Жестокий Ёкай для попаданки в новеллу

Кира Иствуд (2024)

Я оказалась второстепенным персонажем в новелле! И по сюжету погибну первой, когда жестокий демон екай вырвется из рабства. Он зальёт кровью человеческий мир, и только любовь к Святой остановит его. До начала бойни ещё есть время! И чтобы спастись, я заранее выкуплю раба-ёкая и доведу его до Святой. Тогда он влюбится в нее, как предначертано. Но путь полон опасностей. Жестокий ёкай не желает подчиняться. И всё чаще пожирает меня взглядом…

Глава 2

“Город Хаака выл и стонал как умирающий зверь. Его пожирало беспощадное демоническое пламя — трещали балки домов, пылали факелами зелёные рощи. Крича от ужаса, люди бежали по улицам, спасаясь от огня, от дыма и от чёрных монстров, что ползли из огромной трещины в пространстве.

Люди молили богов о спасении.

Но боги были глухи. Зато их прекрасно слышал Ёкай, что завис в воздухе над пылающим городом. Его чёрный хвост разъярённо хлестал по воздуху. Рваное кимоно и красные, как запёкшаяся кровь волосы развевались на диком ветру. Глаза Ёкая были залиты тьмой, и тьма же струилась по его ледяному лицу.

В крупных прорехах кимоно виднелись бугристые шрамы — от плетей, от ножей, от огня — но на самом деле они все были от людей.

Ёкай Шиарей собирался взять плату за каждый из них”.

“Кровавый дождь над Хааки”

Я резко проснулась, садясь на своём прохудившемся футоне.

В маленькой комнатке моего родового дома было так сумрачно, что едва угадывалось очертание скудной мебели. За окном царила ночь. Глаза щипало от слёз, и я вытерла их тыльной стороной ладони. Потёрла солнечное сплетение — изнутри будто камень давил.

Хотя во сне я всего лишь читала книгу, но то, что происходило в ней, будто увидела собственными глазами. А ещё ярко почувствовала эмоции — смертельный ужас, отчаяние людей… И ледяную ненависть ёкая.

Я не могла заглянуть в мысли этого демона, но откуда-то знала — в нём нет ни капли жалости к тем, кто мучил его многие годы. Его душа страдает от чёрной боли и Шиарей желает утопить в этой черноте человечество. Он полностью уверился, что люди недостойны существовать как вид. И желает стереть их с лица земли, а тех, кто останется — превратить в жалких рабов — чтобы теперь не ёкаи прислуживали людям, а наоборот.

Хаака пострадает первой. Потому что именно здесь Ёкая купил, а затем мучил последний из хозяев. И судя по датам… продажа Шиарея последнему хозяину случится буквально на днях.

Я нахмурилась, обдумывая свой план. Завтра я пойду на невольничий рынок. И если видение правдиво — если увижу именно того ёкая — я должна… обязана купить его первой!

Денег нет, но я что-нибудь придумаю. Можно продать драгоценный гребень — последний подарок отца. Он мне дорог, но не время выбирать. Возможно, пустую реликвию тоже… но она ведь не только моя, она принадлежит семье.

Я опустила взгляд на свою руку. Глаза уже привыкли к сумраку, и теперь я видела лучше… На ладони, которой я разбила реликвию, виднелось четыре продольных шрама — четыре тонких белых линии, будто кот когтями провёл. Чем не доказательство, что всё взаправду? Ведь сейчас артефакт цел, а шрамы остались.

Значит, видение не было бредом.

Завтра я обязана стать новой хозяйкой ёкая и увести его из города к…

— Линари, что-то случилось? — вдруг раздался голос справа, заставляя меня вынырнуть из мыслей.

На пороге комнаты стояла моя младшая сестра Ами. Ей уже десять лет. Но в сумерках она казалась совсем крохой. Неужто недоедает? На её ночное кимоно и вовсе было грустно смотреть.

Как бы мне хотелось помочь и ей и маме, чтобы они ни в чём не нуждались! Если бы я стала женой Ёнсу…

Сердце болезненно сжалось.

Нет! Нельзя думать об этом! Ёнсу в прошлом и там ему самое место! Тем более, что какой толк от женитьбы, если человечество ждёт печальная судьба.

А даже если бы будущее окажется безоблачным — я всё равно не вернулась бы к Ёнсу!

Пока я была с ним, то будто забыла себя настоящую. Играла роль кроткой невесты, ведь он повторял, что не любит говорливых. Не любит, когда ему смотрят в глаза. И что проявлять эмоции и громко смеяться — это для бедняков. “Ты ведь не такая, Линари?” — спрашивал он. И я отвечала: — “Не такая”…

Хотя до встречи с ним я была именно такой — болтливой, жизнерадостной и даже драчливой. Ведь приходилось вступаться за сестру. Но вот мне стукнуло четырнадцать, я узнала, за кого выйду замуж… И за следующие четыре года я будто отказалась от самой себя…

В итоге он обвинил меня в неверности — опозорил и вышвырнул вон. Жаль, я не дала Ёнсу звонкую пощёчину! Он её заслужил!

Я встряхнула головой и подняла взгляд на свою сестру, которая всё ещё ждала ответа, с беспокойством вглядываясь в моё лицо.

— Всё хорошо, — ответила я с успокаивающей улыбкой.

— Ты кричала во сне, Лина…

— Это мне плохой сон приснился. Я маму не разбудила?

— Нет…

— Иди сюда, — я протянула к Ами руки, и она, мягко ступая, скользнула ко мне на колени. Прижалась. Я обняла её крепко-крепко. Погладила по белым волосам. Столь необычный цвет достался нам от бабушки, которая была чужестранкой.

— А это правда, то что мама сказала? И то, о чём в городе судачат?

— Правда, — ответила я погрустнев.

После сцены с Ёнсу, я вернулась домой… и ожидала, что мама меня ударит от злости. Или хотя бы крикнет. Но она только обняла меня. И больше не сказала ничего — только помогла разобрать вещи, присланные из дома Ёнсу.

Некоторые праздничные юкаты оказались порваны, будто их специально изрезали. На дорогих вазах нашлись сколы. Я подозревала, что это госпожа Рокомо напакостила напоследок.

Как же это гадко! Бесчестно!

Мы с мамой уже запросили компенсацию через старосту города. Но какую бы сумму нам не выплатили — это не решит проблем. Хватит на месяц-два. Но долги придётся закрывать ещё лет пять. А также на что-то есть и пить, и сестру хорошо бы обучить. Только совсем не на что!

— Значит, свадьбы не будет? — уточнила Ами, заглядывая мне в глаза так искренне, как умеют только дети. — Ты и господин Ёнсу… расстались навсегда?

— Да…

— Ну и правильно! — воинственно встрепенулась Ами. — Он не хороший человек. И семья у него злая!

Я удивилась этим словам. Неужели получалось, что только я была слепа?

— А ещё… — добавила Ами, сморщив курносый нос, — эта его мать Рокомо — пахнет тухлой рыбой!

— Что? С чего ты взяла?

— Мне котик сказал.

— Какой ещё котик?

— Ну тот, серебряный, что сидит у нас на крыльце.

Уложив сестру спать, я накинула плащ и выскользнула на крыльцо дома. Подкрутила магический светильник у дверей, чтобы разогнать ночную тьму. Кот и правда был там — такой пушистый, что напоминал серый меховой шар. Сидя на верхней ступеньке, он вылизывал свою заднюю лапку, а стоило мне приблизиться, как уставился на меня яркими жёлтыми глазами.

Он был очень похож на моего кота из сна.

— Господин кот… здравствуйте… — вежливо сказала я, присев на корточки. — Это вы были в моём видении?

Кот дёрнул треугольным ухом и продолжил вылизывать лапку. А я почувствовала себя глупо. Мало ли бывает серых котов. А моя сестра любит фантазировать…

Вздохнув, я сбегала в дом за остатком ужина. Я отложила себе на утро курочки, но сейчас мне захотелось покормить ночного гостя.

Я вынесла подношение на улицу и, поставив недалеко от кота, сделала шаг назад. Тот заинтересованно вытянул шею, важно взмахнул пушистым как метёлка хвостом. Подойдя к тарелочке, понюхал кусочки и начал есть их с таким преисполненным гордости видом, будто оказал великую милость.

Я невольно улыбнулась.

Животных я любила. И этого кота с удовольствием бы погладила, если бы он разрешил…

“Разрешшшааю”, — вдруг раздалось у меня в голове.

— А?! — я захлопала глазами, оглядываясь. Но тут была только я и серый кот… который сейчас смотрел прямо на меня!

“Я не серый, а серебряный! — ворчливо сообщил он. — Зови меня господин Миуки — что означает “Серебряное божество”. Запомни!”

Я растерянно кивнула. До меня медленно начинало доходить происходящее. Кот… Это всё же кот из моего сна! Божество?! Неужели он из небожителей?!

Он снова начал вылизывать лапку, на этот раз переднюю.

— О, господин Миуки! Приветствую! — я торопливо поклонилась. Раньше мне не приходилось приветствовать божество, и я надеялась, что ничем его не оскорбила. Конечно, было странно, что он выбрал для физического воплощения кота — но божества на то и недосягаемы, что их нельзя постигнуть умом.

“Правильно. Прояви уважение, — господин Миуки гордо раздулся. — Но сейчас важнее другое… Ты уже придумала план, как спасти этот мир, человечка?”

— Да-да! Я завтра же куплю того Ёкая и… потом отведу его к святой!

— Молодец, — довольно зажмурился Миуки. — Я в тебе не ошибся…

И прежде, чем я хоть что-то успела спросить, кот схватил зубами остатки курочки и спрыгнул с крыльца.