Аэлита (фантастическая поэма по роману А.Толстого)

Леонид Ильич Михелев (2024)

Замечательный русский писатель Алексей Николаевич Толстой написал этот роман в далёком 1923 году. Фабула романа проста: земляне совершают межпланетный полёт на Марс. Там они сталкиваются с цивилизацией, раздираемой социальными противоречиями. Бурная деятельность одного из путешественников приводит это общество к революции. Что касается фантастики — научной или какой-либо иной, — то она, с точки зрения современного человека, практически минимальна. Почему роман «Аэлита» интересен нам сегодня? Прежде всего, он написан потрясающим языком. Это фактически поэма в прозе. Мастерски выстроенная драматургия держит читателя в напряжении с первой до последней страницы. Великолепен психологический анализ действующих лиц. А имя героини романа Аэлиты, романтической красавицы марсианки, преданной и стойкой в своей любви к Сыну неба — землянину — стало символом глубокого искреннего чувства и готовности к самопожертвованию.

Глава шестая

В чёрном небе

Лось завинтил болты входного люка,

уселся и на Гусева взглянул.

«Ну, что, мой друг, летим? — промолвил сухо,

и к реостату руку протянул.

«Пускайте, — тот взволнованно ответил.

Лось взглядом успокоил и приветил,

и повернул блестящий рычажок.

Глухой удар и треск, затем рывок.

Тот первый треск, который над толпою

пронёсся, взволновал и напугал.

А Лось второй рычаг другой рукою

нажал и повернул. Треск возрастал.

Лось медленно включил два реостата.

Удары стали мягче — как награда

исчезла тряска. Лось сказал: «Летим»!

Он пот отёр с лица. В кабине жарко.

На счётчике в секунду пятьдесят.

Всего минуты три прошли от старта,

из атмосферы вышел аппарат.

Без перебоев двигатель работал.

У космонавтов новые заботы.

Прочь полушубки, шлемы, сапоги.

Темно, тепло, за стёклами — ни зги.

На высоте ста вёрст (так по расчёту)

полёт направить должен космолёт

прочь от Земли. И на басовых нотах

его в пространство двигатель несёт.

Вот Лось, сражаясь с головокруженьем,

приник к глазку, поднявшись на колени.

Огромной чашей перед ним Земля.:

все океаны, джунгли и моря.

Вот понемногу чаша вниз уходит,

Засеребрился, вспыхнув, правый край.

А вскоре в бездну шар земной уводит.

И скрылся с глаз. Прощай, Земля! Прощай!

А Гусев у другого окуляра

сказал: «Прощай наш дом, родимый старый.

Уходим в ночь, но есть, что вспомнить нам.

Пролито кровушки немало там».

И поднялся с колен, но зашатался

и на подушку, побледнев, упал.

Он ворот расстегнуть себе пытался,

но не сумел и еле прошептал:

«Мстислав Сергеич, мочи нет. Кончаюсь»!

А Лось и сам терял сознанье, задыхаясь.

Бьёт кровь в виски, колотит сердце в грудь,

трепещет — ни вздохнуть, ни продохнуть.

А скорость аппарата возрастает.

исчезло притяжение Земли.

В бездонной пустоте ракета тает.

Лишь звёзды равнодушные вдали.

Но Лось предвидел это состоянье

и уделил особое вниманье

обеспеченью жизни в грозный час,

когда беда наступит, как сейчас.

От жироскопов к бакам с кислородом

и едкой солью, он подвёл контакт.

При достиженье скорости полёта

такой, как ныне, открывались в такт

два крана с кислородом и солями…

Очнулся первым Лось. В глазах волнами

плыла кабина и приборный щит.

И над сиденьем он полувисит.

Взглянул на счётчик скорости полёта.

В одну секунду вёрст почти пятьсот.

Прямой луч солнца проникает слёта

сквозь окуляр и в глаз коллегу бьёт.

А тот висит, сидения касаясь.

то дышит, то не дышит, задыхаясь,

стеклянные глаза, зубов оскал…

Он медленно, но верно умирал.

Соль едкую ему подносит к носу

окрепшею рукой, восставший Лось.

Тот глубоко вдыхает чистый воздух,

глаза открыл, давленье поднялось.

Он на пол опустился, озираясь.

И снова всплыл, в сиденье упираясь.

«Мстислав Сергеич, часом, я не пьян?–

задал вопрос, волненьем обуян.

Лось приказал ему заняться наблюденьем

сквозь верхние глазки. И тот полез

вверх по стене, не ведая сомненья,

как будто ждал сейчас любых чудес.

Прильнул к глазку. Темно и безнадёжно.

И рассмотреть, что-либо невозможно.

А Лось свой фильтр надел на окуляр,

что к солнцу обращён. И, как пожар,

он видит в темноте клубок косматый.

С его боков, как крылья в пустоте,

туманности из света. Две громады

вращаются в бездонной черноте

Они бледней зодиакальных крыльев.

На грани между небылью и былью,

отброшены от солнца навсегда.

А справа одинокая звезда.

От живописного огня вселенной

Лось оторвался. Окуляр прикрыл,

и к третьему глазку подполз на смену.

Взглянул в него, и тут лишился сил.

В густой, глубокой тьме, почти что рядом

плыла непостижимая громада.

С тревогой Гусев крикнул: «Что летит?

Штуковина, не ясная на вид»!

Громада уходила вниз, светлела.

Скалистый гребень начал проступать.

«Мы сблизились с одним небесным телом.

И спутником его мы можем стать! —

воскликнул Лось. — Не может быть опасней!

Нам нужно избежать судьбы ужасной»!

Рукой дрожащей, из последних сил,

Лось до предела реостат включил.

Внизу, под ними всё зарокотало.

Был риск взорвать летящий аппарат.

У Лося сердце биться перестало.

В поверхность впился отрешённый взгляд.

Он видит тени скал на мёртвой глади.

Они освещены по ходу сзади.

Лось мыслит (голова его ясна)

«Ещё мгновенье — взрыв и тишина»!

В предсмертное мгновенье он заметил

развалины строений между скал.

Они мелькнули в голубом отсвете.

Внезапно вид растаял и пропал.

За остриями скал обрыв и бездна

бездонные объятия разверзла.

Спасённый аппарат во тьму летит.

Погибшая планета позади.

Вдруг Гусев крикнул: «Гляньте, не луна ли»?

Он отделился от стены. Повис.

Лягушкой раскорячился. Смеялись.

Как будто право обрели на жизнь.

Лось неспеша от пола отделился

и к трубке в верхней части приложился.

Глядел, глядел, не отрывая глаз,

на ослепительно сиявший Марс.