Я знаю твой секрет

Ирина Муравская (2024)

Он тот, от кого девушкам стоит держаться подальше. Холодный, циничный и расчётливый игрок, без зазрения совести ставящий чужие жизни на кон. Буквально. И на этот раз его ставкой стала я. Отлично. Значит, всё идёт по плану. С первой минуты нашего знакомства она ведёт свою собственную игру. Каждое её слово — ложь, каждая улыбка — фальшивка, а каждый следующий шаг заранее спланирован. Кто она и для чего ей всё это? Скоро выясним, а попутно и слегка развлечёмся.

Глава третья."Мой Господин"

POV СПИРИДОНОВ

Едем в центр: собрав по пути все возможные мосты. Питер же. Ушаковский, Каменноостровский, Биржевой и главная достопримечательность города, на которой царит вечное и откровенно подбешивающее столпотворение — Дворцовый.

В салоне из магнитолы гремит ломанный хаус, в пальцах тлеет сигарета, унося едкий дым в приоткрытое окно, а в извращённых фантазиях кипит бурная деятельность.

Отвечаю: мысленно я ещё четверть часа назад завернул в ближайший тёмный проулок и успел трижды отыметь сидящую рядом блондинку, стерев весь её напыщенный лоск.

Не в целях самообеления, а как констатация факта: Белинская сама нарывается. Мало того, что оголилась в край, так ещё и спецом призывно раздвинула коленки, задрав юбку развратной школьницы по самое не хочу.

Сидит, прямо умоляя пристроиться, а личико при этом невинней некуда. Весь такой из себя ангелочек, скромно играющий белокурым локоном.

Хитрая сука она, а не ангелочек!

— Вопрос в целях расширить кругозор — бельё из принципа игноришь? — не могу не заметить. — Или в опале только лифчики?

Потому что её косуха едва ли не самого начала скинута назад, открывая шикарнейший обзор на торчащие сквозь маечку соски. Того и гляди разрежут ткань к херам собачьим.

— Возможно, когда-нибудь ты это и узнаешь, — лопая жвачный пузырь, отзываются меланхолично. — А, может, и нет. Посмотрим на твоё поведение.

На МОЁ поведение?

Не, ну эта кукла вообще берегов не видит.

— Не люблю ждать, — щелчком отправив бычок в полёт, меняю руку на руле, запуская правую между её ног.

Клац. Коленки проворно захлопываются, ловя кисть в западню. Добраться до намеченного не успеваю, но мне и так неплохо. У неё там очень даже тёпленько и уютно.

— Куда потные ладошки распускаешь? — неодобрительно цыкают, даже не пытаясь хоть сколько-то выглядеть возмущённой. — Посторонним вход запрещён.

— Это тебе твой папик так наказал?

— Какой папик?

— Который нацепил на тебя поводок.

Не доходит. Приехали. Издёвки ещё и приходится разжёвывать. Точно блондинка, хоть и крашенная.

— Это чокер, гений, — наконец, допендривают, щерясь. — Украшение такое.

— Больше похоже на ошейник рабыни.

— Тебе виднее.

— Так да или нет?

— Что"да"или"нет"?

— Папик имеется? Иначе как ещё объяснить наличие дорогих шмоток и тачки у девчонки, выросшей в мухосранске?

— Уже навёл справки?

— Заскочил на досуге в учебную часть, помониторил твои бумажки на поступление.

В них, конечно, много не найдёшь, но несколько фактов всё же удалось выяснить:

1. Белинская закончила среднюю школу в каком-то мелком городишке под Нижним. Причём закончила без особых отличий

2. Однако при этом последний год отучилась в Калифорнии, в достаточно крутом вузе, но бросила перспективу и вернулась в Россию, переехав на ПМЖ в Северную Столицу

3. В свидетельстве о рождении напротив графы отец стоит жирный росчерк

Собственно, на этом всё. Негусто, но хоть что-то, так как с социальными сетями вышла ещё большая лажа — профили наглухо закрыты. Всё, что остаётся — дрочить на аву, где она стоит в бикини возле океана.

— Миленько, — новость о том, что под неё копали, вызывает у Авроры прямо-таки нулевую реакцию. — Хотя мне казалось, личные данные — это вроде как приватная инфа. Кому попало её не разглашают.

— Кому попало нет. Но я же не кто попало, верно? Тем более, в учебке сидят дурёхи, которым несложно повесить лапшу на уши.

— Ооо… Ты их хоть поощрил за помощь?

— Не а. Они стрёмные. Не в моём вкусе.

— Ого! А ты оказывается избирательный? Ну всё, тогда я спокойна: хотя бы дурнушки могут спать спокойно, — с приглушённым хлопком чпокая очередной пузырь, едко ухмыляются.

— Ты бы не за них переживала, а за себя. И что у тебя за мания такая, в рот всё время что-то совать?

— Курить бросаю. А это, типа, никотиновый заменитель.

— Могу предложить более крутую альтернативу. Уверен, ты будешь шикарно смотреться, если тебя поставить на колени.

— Ты даже не представляешь, насколько шикарно, — поймав мой взгляд, эротично проводят кончиком языка по сладким от жвачки губ.

Джип, рыскнув, дёргается вперёд, от чего ремень безопасности, натянувшись, впивается в рёбра.

Мать твою! Засмотрелся и перепутал педали, чуть не въехав в жопу притормозившему на светофоре Форду. Аж ладонь на рефлексах выдернул из пригретого местечка.

А пассажирке хоть бы что. Довольная своей шалостью, она как ни в чём не бывало отворачивается обратно к окну, закидывая руку за голову.

— Ох, и долялякаешься ты, — включая поворотник, сворачиваю с Дворцового проезда на шумный и горящий предночными огнями Невский проспект. — Прям по острому краю ходишь. Того и гляди, каблучок соскользнёт и рухнешь в пропасть.

— Жду не дождусь. Но пока слышу лишь пустые обещания.

Кабздец. У меня даже слов подходящих не подбирается. Не столько от откровенной провокации, сколько от её шедевральной дерзости.

И феноменально зашкаливающего чсв.

Белинская явно из тех гротескных персон, что будут лежать на подушках, вышитых золотом, и есть виноград, глядя на то, как остальные горят в aдском пламени. Которое сама же и зажжёт, скуки ради.

Заезжаем за угол четырехэтажного здания, нашпигованного вывесками, втискиваясь в единственное свободное парковочное место напротив протекающей рядом Мойки.

— Это место для инвалидов, — замечает Белинская. — Эвакуируют.

— Не рискнут, — достаю из бардачка и кидаю на приборную панель, под лобовое, ламинированную карточку-пропуск.

— Министерство Обороны РФ, серьёзно? — давятся смешком, без труда разглядев подделку. — Тебя туда хоть на порог-то пустят?

— А мне туда и не надо. Это так, пугалка. Никто его подлинность пробивать всё равно не будет. И уж тем более эвакуаторщики.

— Разумеется, нет. Они же не хотят оказаться депортированными на родину, — Аврора, первой выпархивает на улицу, лениво потягиваясь.

Ля, фигурка у неё, конечно, пушка. Задница, талия-аномалия, сиськи — всё на высшем уровне. О чём, естественно, она и сама прекрасно осведомленна, умело пользуясь своим оружием.

Правда в этом и проблема: с девушками, что знают себе цену, слишком много хлопот. С закомплексованными в этом плане в разы проще. Мало того, что те долго никогда не ломаются, так ещё и с такой искренней благодарностью принимают оказанное им внимание, что впору считать себя миссионером.

Белинская же, чую, ещё отсыпет мне ворох проблем. Уж больно эта блондинка себе на уме. Не говоря о том, что чересчур вся фальшивая.

Улыбочки, флирт, кокетливые заигрывания — от всего за километр прямо-таки разит подвохом. Словно она ведёт свою собственную игру, в правила которой не торопится никого посвящать.

Но ничего. И не такие крепкие орешки кололи.

— Стриптиз-бар? — разочарованно морщат носопырку, заприметив светящуюся вывеску. — Пфф, всего-то. Я ожидала от тебя чего-то поувлекательнее.

— Смотря, что ты подразумеваешь под этим понятием, — собственнически закинув локоть на её плечо, притягиваю Аврору к себе. — Я бы, конечно, не отказался от привата в твоём исполнении, однако мы здесь не для этого.

— А для чего?

— Хочу тебя кое с кем познакомить.

— С кем?

— С дилерами моего личного адреналинового кайфа.

Утягиваю Белинскую в недра похоти и разврата оборотной стороны столь восхваляемой туристами"культурной"Северной Столицы.

Минуем стеклянную дверь с налепленными на неё ироничными наклейками #титечная и #можносженой, с порога увязнув в сладость аромамасел, от которых раздражающе щекочет в ноздрях.

Обменявшись приветствиями с горячей-хостес, обряженной в эро-мини, поднимаемся по металлической лестнице, подсвеченной неоном, и попадаем в главный зал.

Из-за приглушённой малиновой подсветки тут кажется особенно темно после улицы, но это, отчасти, к лучшему. Так интимная обстановка обеспечена наверняка.

Рисунки на стенах в стиле пин-ап, кожаные диванчики и шесты, вокруг которых крутятся полуобнажённые красотки. Чем не рай, а?

— Нам сюда, — поворотом задаю нужное направление, всё ещё фиксируя блондинку.

Впрочем, та особо и не брыкается: лишь волосы из-под локтя вытащила, а так вполне себе позволяет себя тискать.

Те, кого мы ищем — притаились в углу. Обложившись выпивкой, закуской и заказав кальян на какой-то особенно мерзкой приторной дряни.

Фу. Тут и без того дышать нечем, а они ещё больше добавляют лютого кумарища.

— Детки, давайте я вам чупа-чупсы подарю? Раз вы так любите сосать, — отвешиваю вместо приветствия.

— Себе отсоси, придурок, — миролюбиво отмахивается Грек, привставая, чтобы обменяться рукопожатием. Та ещё долговязая глиста под два метра ростом.

— Зачем самому себе-то? У него, вон, есть кому, — ухмыляется Туз, тоже протягивая мне пятерню, правда едва ли не вслепую. Слишком уж залип на Белинскую, жадно пожирая её с ног до головы.

Понять его понимаю, однако не одобряю.

— Глазёнки подбери. Моя добыча, — предупреждающе одёргиваю товарища, чтоб сразу пригасил прыть и слюни подобрал.

— Добыча? — умиляется Аврора. — Милый, у тебя неверные сведения: ты, кажется, перепутал местами охотника… — её взгляд скользит чуть в сторону, от чего по хорошенькому личику проходит едва уловимая рябь. — И жертву.

Опа-на! Только я успел заметить заминку и дрогнувшую скулу, да?

Вопросительно прослеживаю траекторию, тормозя на Барине. Тот у нас товарищ занятой и пока даже головы не поднимает, зарывшись в макбук и что-то печатая на клавиатуре.

Не, Барин, конечно, рослая горла с щетинистой мордой-кирпичом, но явно не настолько устрашающий, чтобы вызывать отвращение одним своим видом.

Хм. Любопытно. Это надо обмозговать на досуге.

— Остальные где, ещё не подъехали? — несложно заметить, что определённых кадров, которым была назначена на сегодня стрелка, пока недостаёт.

— Ждём, — горстью закидывая орешки в глотку, пожимает плечами Грек. — Полчаса в запасе ещё есть.

— Ждём — значит, ждём. Падай, кукла, — киваю Авроре на диван.

Падает. Точнее усаживается подобно царице. Закидывает изящную ручку на изголовье, ножку на ножку и… маникюр свой лениво начинает разглядывать.

Всем видом даёт понять, что ей уже скучно.

— Она тоже вписана? — кивает на неё Туз.

Тот ещё тщедушный дрыщёнок с так и неоформившимся пушком над губами. Немножко фрик, будем откровенны, но вот же удивление — с девками проблем не имеет.

Тузов, кстати, мой подгончик в компашку. С Толяном мы вместе мотали срок в детдоме. После наши дорожки ненадолго разбежались, но потом снова случайно пересеклись.

Он искал лёгких бабок, так как с работой не складывалось, нам же был нужен ещё один человек — замотивированный и неболтливый.

На том и перешили.

Вопрос задаётся негромко, к тому же в зале хреначит музыка, под которую симпатичная рыжуля выкручивает пируэты у шеста буквально в паре-тройке метров от нас, хвастаясь подтянутым задом, но мимо Авроры не пролетает.

— Куда вписана? — заинтересованно щурятся.

— Кролики не только ценный мех, но и длинные уши, а? — строго прицыкиваю.

— А ещё рагу вкусное. С черносливом, — меланхолично откликаются, закончив с маникюром, и переключаясь на прейскурант, валяющийся большой листовкой на столе. — "Набедокурить", от тысячи рублей, — заценив, хмыкают. — Бей посуду — я плачу, называется. О, а вот это прям прелесть:"Называйте меня"Господин"", — одаривают меня ослепительной улыбкой гиены. — Часто пользуешься услугой? А то где ещё окружающие обратятся к тебе должным образом.

Грек от смеха давится кальяном, делая неудачную тяжку.

— Ты её вообще не контролируешь? — закашливаясь, глумливо хрипят.

— Зачем? Так же веселее, — роняюсь рядом с Белинской, подмигивая. — Слышать"мой Господин"от нравной гордячки куда приятнее, чем от покорной моли, верно?

Тонкая кисть с браслетом на запястье взмывает в воздух ладонью вверх.

— Деньги вперёд.

— Ммм?

— Десять штук и до конца этого дня я буду звать тебя исключительно"мой Господин".

— Десятка? Было ж всего два косаря, — на всякий случай сверяюсь с прейскурантом.

— Это вот та красотуля, что снимает сейчас лифчик, стоит два косаря, — дёргают подбородком в направлении стриптизёрши. — А у меня другой тариф.

— Так ты всё-таки продаёшься?

— Мы все, так или иначе, продаёмся. Просто цена у каждого разная.

— И сколько берёшь за ночь с приватом?

— О, это он тебе золотым выйдет. Даже если возьмёшь в банке кредит, всё равно не хватит. А вот маленькую блажь потянешь. Ну так что? — напоминая, шевелят пальчиками. — Оплата вперёд.

Она что, щас на полном серьёзе это предлагает?

— Соблазн велик, не спорю, но это ведь будет суррогат. Лучше я дождусь, когда ты будешь делать это не только бесплатно, но и по собственной инициативе.

— Всё понятно, — фыркают, отворачиваясь. — Так и знала, что ты жмот. Поэтому и угомониться со своей тачкой не можешь. Чтоб на ремонт собрать, на паперть, видимо, собирать пойдёшь? Давай, что ль, отсыплю тебе мелочёвки. Это можно будет считать благотворительностью? А в карму зачтётся?

Не, ну я же говорю — сука она.

— Ох, блондиночка. Доведёт тебя твой длинный язычок до беды когда-нибудь, — лезу в задний карман за наличкой. Хорошо есть с собой, иначе к банкомату пришлось бы бежать. — Держи, — вручаю ей пару примятых купюр. — И будь хорошей девочкой ровно до полуночи. Как и обещала.

— Но, мой Господин, — с довольным видом прячут деньги в рюкзачок. — Я лишь обещала вас так называть. Про хорошее поведение речи не шло.

Пацаны гогочут уже просто в голосину.

— Поздравляю, Спир. Тебя только что поимели на десять штук, — с ухмылкой отрываясь от макбука, Барин, наконец, соизволяет обратить внимание на Белинскую. Присматривается, призадумывается. — Мы уже виделись прежде, голубка? Твоё лицо мне кажется знакомым.

— Могу предположить: ты ко мне подкатывал, а я тебя бортанула.

— Это вряд ли. Тогда бы точно запомнил.

— Что, редко отшивают?

Её одаривают хищным оскалом.

— Практически никогда.

— Плохо. Порой полезно, чтобы не зазнаться. У моего Господина, например, ещё немного, и грыжа вывалится. Настолько неподъёмная корона, — не удерживаются от очередной колкости в мой адрес, поглядывая на массивные наручные часы.

С учётом того, как она сейчас легко срубила бабла буквально за пару минут, наличию Картье уже даже не удивляюсь.

— Торопишься куда-то? — вкрадчиво интересуюсь. — Где-то ждёт ещё парочка лохов, которых тебе надо успеть развести?

— Нет. Они по графику на завтра стоят. На сегодня ты у меня единственный такой… мой Господин, — подавив смешок, реагируют на призывный писк телефона и проворной пташкой вспархивают с места, пинком веля мне подвинуться, чтобы можно было пройти.

— Далеко собралась?

— В уборную.

— С тобой сходить?

— Зачем? Тампон подержать? Сама уж справлюсь, — огрызаются, выныривая на свободу. Однако, вспомнив, возвращаются, склоняясь ближе, и страстно выдыхают под ухом: — Мой Господин.

Чёрт. Вот она тупо стебётся, а меня всё равно вставляет. Хорошее денежное вложение, мне нравится.

— Так вот чего ты такая агрессивная. Месячные.

Вместо ответа перед носом взлетает вскинутый средний палец.

— Ты где нашёл это сокровище Юнеско? — заинтересованно выгибает бровь Барин, наблюдая за удаляющейся походкой от бедра фигуркой.

— Честно говоря, это она меня нашла.

А я при этом упорно не понимаю, каким местом смотрел и какого хрена умудрился едва не проморгать её? Видная же девка.

Настолько видная, что мужики всех близстоящих столиков шеи свои посворачивали ей вслед. Класть хотев на скачущие перед ними голые сиськи.

— Любопытная особа. Сразу видно, что не из робких. Такая далеко пойдёт.

— Не думаю, что она согласится участвовать.

Аврора, конечно, шизанутая, но вряд ли до такой степени.

— Тогда зачем ты привёл её сюда?

— Не знаю. Просто так. За компанию.

— За компанию. Просто так"за компанию"левых тёлок мы вроде договорились не впутывать, забыл?

А, да. Забыл сказать: Барин у нас кто-то вроде негласного лидера, создателя"Цикад". Чел имеет обширнейшие связи в городе, в большей степени всё сам и организовывает, но время от времени не забывает раздавать указания.

Частенько в ультимативной форме.

Правда и платит за их выполнение ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы возмущаться резона не возникало.

— Не забыл. Но эту захотелось.

— Смотри, как бы тебе это потом не аукнулось.

— Не аукнется.

А если аукнется… Вот тогда и будем думать.