Межпланетные туристы

Кристина Выборнова (2024)

Не очень далекое будущее. Бывшая школьница Лиана Машкина провалила экзамены в институт, ничего не умеет и стесняется разговаривать даже с роботами. Строгие родители устраивают ее на работу в турфирму, которая организует туры на другие планеты. Там ее коллегами становятся инопланетяне: похожая на гориллу Уби, жуткий Брр и красивый, но странный Вартасар… Их первый тур — на теплую планету Сиусья, где, однако, царит полная темнота, а местные почему-то наотрез отказываются использовать фонари… Интересно, почему это? Их второй тур — на гостеприимный Лайлой с дружелюбными… СЛИШКОМ дружелюбными жителями. Что скрывается за этим дружелюбием? И, наконец, третий тур — на страшную послевоенную планету Крло, на которой найдется разгадка огромной вселенской тайны — а эта тайна касается того, в кого Лиана впервые влюбилась.

Глава 9 Горный лабиринт.

День перед экскурсией прошел спокойно и даже вяло: с тех пор, как я стала носить приборчик ночного видения, странные периодические ощущения, что кругом слишком светло, прекратились. Сны мне тоже теперь снились обыкновенные — причем, Вартасар не приснился ни разу, что меня очень порадовало — значит, не до такой степени я в него влюбилась. Влюбленность эта была вообще какая-то странная: в отсутствие Вартасара она меня не беспокоила, но стоило обадейцу возникнуть перед моими глазами, как снова начиналось то же самое. Я изо всех сил старалась на что-нибудь отвлекаться, чему хорошо способствовали наши туристы со своими многочисленными претензиями. Больше всего меня удивляло, что жалоб на темноту было не больше, чем жалоб на обслуживание и дефекты в номерах. Какой-то противный турист с гнусавым голосом, вынырнув из тьмы гостиничного холла, вдруг начал сетовать на отсутствие в отеле ночной дискотеки.

— Во ведь псих, а, Лианк? — жаловалась Сашка после его ухода. — Кругом и так хоть глаз коли, а ему еще именно ночную дискотеку подавай!

Вообще мы все были довольно-таки нервные и сбитые с толку, потому что все ощущали, как по отелю прокатываются волны чьих-то эмоций: ноосфера Сиусьи продолжала усиливаться. Уби, сидя над документами, иногда бросала компьютер и начинала всхлипывать или громко смеяться, при этом сердито приговаривая: «да уймутся они там наконец, мне работать надо!», Брр то булькал и выкипал, то неожиданно растопыривался и шипел на пустое место, после чего, смущенно похлопав по себе щупальцами, отползал куда-нибудь в угол. Вартасар ходил по всему отелю со своим сканирующим приборчиком, делая что-то непонятное. Он не ржал и не рыдал, но неизменно морщился и стучал по глушилкам.

В общем, этот день все же кое-как прошел, а следующим утром мы все вскочили, если можно так выразиться о Сиусье, ни свет ни заря, надели свою фирменную форму и вышли из наших номеров в холл гостиницы. Там, кроме дежурной мыши, уже толклись обещанные пятнадцать человек, наступая друг другу на ноги в темноте и сварливо выясняя отношения. Среди них была и старушка, которая доставала нас с Сашкой рассказами о проксиманцах, и мамаша с противным сыном Владиком, и парень, который жаловался на отсутствие ночных дискотек, и даже женщина с мелким ребенком, который, впрочем, судя по тому, что мне не хотелось плакать, был пока в хорошем настроении.

— Здравствуйте, — громогласно поздоровался с туристами Вартасар. — Подойдите сюда, на огонек, я раздам вам приборы ночного видения…

— Мы что, все пойдем? — беспокойно оглядываясь, спросила Уби.

— А что такого? — не поняла я.

— Как чего такого — экскурсия на целый день, надо же кого-то в отеле оставить.

— Иногда и больше, чем на день, — подтвердил механический голос, сопровождаемый прерывистым писком — это пришла Фа. — Если вам будет интересно, ее можно будет продлить на несколько дней. Наши подземные города очень обширны и увлекательны.

— Надо кого-то тут оставить, — озабоченно подытожила Уби.

— Может, тебя? — предложила Сашка. Меянка испуганно на нее покосилась свободным от прибора глазом и буркнула:

— Вот спасибо.

— Лучше меня, — прошипел Брр. — Я неплохо вижу. И без прибора. И туристы со мной…

— Не забалуют, — хихикнула Сашка. Низери утвердительно булькнул и добавил:

— А с вами будет Вартасар.

Я молчала, чувствуя, как меня одолевает унылый страх и тягучее беспокойство. Очень мне не нравилось, что мы можем на несколько дней остаться без низери, в компании этого чумового обадейца, в которого я к тому же спорадически влюблена, а он меня зато настолько не переносит, что, наверное, если что, и спасать-то не будет…

— Лианк, да не бойся, — тут же словила мои чувства стоящая рядом Сашка. — Чего нам будет с этих мышей? Главное, чтоб туристы не поколотили.

— С чего ты взяла, что это я боюсь? Может, это Вартасар? — хмуро пошутила я и вышла на улицу следом за экскурсией. Низери помахал нам вслед щупальцами.

У входа в отель нас ждал транспорт типа автобуса, который мы на этот раз благодаря приборам хорошо разглядели — он оказался кругленьким и расписным, как пасхальное яйцо, а колес у него видно не было — возможно, он и вовсе ездил на воздушной подушке. Туристы, понадевавшие приборчики, бодро залезли внутрь, мы влезли за ними и расселись на передних рядах кресел. Рядом с нами уместились две мыши — собственно Фа, и вторая, вроде бы мужского пола, представившаяся как Их и назвавшаяся экскурсоводом. Мы поехали. Туристы шуршали взятой с собой едой, хлопали мобильниками и компьютерами, а мыши молча на них пялились. Наконец экскурсовод открыл рот и обиженно пропищал:

— Если кто-то не прекратит хотеть спать, я не буду начинать экскурсию! Мне обидно!

Я тут же в панике ущипнула себя, опасаясь, что во всем виновата именно я. Сашка и несколько туристов сделали похожие движения. Бабулька-любительница проксиманцев сказала с претензией в голосе:

— Кто там спит? Я чувствую, что кто-то сзади! Уж не ребенок ли, а?

— А что, ребенку поспать нельзя?! — сразу же завелась женщина с мелкой дочкой на руках.

— А нечего брать на экскурсии малых детей, которые тут людям мешают!

От этого шума ребенок проснулся и заморгал. Удовлетворенный эускурсовод с места в карьер начал экскурсию:

— Сейчас мы с вами едем по старинной дороге, построенной много тысяч лет назад древними сиусийцами. Если бы кто-то не спал, я бы показал вам барельефы на боковых скалах, а так мы их уже проехали. Мы едем вдоль берега внутренней лагуны ко входу в гору. Входов этих несколько, все они сделаны нашими далекими предками предположительно в то время, когда у них еще не совсем атрофировались крылья, потому что до некоторых входов можно добраться только по воздуху… Кто там скучает?! Я что, плохо рассказываю?

— Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! — засуетилась подхалимская старушка. — Это небось опять дети!

— Влад, тебе скучно?! — прокурорским тоном вопросила мама своего противного сыночка. Сыночек хмуро буркнул:

— Нормально.

— Что такое «нормально» — это не ответ! — прицепилась мать.

— А чего тебе надо ответить?

— Уважаемые туристы, давайте не будем нагружать эмоциональный фон, — не выдержав, сказала Уби и со вздохом обратилась к Иху:

— А вы рассказывайте дальше, мы постараемся, чтобы вам не мешали.

Мыш смилостивился над нами и снова забормотал какие-то сведения о древних сиусийцах, тыкая лапой то в одну, то в другую сторону. Пассажиры синхронно поворачивали головы, напоминая мне в своих приборах заржавевших роботов. Сама я толком ничего не слушала, занятая тем, чтобы украдкой не заскучать или не захотеть спать. Я так боялась, что Их рассердится на какие-то мои эмоции, что начала бояться и того, что он почувствует этот страх. Невидящим взглядом я машинально глянула в окно, за которым, по словам экскурсовода, как раз проносились роскошные грибные сады. Прибор ночного видения выдал какую-то бесцветную размытую муть. Думаю, туристы тоже увидели не больше, но бабуля принялась громко и подхалимски восхищаться. Уби напряженно разглядывала туристов, подергивая ушами, Сашка смущенно уставилась себе в коленки, Вартасар сидел неподвижно, возложив руки на свою бессменную золотую «сумочку», и лишь иногда чуть морщился, но по височным дискам не стучал.

Дорога наша, к счастью, продлилась недолго, потому что отель стоял почти у самого подножья горы. Минут через пять автобус остановился на берегу большой круглой лагуны, налитой в горную долину. Рядом с нами черной громадиной возвышалась гора, а у ее основания виднелась дыра, еще более черная, чем она сама.

— Вон он вход, — дернул крылом экскурсовод. — Внутри горы — наш древний город, он состоит из множества переходов, которые иногда выводят в большие залы. Есть и пещеры, по стенам которых идут галереи. Сейчас в городе ориентироваться очень легко, так что не надо бояться заблудиться. Мы с вами посмотрим главные достопримечательности: зал хорового плача, древние покои сиусийских правителей с кроватями, предполагающими висение на них вниз головой, расписную пещеру, орнаменты в которой создавались многими поколениями. А еще я расскажу вам грустную историю любви сиусийца и сиусийки из двух враждующих кланов, и покажу место, с которого бросилась вниз сиусийка…

— Как интересно! — в восторге воскликнула бабуля, а я подумала, что все древние истории почему-то очень похожи друг на друга. Молодая девушка из экскурсантов тревожно спросила:

— Она разбилась, да?

— Да нет, спланировала с горы в долину, — отозвался Их. — Это возможно и при наших рудиментарных крыльях. Но она навеки осталась изгнанницей… Пойдемте.

— Пошли-пошли, — добавила Фа, поманив нас лапой. Мы потащились к черной дыре. Когда я оказалась внутри горы, то поняла, что такое настоящая темнота: один глаз как будто ослеп, а тот, что с прибором, выдавал не слишком четкие картинки в красных тонах с сильными помехами.

— Это очень красивый коридор, — разглагольствовал тем временем Их. — Обратите внимание на цветные пятна, складывающиеся в узоры. Это плоды коллективного творчества сиусийского первого объединения. В эти узоры вложены приветливость и хорошее настроение, которое наши предки хотели передать каждому входящему…

Невнятные ляпы на стенах, выглядевшие, как грязь, хорошего настроения мне не прибавили, но я, помня о ноосфере, постаралась сдержаться. Мы куда-то поднялись, куда-то свернули, потом спустились по чему-то вроде короткой детской горки, а потом прошли в какой-то зал, в котором я разглядела довольно большое количество мышей, шастающих повсюду.

— Это — зал коллективного плача. Как видите, здесь ведутся реставрационные работы, — объявил Их.

— А что конкретно делается? — спросила въедливая бабулька.

— Изменяется форма стен для лучшей концентрации эмоций в зале. Самое эмоциональное место — ноосферный фокус — находится здесь, в центре зала. Пройдемте туда. Сейчас фокус действует не в полную силу, но все-таки вы почувствуете…

И мы почувствовали. Мне сначала показалось, что мне треснули по голове молотком, а потом, что этот молоток рассыпался на множество эмоций: чью-то задумчивость, чье-то жуткое недовольство, чью-то злобу, и чье-то капризное внутреннее нытье. У какой-то заразы из туристов, кажется, началась клаустрофобия, а моя любовь к Вартасару приобрела просто чудовищные размеры. Люди вокруг меня принялись издавать стоны и смех и закрывать руками лица. Вартасар схватился за свои глушилки и покачнулся.

— А что такое? — вдруг с огромной обидой пропищал Их. — Почему вы все недовольны? Почему вам не нравятся наши пещеры?!

— Да хорошие, наверное, пещеры, но мы тут плохо видим даже в приборах, — пожаловался кто-то. От Фа и Иха повеяло какими-то сложными чувствами вроде смеси возмущения и ужаса.

— Приборы?! — переспросил Их.

— Ну да, нам всем дали приборы ночного видения — они у нас на одном глазу, — принялась объяснять доброхотная бабулька. — Но цветов в них не различить, и на большие расстояния тоже трудно смотреть…

— Значит, это приборы, — повторила Фа, и вдруг они с экскурсоводом дружно вышли из ноосферного фокуса и, отключив переводчики, принялись о чем-то активно перепискиваться с рабочими мышами. Мы остались вариться в своих эмоциях, главной из которых стало недоумение.

— Куда это они, а? — тревожно сказала Уби.

— Похоже, хотят попросить рабочих наладить нам освещение, — понадеялась я. — По крайней мере, никаких злобных эмоций я не ощущаю…

— Вартасар, а вы как? — спросила обадейца меянка. Тот пожал плечами.

— Сиусийцы — мирная нация, иначе бы Обадея не имела с ними дел. Не беспокойтесь зря.

Тут мыши очень кстати вернулись и снова включили переводчики.

— А теперь пойдемте вот сюда, — позвал нас экскурсовод к очередной черной дыре в стене. — Это вход в лабиринт, идите все ко мне…

Я послушно сделала несколько шагов, но что-то вдруг заставило меня оглянуться. Сзади нас медленно шла молчаливая плотная шеренга мышей-рабочих, постепенно превращаясь в окружающий нас полумесяц.

— А теперь снимите ваши приборы, — вдруг скомандовал Их.

— Да вы что, с ума сошли! Мы же ничего не увидим! — завозмущались туристы. — У вас и так на всей планете темно!

— Нет, светло! Приборы нужно снять! — потеряв терпение, заорала Фа и вдруг сделала резкий бросок вперед и одним ловким движением лапы сорвала приборчик с головы активной бабульки. Та взвизгнула, зашаталась и села, и я в ужасе увидела, как остальные мыши набросились на нас: приборчики исчезали под их лапами, а беспомощных туристов часть мышей загоняла в лабиринтовый вход.

— Вартасар! — завопила Уби, пытаясь отлягнуться от повисшей на ней громадной цепкой мыши. Обадеец и без ее воплей не зевал, разбрасывая мышей в разные стороны и пытаясь оттеснить их от туристов, но мыши висли на нем кучами, не давая залезть в «сумочку», где у него, видимо, было какое-то оружие. А сзади него выпрыгнула озверевшая Фа, всплеснув рудиментарными крыльями, и с громким хряском оторвала обе его височные пластины. Вартасар издал крик, который я не ожидала услышать от спокойного обадейца, схватился за голову и упал, провалившись в толпу мышей. И все погасло: какая-то мышь, подобравшись сзади, сорвала приборчик и с меня.

Ориентировку я потеряла мгновенно. В чернильной темноте меня куда-то теснили, пихали, слышались дикие крики туристов и писк сиусийцев, по мне прокатывались волны страха, отчаяния и чего-то типа суровой решимости. В довершение всего, послышался звук сдвигаемого тяжелого камня, словно нас где-то замуровали. И тут я с ужасом поняла, что так оно и есть, потому что услышала механический голос Фа, раздающийся глухо, будто она орала через толстенную стенку:

— Простите нас! — визжала мышь. — Мы тут все плачем, нам вас очень жалко! — послышался всхлип, которому я уже не посочувствовала. — Но если бы мы это не сделали, вам бы не понравилось на Сиусье! Вам не нужны приборы, они только портят! Здесь светло, вы увидите!

— Если мы пообещаем не надевать приборы, вы нас выпустите?! — крикнула Уби.

— Эта дверь не открывается! Ее еще дней семь чинить! — отозвалась Фа радостно. — Идите сами! Сейчас в нашем лабиринте не потеряешься!

— Они издеваются! — зарыдал кто-то.

— Не потеряешься! Мы вам не можем позволить улететь, пока вы не увидите… Нам нужно заманить как можно больше туристов… — голос Фа затих — видимо, она отошла от стены, нас обступила глухая пыльная тишина. И темнота.