Отыщи меня в своей памяти

Королева Ульяна (2025)

Работа по серии книг «Вечники» Е. Булгановой Сентябрь. Лиде семнадцать, и она идёт в новую школу после того, как частично потеряла память. Девушка пытается не зацикливаться на забытом, не ищет новых знакомств, хочет всецело сосредоточиться на учёбе. В это время старый друг, наоборот, ищет всевозможные способы вернуть то, что было. Да и не только он ищет встречи с позабывшей всё Наследницей.

Глава 8. Лазарь

Гравий поселковой дороги отлетал от обуви и хрустел под ногами, пытаясь отвлечь от печальных мыслей, но все его старания были напрасны. Неприятные думы утягивали всё дальше и дальше вниз, а в голове набатом гулко звучал лишь один вопрос: «Как так получилось?»

Только сейчас Лазарь понял, что был полностью уверен, что получит противоположный ответ, что надеялся на абсолютно иное развитие событий. «Что такого, о чём я не знаю, произошло в её жизни, что так всё изменило? Может наша дружба держалась только на Анне, её поддержке? Ведь без неё мы даже не познакомились бы? С Валерием мы бы просто понаблюдали со стороны, да и то не факт, и потом забыли бы о Лидином существовании на долгие годы».

Но ещё неожиданнее самого ответа стало появление в груди щемящего чувства, вмиг сдавившего сердце в тисках. Лишь несколько слов, не грубых, а даже наоборот, очень вежливых, оказались больнее тысяч оскорблений, слышимых им за столько лет. Юная девушка и пара предложений против вечника с двухтысячелетним опытом. Но он, похоже, проигрывает.

В его душе бушевали удивление, непонимание и разочарование. Разочарование в самом себе, своих силах.

Он снова оказался под сенью деревьев, роняющих листья на немногочисленных прохожих. Где-то вдалеке слышались детский смех и радостные возгласы, но эта часть парка была безлюдна и тиха. Ботинки машинально шаркали по дорожке, вымощенной брусчаткой, пока мысли летели назад в поселок, к дому за старым покосившимся забором. Теперь следовало продумать иной план, не только нивелирующий нанесенный ущерб, но и который сделал бы их отношения дружескими и теплыми. Как раньше.

Наверное, он слишком сосредоточился на итоговой цели, забыл о том, что является для неё совсем чужим, хотя эта мысль была абсолютно невыносима. Волнение затуманило его разум, застелило глаза, не дало осознать, что его поступки могли испугать девушку.

«И почему я не мог додуматься до этого до того, как наломать дров?!» — молча негодовал Лазарь, идя по улице вдоль оживленной дороги. «Хоть Лида не обозначила этого вслух, но всему виной, наверняка, моё излишнее внимание. Значит, надо сделать так, чтобы она его просто не замечала».

Другой вопрос — «как?» В ограниченном пространстве класса это весьма проблематично, тем более учитывая частоту его взглядов. Бывало, он ловил себя на том, что мог на протяжение всего урока смотреть на её профиль, и прерывал его либо звонок, либо педагог, оскорбленный невниманием к его персоне со стороны ученика. Учителя отвлекали его каверзными вопросами. Ну, или пытались. Ещё больше они оскорблялись, слыша правильный и полный ответ, и, скрипя зубами, ставили ему пятерки в электронный журнал.

Не получалось отлынивать только на русском языке. Вечник, выбранный Креоном для перевода Книги Талантов по причине великих познаниях в лингвистике, был посрамлен Изольдой Ростиславовной за незнание пунктуации. Это обстоятельство немало удивило и его самого. Сложно сказать, что у него не было способностей к языкам он знал правила, но, оказалось, этого недостаточно для грамотного письма. Этот язык не поддавался логике, сочетая в себе правила с великим множеством исключений и требование к определенной языковой интуиции, чтобы ставить знаки «как душа велит». Лазарь не мог сказать, что у него её нет, но у доски и в тетради она давала сильный сбой. Пожилая учительница усталым голосом возмущалась, не понимая, как молодой человек с таким богатым словарным запасом и умением блестяще выражать свои мысли может делать столько ошибок. Но у большей части мужской половины класса эта тема тоже западала, так что на это просто не обращали внимание.

Оказывается, даже его, при всех заслугах в языкознании, может подводить языковая интуиция. Поэтому на уроках приходилось не создавать иллюзию крайне бурной деятельности, а на самом деле писать упражнения под диктовку, разбирать правила и повторять со всеми то, что он никогда специально не учил, а просто нарабатывал естественным образом во время практики. Так что ситуация сложилась крайне странная: он, говорящий и пишущий на этом языке больше, чем все окружающие его люди вместе взятые, получает столь неприглядные оценки по предмету. Ниже они были разве что у Дикопольцева, но его Лазарь определил как персону весьма скудоумную и старался не замечать, чтобы не раздражаться лишний раз.

Невзирая на постоянное внешнее спокойствие и невозмутимость его могли выводить ровно те же самые вещи, что и других. Например, глупые люди. Именно глупые, а не имеющие пробелы в знаниях. Им присуще характерное поведение, которое порой не может не выводить из себя. Его было слишком много. Он был чрезмерно шумный, каждую перемену то тут, то там слышался его басистый смех, вызванный очередной похабной шуткой. Он обожал влезать в чужой разговор, вставляя пару бессмысленных фраз, и, обязательно, облапив собеседников огромными ручищами. Такая недозволительная фамильярность казалась бестолковой, и, чтобы не выводить его на агрессию, профессор ограничивался скидыванием руки с плеча с недовольным лицом. Шутки, вылетавшие из его рта, были такими примитивными, что Лазарю самому становилось стыдно. Но ещё хуже было то, что Никита был не один. Своим спортивным телосложением и успехами в компьютерных играх парень заслужил авторитет среди мужской части класса. Те, кто был обременён умом ограничивали своё с ним общение. Но были и подобные ему персонажи, сплотившиеся в компанию под его предводительством.

С одной стороны, таковых было лишь трое: Вася Аникин, Тимур Антонов и Захар Ткачёв. Но с другой — этой группы хватало, чтобы переворачивать всё с ног на голову и поднимать всю школу на уши. Их стараниями с начала года было сорвано уже пять уроков. У кого-то это вызывало лишь незамутнённую радость, но у иных — недовольство и стыд за своё окружение. С их помощью Лазарь в очередной раз подтвердил свою гипотезу, что глупость заразна, сродни болезни.

Но был в связи с этим факт, который не мог не радовать вечника: Лида также была недовольна подобными действиями их общих одноклассников, о чём свидетельствовали глубокие раздраженные вздохи и закатываемые глаза. А радовало это его, потому что такое обстоятельство убирало хотя бы один повод для беспокойства: что она попадет в такого рода плохую компанию. Бывает, что такие группы оставляют на личности отпечатки более негативные, чем какая-нибудь команда бунтарей. Они не только не дают человеку развиваться самостоятельно, но и опускают его до своего уровня.

Однако подобные компашки и не обращали на девушку внимания. Лазарь сам порой не понимал, куда пропала та девочка, которую он знал, готовая при любом подвернувшемся случае не идти в школу, прогулять уроки. Он стал задумываться, знал ли её на самом деле, ведь не видел её в по-настоящему повседневной жизни. И правда, с их появлением в её жизни стали случаться необыкновенные и страшные события, она обзавелась опасными знакомствами, которые могли достать её и сейчас, когда она ничего о них не помнит. И теперь не понять, она всегда была такой, какой её видел профессор, или такой как сейчас, почти всегда сидящей с книгой или учебником и изредка разговаривающей с одноклассницей.

Он мог бы спросить. Но не спросит. Ей не хочется знакомиться ближе, а он не будет к ней навязываться.

«Чёрт», — несмотря на все попытки отвлечься на разглядывание проезжающих по дорогам машин и куда-то спешащих прохожих, юноша снова возвращался к воспоминаниям о Лиде и её последних словах, сказанных даже не ему в глаза, а куда-то в землю. «Если я даже в своей голове постоянно возвращаюсь к ней, представляю, как странно это должно выглядеть со стороны. Значит точно нужно что-то придумать и поскорее», — мысль, безусловно, верная, но и её нужно обдумать получше, чтобы не получить такой же результат, как сейчас.

Погружённый в себя, Лазарь не заметил, как вышел в сквер, в котором обычно бегал по утрам. Сейчас он был более многолюден: родители забирали своих чад из школы, подростки парами и тройками сидели на скамейках, сложив рядом свои рюкзаки, и наперебой о чём-то болтали, белые воротнички из ближайших офисов шли со стаканами и ланч-пакетами из кофеен, дети, учащиеся в начальных классах, катались на самокатах и велосипедах, чудом не сбивая друг друга. На брусчатке, пробиваясь через кроны деревьев, почти соприкасающиеся друг с другом, играли тёплые солнечные лучи. Из-за ветра, колышущего листья, они прыгали по плиткам, словно были бликами на неспокойной воде.

Вот и двор многоэтажки на въезде. Подъезд с радостным пиликаньем от приложенного ключа впустил расстроенного молодого человека. Его взглядом встретила немолодая консьержка. Она единственная могла догадываться, что что-то с этим жильцом нечисто: то он целый год разъезжал на шикарной машине, жил с другом, постоянно привечал двух девушек (коими были Лида и Анна), то друга, как и девушек, след простыл, авто простаивало во дворе, не используемое хозяином, который каждый будний день стал с утра уходить куда-то с объёмным рюкзаком за плечами. Иная дежурная незамедлительно начала бы приставать с вопросами, но пожилой женщине так нравился это всегда вежливый парень, что она просто закрыла глаза на такую странную перемену.

И сейчас, как обычно, Лазарь приветливо улыбнулся, поздоровался с вахтёршей и зашел в ту часть этажа, где была его квартира. Дверь опять была не закрыта. Этой привычкой он обзавелся из-за Анны, которая обожала приходить к нему, а потом и к Валерию без приглашения, чтобы устроить какой-либо сюрприз. Валерий сначала ворчал, что это безответственно, но вскоре и сам перестал использовать ключ от квартиры. Хоть Анна уже не зайдёт как раньше, но дверь всё равно продолжает не запираться.

Тяжелый рюкзак наконец слетел с плеч, будучи закинут куда-то в угол прихожей. Он уже порядком поднадоел, его использование казалось бесполезным. Кому, если не Лазарю, уметь отвечать на любой вопрос? Но на этот ответ не находил даже он: зачем каждый день носить по пять-шесть килограммов учебников и тетрадей, если больше, чем половина из них, даже не открываются на уроках? Нет, он не уставал от него, его спина, в отличие от других одноклассников, не болела от нагрузки, но ранец уже порядком наскучил. При желании подобной сумкой можно случайно пришибить кого-то, но все: от маленьких детей и хрупких девушек до атлетично сложенных парней носили их везде так, будто они весели не больше ноутбука.

Профессор переоделся в домашние джоггеры и растянутую футболку и побрел на кухню, попутно захватив ненавистную школьную сумку. Она приземлилась на один из стульев, в то время как Лазарь достал из холодильника замороженные полуфабрикаты и стал разогревать их на сковородке. Масло негромко шкварчало, наполняло квартиру живыми звуками, рассеивавшими пустоту. Пока еда грелась, он выписал на первый подвернувшийся листик домашние задания, которые сегодня задали.

Тоже вещь двоякая. С одной стороны, это помогает закрепить материал и хоть как-то упорядочить день. Всё просто: пришёл с учебы, сделал уроки, а дальше — делай что хочешь до ночи, до которой, собственно, времени остается не так много. Чётко и нет времени на излишнюю тоску. Но это же и минус одновременно. Это сейчас у него не было людей, с которыми он мог бы хотеть проводить время, но они могли бы быть. Тот же Ростик за это короткое время уже не раз сетовал на то, что никак не может встретиться с приятелями не из их школы.

В такие моменты Лазарь задумывался, если бы его друзья были рядом с ним, оказался бы он в подобной ситуации. Скорее всего, нет. Останься в этом времени, Анна долго расстраивалась бы, плакала, не понимала бы, как такое вообще могло произойти, но потом смирилась бы и уговорила бы дать Лиде пожить нормальной жизнью, и если и наблюдать за ней, то лишь со стороны, не привлекая внимания. А Валерий и вовсе предложил бы до её совершеннолетия уехать из города и не забивать себе голову, за что точно получил бы от Королевы. Эти трое пререкались бы, отстаивая каждый свою точку зрения, но, в конце концов, согласились бы с Анной: во-первых, не смогли бы переспорить её, а во-вторых, сошлись бы во мнении, что этот вариант самый лучший для девочки, потому что они рассматривали его же ещё до того, как посвятить Лиду в особенности её природы.

И сейчас юноша не садился бы делать уроки, не отсиживал бы по семь часов за партой ежедневно, не раздражался бы из-за недалёких одноклассников.

Но их не было рядом.

И не кому было осадить его странную идею, никто не мог понять, почему он хотел это сделать и просто поддержать, хоть словом или тёплой улыбкой, лишь бы только он знал, что не один, отвлечь его от печальных мыслей, преследовавших его по ночам, лишая сна. Не было человека, который, зная о его долгой жизни и великом опыте, был бы готов принять решение за него, чтобы дать хоть краткую передышку.

Да, всё было бы иначе. Но шахматы на лоджии оставались всё в том же положении, что и прошлой осенью, квартиру более не сотрясал шум загадочных механизмов, а с кухни не доносились ароматы кулинарных шедевров. Вместо этого в единственной жилой комнате оставался парень, тешащий себя надеждами, что всё ещё наладится, что сейчас он один, но это ненадолго. Однако его силы были уже на исходе.