Я знаю твой секрет

Ирина Муравская (2024)

Он тот, от кого девушкам стоит держаться подальше. Холодный, циничный и расчётливый игрок, без зазрения совести ставящий чужие жизни на кон. Буквально. И на этот раз его ставкой стала я. Отлично. Значит, всё идёт по плану. С первой минуты нашего знакомства она ведёт свою собственную игру. Каждое её слово — ложь, каждая улыбка — фальшивка, а каждый следующий шаг заранее спланирован. Кто она и для чего ей всё это? Скоро выясним, а попутно и слегка развлечёмся.

Глава четвёртая. Русская рулетка

POV СПИРИДОНОВ

— Что-то потерялась твоя красотка. Уж не сбежала ли от"Господина"? — ехидно интересуется Грек.

Откровенно говоря, он прав. Белинская уж больно застряла в сортире. Я к этому моменту успеваю не только заказать двойной виски, но и наполовину его выпить.

Хочу уже было выдвинуть гипотезу о прилетевших инопланетянах, ищущих неадекватных девиц во имя изучения мозговой активности в период пубертатно-гормонального цирка у недотраханных, но та так и остаётся невысказанной.

К счастью! Вслух я эту дичь всё равно хрен повторю без запинки.

— Не сбежала, — замечаю знакомую юбчонку, возвращающуюся к нам. — В толчок провалилась, милая?

— Именно. Всей бригадой сантехников-извращенцев меня вытаскивали. Облапали такую красивую сверху донизу.

— Вопиющее безобразие! Почему им можно, а мне нельзя? Где справедливость? — не дав Авроре нырнуть обратно на насиженное место, роняю её себе на коленки. — Во-от, совсем другое дело. Устраивайся поудобнее, не стесняйся.

— Как скажете, мой Господин, — послушно ёрзают, придавливая уязвимое место, от чего из глотки вырывается слишком уж немужественное скуление. — Ой, — корчат такую искренне виноватую моську, что впору вручать Оскар за актёрские навыки. — Бубенчикам досталось? Больно, да?

— Щекотно, — отлично, ещё и подхрипываю. — Ты с моим главным достоянием-то поаккуратнее будь. Самой же пригодится ещё.

— Главным и единственным, судя по всему.

— Не нарывайся.

— Ни в коем случае. Но согласись, достижение так себе. Это ведь даже не твоя заслуга, а эволюции.

Ля, я её придушу когда-нибудь, отвечаю. Сначала затрахаю до смерти, а потом задушу. Или сначала задушу, а потом затрах…

Не, стоп. Я ж не некрофил. Меня трупы вроде как не вставляют, хотя… Её теоретически мог бы.

— Какое ж ты болтливое создание, — закидываю её ноги на сидение, медленно ведя ладонью по чёрным высоким гольфам. — Вот красивая вроде баба, но как рот откроешь… прям подбешивать начинаешь. Ты бы хоть немного себя фильтровала.

— Зачем? Это ты до меня домогаешься, забыл?

— А ты несильно-то и сопротивляешься, — в качестве подтверждения иду ещё дальше, скользнув выше и нырнув под юбку, замирая на пылающем бедре. — Тебе нравится моё внимание, признайся.

— Я не против него, если ты об этом.

— Это тоже самое.

В ответ прилетает такая таинственная ухмылочка, что пора вносить второй Оскар.

— Мальчишки, — склонив голову, с хозяйской деловитостью приглаживают мне волосы, активно работая челюстью. Во даёт, опять жвачку жуёт. — Какие же вы всё-таки наивные.

— И что это должно значить?

Аврора склоняется ближе, понижая голос до заговорщицкого полушёпота.

— То, что вас настолько просто обвести вокруг пальца, что это даже скучно. Ты главное не надумывай ничего лишнего, ладно? Не хочу разбивать твоё хрупкое сердечко, — прячут растянувшиеся в ядовитой улыбке губы за надувшимся пузырём.

Подаюсь вперёд, зубами откусывая его и позволяя лопнуть у себя во рту, растекаясь по нёбу гранатовым послевкусием.

— Бытует мнение, что у меня его нет, — всматриваюсь в её лицо, мимику, взгляд… но упорно не вижу ровным счётом ни-че-го.

Красивая кукла без каких-либо эмоций. Точка.

Вот только так не бывает. Невозможно жить под маской циничной стервы двадцать четыре на семь. Хоть иногда, но она должна сниматься.

Тем более, я же самолично убедился совсем недавно: вспышки чего-то настоящего у неё имеют место быть. Нужно лишь найти правильные триггеры, чтоб их активировать.

Что ж, будем искать.

— Эй, Ромео и Джульетта! — окликает нас Туз, руша странное оцепенение, возникшее между нами. Ведь пока я рассматривал Аврору, она с той же въедливостью рассматривала меня. Невербальная схватка прямо какая-то. — Харе сюсюкаться в приличном обществе. Другим завидно.

— Приличное общество — это ты про стриптиз-клуб? — оживая, Белинская как ни в чём не бывало возвращается к своей роли, беззаботно потягиваясь и играя в кокетку.

— Я про себя! Я — приличное общество!

— Сказал тот, кто стабильно блюёт после третьей рюмки, — сорри, не могу удержаться. Как уж тут не съехидничать? Старая дружба обязывает.

— А это смотря после чего!

— Да после всего. Тебе пить в принципе нельзя. Не умеешь.

— Тебе тоже нельзя, — тыря мой виски, Аврора осушает его залпом. — Учти, я с тобой теперь в машину не сяду, — предупреждающе грозят мне пальчиком.

— Ещё как сядешь.

— Обойдусь. Мне оно надо, на столб намотаться?

— Куколка, чтоб намотаться на столб — это я должен быть прям в дрова. Дровища. Просто поверь.

— Тебе? Да ни за что в жизни.

— Не представляешь, как у нас это взаимно.

— Наконец-то, — перебивает нас Барин, который снова закопался в макбуке, но вовремя вскинул коротко стриженную башку, заметив приближающуюся парочку: девчонку и пацана.

— О, Марьяша, — цыпу сразу узнаю. — Приветствую.

— Привет.

Ууу! С какой старательностью сейчас пытаются высверлить Белинскую из пространства. Это и есть пресловутая женская ревность, да?

— Все не месте? Отлично. Тогда пошли, — Барин встаёт из-за стола, жестом веля новоприбывшим следовать за ним. Да и нам в тоже.

— Самое интересное начинается, — воодушевляюсь, похлопывая Аврору по пояснице. Ужас как неохота её сгонять с себя, но что делать. — Ты с нами? Или здесь посидишь?

— Куда ты, туда и я, — проворно спрыгивают с меня, поправляя уползший на бок шов юбки. — Мой Господин.

— Чёрт. Мне однозначно нравится эта тема. А давай продлим замут ещё на недельку, а?

— Любой каприз за твои деньги.

— Слышь, друг, — гыкает проходящий мимо Грек. — Она тебя такими темпами досуха вытрясет. Будь осторожнее: финансовые пиявки хлеще энергетических.

— А ты, видимо, привык бюджетно отделываться? — парирует Аврора. — Запомни: дорогие девушки — это и удовольствие дорогое. Не можешь такую потянуть, ищи себе пару на распродажах. В отделе уценёнки.

Туше.

— Пошли, дорогое ты моё удовольствие, — притягивая её за талию, увожу следом за небольшой группкой, семенящей следом за Барином.

Обходим подиум с пилонами и, зайдя за барную стойку, возле которой всегда почему-то царит особый ажиотаж, скрываемся в дебильном лабиринте служебных помещений.

Тут натурально чёрт не только ногу, но и шею сломит — слишком петляющий узкий коридор и непонятно куда ведущие из него резкие повороты. Некоторые заводящие в прямом смысле в тупик. В стену. Без каких-либо опознавательных знаков.

Если по неопытности забрести сюда без провожатого, заблудиться будет как нехер делать, но мы с пацанами тут давно как у себя дома, так что проблем не возникает.

Проходим рядом кухней, провонявшей подгоревшим маслом из фритюрницы, где"великие"повара с Ближнего Востока, побросав тлеющие бычки в банку из-под консервы, торопливо начинают изображать видимость бурной деятельности.

Такие смешные, я не могу. Как переполошились-то при виде начальства, вот только Барин, а именно он, собственно, владелец данного заведения, едва ли вообще их заметил.

Проходим до самого конца коридора, привычно обтекая шатающиеся металлические стеллажи с продуктовыми поставками, где уже нет ни намёка на лоск главного зала.

Сплошняком голые бетонные стены, обколупавшаяся побелка и потрескивающие потолочные лампы советских времён. А, ну и лестница, не видевшая ремонта с момента постройки доходного дома.

Спускаемся по ней вниз, на первый этаж, тормозя возле запертой двери. К этому моменту, конечно, ни музыки, ни шумов с кухни уже не слышно. Ничего не слышно, кроме цокота каблуков девчат.

Проворачивается ключ в замке и, наконец, оказываемся в личном кабинете Барина. Обустроенного со всеми удобствами, но без понтов. Никакого красного дерева и позолоты — чистейшее бюджетное дээспэ.

— Телефончики выключаем и сюда скидываем, будьте добры, — Туз протягивает Марьяше и поцу, которого я, честно говоря, впервые вижу, так как тот протеже Грека, коробку. Обычную, картонную. В ней, по-моему, какая-то канцелярия раньше была.

— Зачем? — напрягается пацан.

— Правила конфиденциальности, — отзывается Барин, занимая место за рабочим столом, где кроме планшета и пульта от телека ничего не лежит. — Хочу, чтобы разговор остался приватным. Будете уходить, вам всё вернут, не переживайте.

Переживают, ещё как. Но подчиняются.

— Тебя это тоже касается, — шевелю пальцами, подгоняя тормозящую Аврору.

— Даже так? Вообще никаких привилегий?

— Не в этот раз, Рорик.

— Рорик?

— Что, не нравится? По-моему, звучит весьма мило.

— Засунь своё мило себе в задницу, — фыркнув, лезут в рюкзак за айфоном, выключают его, вручают мне и демонстративно раскидывают руки. — Обыскивать будешь?

Эй, ну она, конечно, нашла время, когда вбрасывать такие предложения! Я ведь если начну, тормознуть уже не смогу. Я ж себя знаю.

— Мысленно уже раз пять это сделал.

— Нашёл что-нибудь интересное?

— О, да. Благо тонкие тряпочки, которые ты называешь одеждой, позволяют воображению вдоволь порезвиться.

— Оно и видно. Ширинку топорщащуюся прикрой, — насмешливо чиркая ногтем по моему подбородку, проходят вглубь, на самом-то деле, достаточно маленького помещения, занимая кошерное замшевое кресло с высоким изголовьем.

С учётом того, что посадочных мест, кроме кожаного стула"босса", который тот и так уже облюбовал, больше нет, остальным ничего не остаётся, кроме как топтаться стоя.

Правда я всё же проворачиваю ход конём, примостившись на подлокотнике рядом с Белинской. Восседающей с таким видом, будто это не она тут гостья, а все мы заявились к ней без спроса. На аудиенцию с королевой.

— Итак, — откинувшись на спинку крякнувшего компьютерного стула, Барин намётанным глазом пробегается по Марьяне и… безымянному челику. Не особо внушающему надежд, кстати. Выглядит как типичный прилизанный ботан, которого зачем-то оторвали от Доты. И Барин, судя по всему, придерживается того же мнения. — Вы уверены, что готовы вписаться? Это развлечение не для малодушных.

— Готовы, — с прямо-таки завидным энтузиазмом рапортует ботан.

— И принимаете все возможные последствия? Физические травмы, психологические. Летальный исход.

— Летальный? — напрягается Марьяша.

— А ты как думала, голубка? Если слишком трясёшься над своим бренным тельцем, выход там же, где и вход. Держать не станем.

— Я думала, это просто игра.

— Игра на деньги. На большие деньги. А где крутятся большие деньги, нет места ссыкунам и белоручкам. Я полагал, Артемий вкратце обрисовал ситуацию.

Эй, что за наезды такие пошли, я не понял?

— Всё я обрисовал!

— Тогда почему тупые вопросы задаются?

— А я откуда знаю? У неё в это время рот был занят, а не уши.

— Чем занят?

— Мной, естественно.

Марьяша пунцовеет, Аврора от смеха тихо хрюкает, а Барин… А Барин обречённо закатывает глаза.

— Понятно. Всё, как обычно. Напомни, чтоб я запретил тебе искать игроков среди девушек.

— Чего это?

— Потому что ты их тестишь не тем местом, каким требуется.

— Хрена себе. Не, ты это слышала? — возмущённо пинаю в плечо блондинку.

— А я тут при чём? Я вообще не в курсе, что у вас происходит. Что за игра такая?

— Голодные игры. Версия двадцать первого века. Со спонсорами, блэкджеком и шлюхами.

— И какой от неё смысл? Тоже напоминание Дистриктам, чтоб не бузили?

— Не, всё куда проще: острые ощущения. Ты же вроде любишь такое.

— Острые ощущения, адреналиновая ломка и деньги. Короче, — Барин лезет в стол, доставая револьвер системы Нагана и шумно высыпает все патроны из барабана на столешницу. — Отборочное испытание: русская рулетка. Шесть пустых камор, в седьмом патрон, — откатившийся к самому краю и в последний момент пойманный наглядно заправляется обратно в барабан. — Мишень… — взгляд, поблуждав по головам, замирает на мне. Естественно. — Готов попозировать?

— Обижаешь. Всегда готов.

— Ну вот. Мишень — Спиридонов, — барабан прокручивается, спусковой крючок оттягивается, и револьвер кладётся на середину стола. — Кто первым не сдрейфит и выстрелит — автоматически попадает в игру. У вас минута. Время пошло.

***

Таймер уже начал отсчёт, вот только ничего не происходило. В кабинете воцаряется прямо-таки звенящая тишина, отяжелевшая от липкого страха, перемешанного с недоверием.

— Пятнадцать секунд, — напоминает Барин.

— Не, ну чего вы сыкло-то такое? — даже слезаю со своего насеста, призывно разведя ладони. — Рука, нога, плечо — выбирайте. Или очко у всех жим-жим?

— Это такая шутка? — Марьяша, кажись, готова удариться в истерику.

Мда. Впрочем, с ней всё было понятно с самого начала: единственное опасное, что эта дура когда-нибудь держала в своих изнеженных пальчиках — пилочка для ногтей.

А как рвалась, как рвалась! Так рьяно сосала, словно в чемпионате участвовала. А всё для чего? Для того, чтобы заручиться моим покровительством, получив шанс оказаться здесь.

Оказалась. И чё?

— Тридцать секунд, — Барин всё больше и больше разочаровывается. — Неужели никто?

Ага. Пацан, ожив, нерешительно тянется к револьверу, замирает в нескольких миллиметрах, набираясь храбрости, и…

Увы.

— Это дикость, — качая головой, отступает он. — Я ответственности за чужую жизнь на себя не повешу.

— Тогда какого хрена ты выполз из своей норы, слабак? — хмыкаю. — Сидел бы в ней дальше, пока мамуля пирожки стряпает и слюни сыночке-корзиночке подтирает.

Грублю, включив мразь, намеренно. Вдруг получится замотивировать поца. Порой таких нужно лишь слегка расшевелить, а там уже человек сам втягивается, разок прочухав эндорфиновый приход.

Однако с этим такой финт не работает. Чтобы кого-то разозлить, надо чтобы этот кто-то хоть какую-то гордость имел.

— Сорок пять секунд.

— Да вырубай таймер, — с досадой отмахиваюсь. — Очевидно же, что партия бракованная попалась. Ещё немного и обосрутся. Сорян, куколка, — прицыкнув, киваю Белинской. — Думал, повеселимся, а оказалось, что мы попали на утренник в детском саду.

Аврора ничего не отвечает. Вместо этого манерно лениво поднимается с кресла и подходит к столу, беря револьвер. Взвешивает его, примеряясь, разглядывает.

— Можно я попробую? — спрашивает у Барина и, получив невербальное разрешение, оборачивается на каблуках ко мне. Прицеливается в грудную клетку, сощурив один глаз, и… нажимает на курок.

Испуганный визг Марьяны и тихий щелчок вернувшегося на место спускового крючка оповещает, что в каморе оказалось пусто.

Ух, пронесло.

— Ну хоть у кого-то есть яйца, — одобрительно аплодирует Барин, когда та с тем же античным спокойствием кладёт оружие на место.

— Не, ну я с тебя валяюсь! — присвистываю то ли с возмущением, то ли с восхищением, чувствуя как по венам с утроенным азартом забурлила разгорячившаяся кровь. Эффект кратковременный, но охрененный. Стоящий любого риска. — Сразу в сердце? А чего не в голову? Ну чтоб наверняка.

— Ты в претензиях?

— Да не, не в претензиях. Делись: как ощущения?

— А как должно быть?

— Вставило?

— Не особо.

— Чё, серьёзно?

— А что вставлять-то должно?

— Осознание собственной власти над кем-то. По меньшей мере.

— С холостым патроном? Какая-то такая себе власть получается.

— Холостым? Уверена?

— Ну не боевой же. Ты, конечно, идиот, но не настолько, чтоб позволить себя нашпиговать.

— Эй, — вот прям праведно негодую. — А вот недооценивать меня не стоит! Да будет тебе известно, я мочился на ДПСника, прикинувшись торчком. За что загремел в обезьянник.

— Зачем?

— Эм… в смысле, зачем? Потому что такую задачу поставили. А я ради бабок и не на такое пойду.

— Так ты тоже играешь?

— Естественно.

— Круто. Значит, ты ещё более долбанутый, чем я думала.

— Да и ты не отстаёшь. Слабо пальнуть ещё раз?

— Ну ты сильно-то судьбу не искушай, бессмертный, — Барин переключает наше внимание обратно на себя, вставая из-за стола. — Неужели так охота в больничке поселиться? Меня другое интересует — ты, голубка, в каких целях подключилась?

Белинская равнодушно надувает и лопает жвачный пузырь.

— Хочу в вашу игру.

— Уверена?

— А чего бы и нет? Ему можно, а мне нельзя? — кивают на меня. — Может, я тоже хочу мочиться на ДПСников?

— Ну, такой шанс вряд ли тебе выпадет, но не переживай — задания будут не менее интересные, — Барин подходит ко мне, вручая планшет. — Обрисуй ей правила в общих чертах. Только нормально, а не как обычно.

— Понял, понял.

— И компромат подготовь, само собой, — это уже произносится на несколько тонов тише. Чтобы слышал только я. — А вы, — обернувшись, строго зыркают на притихших Марьяшу и поца. — Брысь отсюда. Грек, проводи их на выход. Деткам пора ложиться баиньки,"спокойной ночи, малыши"давно закончились.

Из коробки забираются телефоны и кабинет быстро пустеет. Выходят все, включая Туза и самого Барина.

— Закроешь, — последний, выходя, оставляет связку ключей рядом с оставленным револьвером. — Сильно не шалите, голубки. И уберите за собой: гильзы, гондоны, кровищу со стен — там уж сами разберётесь, как именно развлекаться надумаете.

— Разберёмся, — эхом откликаюсь в пустоту, вводя пароль на планшете и входя в нужную программу. — Ну что, блондиночка. Номер телефона в студию.

— Зачем?

— Скину тебе ссылку.

— А на почту нельзя?

— Можно. Но я кину в телегу.

— Просто скажи, что хочешь получить мои контакты.

— И это тоже. Буду слать тебе дикпики и пошлые стикеры перед сном, — разворачиваю к ней экран, кивком указывая, куда забить цифры. Забивает. — И пальчик свой ниже приложи, — прикладывает. — Благодарю. Теперь ты есть в системе, а отпечаток станет твоим личным паролем, когда установишь у себя приложуху.

— Как всё серьёзно.

— А ты как хотела? Фирма веников не вяжет.

— Угу. Фирма делает гробы, — отзываются, возвращаясь к столу и разглядывая высыпанные патроны. — Так настоящие или липа?

— Давай проверим, — подхожу к ней сзади, запуская руки под подмышками, и вкладываю револьвер обратно ей ладонь. Несподручно, но открываю заглушку и прокручиваю барабан так, чтобы пуля оказалась сверху. Закрываю, оттягиваю спусковой крючок и прицеливаюсь в висящие на стене часы. — Бамс, — надавливаю на её палец, лежащий на курке, и раздаётся не очень громкий хлопок. — А ты говоришь — холостой, — усмехаюсь, оценивая пошедшее трещинами стекло со сквозной дыркой, лишь зацепившей десятку.

Чёрт. Чуть промазал. Целился в сердцевину нуля, но сложно совместить целик с мушкой, когда от женской кожи так вкусно пахнет, а венка на её шее так призывно пульсирует.

— Всё равно подстава, — хмыкает Аврора. — Ты знал, что первый выстрел будет пустым.

— Слушай, прям натурально обижаешь. В чём тогда удовольствие, если знать наперёд? — скользнув по локтю, спускаюсь ниже, ладонью обводя соблазнительные изгибы талии и замирая на внутренней стороне женского бедра. С радостью пошёл бы дальше, однако предупредительно получаю уткнувшееся в подбородок дуло. — Отвечаю, девушка с пушкой — это чертовски возбуждающе.

Щелчок. Какая прелесть, в меня решили напоследок ещё разок шмальнуть. Ради забавы. Что, если честно, капец как заводит. В такие ролевые игры я бы с ней поиграл.

— Руками товар не трогать, — строго напоминают. — Пока не разрешу.

— А когда разрешишь?

— Когда посчитаю нужным, — проворно выныривают из моих объятий, уходя к креслу за рюкзаком. — Поехали.

— Куда?

— У девочки большие планы на ночь. И ты в них ну никак не вписываешься, — подцепляя из коробки оставшийся один одинёшенек розовый айфон, выходят из кабинета.

Не, ещё немного и я реально обижусь. Что значит, не вписываюсь? В мои планы она вот лично очень даже вписывается!

Интересно, если всё-таки осторожно трахнуть её прямо в тачке, ждать потом заявы за изнасилование? Вряд ли же получится доказать, что это не я озабоченный, а она стерва нарывающаяся?

А то ведь всю обратную дорогу со мной снова играют, выкручивая флирт на максимум, от чего аж зубная эмаль в крошку сыпется. Настолько сильно стискиваю челюсть.

И ещё сильнее её сжимаю, когда мне велят свернуть на главную магистраль и ехать в совершенно противоположном от предполагаемого направлении.

— Кто-то не собирается возвращаться в общагу?

— Ты время видел? Коменда всё равно уже не пустит.

— Тогда куда мы едем?

— Я же сказала: у меня планы.

Какие — становится почти очевидно, когда мы сворачиваем к частным секторам, в навороченных коттеджах и фешенебельных резиденциях которых обычно селится питерская верхушка.

— У тебя рандеву с женатым миллионером? Или с укуренным рэп-исполнителем?

Потому что помимо бизнесменов-коррупционеров и налоговиков-взяточников, тут ещё и райский оазис для всякой шушеры вроде звёзд-однодневок, у которых столько недвижимости, что они и сами давно потеряли ей счёт.

Нет. Конечно, ещё остаётся версия, что её мамаша выскочила замуж за местного богатея. Тогда бы, кстати, вопрос с брендовыми шмотками Авроры отпал сам собой.

— Ревнуешь?

Ха. На провокационные вопросы предпочитаю не отвечать. Лучше буду их задавать.

— Ты мне так и не ответила: на тебе есть бельишко?

А в ответ лишь многозначительная усмешка. Ну-ну.

— Следующий поворот направо и тормози.

Ля, ещё и командует!

Она командует, а я… подчиняюсь, тормозя возле кирпичного двухэтажного особняка, скрытого глухими металлическими воротами, находящимися под видеонаблюдением.

Белинская проворно выскакивает из машины, направляясь к калитке с сенсорной панелью, но замирает, поймав мой взгляд и…

Дерзко приподнимает подол юбки, выставляя на обозрение едва прикрытые чёрными трусами аппетитные бедра. Ещё и отпячивает зад, давая получше его рассмотреть.

Фа-а-ак!

— В следующую нашу встречу я их с тебя сниму, — бросаю ей, давясь от затяжки только-только закуренной сигареты. — Слово даю.

— Посмотрим… Мой Господин, — посылают мне волшебный поцелуй и, набрав код, скрываются за открывшейся с писком калиткой.

Посмотрим-посмотрим. И очень скоро. Нисколько не сомневаюсь, что первое задание ей дадут буквально на днях. Спонсоры любят новых игроков и свежее мясо.