«Элаида». Книга 1. Чапры

Лена Ци (2024)

В мире, где надежда и отчаяние идут рука об руку, человечество сталкивается с новым вызовом: может ли оно найти свой идеальный дом и при этом измениться? В центре сюжета — Алекс Горский, бесстрашный доброволец, который чудом остался в живых после крушения своего космического корабля на загадочной планете Элаида. Суровые условия и дикая природа нового мира ставят перед ним непростые испытания, а угрозы в виде чудовищ, способных высасывать кислород из жертв, словно тень следуют за каждым его шагом. Удастся ли Алексу не только выжить, но и адаптироваться к этой неведомой реальности? И что важнее — способен ли человек на перемены, или же его природа навсегда останется неизменной? “Элаида” — это захватывающий научно-фантастический роман, который заставляет задуматься о ряде философских вопросов и исследовать грани человеческой натуры. Погрузитесь в мир, где борьба за выживание становится не только физическим испытанием, но и проверкой на прочность духа.

Глава 4

Мы ужинаем обычно в ангаре, там же располагается кухня. Кухонные вахты всегда подразумевают парное дежурство. Это единственное время, когда я и Ник можем выдохнуть — нам не нужно соскребать куски слизи и крови оставшиеся от аэрофилов с общей территории. Но сегодня дежурят Миа с Мирандой — рыжеволосой девушкой-медиком.

Мое любимое место в столовой — прямо напротив окна раздачи еды. Я могу видеть ее лицо и то как она, встречаясь со мной взглядом, слегка улыбается краешками губ и мне кажется, что воздух в столовой наполняется электрическими разрядами. Затем потупив взгляд что-то говорит Миранде. А та, в свою очередь нагло уставившись на меня, расплывается в широкой улыбке. Мой черёд смущаться. Хотел бы я знать, о чем они говорят.

Ник как всегда рассказывает мне все, что у него накопилось, умудряется при этом проглотить свой ужин и ни разу не поперхнуться. А я тем временем мечтаю о нормальной пище вместо порошковой жижи цвета протухшей горчицы, выдаваемой за мясо, хлеб и овощи. И о фарфоровых белых тарелках, вместо железных подносов с углублениями. И чтобы Миа в платье с глубоким вырезом наливала мне чай из чайника в нашем общем доме. Мечты — единственное, что не дает сойти с ума и не сорваться в безумие. Ведь завтра может стать последним днем для нас. От осознания надвигающейся опасности портится настроение и не хочется есть.

Направляясь после ужина к своему железному коробу, именуемому домом, я размышляю о том, что каждую ночь все, кто способен держать в руках оружие, защищают наше маленькое поселение от хищных существ, готовых вцепиться нам в глотки, едва мы ослабим оборону. И это удается нам с большим трудом. А что будет, когда нас будет всего десяток в дикой местности? Они поубивают нас в первую же ночь. От этих мыслей неприятно сосет под ложечкой и впервые в жизни хочется напиться.

Со скрипом открывается дверь в мое жилище — железо ржавеет здесь слишком быстро от нескончаемых ветров вперемежку с песком — и захожу внутрь. Вентиляция включается автоматически, разгоняются со свистом лопасти внутри нее. Привычка спать под фоновый шум спасает — ведь он заглушает рёв аэрофилов, а это в свою очередь создает иллюзию безопасности.

Сбрасываю маску и падаю на кровать. Надо мной висят две железные полки, на которых лежит парочка запасных костюмов. А ведь когда-то люди ставили на такие полки бумажные книги. Тут же вспоминаю, что припрятано на одной из них — я веду дневник в маленькой серой тетради и записываю туда все, что с нами происходит. Умение писать от руки, доставшееся мне от отца — единственная польза от этого родства. Конечно, проще было вести голосовой дневник, но мне не хочется, чтобы какой-нибудь чапр смог прочесть то, что предназначается только для меня. Веки мои смыкаются, а тело тяжелеет.

Отец берет меня за руку и ведет в гостинную. Дневной свет проникает сквозь большие окна и падает на диван с рваной обивкой фисташкого цвета. На ковре посреди комнаты валяются пустые бутылки из-под дешевого портвейна. Густая завеса табачного дыма словно туман окутывает меня со всех сторон, проникает в легкие, вызывая приступ безудержного кашля. Отец сжимает мою ладонь так крепко, что колющая боль отдает в локоть.

— Смотри! — Говорит он заплетающимся языком. — Твоя мамаша-потаскуха снова отрубилась! Ты такой же упрямый как она — споришь, до тех пор пока оплеуху не получишь. Прибери здесь!

Он толкает меня в спину и я почти падаю вперед, больно ударяясь мизинцем о ножку журнального столика. Но не произношу ни звука. Я понимаю, что это может разозлить отца еще сильнее.

Поднимаю глаза и вижу лежащую ничком на диване мать. Ее темные волосы разметались по подушке, голова повернута в сторону, а глаза закрыты. На ней желтое платье, а подол собран в районе пояса, обнажая кружевные трусики и длинные голые ноги. Я стыдливо отвожу взгляд в сторону.

— Давай, шевелись уже! — Отец шатаясь идет к бару.

Все предметы вдруг приподнимаются и со стуком ударяются об пол. Ваза стоящая на столике падает и разбивается. Дом наклоняется под углом и я не могу удержать равновесие. Падая, пытаюсь зацепиться рукой за стоящее рядом кресло.

Открываю глаза и вот я здесь, все на месте, я все еще в контейнере, но все не так как было, когда я уснул, потому что сейчас уже лежу на полу, возле кровати. Убежище накренилось под углом — с полки сыпятся защитные костюмы и планшет из прочного стекла. Маска попадает мне прямо в переносицу от чего боль тут же распространяется по всей голове до самой шеи. Звон в ушах на секунду заглушает стрекотание аэрофила, челюсти которого впились в крышу моего жилища и пытаются разорвать обшивку. Даже в темноте отчетливо виден ряд острых зубов. Он пытается вскрыть контейнер как какую-то консервную банку. Снаружи слышится стрельба и крики.

Спешно натягиваю защитный костюм и маску, хватаю бластер и открываю дверь. Волна всеобщего ужаса хлещет на меня с улицы. На секунду ослепляет яркая вспышка света — тут же падаю на землю. Звон в ушах настолько сильный, что кажется будто мне на голову приземлился валун и я лежу под толщей воды, придавленный им и наблюдаю за происходящим: летят куски аэрофилов, две оторванные ноги стоят в потрепанных ботинках совсем рядом со мной — торчащие металлические культи означают, что они принадлежат чапру. Огненный дракон на освещенной площадке крушит и ломает чужаков, пытаясь сбросить с себя паразитов. Земля пошатнулась и рядом с моим лицом я вижу склизкую, истекающую черной вязкой жидкостью лапу аэрофила, покрытую прилипшими тонкими волосками-жгутиками. Пытаюсь подняться, но какая-то невидимая сила легко отрывает меня от земли и вот я уже болтаюсь над разверзшейся пастью чудовища, испещренной треугольными заостренными клыками. Она стремительно приближается и через секунду меня поглотит тьма. Руки прижаты к туловищу и лапа сдавливает меня как какой-то кусок мяса, единственное что остается отчаянно болтать ногами, но кажется это только раззадоривает аэрофила.

Короткий яркий луч отделяет меня от чудовища и земля стремительно приближается. От удара на несколько секунд я теряю сознание. Маска сорвана с лица и я жадно пытаюсь наполнить легкие воздухом, дышу чаще, но кислорода не хватает, в глазах постепенно темнеет и чья-то рука приподнимает мою голову, в следующий миг спасительная маска вновь на моей голове.

— Ты как? Все нормально? — Ник весь покрытый вязкой жижей вперемежку с кровью заглядывает мне в лицо.

Крики людей становятся тише и реже, кое-где слышны еще выстрелы и видны вспышки света, но постепенно все стихает.

— Нормально, — хватаю протянутую руку и встаю на ноги. — Иногда мне кажется, что они понимают, в какое время суток мы наиболее уязвимы. Сегодня опять недосчитаемся пары-тройки ребят.

Нас с каждым днем все меньше, ты понимаешь…? — Я обрываю мысль на полуслове, не хватало еще, чтобы Ник потерял свой нерушимый оптимизм. Иногда мне кажется, что он единственный кто еще надеется на благополучный исход миссии.

Мы осматриваем стройплощадку: перевернутые контейнеры, накренившийся наполовину торчащий из земли бур, несколько мёртвых аэрофилов и ребята, лежащие ничком — у одних недоставало рук, у других ног. Верхняя часть туловища темноволосой девушки-чапра лежит лицом вниз. Я боюсь узнать в ней кого-то, кто мне хорошо знаком. Но память услужливо предоставляет мне эту информацию — Марта I — 024 из медицинского блока. Едва сдерживаю распирающую откуда-то изнутри тошноту.

— А мне кажется, что этот факт волнует только нас с тобой. — Ник стер капли крови с защитного стекла маски, чтобы они не закрывали обзор.

Его взгляд устремлен на контейнер Мии дверь которого сейчас открывает Корнелиус, его одежда совершенно чиста по сравнению с нашей. А это означает только одно — он не участвовал в сегодняшней стычке с аэрофилами. Он исчезает внутри этого своеобразного дома и я не в силах больше сдерживать себя.