Дети Зари. Время доблестных

Живиль Богун (2022)

Вторая книга серии «Дети Зари». Прошло почти двадцать лет с тех пор, как Эмилия, Носительница магического Ключа, открыла вход в убежище единорогов. Герои новой истории — повзрослевшие дети Эмилии и её Стража, Теренса Эрхарта, а также дети их друзей и соперников. Это их называют Детьми Зари: поколением, которое выведет человечество из застоя. Юные и отважные, они жаждут приключений. А Элинор, приёмная дочь Эрхартов, девочка-телепат, ещё и не прочь выяснить тайну своего рождения… А тут вдруг начинают исчезать люди — потомки Великих Мастеров Дхама, древней расы, укрывшейся от нынешних землян в параллельном мире. И наши юные герои спешат на помощь! Любовь и дружба помогает им творить настоящие чудеса…

Глава 1. Две девочки

Ну и пейзаж! Такое впечатление, будто в мире осталось всего два цвета — серый и зеленый. Сверху — тусклое пепельное небо, чуть ниже — унылые серые скалы с пятнами лишайника, еще ниже — заросли бледно-салатовых кустиков вдоль крутого берега реки Инн, катившей свои холодные мутно-оливковые воды вниз, в невидимую отсюда долину. А за древним мостом из каменных плит зеленела полоска сочной июньской травы — самое яркое пятно в округе, особенно на фоне узкой ленты асфальта, уходящей туда, откуда они только что пришли: в крошечный тирольский городок Швац.

Средневековый каменный замок на круглом зеленом холме окружали серые домики, сложенные из того же местного сланца. Пестрыми здесь были только туристы и тенты над лавочками, где эти туристы толпились. А ведь когда-то Швац называли «Серебряным городом»: здесь был самый большой рудник в Европе, где целых четыре столетия добывали серебряную руду…

На вторую достопримечательность Шваца, знаменитый замок Фройдсберг, Селия вдоволь нагляделась снизу. Тобиас жаждал поближе осмотреть тысячелетнюю часовню, построенную еще при первых владельцах замка, но передумал: как раз туда направились три группы любителей старины. Хотя какие там любители, так, обычные туристы: с десяток бодрых немцев, синхронно вертящих головами в одинаковых тирольских шляпах из местной сувенирной лавки, дисциплинированный отряд маленьких пожилых японцев и совершенно недисциплинированная гурьба школьников, которую два измученных воспитателя гнали вверх по проулку, словно овчарки отару блеющих баранов.

Поэтому брат потащил Селию в другую сторону, в не менее древний францисканский монастырь, на ходу наглядно объясняя, чем ранняя готика отличается от поздней, а францисканцы — от доминиканцев.

По правде говоря, и то и другое Селии было абсолютно до лампочки. Она бы предпочла подольше поспать. А замок отлично просматривался и в окно гостиничного ресторанчика, где подавали вкуснейший меренговый рулет с клубникой. Увы, Тобиас совершенно не разбирался в потребностях и вкусах двенадцатилетних девочек! Хотя вроде бы неглупый парень, колледж окончил с отличием… С другой стороны, Селия не была избалована вниманием брата, поэтому в душе радовалась даже такому времяпрепровождению — пусть скучному, но все же совместному.

Если бы только он не был таким молчуном! Однако Тоб никогда не отличался говорливостью. В детстве, если верить маме, он мог за целый день не проронить ни слова, и бесчисленные гости нередко принимали его за глухонемого или даже психически отсталого. Слава богу, одна из нянь — которая именно, уже никто не помнил, поскольку до рождения Селии мама с папой без передышки гастролировали по всему свету, и няни менялись вместе с городами и отелями, — так вот, одна из нянь догадалась подсунуть трехлетнему ребенку восковые мелки. С тех пор он рисовал, не переставая: в детстве карандашами да мелками, а когда подрос, взялся за акварель и масло…

Селия не сомневалась, что живопись Тобиас любит больше, чем отца, мать и сестру вместе взятых. Только ради дедушки он мог на время забыть о рисовании. Но деда они видели редко, последние десять лет он вообще не покидал имение. И то, что отец разрешил Селии погостить там на летних каникулах, мать почти без споров отпустила, а брат согласился ее туда доставить — было просто чудом из чудес!

— Арселия, не отставай! — укоризненный возглас брата заставил ее вздрогнуть.

Как и дедушка, Тоб всегда называл ее полным именем, только в устах деда оно звучало благородно, а у брата получалось скорее снисходительно. Вот и теперь он, гибкий и длинноногий, бесстрашно балансировал на узком выступе скалы, наблюдая сверху, как она неуклюже карабкается по камням.

В сущности, Тоба можно было понять. Мама уже полгода жила в Рио и возвращаться не собиралась, наоборот, звала детей к себе. Когда в последний день учебного года выяснилось, что отцу необходимо остаться еще на неделю в Барселоне, Тобиасу пришлось самому забирать сестру из пансиона в Швейцарии — престижной, дорогой и ужасно занудной школы для девочек. Теперь он вез ее в родовое гнездо, правда, не по прямой, а самыми окольными путями. Совмещая приятное с полезным, а именно рисование на пленэре и образовательную экскурсию, он уже третий день таскал сестру по старинным замкам, соборам и прочим объектам культурного наследия. И Селия не возражала. Упиваясь столь редким вниманием брата, она была готова слушать хоть про архитектурные стили, хоть про монашеские ордены. Он говорил, а она млела от ощущения, что у нее есть старший брат, который любит ее и заботится о ней, и никому в обиду не даст…

Но вот он снова взялся за бумагу и карандаш! Мало того, что в монастыре Тобиас битый час срисовывал обкрошившийся барельеф над аркой, а Селия покорно ждала, пока теша себя надеждой, что потом они сразу поедут дальше. Так нет же, братец бросил машину на окраине Шваца и потащился через реку в горы — мол, оттуда наверняка совсем другой вид!

Может, вид и был «совсем другой», но менее унылым от этого он не стал. На взгляд Селии, разумеется. Тобиас же, наоборот, возликовал. Сначала он все фотографировал: горы, реку, небо, замок и городок вдалеке. А потом уселся у подножья голой скалы, достал альбом для эскизов, который всегда носил с собой, и принялся тщательно зарисовывать панораму. Сидя рядом на корточках, Селия громко вздыхала, ерзала, шуршала фантиками, увы, пустыми, поскольку конфеты были съедены еще в монастыре — все без толку: брат словно забыл о ее существовании. В конце концов ее терпение лопнуло.

— И не надоело тебе, а, Тоб? — встав перед ним, деловито поинтересовалась Селия: когда мама начинала говорить таким тоном с папой, тот всегда сдавался. — Чем этот вид отличается от того, что ты вчера рисовал, да и позавчера?

— Не заслоняй мне солнце! — буркнул Тобиас, не отрываясь от работы.

«Что-то в этом роде сказал один бомж-мудрец, прогоняя Александра Македонского от своей бочки!» — припомнила Селия анекдот из учебника. Вот интересно, как Александр отреагировал на такое хамство? Наверняка стерпел, раз уж его сам Аристотель воспитывал. Но Селию-то растили современной барышней, поэтому она терпеть не стала:

— Да нет тут никакого солнца! Сплошные облака, сейчас дождь польет!

— Не польет — ветер поднялся, чувствуешь? Разгонит тучи… — возразил Тоб. Его карандаш быстро-быстро скользил по бумаге, почти фотографически воссоздавая вид горных вершин впереди.

Селия вздохнула, но спорить не стала: брат, в отличие от метеорологов, никогда не ошибался в прогнозе погоды. Собираясь в город в пасмурный день, мама всегда спрашивала у него, брать ей зонт или не брать, а папа как-то сказал, что в предсказаниях Тоб превзошел даже деда.

— Я устала, есть хочу! — Селия попыталась зайти с другого бока.

В этот раз брат все же поднял на нее ярко-синие, как у папы, глаза.

— Потерпи чуть-чуть, а? Хочу сделать еще пару кадров, когда небо прояснится. А дома напишу маслом…

— Зачем тебе этот скучный пейзаж? — не отставала Селия. — Накопились излишки зеленой и серой краски?

— Вот увидишь, при ярком солнечном свете появятся другие оттенки! Минут десять осталось подождать… Кстати, у меня в рюкзаке вроде была шоколадка. Возьми себе и погуляй здесь. Только далеко не уходи! — и Тобиас опять склонился над рисунком.

Селии ничего не оставалось, как согласиться. Брат походил на деда не только умением угадывать погоду: занимаясь любимым делом, он напрочь забывал обо всем остальном. Как, впрочем, и отец. Мама говорила, что у них в роду все мужчины таковы и ей заранее жалко свою будущую невестку, если Тоб когда-нибудь все же соизволит оторваться от живописи ради такого пустяка, как женитьба.

Порывшись в старом линялом рюкзаке брата, Селия обнаружила завернутый в фольгу квадратик шоколада — горького, который терпеть не могла. Однако чувство голода становилось все навязчивее. Досадливо вздохнув, она отправила шоколад в рот целиком, еще раз глянула на увлеченного работой Тоба и неспешно побрела вверх по едва различимой тропинке. Буквально через десять шагов взгляд зацепился за яркое пятно в монотонном ландшафте: там, где тропинка огибала огромный валун, рос приземистый кустик, увешанный гроздьями розовых соцветий. Она поспешила туда. Но едва поравнявшись с кустом, остолбенела: за валуном простирался настоящий альпийский луг, покрытый желтыми, синими, белыми, лиловыми цветами!

Вот что надо было рисовать и фотографировать! Селия уже открыла рот, чтобы позвать брата, но передумала: пусть любуется своими серыми скалами, а она сделает офигительное селфи среди цветов!

Однако сюрпризы на этом не закончились. Едва ступив на цветочный ковер, она услышала голоса — совсем рядом, хотя никого не было видно. На всякий случай Селия нырнула обратно в тень валуна, вскарабкалась на соседний выступ и уже оттуда разглядела группу людей на противоположном краю луга.

Мужчина и женщина сидели на траве, а девочка и парень гонялись друг за другом, и горное эхо разносило их веселые возгласы. Парень, стройный шатен, казался ровесником Тоба, а девочка была примерно того же возраста, что и Селия. У нее были очень красивые волосы: темно-рыжие, волнистые и длинные, ниже пояса. Взрослые, оба в широкополых шляпах, разговаривали, склонившись друг к другу, их лица было не разглядеть. Парень вскоре присоединился к ним, налил себе в стакан воды из большой стеклянной бутылки и залпом выпил.

Глядя на него, Селия тоже почувствовала острую жажду и быстро отвернулась, ища глазами рыжеволосую девочку. Та брела по лугу в сторону валуна, за которым пряталась наблюдательница, и сосредоточенно собирала мелкие голубые цветочки — в тон длинной синей накидке, что была на ней. Тут луч обещанного Тобом солнца наконец прорвался сквозь облака. Сразу потеплело, и девочка скинула накидку на траву, села на корточки и стала вплетать цветы в волосы. Получалось очень красиво…

— Эль! Э-э-эль!

Селия вздрогнула. Это мужчина звал рыжеволосую девочку. Голос у него был необычайно низкий. Эль побежала обратно. Мать и старший брат уже собирали посуду в корзину: пикник окончен. Семейство направилось к дальнему краю луга, парень с корзиной впереди, остальные следом; Эль весело скакала, держась за руки матери и отца. И вдруг все четверо исчезли из виду — вероятно, там начинался крутой спуск.

Какое странное имя — Эль! Непривычное, загадочное… но красивое. Как и сама девочка. Кстати, она тоже могла бы так зваться: Арселия — Селия — Эль…

Вот только такие косы ей никогда не отрастить! У Селии были обычные прямые волосы, темные, как у мамы. Только мама свои постоянно красила, экспериментируя с разными оттенками, а ей не разрешала. Блестящие черные кудри, которыми отец в молодости покорял сердца зрительниц — теперь-то он был уже наполовину седой — достались Тобу. Спрашивается, зачем, если он все равно стригся под ноль? Ни лицом, ни фигурой Селия тоже похвастаться не могла. В семье блистательных, талантливых, красивых и умных она была в высшей степени обыкновенной. Единственное, что она унаследовала от папы — это синие глаза, хоть и бледнее, чем у брата. Ну и где справедливость?

Интересно, а какого цвета глаза у рыжеволосой Эль? Наверняка тоже необычные… Счастливая! Видно же, как любят ее родители и брат. И путешествуют они всей семьей. А Селия и Тобиас учились не просто в разных школах — в разных странах, и виделись только на каникулах. Родители, насколько она помнила, и до развода никогда не отдыхали вместе: мама любила экзотические курорты, а папа был целиком поглощен работой и лишь изредка позволял себе расслабиться под парусом своей старой яхты.

Родители мамы жили в Канаде, внуков навещали редко: у них была большая ферма — надолго не оставишь. Испанские родственники со стороны отца вообще игнорировали их семью: Селия краем уха слышала, что они очень обижены на папу, но из-за чего, так и не непоняла. Только дедушка, папин отец, действительно любил ее. Но он был уже очень-очень старый! Все дни напролет дед проводил в кресле у камина, погрузившись в свои думы…

Вот и получается, что не было у них настоящей семьи. И ей, Селии, не дано играть в догонялки со старшим братом или гулять, взявшись за руки с мамой и папой…

Сетуя на несправедливость жизни, она добрела до середины луга и наткнулась на синюю накидку, забытую рыжеволосой Эль. Что делать — бежать за ней? Вряд ли догонит… Селия подняла с травы необычный наряд и накинула на плечи, примеряя: полы сходились, закрывая ее почти до пят. Подобные плащи она видела разве что в иллюстрациях к детским сказкам или в исторических фильмах. А подняв капюшон с оборками, и вовсе почувствовала себя принцессой. Принцесса прекрасной неведомой страны — разве не чудесно звучит? Поддавшись незнакомым доселе ощущениям, Селия закружилась среди цветов…

— Здравствуй! — вдруг раздался тихий голос.

Селия испуганно обернулась. Возле огромного черного валуна, откуда она только что пришла, стояли двое. Двое очень странных мужчин. Больше всего они походили на эльфов из «Властелина Колец» — волосы ниже плеч, одежда сказочных воителей. Правда, никакого оружия у них в руках не было. Один был молодой, другой старый, совсем седой. Старый смотрел сурово, молодой улыбался. Видимо, это он ее звал.

— Ты — принцесса неведомой страны? — снова раздался тихий шуршащий голос.

Молодой продолжал улыбаться. Селии даже показалось, что он и вовсе не размыкал губ. Конечно же, показалось, или просто солнце слепило, отражаясь от гладкой поверхности скал…

— Ты — принцесса неведомой страны? — в третий раз прозвучал вопрос, теперь уже настойчиво.

Селия завороженно кивнула. Почему, зачем — она и сама не знала.

— Прекрасно! — прошелестел голос. — Хочешь увидеть свою страну?

Селия так и не поняла, кто из двоих говорил — теперь улыбался и старый. Она снова кивнула.

Миг — и оба незнакомца оказались рядом, хотя только что их отделяла от Селии шагов десять, не меньше. Молодой крепко сжал ее левую ладошку, старый — правую, цветочный ковер поплыл под ногами — и все исчезло!

Когда со стороны большого валуна раздался отчаянный крик Тобиаса, на лугу уже не было никого, только ветер колыхал цветущие травы.