Волчья луна

Лила Мун (2024)

Томас О’Коналл — знаменитый английский блогер и журналист. Он занимается тем, что опровергает мистические истории, происшествия и события. Все сверхъестественное и непознанное рушится под его пронзительным и дотошным взглядом. И вот однажды, в июне месяце, перед Купалой, мужчину судьбой занесло в русскую глубинку. Здесь мистика переплетается с религией, а современность легко уживается с легендами и язычеством. Что же ждет нашего героя в этой необычной деревне с не менее необычным названием Аскулы?

Ночлег

Первым делом девушка увидела грязные ботинки, потом не менее грязные брюки, которые явно пытались отряхнуть. Костюм и обувь были дорогими, да не просто дорогими, а скорее даже эксклюзивными. Серый костюм-тройка отливал серебром в свете лампы. Мелкие розочки на жилете переплетались с листвой и девушка залюбовалась узором. Уже тут она поняла, что перед ней незнакомец — никто из ее друзей и родных так изысканно не одевался.

Уля медленно подняла голову, осматривая мужчину полностью. «Какой идиот поедет в Аскулы разодетый как лондонский денди?», думала девушка с усмешкой. Она уже представила картину, как этот мужчина добирался сюда по грязи. Также Уле показалось очень необычным и странным, что их кавказская овчарка, которая лает практически на всех, сейчас тихо сидела в будке и не выходила. Ульяна встала в дверях, загораживая проход, и аккуратно, так чтоб незнакомец не видел, потянулась за лопатой.

— Кто вы? И чего нужно? — насторожено спросила девушка своим нежным голоском.

Сквозь всполохи света Томас смотрел на нее и молчал, будто специально в этот момент лишившись дара речи.

— Ба! У нас тут какой-то мужчина на пороге, — прокричала Ульяна.

— Что? Кто? — ответила Марья Ильинична, отрываясь от приготовления ужина. Она вытерла руки полотенцем, поправила волосы и поспешила на помощь к внучке. — Ты чьих будешь и что тебе надо? — строго спросила пожилая женщина и встала рядом с Ульяной.

Что-то внутри подсказывало, что козырять своей известностью и деньгами тут будет лишним. Да и ароматы дома, которые англичанин улавливал все чётче, сбивали привычный апломб и раздраженный настрой Томаса. Он окинул взглядом стоящую перед ним девушку. Цветастое, судя по всему сатиновое платьице с запахом, удивительно подчеркивало тонкую фигурку. Прикинув на взгляд, О’Коналл оценил невысокий рост своей возможной спасительницы. Чуть выше его плеча. Хрупкость, тонкость линий лица, невысокий рост вызывали одно желание — прижать покрепче. И Томас мог поклясться, что так и сделал бы. Не будь рядом суровой старушки, которая и со сломанной рукой и таким же небольшим ростом, выглядела внушительно и грозно, то джентльмен внутри него уступил бы место совершенно другому человеку. Оторвав, наконец, взгляд от девушки и повернувшись к её, судя по всему, старшей родственнице, Томас постарался включить все свое обаяние и натянул самую, по его мнению, неотразимую улыбку.

Каким-то неведомым чутьем англичанин считал и в лице, и в осанке своих вероятных спасительниц «породу», как говорил его дед. Ни цветастые платья, ни вся окружающая обстановка двора и деревенского дома не могли обмануть его. Перед ним стояли две благородных женщины старинного рода. И обратился он к ним соответственно.

— Дамы, — хорошо поставленным, глубоким баритоном с лёгким британским акцентом начал мужчина, — прошу простить меня за столь поздний визит.

К словам он присоединил обворожительную белоснежную улыбку.

— Дело в том, сударыни, — не дождавшись ожидаемой им реакции или хотя бы интереса со стороны «дам», продолжил О’Коналл на почти идеальном русском, но века этак восемнадцатого, — что со мной приключилась оказия. Местный житель не довёз меня до деревни, так как экипаж наш застрял на дороге. Багаж мой постигла печальная участь, я добирался сюда пешим ходом. Устал, простите великодушно, как волк. Не будете ли вы столь любезны, чтоб пустить меня к себе на ночлег?

По акценту было понятно, что «господин», стоящий на их пороге, иностранец. Ульяна уже не смотрела на его внешний вид, а попыталась заглянуть в его глаза. Льдистые глаза и какой-то жутко знакомый штормовой взгляд. По спине девушки прошел озноб, и она с жаром возблагодарила небеса за то, что в полумраке сеней и из-за ярких вспышек молний так и не разобрала всех черт лица мужчины. Понятно было, что мужчина довольно высокого роста, худой и явно хорошо воспитан. Ульяна рассматривала его фигуру, словно хотела прочувствовать его намерения. Все ее тело напряглось, будто в ожидании чего-то необъяснимого. Она уже было хотела прикоснуться к незнакомцу, ее тянуло просто дотронуться до его руки, ощутить его кожу под пальцами, сосчитать его пульс… Но бабушка буквально загородила девушку, выйдя чуть вперед.

— На ночлег? А откуда нам знать, что вы с добрыми мыслями? А вдруг вы вор, маньяк или убийца? А строите тут из себя принца. Вы явно чужестранец. Что же вас сюда привело? — Марья Ильинична настороженно и пронзительно смотрела на гостя снизу-вверх в ожидании ответа, скрестив руки на груди.

Пожилая женщина изучала мужчину, пыталась так же, как и внучка рассмотреть его черты и мимику, но в темноте, в грозу лишь смогла подметить для себя его улыбку. «Чур меня, словно зверь скалится, — подумала Марья Ильинична, рассматривая теперь и то, во что одет их непрошеный гость. «Весь в грязи, мокрый… Может и правду говорит, но что такому мужчине тут делать?». Уля тихо прошептала ей на ухо: «Ба, странный он какой-то».

А тем временем тучи затянули все небо, стало темно и холодно. Гроза была такая, словно светомузыка. Вспышки освещали все вокруг на мгновение, и снова становилось темно. И так чередовалось слишком часто. Сильный ветер выл в вершинах деревьев, клонил их кроны к земле, стволы трещали. Буря набирала силу. С очередным раскатом грома небо словно прорвало, и полило как из ведра.

Англичанин совершенно растерялся. Ну в конце-то концов! Все еще стоять на пороге, под проливным дождем. «Надо было все-таки дать денег», мелькнуло в мыслях у мужчины. Но тут в очередной вспышке молнии, словно полоснув по сердцу, мелькнул и пропал изумрудный недоверчивый взгляд Ульяны. И Томас склонил голову как от плети. Он втянул воздух, чувствуя, как аромат лесной свежести, влажной лесной земли и неведомых трав наполнил легкие. Что-то екнуло внутри. Зеленые глаза прожигали насквозь.

— Милая барышня, — игнорируя уже Марью Ильиничну, гость обратился к Ульяне, — молю, спасите от простуды. Я буду вашим рыцарем навечно, если впустите на четверть хотя бы часа обсушиться, зарядить телефон.

О’Коналл вложил в свой голос всю мягкость, на которую был способен. Улыбнулся робко и глянул из-под ресниц.