Трон Персии. Книга первая. Наставник

Константин Пылаев, 2021

Весельчак и балагур, поэт и бабник Тарш неожиданно оказывается в самом центре дворцовых интриг. Никогда не задумывавшийся ни о чём, кроме женщин, войне и выпивке, он внезапно обретает смысл в своём существовании. Его порочная любовь и трудное возвращение к богу полностью меняют его, заодно меняя и будущее всего Ближнего Востока.

Глава 5

— Это…Это…

— Успокойся, пожалуйста. Он всего лишь сын пастуха. Не следует удостаивать его чести обращать на него внимание.

— Ты что, не понимаешь? — Аметис была вне себя. — Он сидел за одним столом с нами. Отец пожаловал ему платье — он уже не простолюдин, нет. Он знатный перс, которого одарил царь Мидии. А эта какова? Надо же, её сын ещё не родился, да и мальчик ли будет, а она уже озаботилась наставником. Кто он? Я желаю знать.

Спитам выглядел растерянным. Зять Иштумегу действительно не понимал, отчего супруга озаботилась произошедшим. Это бесхребетное создание уже считало себя наследником трона, раз закон так гласит, а понять, что закон как оглобля колесницы не мог. Словно плевок на поверхности ручья он плыл куда его несло течение. А течением был Фаракш — главный мобед, который рвался к власти, с целью начать непримиримую борьбу за веру пророка.

Аметис это, понятное дело, не нравилось — она всячески пыталась давить на мужа. Её не прельщало быть всего лишь ширмой, за которой маги будут проворачивать свои делишки. Вот если бы получилось уговорить отца сделать наследником её сына, в обход зятя… А в этом случае у неё появлялся другой противник — ещё не родившийся ребёнок Манданы.

— Хорошо, я разузнаю. — робко начал Спитам, но Аметис не дала ему закончить.

— Да уж разузнай. — с оттенком раздражения предложила она, наперёд догадываясь, каков будет источник сведений. — И очень желательно заведомо пресечь все его сношения с Амдэроешем.

— Это совершенно излишнее. — раздался голос за их спинами.

Они обернулись. Главный мобед давно завёл привычку появляться неожиданно. Единственное место, куда он не входил без предупреждения, была их опочивальня — предварительно кашлял или стучался. Ни один стражник или раб не смел ему в этом помешать.

Аметис поглядела на него с неприязнью. Зато Спитам облегчённо выдохнул — наконец явился тот, на кого можно свалить решение вопроса, мучавшего его жену. Он счастливо улыбнулся, уже считая, что всё решилось само собой.

— Его скоро здесь не будет. — уверенно заявил Фаракш.

— Ты в этом так убеждён? — осведомилась Аметис, с презрением глядя на расслабившегося мужа.

— Да. Едва ребёнок появится на свет, твой отец отошлёт его обратно в Пасаргады, вместе с наглым персом.

— А Мандана? — с затаённой надеждой спросила интриганка. — Мандана тоже уедет?

— Нет. Твоя сестра скорей всего останется здесь. Царь Царей хочет отозвать свои войска из Пасаргад, и она остаётся тут как заложница, вздумай Камбуджия поднять мятеж. К тому же её отсутствие ослабит царя Аншана.

— Зато укрепит здесь. — взвилась Аметис, которой меньше всего хотелось видеть сестру во дворце Иштумегу. — Ей тут не место.

— Без сына ей не заручиться чьей-либо поддержкой — никто не захочет видеть на мидийском престоле перса — ни отца, ни сына.

— Но мой муж…

— А она твоя старшая сестра. — бесцеремонно перебил её мобед. — И по закону у Камбуджии больше прав на трон, но если сын Манданы будет воспитанником Пасаргад, то он тоже будет считаться персом. Разлучённый с матерью, он будет мало подвержен её влиянию.

Аметис заметно приуныла, хотя сочла сказанное Фаракшем не лишённым смысла. На таких условиях Аметис была согласна терпеть присутствие сестры. Вдобавок сможет за ней присматривать. А уж это она сумеет сделать.

— И когда отец намерен изгнать её сына? — почти торжествуя победу, спросила принцесса.

— Едва родиться. — убеждённый в скорой смерти её племянника заверил мобед. — Не пройдёт и месяца.

*

— И сколько ты хочешь за всё это?

За ночь Касис ещё трижды бегал на кухню — Тарш даже во дворце Иштумегу не изменял своим привычкам. Попойка длилась почти до утра. Дошло до того, что один из стражей, заходивших выпивать с щедрым хозяином поодиночке, вконец «устав», завалился спать. Сидел на рабской циновке, опершись на копьё.

Посреди ночи его напарник, более стойкий, опомнился, спохватившись, что вскорости придёт начальник караула и станет проверять — хорошо ли несут службу его подчинённые, на что Тарш, к тому времени тоже изрядно пьяный, заверил его, что всё будет «смазано мёдом». Пришлось ему занять место уснувшего охранника. Вместе с Касисом они разоблачили спящего и он, нацепив его куртку и слегка пошатываясь, заступил на пост.

Десятник заявился аккурат через четверть часа, пребывая в таком же состоянии, что и стоявшие у дверей выпивохи. При его появлении Тарш вытянулся, словно пронизанный снизу копьём, стараясь не дышать и не моргая. Начальника караула сильно шатало и он чуть не вырвал древко у новоиспечённого охранника из рук, стараясь устоять на ногах, что, однако, не помешало убедиться в способности подопечного крепко держать и щит. Удовлетворившись результатом проверки он, икая, удалился, придерживаясь за стену.

Всё же часа за два до рассвета компания угомонилась и успела перехватить немного сна перед сменой караула.

Тарш проснулся одновременно с Касисом, который перед отправкой на кухню за завтраком для господина, растолкал стражников. Те, смутно припоминая события прошедшей ночи, чувствовали себя неловко, постоянно пытаясь просить прощения о принесённом господину беспокойстве, на что Тарш ответил благодарностью за прекрасно проведённое время.

После завтрака они отправились в город.

— Э-э. — задумчиво протянул торговец, силясь распознать — насколько богат его покупатель.

С виду простой воин и даже не мидиец, однако вёл себя как важный господин, а за его спиной стоял молодой раб, лет восемнадцати, который мог стоить не меньше пятнадцати монет серебром. Тут важно не прогадать.

— Восемь. — решился торгаш, разглаживая складки роскошного длиннополого кафтана, расшитого серебром и жемчугом. Тут же на прилавке лежали выбранные покупателем не менее роскошные штаны и сапожки. — Такой товар ты, господин, не сыщешь нигде. Хоть обойди весь базар.

— За эти ношеные одежды восемь? — придрался к товару Тарш. — Ты прав, такого я на этом базаре не найду. — он состроил пренебрежительную мину. — Пять.

— Ношенные?! — вскричал продавец. — Да этот наряд стоит одиннадцать. Господин мне понравился, и лишь поэтому я прошу девять, пусть даже в убыток себе. Сам бы носил, но деньги нужны.

— Раз этот товар стоит десять, отчего хозяин отдаёт за семь?

— Я вижу, господин, как изящно он сидит на тебе, и поэтому отдаю за девять. Он сшит на заказ прямо на твою фигуру.

— Отчего же заказчик не купил его у тебя? Видимо, ему что-то не понравилось?

— Всё понравилось, господин. Просто… — торговец не придумал ничего лучшего и прошептал с прискорбием, — он умер.

— Так ты что, вознамерился продать мне одежду с мертвеца? — Тарш деланно возмутился. — Я и трёх за него не дам.

— Нет-нет, что ты. — врал напропалую продавец. — Отец заказывал для сына, но… — торгаш закатил глаза к небу, — сыну носить траур по родителю. Клянусь Огнём, сам только вчера узнал. Не пропадать же такому товару. — хитрец ласково погладил одеяния. — Первый день лежит, тебя ждёт, господин.

— Семь. — приговорил Тарш и ловко перехватил ручонку пострелёнка, лет двенадцати, проходящего мимо, намеревавшегося сдёрнуть с его пояса кошель.

Пацанёнок рванулся было, но покупатель так сильно сжал его запястье, что тому пришлось немного присесть. От боли и ужаса он заметно задрожал, но не посмел даже вскрикнуть, чтобы не привлекать лишнее внимание.

— Какой ловкий и сильный господин. — засуетился торговец, как любой продавец на базаре мало любивший воришек. — Сейчас позову стражу.

— Не надо. — негромко, но настойчиво попросил покупатель. — Я беру товар, и мы уйдём.

— Восемь. — потупившись, настоял на своём шантажист, догадавшись, что мальчишка нужен самому клиенту. — И я не зову стражу.

Тарш молча отстегнул кошель и передал его Касису.

— Отсчитай восемь, забери покупку и догоняй. — приказал он и направился к выходу, всё так же сильно сжимая руку незадачливому разбойнику.

Едва выйдя с базара, Тарш подобрал камень размером с персик и присел перед воришкой на корточки, продолжая удерживать его руку.

— Сейчас я отпущу тебя, но предупреждаю — бежать не надо. Я очень метко кидаю камни. Попаду в голову и ты умрёшь. Попаду в спину — останешься калекой на всю оставшуюся недолгую жизнь. Если понял, кивни.

Мальчишка кивнул.

— Поговорим? — Тарш отпустил нового знакомца, но несмотря на понятое предупреждение, не спускал с парня глаз.

Кивок повторился.

— Имя?

— Аглагай. — мальчуган попался догадливый, сообразил, что руку рубить не будут, и осмелел настолько, что решился на вопрос. — Господин что, не сердится?

Подошёл Касис.

— Нет, не сержусь. Более того, я сейчас дам тебе монету и ты сможешь уйти.

— Вот прям так? — изумился воришка.

— Да. Только запомни меня в лицо и вот его тоже. — он указал на своего спутника.

— Зачем? — к парню тут же вернулась природная наглость. Хитрованец почувствовал свою значимость.

— Затем, что при встрече ты получишь ещё одну монету.

— Тоже просто так? — маленький шкода по опыту знал, что ничего не бывает задаром.

— Нет, будешь выполнять небольшие поручения. Ты делаешь — мы платим. Уяснил?

— Да, давай монету. — потребовал прохвост.

— Касис, дай ему монету.

Слуга молча развязал кошель. Он уже успел привыкнуть к причудам хозяина и не удивлялся — раз велено, значит, в этом есть смысл. И не стал отговаривать — швырнул вору серебро.

— Доволен? — поинтересовался Тарш, когда монетка пропала в недрах одежды мальчишки. Несмотря на то что паренёк старался держаться невозмутимо, он прочёл в его глазах непомерный восторг. — У меня сразу будет маленькая просьба — постарайся так глупо больше не попадаться. Мне безрукий помощник не нужен. Теперь ступай.

Он поднялся и направился обратно в сторону базара.

— Постой! — окликнул его воришка.

Они обернулись.

— Что ещё?

Мальчик оглядел их, будто раздумывая.

— Меня зовут Багамай. Это моё настоящее имя.

Тарш кивнул. Он и на сей раз, похоже, не ошибся.

*

— Хозяин, тебя спрашивали.

Весь остаток дня Тарш отсыпался. И ночь тоже. Утром, приказав Касису оставаться в покоях, встретился с Ману и выехал в персидский лагерь.

Что касается войска, то тут Ману оказался более осведомлён, чем сам командующий — его три сотни задерживались здесь на неопределённый срок. Об этом сотников известил сам Абаку, пока Тарш разгуливал по базару в поисках обновок.

Приехав в лагерь, он обнаружил некоторую напряжённость — мидийская тысяча тремя биваками окружала персов, прижав к городской стене. Выходить из лагеря запрещалось, однако снабжение провиантом было отменным — его бойцы не голодали. Он распорядился провести состязания, обещая в награду победителям, прислать вина, и проторчав большую часть дня среди своих, решая мелкие вопросы, ближе к вечеру вернулся во дворец и застал слугу встревоженным.

— Кто?

Касис казался возбуждённым. Его глаза излучали радость и одновременно беспокойство. Он позволил себе приблизиться и прошептал на ухо, боясь быть услышанным посторонними.

— Служанка Манданы.

Тарш с удивлением взглянул на него. Тот кивком подтвердил.

— Что она хотела?

— Сказала, что госпожа желает встретиться. Завтра в полдень в саду.

— А что-нибудь ещё говорила?

— Нет. Мы… — Касис замялся. — Мы почти не разговаривали.

— Красивая? — видя смущение невольника, хозяин решил его подначить. — То-то я гляжу, уши твои покраснели.

Касис сделался совсем пунцовым, и Тарш подумал, что тот тоже мужчина и пообещал себе позаботиться о слуге, понимая, что рабство рабством, а природу никто не отменял.

— Ну раз завтра, — Тарш переключился на другую тему, — тогда у нас уйма времени, чтобы выспаться. — и растянулся на ложе столь огромном, что на нём могли выспаться четверо.

— Хозяин даже не соизволит ужинать? — спросил Касис.

— Я сыт. Можешь всё съесть сам. Оставь только немного вина. Вдруг ночью пить захочется.

— Спасибо, господин. — поклонился слуга, уже нисколько не удивляясь причудам хозяина и его щедротам. — Спокойной ночи. — и взяв поднос с едой, направился в свою комнатку, предназначенную для прислуги.

*

— Где тебя носит? — недовольно спросила Мандана.

Тарш проснулся ещё до рассвета. Растолкал Касиса и предупредил, что отлучиться ненадолго. Тот напомнил, что в полдень важная встреча, на что хозяин ответил, что помнит. Разрешив рабу досыпать, он покинул дворец.

Путь его лежал к восточным воротам. Миновав их, он вскорости оказался у берега реки. Тщательно выбрав место, где его никто не увидит, Тарш споро разделся и позволил себе вдоволь насладиться водой, при этом не упуская из поля зрения берег. Не приведи Ахура-Мазда кто увидит — обвинят в святотатстве.

Тарш обожал воду. Ещё мальчишкой не раз бывал бит за это пристрастие. Правда, и общинники зачастую нарушали завет пророка не только моясь в речке, но и трудясь над продолжением рода, чему неоднократно был свидетелем вездесущий озорник.

Вот и сейчас, в преддверии встречи с женщиной, он приводил себя в порядок, и то, что это была жена его господина, ровным счётом ничего не меняло — тело должно быть чистым, а помыслы… как у любого честного перса тоже.

В Экбатаны он въезжал уже облачась во вчерашнюю покупку. Купленное одеяние мало уступало подарку Иштумегу, которое он отложил для церемоний и на случай приглашения самого царя.

Тарш пришёл сюда заранее. Всем изыскам убранства дворца Царя Царей он предпочёл бы его внутренний сад. Кусты мелких роз, склонившие головы тюльпаны, в окружении ковра из гиацинтов. Игра света и причудливые узоры от падающей тени фруктовых деревьев, ревнующих к красоте цветов и распускавших свои бутоны. Ах, с каким бы удовольствием он пел среди всей этой красоты, соблазняя очередную жертву. Вместо этого…

— Прости, госпожа. — он склонился в поклоне, отметив для себя, что в этом наряде кланяться значительно удобней и менее унизительно, и улыбнулся собственным мыслям. — Я не предполагал, что ты захочешь меня видеть.

— До дождя из расплавленного металла(1) могла бы подождать встречи с тобой, — надменная натура Манданы так и норовила вырваться наружу, — но ты мне нужен.

— Я к твоим услугам, госпожа.

— Не подходи ко мне ближе чем на три шага, — негромко приказала жена Камбиза, напоминая о правилах беседы с замужней женщиной, — и слушай внимательно. Мы с тобой здесь одни. Я говорю «мы», поскольку твои воины за стенами, а я тут совсем одна. Мне некому больше довериться. — внезапно из её голоса исчезли все высокомерные нотки, наоборот, тон стал умоляющим. — Тарш, помоги, не оставляй меня. Мне страшно и одиноко.

***

— Что ты делаешь, Тарш.

Левая рука подростка лежала у неё на талии, правой он гладил уже приличных размеров грудь девушки, намереваясь залезть ей под платье. Маина всячески сопротивлялась, но не настолько, чтобы Тарша это остановило. Он чувствовал — ей этого хотелось на меньше чем ему, остальное игра, свойственная женщинам, пытавшимся изображать целомудрие, чтобы потом во всём обвинить мужчину.

Вот уже почти год, как они чувствовали себя неловко, оставаясь наедине. Случалось это нечасто — мать Маины строго следила за этим, щедро раздавая подзатыльники, если Таршу случалось в её присутствии поднять глаза на дочь.

А два месяца назад они поцеловались. И произошло это случайно. Ну, почти.

Тарш вернулся со склада. Он, зная наперёд, что Акакис надолго задержится в гильдии, позволил себе больше обычного провести времени в компании знакомых мальчишек, не чуравшихся обществом раба, и вернулся, когда Таиса, так звали жену хозяина, не дождавшись негодника, отправилась на рынок.

Входя в дом, он столкнулся с Маиной. Пытаясь разойтись, они отчего-то внезапно оба стали пунцовыми. Тарш уже было протиснулся в дом, как вдруг, ни с того ни с сего почувствовал на своих губах её влажные губы.

Что-то непонятное, но безмерно приятное творилось с телом, одновременно лишая сил и заставляя бешено биться сердце. Он подался ей навстречу, закрывая глаза.

Поцелуй длился несколько секунд. Потом его щека загорелась огнём, вынуждая отшатнуться. Когда он открыл глаза, то увидел спину убегающей со двора Маины.

Девушка вернулась под вечер. Тарш слышал, как мать распекала её за долгое отсутствие и как она оправдывалась, утверждая, что навещала тётку.

Эту ночь он не спал, вспоминая произошедшее. В нём просыпался мужчина. Мальчик, нет, уже юноша совсем не обижался на дочку хозяев, пытаясь понять этот поступок и её постыдное бегство.

Через два дня всё повторилось, правда, уже без пощёчины, но с обязательным убеганием девушки.

Спустя неделю Маина перестала убегать, но стала отталкивать Тарша, едва он начинал увлекаться.

Сегодня он был намерен добиться нечто большего.

— Тарш, прошу, не надо.

Юноша чувствовал, как девушка млеет под его рукой, совсем перестав сопротивляться. Он прижал её к стене и двинулся ниже. Ладонь очутилась на бедре.

Внезапно его отшвырнули назад, ухватив за волосы. Тарш не удержался на ногах и приложился головой о стену. Когда он опомнился и поднял взгляд, перед ним стоял Акакис, с безумными от ярости глазами выискивая что-нибудь тяжёлое, чем можно попотчевать мерзавца. На счастье мальчишки подвернулась лишь метла, прислонённая в углу.

Неуклюже перехватив орудие, опозоренный отец принялся избивать негодяя. Удары сыпались по голове и рукам, выставленным для защиты. Благо хозяин, обуреваемый бешенством, по большей части лупил себя обратным концом, а низкий потолок мешал как следует размахнуться. Но когда верёвочки, удерживавшие прутья развязались, дело могло принять дурной оборот.

— Отец, не надо! — истошно закричала Маина. Собственно, она была озабочена скорей своей судьбой, нежели участью юноши, представляя, сколько волос выдерет у неё мать.

Акакис обернулся на крик, и увидев растрёпанную дочь, ещё больше распалился. Воспользовавшись замешательством экзекутора, избиваемый успел вскочить на ноги, и ловко перехватив черенок, вырвал его из рук палача.

Палка отлетела в сторону, а тот, кто её отшвырнул, угрюмо смотрел на хозяина, струхнувшего при виде поднявшегося мальчишки. Тарш в свои двенадцать выглядел года на два старше, за счёт крепкого тела, натренированного каждодневной, тяжёлой работой. Этот взгляд исподлобья отрезвил Акакиса. Он громко засопел, не решаясь перейти на избиение кулаками. Простояв так с полминуты, хозяин молча указал рабу на дверь в его каморку, куда также молча проследовал сам виновник переполоха.

— Скажешь кому, — шипя от гнева, предупредил его господин, — убью. — это было единственное произнесённое слово в этом доме за весь оставшийся вечер.

А Тарш преспокойно завалился спать. Его мало беспокоила дальнейшая судьба. Он жалел лишь об одном, что так и не получилось залезть Маине под подол.

***

— Тебя что-то тревожит?

Тарш отбросил ненужное и неудобное «госпожа», только мешавшее деловому разговору. Мандана была не против, в свою очередь, рассчитывая пустить в ход женские чары. Ей сейчас от него нужно не угодливое соблюдение этикета, а его преданность. А если бы к преданности прибавилась любовь…

— Моя сестра. — сама сокращая дистанцию до шага, призналась она. Не будь они в месте, где их могли увидеть, она упала бы ему на грудь. При сложившихся обстоятельствах и не она будь беременной, Мандана была готова даже стать его любовницей, лишь бы он ей помог.

Тарш молча ждал пояснений.

— Если по закону, то мой муж должен занять трон после смерти отца. — она в отчаянии заломила руки. — Но он перс. Зато мой сын мидянин. Я почти уверена, что отец предпочтёт видеть наследником внука, а не зятя.

— Что я должен сделать? — Тарш не стал говорить, что всё это знает не хуже, а может, и лучше неё. Он понимал, к чему клонит Мандана и был к этому готов.

— Я хочу, чтобы ты, когда он родится, был неотлучно при нём. И днём, и ночью. Хочу, чтобы ты не спускал с него глаз. Слышишь, всегда рядом с ним.

— Ты думаешь?..

— Уверена. Помимо сестры, найдутся и другие, кто захочет, чтобы у Иштумегу остался единственный внук.

— Не проще ли вернуться к мужу, в Пасаргады?

— Тогда он станет персом. Я хочу, чтобы мой сын рос в Экбатанах. Только так его признают царём.

— Но ты должна понимать, что одному мне не справиться. Мне нужно иногда спать.

— Тогда найди верных людей. Я знаю — ты можешь. Люди тебя любят. Пусть это будут простолюдины, лишь бы были преданны. Тебе нужны деньги? Я раздобуду сколько потребуется. Продам все свои украшения, но заклинаю тебя Тарш, помоги мне.

— У меня всё есть, твой муж снабдил меня достаточно. А людей… людей я найду. Что ещё от меня требуется?

— Ты должен вести себя пристойно. Здесь не Пасаргады. Твои попойки и… — она поморщилась, — походы в бордели не приветствуются. Мой отец слишком придирчиво относиться к соблюдению приличий, особенно сейчас, когда рядом с ним маги.

— Кх. — идея не посещать увеселительные заведения не пришлась Таршу по вкусу.

— Если тебе нужна женщина, — Мандана насупилась, а в её тоне прозвучали ревнивые нотки, — я пришлю тебе рабыню. Ту, которую ты выиграл. Она твоя.

— Но…

— Никаких но. — женщина со злостью поглядела на него. — Это мой подарок. Пользуйся. А теперь ступай. — от неё снова повеяло холодом.

*

Сразу после разговора Тарш немедленно вернулся к себе. Переоделся в свой обычный наряд и спешно покинул дворец. Для начала он отправился на базар и договорился с торговцем вином о поставке двух небольших бочонков в персидский лагерь — один для победителей в состязаниях, другой для иных целей. После чего направился туда сам.

Он долго ходил между палаток, встречаясь с давно знакомыми воинами, но рассматривая их уже с другой стороны, припоминая, как кто разговаривает, кто как относиться к женщинам, с ходу отметая болтливых или жадных. Подобрал с дюжину и устроил совместную попойку. Смотрел и слушал, периодически нахваливая мидийские порядки и отпуская шуточки в адрес Камбиза. Кутили до ночи. Утром выбрал троих, которым больше всего не нравились вчерашние разговоры, и с ходу сделал предложение исполнять роль его рабов. Несмотря на объяснение, зачем ему это нужно, оно сразу было отклонено, но в результате переговоров сошлись на роли вольноотпущенных, служащих господину за плату и кормёжку. Осталось раздобыть три чеканных, серебряных ярлыка, выдаваемых всякому имеющему право входа во дворец. Но это уже дело Манданы.

Проведя среди персов ещё полдня, Тарш пустился в обратный путь, но вернулся не через южные ворота, а через восточные, завернув в уже известное место, с целью искупаться. Пока его положение не было столь высоко, чтобы ему полагалась иметь в своих покоях большое медное корыто для мытья, поэтому он решил использовать эту возможность при всяком удобном случае.

Открыв дверь, предварительно подмигнув стражнику, занявшего ночной пост, он увидел Касиса в компании гостя. Гостьи. Мандана угадала с подарком — это была та самая певичка, что понравилась по дороге сюда её новому союзнику.

Касис занимался тем, что ухаживал за будущей наложницей хозяина — наливал ей вина. Заслышав шаги господина, он вздрогнул и пролил немного на пол.

— Тут вот это. — стушевался Касис. — Сказала…

— Меня прислала госпожа Мандана. — девушка вскочила со стульчика и поклонилась. — Она дарит меня тебе, господин. Теперь я буду принадлежать тебе.

Тарш даже сквозь полупрозрачную ткань на лице видел, как покраснели её уши и щёки, а сама она заметно дрожала. Девственница. А что он хотел — вряд ли в рабынях у царевны были иные. И кто сказал, что девственница будет хорошим подарком для него? Он слегка расстроился, заранее тоскуя по временам, когда в любой момент мог покинуть дворец Камбиза и отправиться к шлюхам.

Тем не менее это было кстати — Тарш сильно истосковался по женскому обществу, и раз нельзя к шлюхам, то и девственница пойдёт. Он загадочно улыбнулся девушке и знаком велел Касису подойти.

— Возьмёшь драхм и проведёшь эту ночь в обществе какой-нибудь прелестницы. Думаю, тебе не составит труда отыскать дом, в котором тебя одарят любовью за серебро. Ты мне сегодня не нужен. Ступай. Теперь, — он томно поглядел, на не знающую куда себя девать, девицу, — я буду сам ухаживать за своей гостьей.

— Господин желает, чтобы я отправился в бордель? — еле слышно переспросил слуга.

— Считай, это приказ. — Тарш похлопал его по плечу. — Развлекайся. Вернёшься утром.

— Слушаюсь, господин. — без особого энтузиазма поблагодарил Касис, поклонился и направился к выходу.

— Постой. — его хозяин занимался тем, что разливал напиток по двум бокалам, не отрывая взгляда от девушки. — Захвати для стражника. — он не оборачиваясь протянул ему кувшин с остатками вина. — И скажи — пусть умёт, но никого сюда не пропустит этой ночью.

— Да, господин. — всё таким же заунывным голосом ответил Касис.

— Ступай, ступай. — полностью переключаясь на подарок, отослал его Тарш. — Твоё имя, о прелестная?

Раб вздрогнул и прикрыл за собой дверь.

1 — Дождь из расплавленного металла — апокалипсис в зороастризме