Волчья луна

Лила Мун (2024)

Томас О’Коналл — знаменитый английский блогер и журналист. Он занимается тем, что опровергает мистические истории, происшествия и события. Все сверхъестественное и непознанное рушится под его пронзительным и дотошным взглядом. И вот однажды, в июне месяце, перед Купалой, мужчину судьбой занесло в русскую глубинку. Здесь мистика переплетается с религией, а современность легко уживается с легендами и язычеством. Что же ждет нашего героя в этой необычной деревне с не менее необычным названием Аскулы?

О сраной британской армии

17. О сраной британской армии

Томас дернулся от звука мобильного, будто от хлыста. Но тут же с усилием взял себя в руки. Пришлось повозиться, так как телефон лежал в кармане со стороны раненой руки.

— Черт, — ощущая жгучую боль на месте повязки, выругался мужчина.

Извернуться не получалось — и О’Коналл тихонько взвыл, чтоб не пугать Ульяну. Она и так натерпелась. Перед глазами все еще стояло перепуганное лицо девушки, шок в зелёных огромных глазищах. И то, как резко поменялось их выражение, как быстро она пришла в себя, проявляя профессионализм. Это восхитило мужчину. Он даже забыл про звонок, но телефон все ещё разрывался надоедливой мелодией.

— Да сейчас! — вывернувшись наконец-то, гаркнул Томас — Да!

— Не надо кричать, — одернула его на том конце провода Скарлетт. — Что с тобой не так, О’Коналл? Что за тон?

— Прости, — через силу склоняя голову, уже спокойнее ответил мужчина. — Извини, Скар.

— Боже, Томас! Я же просила меня так не называть.

— Но что я могу поделать, — пытаясь перевести все в шутку, широко улыбаясь, будто расцвечивая слова, засмеялся англичанин. — Ты шрам моего сердца, дорогая.

— Не надо этой романтической пошлятины, О’Коналл. Я звоню не для этого. Когда ты собираешься возвращаться? Я уломала Фредди дать тебе десятичасовой вечерний эфир на следующей неделе. Она жаждет предварительно увидеть тебя и все обсудить. Даже твою эту нелепую русскую деревню. Не проеби эту возможность, дорогой.

Томас понимал, что просто обязан оценить усилия своей девушки, хоть он и не просил Скарлетт делать это предложение своему боссу. Почему-то особого усилия Томас здесь не наблюдал, как и помощи. Скарлетт была популярной журналисткой, она писала неплохие нон-фикшен сочинения, но почти не прикладывала к этому усилия. Может, дело было в её семье, их связях. Англичанин не мог в этот момент не сравнивать её с Ульяной и той заботой, в которой он действительно нуждался, хоть и не просил.

Видимо он размышлял слишком долго, потому что на том конце провода нетерпеливо хмыкнули.

— Не благодари, — холодно произнесла женщина. — Я делаю это не ради тебя. Отец хочет увидеть тебя в деле. Ему важно, чтоб мужчина, который ухаживает за его дочерью, действительно стоил её.

Томас сглотнул. Это слова жалили каленым железом или рана распространяла невыносимый жар под кожей.

— Скарлетт, — сквозь зубы произнес мужчина, — давай поговорим позже.

Его голова, все его тело пульсировали, перед глазами плыли алые круги.

— Как пожелаешь. Но учти, мой босс хочет удостовериться, что на тебя можно положиться. Поэтому я убедительно прошу тебя, не проеби.

— Хорошо, — сдаваясь не своей девушке, а жгучей боли, ответил мужчина. — Я сделаю так, как ты скажешь. Я люблю тебя…

Женщина только хмыкнула и положила трубку, а Томас ощутил, будто по нему проехался каток. А ещё он уловил едва заметное движение за дверью. Но встать и посмотреть кто там ходит, сил не было. Англичанин прикрыл глаза, откидываясь горящей макушкой на прохладную стену.

Когда он наконец-то открыл глаза, то увидел Мерлина, сидящего напротив него на месте Ульяны. Котяра посмотрел на О’Коналла долгим взглядом, вздохнул и чётко произнёс:

— Ой, дурак…

***

Звонок мобильного для Ульяны раздался, как раскат грома среди ясного неба. Девушка тут же опустилась с небес на землю. Она разрывалась между желанием подслушать разговор и оставить все, как есть. Но акустика медпункта и качество мобильного телефона Томаса все сделали за неё. Весь разговор Ульяна расслышала дословно. Девушка буквально рухнула на кушетку в коридорчике. В грудь будто воткнули кривой нож, по самую рукоятку. «Будь проклят тот день, когда я получила диплом английской школы! Лучше бы не знать, о чем вы там говорили! Лучше тебя совсем не знать Томас О’Коналл!», болезненно крутилось в голове Ульяны. «Я люблю тебя! Вот его слова, и не тебе! Он, любит ее, не тебя! Ты для него игрушка, экзотика… Но он так меня целовал! Дура! Дура, очнись! Очнись! Это он сейчас не тебе признался в любви, а своей девушке!»

Мысли жгли каленым железом, а правда убивала. Но собрав все силы, вытерев слезы и надев дежурную маску, рыжая вернулась в процедурный.

— Том, нам пора. Скоро праздник. Тебе статью нужно закончить, — девушка старалась быть максимально серьезной. Зеленые глаза стали темного, почти чёрного цвета. И это не скрылось от внимания мужчины. Он хотел было спросить, но девушка так глянула, как ледяной водой окатила. И когда Том проходил мимо, Уля сделала шаг назад, больше не глядя на него. Он бросил на девушку встревоженный взгляд, вскинув брови дугой.

— Ты в порядке? — все-таки спросил Томас тихо, но ответа не получил.

Они вышли, Ульяна забрала травы, закрыла медпункт, убрала ключ. До дома шли в гнетущей тишине. Девушка старалась сторониться англичанина, держала дистанцию и ни разу не подарила мужчине свою счастливую улыбку. Между ними, словно выполняя роль стража невидимой границы, шёл Мерлин.

На подходе к дому Томаса снова немного затрясло, но он взял себя в руки и натянул на лицо самую широкую улыбку. Он попытался взять Лиходееву-младшую под локоть, но та будто проскользнула сквозь его пальцы, и мужчина успел ухватить только прохладный воздух. О’Коналл немного притормозил, понимая, что девушке отчего-то вдруг стало так важно сохранить личное пространство. На слова, которыми он попрощался со Скарлетт, он не обратил особого внимания, это было нечто вроде ритуала. Он говорил, что любит — ему отвечала тишина. Англичанин с какой-то непонятной тоской посмотрел в спину Ульяны и вздохнул.

— Уля! Где вас черти носят! Боже все в порядке? На тебе лица нет! Милая, кто так тебя обидел? — подбежала к ведьме ее подруга Анна. Она лихорадочно осматривала девушку и обнимала ее, наблюдая, как Том входит в калитку.

— Да все хорошо. Просто на нашего гостя напал волк. Вот и переволновалась. Пришлось в медпункт идти. Все хорошо, все обошлось, — оправдывалась Уля, — да нормально все!

— Ну, раз «нормально все», пойдёмте уже! Нам венки плести надо, — Венера подхватила рыжую под руку, — Уль, мы тебя ждем. Как же Купала без песен под гитару в самом начале? Томас, а вы знали, что наша Ульянка играет на гитаре и красиво поет?

— Венер! Прекрати! Настроение не гитарное! Венера прошу, прекрати, Венер, — Ульяна отмахнулась, понимая, что просто так ей не отвертеться. Девушку уже подхватили под руки и усадили на лавку за столом, где плелись венки. В руки ей всучили акустическую гитару.

— Ну, давай, ведьмочка наша, — Анна и Венера сели по обе стороны от рыжей, и продолжили дразнить девушку. — Как там? «И Константин берет гитару, и тихим голосом поёт…» Или ты бриташку нашего испугалась?

Ведьма уселась удобнее и кинула темный взгляд на севшего напротив О’Коналла. Черти, теперь уже точно поселившиеся глубоко внутри, начали отплясывать тарантеллу.

Тонкие пальчики прошлись по струнам, проверяя настроена ли гитара. Взглядом Уля прожигала Тома. Она хотела сыграть и спеть, что-то о чувствах, но обида рвалась наружу. А черти только подначивали. Все замерли. И девушка взяла первые аккорды. Она не знала, знакома ли эта мелодия О’Коналлу, но очень на это надеялась. «Иначе весь терапевтический эффект коту насмарку», горько усмехнулась рыжая. На лице девушки проскользнула отчаянная улыбка. «Будь что будет. Висельники не тонут», подумала Уля и запела на чистом английском.

Эта песня стала ее протестом, как когда-то давно была протестом ирландцев против британской экспансии. Девушка хорошо знала историю, и кровь буквально закипала у нее в жилах. «Тупой, напыщенный сассенах!», накручивала себя рыжая, с удивлением подмечая, как история свободолюбивых кельтов отзывается в ее душе. И от этого еще яростнее звучали слова песни, она практически выплевывала их в лицо этому «бриташке». Ее штормило, а от того, как «интурист» постепенно менялся в лице, по телу пробежали мурашки. «А это чертовски приятно», подумалось мельком, «вот так сорвать эту масочку воспитанности британского джентльмена без страха и упрека. Гордость нации и авиации ты гребаная!»

Сначала Томасу показалось, что он ослышался. Потом он изменился в лице, его будто заволокли тучи. Песня была хамской, крайне обидной — и абсолютно разнузданной. О, он отлично знал эту народную ирландскую песню! И пела Ульяна ее, будто и сама горела огнем, вскидывая голову, глядя с вызовом. Ее рыжие косы растрепались, она, будто была сама на грани. И этот ее острый взгляд. Перед глазами Томаса явственно встали сцены из его сна о девушке-славянке и насильнике-кельте с его, О’Коналла, лицом. Ему показалось, что он снова услышал это ярое проклятие, слетающее с губ девушки, как две капли похожей на Ульяну. А та продолжала петь, срывая голос. «До чего я дошел!», пытался одернуть себя Том, «Обращаю внимание на оскорбления глупой девчонки». Нетолератные, практически издевательские слова песни царапали по сердцу. «Нет! Это все она! Со своими этим безумными глазами и рыжими волосами!».

Мужчина задышал чаще и сжал кулаки. «Боадикка хренова!», совершенно неожиданно для себя подумал он совсем по-русски и так же по-русски мысленно матернулся.

Томасу захотелось закричать на девчонку, схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но он только сжал кулаки и свел челюсти. Под насмешливым взглядом Ульяны, он остро почувствовал вызов. «Сассенах» звучало ужасно, рождая под кожей абсолютно невероятную ярость, такую, которой у него, потомка древнего благородного рода, быть просто не могло.

Отец, дед, прадед, просто прошли бы мимо, стряхнув вот такой крайне невоспитанный выпад в свою сторону, будто грязь с сапог. И Томас хотел бы так же — не обращать внимания, сделать вид, что его это не касается. Но под взглядом этих мятежных глаз, практически сведенным с ума звонкой вибрацией девичьего злого, яростного голоса держать маску отчуждения было просто выше его сил!

Англичанина прошибло потом. Он саданул кулаком здоровой руки по столу, подскочил — и в несколько шагов был уже рядом с домом. Резко войдя внутрь, мужчина чуть было не осел на пол. Перед глазами алело желанием скрутить ведьму и сначала отстегать ее по заднице, чтоб больше таких песен ему не пела — а он был уверен, что маленький концерт был адресован именно ему — а потом, не сходя с места, хорошенько ее оттрахать.