругались?

— Из-за тебя, — Шкода огляделась и боднула Настю головой: — Идем быстрее! У Слава поговорим!

До дома Межеслава Настя почти бежала. Почему-то стало вдруг жутко, и темные улицы, лишь кое-где подсвеченные огоньками в окнах домов, стали казаться пугающими.

Дом встретил ее теплом, запахами еды и свежего дерева. Оказалось, Слав плел ивовую корзинку, но, увидев Настю, отложил рукоделие:

— Я уже хотел идти вытаскивать тебя из библиотеки, — сказал он, откладывая недоплетенный круг.

— Прошу прощения, — повинилась Настя, — увлеклась и не заметила, как стемнело.

— Мой руки и за стол! — ласково поторопила Млава.

Оборотница тетешкала ребенка и выглядела очень счастливой. Настя быстро умылась и чинно села на свое место. Еда, как всегда, была сытной и не слишком горячей. Пока девушка убирала со стола и мыла посуду, Млава купала Тьера у печи, Слав взялся доплетать корзину, и Настя сочла момент подходящим, чтобы задать свои вопросы.

Старейшина нахмурился, когда девушка стала спрашивать его о мироустройстве, королевской семье и своде законов. Однако отвечал. Когда вопросы закончились, Слав спросил:

— Тебе у нас плохо?

— Что? Нет! Просто… — Настя замялась, не зная, как объяснить. — Я себя чувствую бесполезной и ненужной. Я привыкла быть взрослой в своем мире. Отвечать за себя. Кормить себя. Здесь же я ничего не умею и даже при большом старании не достигну высот. Я слабая, и некоторым вещам учиться мне поздно. Плюс у меня нет такого обоняния и зрения, как у вас. Я не смогу, как Млава, по запаху определять готовность блюда, носить тяжести или долго прясть. А быть вечно слабым ребенком не хочу!

Слав задумался, потом сказал:

— Знаешь, много столетий назад у некоторых кланов был обычай топить слабых котят. Наши звериные половины чувствуют слабость даже в младенце. Так вот, спустя несколько сотен лет клан стал славиться удивительным здоровьем, крепостью тела и… недалекостью. Среди крепких телом редко бывают нежные души, горячие сердца или мудрые головы. В итоге один из древних королей призвал клан на войну, а противник, зная их особенность, заманил их в ловушку. Все мужчины погибли, а женщины растворились в других кланах. Не всегда быть слабым — это плохо!

Настя вздохнула.

Как психолог, она прекрасно понимала все выверты своего сознания. После огромного, прекрасного Петербурга жизнь в деревне была тише, спокойнее, размереннее и… пугала своей простотой. Она не успела устать от шума и ритма большого города. Вот если бы она была бабулькой, а так… Пятьдесят лет полоть грядки? Мыть посуду? Нянчить котенка, которого она уже с трудом поднимала?

— Я просто не вижу, чем я могу вам помочь, чтобы не стать нахлебницей! — тихо сказала девушка. — Для меня непривычна такая жизнь. Я пытаюсь, но…

— Я подумаю над этим, — сказал Слав, и Настя была ему благодарна даже за эти слова. Мужчина не пытался ее уверить, что дело женщины сидеть за спиной мужчины и заниматься домом. Не давил, не упрекал, не пытался “поставить на место”. Только за это молодого старейшину стоило поблагодарить.

Между тем Млава закончила купать Тьера, завернула его в пеленку и вручила отцу. Слав с радостным видом взял ребенка на руки и тихонько заурчал, как большой кот. Под этот звук у малыша начали закрываться глаза, и он быстро уснул. Млава же взялась учить Настю прясть, объясняя попутно, что на прялке закреплена кудель из весенней длинноворсовой шерсти.

— Она уже мытая, чесаная, готовая, смотри, как надо!

Тонкие пальцы оборотницы ловко вытянули из кудели тонкую ниточку, словно из карамели, направили на колесо, и дальше — вж-ж-ж-ж-ж, загудела прялка, и ниточка заскользила, наматываясь на веретено.

— Хорошая пряха за день успевает с целой овцы шерсть спрясть, — объясняла Насте Млава, не прерывая своей работы, — а еще у нас козы есть пуховые, но там надо ниточку тонко-тонко прясть и лучше на шелк сразу накручивать. Еще Тинта и Блая разводят кроликов, из их шерсти получаются самые тонкие и нежные ниточки — для детской одежды.

Под болтовню хозяйки дома Настя кое-как освоила прядение грубой и толстой нитки из овечьей шерсти. Пальцы болели, голова шла кругом, наконец Слав встал, чтобы переложить Тьера в колыбель и напомнил Млаве, что пора уже отдыхать. В ответ оборотница многообещающе улыбнулась, быстро задвинула прялку в угол и сказала, что сходит в баню освежиться. Стоило ей скрыться за дверью, как Слав начал выбирать в сундуке чистую рубашку и полотенце. Сообразив, к чему идет дело, Настя юркнула к себе за занавеску, переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Шкода и Октавия тут же к ней присоединились. А едва стукнула дверь, возвещая уход Слава, как кошки тут же сели столбиками:

— Слушай! — заговорила Шкода. — Старейшины ругались, потому что один из них отправил весточку в столицу о том, что у них появилась женщина, способная уговорить котенка вернуться в человеческий облик!

Настя села:

— Что?

— То! — шикнула на нее Октавия. — Оказывается, это действительно проблема, и в больших городах она стоит остро. Там недооборот случается у одного из двух-трех сотен, и это проблема. В городе дичи нет, охота на котов запрещена, представляешь, какие бывают последствия? Старейшины шептались, что некоторые семьи держат необернувшихся детей в клетках или усыпляют их навсегда!

Настя похолодела.

— Значит, старейшина отправил весть — и?

— Остальные на него ругались, но все по-разному, — ответила Шкода. — Одни говорили, что ты случайно помогла Байриду, и, пока нет доказательств, что ты можешь это делать, нельзя беспокоить столицу. Могут быть неприятности. Другие говорили, что теперь тебя переманят в столицу, и деревня потеряет милость богини. Надо тебя быстрее с кем-нибудь свести, чтобы ты здесь осталась вместе с мужем.

Девушка поежилась. Такой ситуации она откровенно опасалась.

— Еще были такие, которые хотели тебя спрятать и объявить того старейшину выжившим из ума дураком, — хихикнула Октавия.

Настя опять испуганно поежилась — быть секретом деревни ей хотелось еще меньше, чем замужней пленницей.

— Правда, твой Слав предложил кое-что дельное, — довольно муркнула Октавия.

— Да-да, очень мудрый самец! — покивала Шкода.

— И что он предложил? — насторожилась Настя. Все же кошачьи представления о “дельном” могли сильно отличаться от ее.

— Он предложил построить тебе отдельное логово, — хором выпалили сестрички.

— Логово?

— Дом! — перевела Шкода.

— Да, он сказал, что все равно скоро все узнают, что у нас можно вернуть детей, и будут привозить их сюда. От этого деревне будет большая польза. Надо только построить тебе дом с удобным местом для котов и трактир, в котором будут жить родственники за плату. Коты сюда будут приезжать отовсюду, даже с Юга, и женщины будут продавать теплую одежду, а мужчины — мясо и рыбу.

— Какой дельный план! — расслабилась Настя.

— Конечно, эти стариканы начали кричать и возмущаться, но Слав дал им прокричаться, а потом сказал, что если они откажутся это делать, он выстроит все сам и будет получать всю прибыль, а также редкие столичные товары, которые повезут в деревню столичные гости, а они останутся в дураках!

Шкода умудрялась хихикать, даже мурлыкая.

— Так и сказал? — восхитилась Настя.

Она видела старост совсем коротко, но заметила, что один из них носит золотые украшения, другой явно гордится красиво расшитым меховым жилетом, а третий любит вкусно поесть. Межеслав виртуозно надавил на слабости этих людей и, видимо, добился своего — иначе почему он сегодня был таким довольным? И в баню за Млавой пошел, насвистывая.

— А сколько весть идет отсюда до столицы? — встрепенулась девушка, представляя себе что-то вроде старинной почты — всадника с сумкой через плечо или ямщика в санях, груженных посылками.

— Так амулет же! — дернула ушами Шкода.

— Амулет! Я про него забыла совсем! — стукнула себя по лбу девушка. — Значит, в столице обо мне уже знают. Так, что там было на карте… А как тут вообще ездят? Боже, чем я занималась? Надо было не учебники читать, а вокруг смотреть!

— Ездят на лошадях, — сказала Шкода, — ты же видела в деревне всадников.

— Видела, но значения не придала, — Настя взъерошила растрепанные волосы, пытаясь высчитать, как быстро сюда доберутся из столицы.

— Только рядом с амулетом связи еще и телепорт есть, — сказала вдруг Октавия.

— Телепорт?

— Комнатка такая. Я видела, как туда заносят шкуры, мешки с шерстью, мясные туши, потом закрывают, а потом комната пустая остается.

— А живые туда тоже заходили? — Настю затрясло от волнения.

— Не видела, — честно сказала кошка.

— Надеюсь, этот телепорт только для товаров годится, — Настя от волнения чуть не вскочила с кровати.

— Завтра все узнаешь! Спи! — шикнула на нее Шкода.

Успокоиться не было никакой возможности — голова пухла от мыслей: что если это правда случайность? Что если она не справится? Что… Темнота навалилась подушкой, и Настя не услышала, как тихонько скрипнула дверь, сообщая о приходе Слава и Млавы.