Без права на ошибку. Спасти свою дочь

Кэти Свит

— Отойдите от кроватки! Это моя дочь! — влетаю в палату. — Биологически она вам никто, — хмыкает мужчина. — Вы всего лишь суррогатная мать! — Я ее выносила и родила, а вы от нее отказались! — Я передумал, — заявляет. — Сколько вам заплатить, чтобы забрать ребенка прямо сейчас? –Нисколько! — внутри все пылает. — Малышка моя! Я не отдам ее! Никому! — Я отец, а ты никто. Подпишешь отказ и ничего не сможешь сделать! — шипит зло. Мурашки по коже. — Зато я смогу! Прочь из палаты и из отделения! Ребенка вам никто не отдаст! — на пороге палаты появляется единственный, кому я могу верить. Тот, кто уже однажды спас мою дочь.

Глава 3. Дима

— Ну как ты тут? — смотрю на новорожденную, лежащую в кувезе.

— Все в порядке, — вместо нее отвечает Хмельницкий.

— А если подробнее, — задаю крайне волнующий меня вопрос. — По твоим прикидкам, через сколько она сможет дышать сама? Мне ее мать уже все телефоны оборвала, звонит трижды в день и ведь дозванивается.

— Какая настырная тебе досталась мадам, — ухмыляется добродушно. — Даже я далеко не всегда могу прозвониться до вашей ординаторской.

— Ой, ну не начинай, — отмахиваюсь от очередной подколки, которая вот-вот опять полетит от Санька. Вот неймется ему, нет бы поговорить спокойно.

— Дим, ну ты сам понимаешь, колостомия хоть кажется не архисложной операцией, но у атрезийников неправильное отсечение может вызвать просто катастрофические проблемы, — озвучивает суровую правду. — Каждый сантиметр кишечника на счету. Ты уверен, что необходимо было выводить стому?

— Уверен, — твердо киваю. — У меня крайне большие вопросы к свищу, как по мне, он слишком мал, — озвучиваю свои домыслы. — Плюс, МРТ показало свищ в мочевой. Если это шейка, то…

— Все. Стоп, — резко останавливает меня. — Давай не будем продолжать.

— А то накаркаю? — усмехаюсь печально.

— Вот тебе смешно, а мне нет, — говорит со знанием дела Хмельницкий. — Ладно, решил, что нужно было делать колостомию, так решил. Ты — лечащий врач, тебе виднее.

— Сань, ну серьезно, — пытаюсь объяснить другу ход своих мыслей. — Слишком много нюансов и рисков.

— Согласен, — кивает. — Но я все равно считаю, что зря.

— А если бы свищ не справился? — спрашиваю напрямую. — То что? Проводить экстренную операцию? А если мать с ребенком уехали в тьму таракань? М? Кто там будет все делать?

— Какой-нибудь рукожоп, — говорит, горько усмехаясь.

— А нам потом здесь переделывай, — констатирую факт. — Понятия не имею, чем хирурги занимались в своих универах, но вывести стому профессионально и грамотно могут единицы.

— Тут я тоже с тобой согласен, — говорит хмуро. — Повезло тебе, малая, — Саня отворачивается от меня и обращается к крепко спящей малышке. — Ты в надежных руках.

— Не подлизывайся, — не сильно толкаю в бок.

— Я вообще-то сейчас говорю про себя, — отвечает, не поведя бровью.

У меня снова звонит телефон. Достаю его из кармана, вижу номер, и мне вдруг хочется выть.

Мать девочки меня одолела.

— Слушаю внимательно Вас, — терпеливо произношу, принимая вызов.

Я прекрасно понимаю, что мать малышки волнуется и места себе не находит все эти дни, но, блин, неужели нельзя на что-то другое переключиться?

Почему нужно изводить сердце мыслями о ребенке, терзать себя, отвлекать остальных. Словно за пару-тройку часов со стабильным пациентом может что-то случиться?

Да, малышка тяжелая, но она после операции, и это нормально. Они все тяжелые, в реанимации других не держат.

— Добрый день, — в динамике раздается взволнованный голос.

Я снова чувствую легкое дежавю. Мне кажется, будто мы с матерью малышки знакомы.

В очередной раз отметаю эту назойливую мысль. Ни одна моя знакомая никогда не решится на суррогатное материнство.

Причем, ладно б «заказать» ребенка! Всякое может быть. Но вот чтобы выносить и отдать… Это за рамками моего понимания.

Только вот эта мамочка не просто не отдала, но еще и продолжает постоянно названивать.

— Подскажите, как она? — спрашивает раз пятый за сегодняшний день.

— Сань, что скажешь? Когда в палату? — бросаю на Хмельницкого красноречивый взгляд.

— Сегодня третьи сутки после операции, — задумчиво произносит. — Завтра начну снижать дозировку лекарств, и после этого посмотрим, — обещает.

Его «посмотрим» означает лишь одно, мне нужно морально готовиться к встрече с матерью крохи.

— Анастасия, все станет известно завтра во второй половине дня, — озвучиваю принятое решение. — Вы мне позвоните, и я уже сориентирую вас по срокам.

— Мне можно будет приехать? — с придыханием задает вопрос.

— Вы ведь еще в роддоме, — прикидываю по дням. Выписывать ее еще рано.

— Д-да, — говорит запинаясь. — Это проблема?

— Нет, что вы, — спешу успокоить ее. Сейчас еще сильнее понервничает и распрощается с молоком, а оно нам ведь еще понадобится.

Сейчас, после перенесенной операции на кишечнике, малышке как никогда нужно материнское молоко. Ни одна искусственная смесь с ним не сравнится.

— Выписывайтесь из роддома спокойно, не гоните врачей, — убеждаю ее. В подобном состоянии, в котором находится женщина, можно наделать столько ошибок, потом век не разгребешь. — А после мы решим, когда вы ляжете ко мне в отделение.

— Но Викуле не больно? Она не плачет? — не успокаивается мать.

— Малышка спит, — сухо констатирую факт.

— Все время? — ахает.

Перевожу взгляд на маленькое тельце, увитое трубками вдоль и поперек, на мониторы, неизменно подключенные к крохе. Тру переносицу, прикрываю глаза.

Виски пульсируют от боли.

За эти несколько дней, что я работаю здесь, у меня уже было дежурство и две полные отработанные смены.

Я едва стою на ногах. Но поддаваться усталости не собираюсь.

— Не переживайте, с вашей дочерью все хорошо, — заверяю ее. — Она под присмотром хороших врачей. Вы сейчас о себе позаботьтесь, ладно?

— Ладно, — вздыхает.

С тяжелым сердцем завершаю разговор, убираю телефон в карман.

— Дим, я надеюсь, ты сегодня после работы домой? — хмурясь, спрашивает Хмельницкий.

— Так хреново выгляжу? — усмехаюсь, представляя себя со стороны.

— Ну, скажем так, когда ты работал в частной клинике, то выглядел гораздо лучше, — откровенно произносит Саня.

— Парни! Ну наконец-то я вас нашел! — к нам вновь подходит запыхавшийся Серега.

— Карпов, только не говори, что привезли сложного пациента, — тут же говорит Хмельницкий.

— К нам едут пять «скорых», — новость выбирает из колеи.

— Что случилось? — спрашиваю единственное, что сейчас имеет значение.

— Массовое ДТП, — от слов Карпова сердце ухает вниз. — Водитель не справился с управлением.

— Подробнее, — с нажимом произносит Санек. — Здесь много вариантов. Начиная с банального лоб в лоб и заканчивая влетанием на всей скорости в здание.

— У нас нечто посередине, — озвучивает расклад.

— А если все-таки рассказать? — настаиваю уже я. Мне становится тревожно.

— По словам журналистов, машина на всей скорости влетела в автобусную остановку, — окончательно разбивает все мои надежды на нормальный обед.

— Понял, — сурово кивает Саня. — Дим, договорим позже.

— Конечно.